ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Интерперсональное бессознательное 3 страницаЦарьтамас Царь тамас является ярчайшим выражением негативности, деструктивное™ власти. Это может быть тиран, неправильно использующий королевскую силу. В качестве примера мы можем привести иудейского царя Ирода, чье имя в массовом сознании стало нарицательным. Когда он понял, что еврейский народ ненавидит его и готов низвергнуть, он превратился в жестокого и кровожадного деспота, который беспощадно истреблял всех и все, в чем только видел признак крамолы. Он истребил дом Асмонеев — потомков законных правителей еврейского народа, убил Мариамну, свою жену, и сына Антипатра. В народе царь Ирод более известен по Евангельскому сюжету, изложенному св. Матвеем (гл. II). Он услышал от восточных волхвов весть о том, что родился истинный царь Иудейский. Ему не удалось найти его и убить, поэтому Ирод не остановился перед поголовным избиением грудных младенцев в Вифлееме. Пораженный тяжкою болезнью, заживо съедаемый червями, он неистовствовал даже на одре смерти и дал приказ в самый день его смерти истребить всю еврейскую знать, собранную для того в цирк. Также это может быть слабый правитель, недоумок, не обладающий связностью: несчастная страна, нищие, потерявшие смысл жизни подданные. В качестве примера можно вспомнить безумного Иоанна Грозного, Иосифа Сталина конца 30-х годов. Наличие Царя тамас во главе государства, как правило, ведет к опустошению, обнищанию, расцвету воровства, казнокрадства, манипуляций властью и, в конце концов, к краху царской воли, когда она принимает аспект или безумия, или шутовства. Царь тамас — это проявление деструктивного аспекта власти, когда она не творит, но уничтожает: государственность, естественный ход событий, жизнь людей. Базовые обобщения Каждый мужчина является манифестацией определенного качества архетипа. Обычно он фиксируется на определенном архетипе. Более того, гарантом чистой реализации архетипа, наиболее мощной и полной реализации его энергии является «чистое», без примеси, каналирование архетипического качества. Чистый и реализованный Маг — это мужчина, который отказался от всех других выборов — власти Царя, пути Воина, страстей Возлюбленного. Реализованный Царь отказывается от всех других архетипи-ческих качеств или использует их как инструменты властвования, подавления, трансформации. Безупречный Воин — это мужчина, чья воля безупречна в служении мечу. И если ты хочешь быть тотально Возлюбленным, реализацией архетипа Возлюбленного — не оборачивайся в сторону остальных трех — Мага, Воина, Царя и тогда — именно тогда тебя ждет растворение в Аниме, когда откроются воды ее и соприкоснешься ты с глубинами ее силы и прохладной девственностью ее природной чистоты. Анимус — это космос по существу. Именно эта ограниченность, фиксация является гарантом не только чистоты реализации архетипа, но и устойчивости социума, жизни, общества, воспроизводства традиции, преемственности в передаче знания и опыта. Когда Анимус встречается с Анимой, то он извлекает меч своей силы, а Анима брызжет ядом обольщения и искушения. Взаимоотношения Анимы и Анимуса могут быть как позитивными, так и негативными, но всегда «нуминозными» (сакральными, божественными, ужасающими, всемогущими и одновременно величественными, придающими чувство полноты существования), эмоционально насыщенными, коллективными по природе. Анима становится Эросом сознания, а Анимус — ее Логосом. У мужчины образ женщины вообще, женские свойства, качества, черты, изначально присутствующие в его сознании, по мере формирования личности вытесняются в бессознательное, т.е. Анима в мужчине подавлена и отвержена. Тот же самый процесс проис- ходит у женщины — Анимус вытеснен из сознания в бессознательное. В древности почти во всех культурах существовал миф о гермафродите. Гермафродит — результат приложения символики числа два к человеческому существу, создания целостной, несмотря на ее дуальность, личности. В греческой мифологии Гермафродит сын Гермеса и Афродиты, юноша необычной красоты, воспитанный наядами на горе Ида во Фригии. