ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Обыденное существованиеПервая форма является привычным способом жизни для каждого из нас. Мы существуем в соответствии с условностями общества, без сильных напряжений — «как все». Общественные убеждения, мораль и ограничения или принимаются нами безоговорочно как вполне естественные, или мы нарушаем их настолько, насколько их нарушают все. Каждый человек в России знает, что добропорядочный гражданин не должен нарушать законы и правила (налоговые законы, правила дорожного движения и др.). Мы их нарушаем настолько, насколько это нарушение является мерилом здравомыслия, и настолько, насколько это делают все. В науке данная стадия развития человека называется линейной* На этой стадии мы далеки от необычных вопросов и глобальных проблем, если конечно они не являются привычным способом структурирования пространства и времени. Обыденность, понятность, серость, наполненная иллюзиями, — вот характеристики этой формы жизни. Перспективы жизни из этой стадии встроены в привычное мировосприятие, понятны, мы обладаем предельным знанием о том, что хорошо, что плохо; как надо поступать, как не надо; куда надо стремиться, куда не надо... Все знания, умения, навыки, которые мы приобретаем в обыденной жизни, являются выражением наших привычных тенденций, мотивов, целей, интересов. На Востоке это состояние, эту обусловленность обозначают как ослабленное затуманенное состояние сознания, санскара или майя. Азиатское продвинутое мышление определяет его как захвачен-ность иллюзиями, в европейской философии и психологии оно описывается как всеобщий гипноз, транс консенсуса или стадный менталитет, который не замечается, поскольку разделяется всеми. Мы не знаем ни тревог, ни радости, ни боли... А если они и присутствуют в нашей жизни, то не имеют шокирующей интенсивног сти: «Бог страдал и нам велел». Все хорошо настолько, насколько это социально допустимо. Все плохо настолько, насколько бывает у всех... Я бы сказал, что на этой стадии ничего не происходит, даже если кто-то умирает или рождается: это случается со всеми и не нарушает ритма жизни. Для основной массы людей жизнь является нормальной в той степени, насколько она привычна и обыденна. Более того, человек предпринимает все возможные усилия для того, чтобы сохранить эту «нормальность». В некотором смысле мы спим и видим сон, который зовется жизнью, и тихо ненавидим тех, кто хочет разбудить нас. На стабильном, линейном отрезке своей жизни люди, как правило, живут в зоне комфорта. В этой зоне ничего не происходит или просто происходит жизнь: время и пространство структурированы в соответствии с мотивационно-потребностной и ценност-но-ориентационной системами личности. Смыслодеятельностные структуры самодостаточны и стабильны. Здесь наблюдается налаженность социально-психологических коммуникаций. Жизнь в комфортной зоне связана с привычным образом, стилем существования. Ассоциативно вспоминается человек-машина Гурджиева. Жизнь в комфортной зоне А. Пятигорский называл профаничес-кой, обычной, обыденной. Интенсивность жизненных обстоятельств такова, чтобы поддерживать некую фоновую активность существования. Нельзя сказать, что в этой зоне нет проблем, напряжений, конфликтов. Они без сомнения существуют, но имеют обыденный характер и являются некими характеристиками привычных способов взаимодействия с внутренней и внешней реальностью. В комфортной зоне нет вызова, ситуаций, фрустрирующих личность. У личности существует запас прочности, запас опыта, система знаний, умений, навыков, чтобы линейно проструктуриро-вать смысло-деятельностное поле и при этом не встречаться с неразрешимыми ситуациями. Помните: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет». Именно такова стратегия жизни в комфортной зоне — основная стратегия личности как сложной системы, стремящейся к гомеостазу. Более того, я думаю, что многие психологические структуры на уровне восприятия жизни устроены таким образом, чтобы сохранить существование в комфортной зоне. Любая сложная система может функционировать, только имея порог чувствительности. Мы как бы не замечаем или не присоединяемся, не хотим вовлечься в эмоциональные состояния и ситуации, угрожающие нарушить