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он отправился странствовать по Малой Азии. Однажды в Карий, когда Гермафродит купался в водах источника, нимфа этого ключа Салмакида страстно влюбилась в него, но ее мольбы о взаимности не имели успеха. По просьбе Салмакиды боги слили ее с Гермафродитом в одно двуполое существо. В Индии такое двуполое существо — объединение двух полов в одном индивидууме — было главной силой, светом, излучающим жизнь. Идея изначальной целостности присутствует почти во всех космологических картинах мира. В мистической традиции иудаизма это Адам Кадмон, первообраз для духовного и материального мира, также для человека, в котором Эрос и Логос, Хаос и Космос, мужское и женское воплощены в едином. Эта идея нашла свое воплощение в мифологеме гностиков о антропосе, в образах Пуруши и Гай-омарта в индоиранской традиции, в божественном Кецалькоатле доколумбовой Мексики. В «Упанишадах» читаем: «Он был, поистине, таким большим, как обнимающиеся мужчина и женщина. Он разделил свой атман на две части, из них возникли муж и жена». В Исламе идея выражена еще более четко: «Мы создали человека как единство двух полов, так чтобы можно было подвергнуть его испытанию. Мы наделили его видением и слышанием, так что — будет ли он благодарен или забудет о нашей милости — мы показали ему правильный путь» (Коран, 76—1). Путь к целостности — интеграция в индивидуальное свободное сознание содержаний позитивно спроецированных архетипов Анимы (в виде Эроса) и Анимуса (в виде Логоса). Он известен в европейской культуре со времен классической древности. Платон в «Пире» утверждает, что Бог сначала создал человека в виде сферы, заключающей в себе два тела и оба пола. Эрот — захватывающий душу автономный комплекс («не Арес владеет любовью, а любовь Аресом»); трансцендентная функция, ведущая по ступеням познания высшей красоты и реализующая андрогинный вариант психической целостности. «Архетип сам по себе ни добр, ни зол. Он есть морально индифферентное numen, которое становится таким или другим или противоречивой двойственностью обоих лишь через столкновение с- сознанием. Этот выбор добра или зла, умышленно или неумышленно, следует из человеческой установки». Архетип во всех своих разнообразных проявлениях настолько сложен и труден для понимания на существующих языках сознания, что его постижение возможно при самых пиковых, нуминоз-ных состояниях. Юнг назвал центральный архетип, высшую ступень интеграции психической реальности, Самостью (Self). По его мнению, в Самости заключено все психическое содержание личности, а так же, как ни парадоксально, она является регулирующим центром коллективного бессознательного. Сама встреча с чистой энергией архетипа отличается тем, что чем глубже переживание, тем сакральнее это содержание, тем сложнее передать опыт другому вне зависимости от того, насколько умнее, рефлексивнее другая личность. С одной стороны — сам опыт уникален. С другой стороны — нет языка сознания, способного ретранслировать опыт встречи с архетипом. С третьей стороны, опыт запредельного чужд и чудовищен для восприятия Эго. Будда нашел золотую пилюлю вечности, растворившись в архетипе Самости, но не нашлось живых людей, готовых даже облизнуть ее. Для живущего и жаждущего эта пилюля хуже цианистого калия. За самым сильным ядом существует загробное, мифы о рае, аде и огромное мифологическое пространство: надежда на форму. Шакьямуни предложил состояние без формы и с непередаваемым состоянием в содержании, что в буддизме было обозначено нирваной. Абсолютно ясно, что в течение двух с половиной тысяч лет после паранирваны Будды не нашлось ни одного, услышавшего призыв. Тишина и вечность смотрят из сущности Будды, и любое существо, даже подозревающее об этом взгляде или об этой тишине, содрогается от ужаса. Кто же такие тогда буддисты? Это человеческие существа, сумевшие измарать наготу Самости, нирваны Будды привлекательными трансперсональными, архетипи-ческими, мифологическими сюжетами и объявившие костюмы на Будде самим Буддой. Существовал ли Будда? Существовал ли Христос? Существовал ли Бодхидхарма? Для нормального человека они не существовали. Ибо сущность их и Самость закрыты. Мы можем изучить проповеди, знать биографию, дополнять их учения своими домыслами, но наше знание всегда будет неполноценно, а часто извращенно и искаженно. Посмотри на другого человека. Что ты можешь сказать про него, что он думает, что чувствует, что и как прямо сейчас ощущает. Нужно предельно развитое осознание, чтобы вы могли сказать, что происходит с вами, в вашем потоке осознания. Часто не только чужая, но и своя душа — потемки. Что касается запредельных переживаний архетипа Самости, с которыми соприкоснулись Учителя духовности, то для профанического сознания это та «темень, хоть глаз выткни». Что важно, если даже глаз выткнуть, не станет светлее, чтобы разглядеть сущность истинного Учителя. И никто не знает, и никто не скажет, что такое нирвана; И никто не знает, и никто не скажет, что такое Дао; И никто не знает, и никто не скажет, что такое Любовь Христа... И слава Богу... «Просветление» (Дух, Дао, Абсолют...), идентификация с Самостью является вершиной возможного бытия, небытия, инобытия, возможной полнотой существования и знания. В этом заключается трансцендентальная природа просветления, которая вечна, бесконечна, далеко превосходит все проявленное, тварное, конечное. Одновременно существует имманентная природа просветления. Оно в соответствии с голономной парадигмой одинаково и тотально присутствует во всех проявленных вещах и событиях, в природе, культуре, в человеке и его отношениях, на небесах и на земле, без всякой избирательности: «просветление» существует на каждой ступени иерархии и по большому счету ни одна ступень не является к нему ни более близкой, ни более дальней. Из этой точки любая ступень иерархии является просто инструментом и возможностью к просветлению, но врата открыты во всех аспектах и измерениях. Но почему же тогда душа и дух являются камнем преткновения философии, психологии, да и любой другой науки? В 1999-м году я проводил тренинг «Путешествия в дхармы» на Телецком озере. Каждый день был посвящен определенной духовной традиции. Был день христианских ритуалов, буддийских медитаций, языческих ритуалов, шаманских практик и т.д. В один из дней долго сидел с закрытыми глазами, раскачиваясь в такт молитве: «Господи, наставь меня на путь истины. Господи, ниспошли мне свою благодать». Когда открыл глаза — увидел благодать господнюю. Солнце с голубых небес, оттененное алтайскими горами, брызгало тысячами золотых искринок, отражаясь об неза- мутненное зеркало озера. И подумал я, насколько мои моления бессмысленны — благодать уже ниспослана вместе с моей жизнью. Я уже одарен так же, как миллиарды других людей. Глаза я редко открывал. Наверное, именно в этом и заключается основная проблема — личность «не открывает глаза» и самое важное — не может научить других «открывать глаза». Во время буддийских путешествий по реке Кокши, что впадает в Телецкое озеро, я очень хотел просветления, соприкосновения с Изначальным. И вроде бы у водопада у меня возникло состояние, что я свет и в лучах солнца сижу над волнами. Но что это значило? Я мог описать свои ощущения, эмоции, образы. Мыслей в этот момент у меня не было. Основная моя проблема в духовном поиске просветления, да и у тысяч людей, которых я знал, состоит в том, что трудно определить, как отличить это состояние. У меня и у них нет признаков, качеств, маркеров. А те, которые предлагаются мифологическими сюжетами жизни Будды Шакьямуни, Зороастра, Иисуса из Назарета или Бодхидхармы, нас не устраивают. Люди именно ищут то, не знаю что. Может каждый из них уже сотни раз переживал саттори, но они об этом не знают. Человеку не с чем сравнить. И это вызывает какой-то ужас и невыразимую тоску. Самое драгоценное, что ищет человек в этой жизни, и он не знает, как отличить сокровенный опыт от восприятия простого булыжника. Своим воспитанным умом каждый понимает, что проявленный мир материи и индивидуального сознания — мир предметов, животных, людей и даже богов является проявлением Духа, в котором обретают бытие все отдельные реальности и вне которого в соответствии с любой духовной традицией их бы просто не существовало. Любая личность имеет тройственную природу, обладая «материальным», «социальным» и «духовным Эго». Внутри «духовного Эго» существует непреходящая самость, дух, божественная искра в