комфортный гомеостаз. Все защитные механизмы устроены в соответствии с этой логикой. Порог чувствительности часто специально снижается именно нашим стремлением к жизни в зоне комфорта. Существование в зоне комфорта обеспечивается несколькими переменными: • бесконфликтностью между основными глобальными структурами «Я-материальное», «Я-социальное», «Я-духовное». Без всякого напряжения и конфликтов внутри этих сфер и между ними существование личности, разумеется, невозможно. Конфликты и противоречия являются источником функционирования личности. Важно, что эти конфликты не обладают травмирующей интенсивностью, не имеют стрессогенного заряда. Существование внутри комфортной зоны всегда связано с идеей правильности жизни, с идеей стабильности «Я»; • тотальной отождествленностью с «Я» и табу на взаимодействие с «не-Я». Применительно к психодуховным кризисам решающее значение имеет задача «развить» себя, освободиться от всего, что человеку фактически больше не соответствует, чтобы подлинность, истина и действительность — истинное «Я» становилось все более очевидным и действенным; • снижением порога чувствительности и высокой селективностью к выражениям «не-Я» за счет увеличения внутренней жесткости и ригидности «Я». Во многих культурах в переломные моменты жизни, являющиеся для членов сообществ критическими, кризисными, существовали определенные ритуалы перехода из одного статусного состояния в другое. Например, существовали ритуалы инициации подростков во взрослое состояние. Перед этим молодых людей специально готовили к этому важному моменту в их жизни. Они овладевали основными производственными навыками, усваивали основные традиции и нормы поведения в обществе, знали наизусть необходимые заклинания, молитвы, ритуальные церемонии. После прохождения ритуала молодой человек, до этого неполноценный член общества, становился его полноценным членом. Во многом кризисное состояние напоминает обряд инициации, то есть посвящения личности в новые тайны жизни. Именно кризисы приводят личность к глубинному переживанию тайны смысла жизни. Кризис — это не просто способ личности перейти в новое качество более полноценного социального индивида, но и нечто большее. Кризисное состояние является посвящением в ядерную смысловую структуру, приводящим к включению в сознание личности новых жизненных ценностей, таким образом происходит действительное преображение индивида. Кризисное состояние является испытанием на соответствие новой ситуации «материального», «социального», «духовного Я» новым социальным требованиям. Психологически кризисное состояние требует концентрации воедино всех сил для решения задач, которые ставятся перед личностью. Позитивная дезинтеграция происходит тогда, когда у личности имеются силы и навыки организации активности по преодолению испытания, а также когда она может и умеет собрать их в одно целое в данный момент. Для позитивной дезинтеграции необходимы навыки осознания, самоконтроля, саморегуляции. Кризисное состояние всегда является лишением, фрустрацией. Кризис в некотором смысле является хирургическим вмешательством в структуру личности. Человек привыкает к определенной структуре своей жизни и идентификаций, которые в основном являются внешними по отношению к психической реальности —• образ и состояние тела, пища, одежда, более или менее комфортные условия существования, счет в банке, автомобиль, жена, дети, социальный статус, смыслы и духовные ценности. Кризисное состояние лишает человека некоторых элементов внешней опоры и именно при этом вычленяет, что человеческого останется от человека, что у него останется внутри, что в нем укоренилось и крепко сидит, а что сразу разрушается, как только убрать внешнюю поддержку. В психологии существует красивая метафора формирования «внутренней матери». При полноценном развитии ребенка у него формируется образ внутренней матери. Сначала есть реальная, «внешняя» мать, она любит ребенка, поддерживает, помогает, и ребенок знает, что всегда может к ней обратиться в трудную минуту, и она придет и поможет. И вот при правильном развитии у ребенка постепенно формируется образ внутренней матери. Он как бы вбирает в себя свою реальную мать и сам себе оказывает поддержку. Сначала мать оставляет