человеческой душе, освещающая путь к Богу, просветлению и у каждого человека есть возможность идентифицироваться с духом и соответственно с божественной основой, имеющей тождественную или подобную духу природу. Но часто нам не с чем сравнить и сличить эту божественную искру. После переживания на водопаде я хохотал и долго целовал бабочку, которая сопровождала меня все 5 часов размышлений. Уже через час я не знал, за что я ее целовал, и мне хотелось плакать, как ребенку, которому не принесли долгожданный и обещанный подарок. И затем я и вправду плакал навзрыд, когда пришел к Телецкому озеру и сел на огромный валун. Я проживал огромную катастрофу своего существования. И плач был настолько искренен, что я был плачем и не мог остановиться несколько десятков минут. Рыдания, как волны, накатывающие на берег, переходили из друга в друга, и казалось — не будет им конца. Рыдалось. Сейчас я понимаю, что плач мой не был одинок. Я рыдал вместе с миллионами людей, жившими и живущими. Это был плач по Духу, плач по Просветлению, плач по потерянному раю. Просветление — это как услышать звук от взмаха крыльев бабочки. В своем мышлении о душе и духе мы переживаем удивительное бессилие. Все, что окружает нас, и все, что мы содержим внутри себя на уровне ума, мы можем обозначить как манифестации «Изначального», Духа. Мы уже говорили и проблематизировали иерархию и путь к «Изначальному». Но Дао не является многоступенчатым, многоуровневым или многомерным. Просветление, идентификация с Самостью не поддается классификации. Честно говоря, мы никакими словами не можем определить Просветление. Это саттори, или нирвана, или апофатичес-кое — нечто неопределимое, без всякого следа специфических и ограниченных характеристик. Просветление, любое соприкосновение с Самостью похоже на горную реку — как бы ты ни хотел его заполнить смыслами, стремнина их смывает мгновенно. Вот было только что — но уже нечего рассказать, показать, предъявить — остался только поток, а воды другие. Может те же, но их опять нужно наполнять смыслом и переживанием. И опять уносит стремнина. Но мы можем ознакамливаться с какими то структурами, в виде ступеней, слоев, измерений, оболочек, уровней или степеней, которые разработаны в духовных традициях и которые мы приводили выше. Но если я приведу вам еще сто классификаций, ближе и понятнее Просветление или дух, или душа не становятся. Любая классификация, любая иерархия, даже самая подробная и правдоподобная — иллюзия ума, суета сует, рябь от волнения Эго. Все время мы имеем дело с уровнями иллюзии ума, а не уровнями реальности. Необходимы неистовое желание и воля, острая и мощная, как меч взрослого воина, полное и открытое осознание, чтобы заниматься реальным предметом психологии. К сожалению, эти качества среди людей в триединстве встречаются редко. У кого-то много воли, но нет осознания. Кто-то обладает полным осознанием, но нет воли. У кого-то есть и осознание, и воля, но колодезь желания исчерпан. Но если даже все пульсирует в единстве, пока есть человек и человеческое — нет пути, но есть свет манящий, нет постоянства в просвете между мирами добра и зла, но есть вечный возврат и вечная жажда. Так мне написалось после тридцати лет занятий философией, психологией и духовными традициями. Если кто-то скажет другое — ни одного слова в понимание просветления, отождествления с архетипом Самости вы не добавите. Что я тоже не сделал в этой части своей книги. МИФ РОДА Мы решили это смысловое пространство отнести к интерперсоне бессознательной в силу нескольких причин. Во-первых, для основной массы людей уже 3 — 4 поколения до их жизни является больше историческим вымыслом, чем реальностью. Во-вторых, сама традиция описания родового древа является во всех культурах явлением кастовым. В-третьих, многие мифологемы родовой памяти все еще больше являются данью язычеству и тотемным животным, чем культурным наслоениям более позднего периода, если, конечно, вашими предками не являются Альберт Эйнштейн, Фридрих Ницше, Александр Пушкин или в крайнем случае — гений политики начала XX столетия и великий реформатор В.И.