после себя различные заместители (игрушки, например, которые напоминают ребенку о присутствии матери), затем постепенно формируется и внутренний образ матери. Мать свою любовь, свои навыки оказания помощи и правила принятия решения в трудную минуту оставляет ребенку. Так ребенок остается с матерью на всю жизнь. А если такого образа у человека внутри нет, он будет все время цепляться за внешнее, искать поддержки и утешения вне себя. Кризис всегда является вызовом для личности. Он является испытанием на укорененность, интроецированность каких-то важных установок личности. Кризисное состояние — это также и разрушение всего внешнего, неукорененного, всего, что сидит в человеке неглубоко. И одновременно это проявление внутреннего, укорененного, действительно личного. Это разрушение внешнего и проявление внутреннего важно, прежде всего, для истинного созревания личности, становления Человеком. Все внешнее выходит наружу в процессе кризиса, и человек начинает осознавать его. Если же он отказывается от этой внешней шелухи, то происходит очищение сознания, соприкосновение с истинной экзистенциальной глубиной человеческого существования. Любой значимый шаг в развитии личности предполагает понимание своей ограниченности и выхода за свои пределы. Это не война всех против всех или бунт, предполагающий конфронтацию с социальными законами сосуществования и этическими нормами. Это изменение места восприятия себя в жизни, взгляд на себя из-за пределов себя и честное признание своей ограниченности, иллюзий. В конце концов, возникновение таких предвестников изменений является законом развития. Сначала незаметно, но затем все интенсивнее жизнь начинает указывать тебе, что то лоно, которое ты обжил, уже устарело, или тесно, или пахнет затхлостью. Слышишь ты или не слышишь, но зов к изменениям начинает заполнять пространство твоей жизни. И этот зов мы называем кризисом. Зов Зов кризиса многолик. Это может быть ломка устоявшихся представлений о своем теле и других частей «материального Я»: болезнь, угроза смерти, потеря дома или денег. Это может быть шокирующее столкновение с болезнью, старостью или смертью, как было с Буддой. Иногда не само лишение значимой части своего материального существования, а просто угроза такого лишения становится причиной кризиса, его зовом. Часто зов реализуется через ломку привычных социальных отношений и отождествлений с ролями и статусами: потеря работы, измена жены, невозможность заработать деньги, лишение перспектив профессионального роста, развод, потеря детей, друзей, близких родственников... Зов тем сильнее, чем больше значимых частей социального «тела» касается его сметающая сила. Еще интенсивнее зов кризиса проявляется в духовных измерениях личности. Это может быть экзистенциальный кризис, ломающий все привычные представления и убеждения. Иногда зов может прийти и как толчок изнутри: впечатляющее сновидение или видение; случайно кем-то оброненная фраза, отрывок из книги или глубокий и искренний отклик на учение или учителя. Зов может воплотиться в зловещие фигуры экзистенциальной тоски, чувства одиночества и отчужденности, абсурдности человеческого существования, мучительного вопроса о смысле жизни. Духовный кризис может принять форму щемящей, как бы беспричинной божественной неудовлетворенности, лишающей смысла привычные интересы, малые и большие удовольствия жизни — удовольствия от секса, славы, власти, телесного наслаждения. Можно предположить, что по интенсивности зов представляет собой проявление гурманской зоны, которая менее обжита человеком, но более наполнена жизненностью и странной привлекательностью. Само название уже говорит о чарующей притягательности того, что редко встречается. Гурман (от фр. gourmand) — любитель и знаток тонких блюд, лакомств. Основная масса людей вполне удовлетворена яичницей с колбасой, но есть несколько человек среди тысячи, которым для полноценной жизни обязательно нужно попробовать внутренности тигровой змеи или шею летучей мыши. Гурманская зона притягательна необычными переживаниями, ее основное эмоциональное содержание — смесь любопытства и страха: «Страшно, но любопытно», «Любопытно, но страшно». Не зря самое пиковое выражение любопытства в русском языке