Ленин. Странно, но каждый, кто рождается на Земле, всегда напоминает кого-то из предков: то ли деда, то ли прадеда, то ли другого родственника. Конечно, мы уже умудрены наследственными кодами и можем сослаться на биогенетическое объяснение. Но это сходство не только во внешности, но и в характере, в повадках и в том неуловимом, что обозначается духовным единством. В основе этого феномена лежит удивительное языческое по-верие о параллельном территориальном сосуществовании живых и умерших. Русское «ушел из жизни» на самом деле отражает существенную закономерность — человек «уходил» (за пределы деревни, поселения), но не в рай и не в ад, откуда возврат невозможен в соответствии с христианской или другой онтологией. Он уходил и затем приходил, возвращался в тело рода через новорожденного. В некотором смысле — он вовсе не умирал, а путешествовал территориально — из мира духов предков в мир существующего живого рода и затем обратно. И когда мы вдруг видим, что внук на тебя смотрит глазами деда, в нас на самом деле оживает этот древний, но красивый миф о человеческом бессмертии, бессмертии рода, который все время множится и воспроизводит корень древа жизни. Само понятие иметь корни означает иметь память рода, красивый миф рода и укорененность — это глубина врастания в многопоколенную историю племени, нации, этноса твоего рода, славы и имени твоих предков. В некоторых традициях существует поверье, что за спиной человека стоит смерть (слева и чуть-чуть сзади), в других — ангелы-хранители. На мой взгляд за спиной, в прошлом, за человеком стоит огромная сила рода — сотни, тысячи, на самом деле миллионы людей, опыт, желания, мечтания и жизненные сценарии которых мы в себе несем. Но из этого пространства в качестве объяснительного принципа жизни мы берем или способны взять лишь какие-то осколки и фрагменты. От этого голоса рода не становятся менее звучными или содержательными. Если мы их даже не осознаем, они проявляются в нашей личности, поведении, мышлении, чувствовании. И самое главное — они формируют долг перед людьми и жизнью, как проявление родовой нравственности, фамильную гордость за соблюдение определенных базовых принципов жизни, за то, что ты являешься продолжателем именно этого и такого рода. Есть у человека возможность великого отказа от мифа и памяти рода: • как свой личный выбор отрицания родственных связей по горизонтали и вертикали, • как предопределенность судьбой (брошенные дети). Самый горький результат в этом смысле — «перекати поле» — это человек без корней — «не помнящий рода своего». Во все времена они вызывали или презрение, или жалость, или чувство тревоги и опасности. На самом деле — «люди, которым нечего терять, кроме своих цепей» — безродные и оторванные от своих корней, социально опасны, так как не имеют глубоких моральных приоритетов и экзистенциальных ценностей. Что они и доказывали всю историю человечества. Трансперсона В предыдущих главах мы выделяли в трансперсоне следующие подсистемы: • трансперсона материальная (предметно-материальные изображения духовной атрибутики — начиная с медного крестика и примитивных янтр и заканчивая монастырскими комплексами и пирамидами); • трансперсона социальная (социальное оформление духовных традиций и религий — начиная от бинарных отношений между гуру и учеником, заканчивая социальной организацией мировых религий); • трансперсона духовная — истые трансперсональные переживания, имеющие нуминозный и сакральный характер как индивидуального (например, саттори), так и группового характера (групповой индуцированный религиозный экстаз). Несмотря на то, что трансперсона еще никогда не рассматривалась в современной психологии в таком широком контексте, мы предпримем анализ всех трех подсистем. Трансперсона материальная Трансперсона материальная — это предметы, их особая архитектоника, изображения и архитектурные сооружения, которым придается одухотворенный, сакральный, волшебный характер. Мы можем трансперсону материальную дифференцировать по многим основаниям: — по принадлежности к духовным традициям (христианские, мусульманские, буддийские, даосские и т.