звучит как «страшно любопытно». Гурманская зона всегда является возможностью несколько опасного, но реального расширения внутреннего опыта. Она связана с соприкосновением со стенками «не-Я». Интенсивность гурманской зоны прямо пропорционально связана со степенью напряжения между фрагментами «Я» и «не-Я» в материальном, социальном и духовном аспектах. С гурманской зоной имеют ассоциативную связь такие слова, как «встряхнуться», «взбодриться», «оторваться», «расслабиться»... Как показывает смысловой анализ, не так важно, каким образом повышается интенсивность, важно, что личность «прерывает» линейность комфортной зоны новыми состояниями. Гурманская зона является игрой «хочу» и «случается», то есть соприкосновение с этой зоной связано с субъективным желанием или объективными обстоятельствами. Комфортная зона при всей своей стабильности, устойчивости и надежности в конце концов вызывает тошноту и скуку. Эти чувства появляются особенно быстро, если в личности достаточно много жизненной энергии. Я думаю, что если человека еще раз-поместить в рай, он и сегодня, при всем своем знании и опыте, опять найдет Древо Познания и вкусит запретный плод. Личность осваивает новые области переживаний, приобретает новые знания, умения-знания именно в гурманской зоне. Л.С. Выготский писал о зоне ближайшего развития как наиболее оптимальном варианте обучения. Гурманская зона и есть зона ближайшего развития. Обучение или сверхобучение происходит именно в той жизненной ситуации, когда незнание или неумение опасны. Это хорошо знают студенты во время сессии. Гурманская зона имеет огромный положительный потенциал в силу того, что вызывает к жизни ресурсы личности, повышает физические, интеллектуальные, эвристические и другие психологические возможности. Одновременно гурманская зона — это тренировка новых возможностей, открытие новых перспектив жизни и узнавание ее новых граней. Существуют две неприятные закономерности во взаимодействии с гурманской зоной: • чем больше мы исследуем ее, тем дальше сдвигаются ее границы, тем большей интенсивности нам нужен опыт для достижения новых состояний или воплощенного проживания старых. То есть каждое взаимодействие с гурманской зоной раздвигает зону комфорта, и нужна все большая интенсивность опыта, чтобы достичь гурманской зоны; • длительное пребывание в гурманской зоне приводит не Не так важно, какую форму принимает зов кризиса. Важно, что он лучше слышен при большей интенсивности опыта, чем при обыденном существовании. Важно, что он задевает самые главные струны личности, извлекая душераздирающий крик отчаяния, и показывает ограниченность возможностей «Я», привычного восприятия жизни, зовет человека к новым просторам развития. Важно, что он вызывает страх и панику, но одновременно любопытство и воодушевление. Этот вызов ставит человека перед выбором: • идти вслед за зовом в непонятные и неизведанные области реальности, к новым территориям личности, сознания, деятельности, к новому качеству жизни; • не принимать вызова, как бы не замечать надвигающегося кризиса и глубже закрыться в привычном, И в том, и в другом случае человек находится в ситуации кардинального выбора, который только при первом приближении кажется выражением свободы. Выбор не только высший дар. Часто он становится проклятием для рефлексирующего и сомневающегося человека. Именно в момент зова нужно вспомнить слова Ницше: «Созидающие — будьте тверды» [151]. Зов — это послание судьбы о демиурговом предназначении человеческого духа. Глухота к зову, вызванная тем, что любопытство сковано страхом, может обернуться для человека сожалением об упущенных возможностях, о том, что все могло быть по-другому — лучше, сильнее, глубже, ярче... И тот покой, выбранный в какой-то момент ради лежания на привычном диване в сытой лености перед телевизором, может оказаться отравленным чувством нереализованности, никчемности, блеклости привычного существования. Если зов услышан, то по большому счету человека может ждать более незавидная судьба, чем привычная обыденность. Но таков путь мистерии кризиса — все пять форм осваиваются только воинами по духу или неистовыми в своей решимости пережить и стать другими. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|