д.); — по возрасту (архаические, древние, средневековые, нового времени); — по объему предметной соотнесенности (микро, макро и мега уровни). В силу того, что анализ трансперсоны по принадлежности к духовной традиции и по возрасту займет много места, времени, усложнит изложение в силу громоздкости объема фактического материала, мы проведем конспективное исследование по третьему основанию. Микроуровень трансперсоны материальной Микроуровень имеет в свою очередь целую иерархию предметов и их особой сакральной конфигурации. При первом приближении мы можем вычленить множество «ха-битусных» (касающихся внешнего облика) особенностей, отражающих принадлежность к определенной духовной общине или традиции: прическа, макияж, татуировка, раскраска: пейсы иудаистов, длиннобородость и длинноволостось священников православия, тон- зура католиков, многолетняя нестриженость ногтей и волос голых аскетов в лесных сангхьях Индии, бритые головы буддийских монахов и др. Продолжением отражения такой принадлежности является одежда или предметы, ее заменяющие: первые аскеты-христиане носили черные или коричневые одежды, а поверх — плащ философа; монахов доминиканского ордена называли «черными монахами» из-за черного цвета их одежды, рясы православных священников, оранжевые одежды буддийских монахов, белые — сикхов, особые убранства из перьев, шкурок животных и бубенчиков сибирских шаманов и др. Для конкретизации рассмотрим две одежды представителей духовных конфессий: католических и православных священников. Католические священники имеют следующие элементы в одеяниях: аль-ба — белая длинная тога, которую он надевает, совершая наиболее важные богослужения, стола — длинный плат, который возлагается на плечи, казула — верхнее облачение, которое представляет собой длинное, широкое полотно с отверстием для головы, надеваемое на плечи так, чтобы концы покрывали фигуру священника спереди и сзади. Традиционная повседневная одежда — сутана — черное разрезное платье с застежками до пола. Цвет сутаны зависит от степени священнослужителя: черную носят священники, епископы — фио-_ летовую, кардиналы — красную, белую — Папа. Епископ носит поверх сутаны широкий полотняный епископский пояс, конец которого свисает вниз: у епископа пояс малинового цвета, у кардинала — красного, у Папы — белого. На плечах поверх сутаны епископ носит пелерину, именуемую мантией. На голове епископ носит епископскую шапочку — небольшой круглый головной убор с коротеньким хохолком посередине: ее цвет варьируется в зависимости от сана точно так же, как в случае с сутаной и поясом (сходные шапочки черного цвета носят в некоторых монашеских орденах и священники). Облачение православного священника состоит из подризника, епитрахиля, пояса, поручей и ризы. Эти одежды особенно проявляют символический характер любого облачения духовного лица. Так, подризник делается из тонкой белой материи, и рукава у него узкие со шнурками на концах, которыми они затягиваются на руках. Белый цвет подризника напоминает священнику, что он должен всегда иметь чистую душу и проводить беспорочную жизнь. Кроме того, подризник напоминает собою еще и тот хитон, в которой ходил Иисус Христос и совершал благия деяния. Епитрахиль есть орарь, сложенный вдвое так, что, огибая шею, он спускается спереди вниз двумя концами, которые для удобства сшиты или чем-нибудь соединены между собою. Епитрахиль зна- менует особенную, двойную сравнительно с диаконом, благодать, подаваемую священнику для совершения таинств. Без епитрахили священник не может совершать ни одной службы, как и диакон — без ораря. Пояс надевается поверх епитрахили и подризника и знаменует готовность служить Господу. Пояс знаменует также Божественную силу, которая укрепляет священнослужителей в прохождении их служения. Пояс напоминает и то полотенце, которым препоясался Иисус из Назарета при омовении ног своим ученикам на Тайной Вечере. Риза надевается священником сверх других одежд. Одежда эта длинная, широкая, без рукавов, с отверстием для головы сверху и с большой вырезкой спереди для свободного действия рук. Своим видом риза напоминает ту багряницу, в которую был облечен страждущий Спаситель. Ленты, нашитые на ризе, напоминают потоки крови, которые текли по Его одеждам. Вместе с тем риза напоминает священникам и об одежде правды, в которую они должны быть облечены, как служители Христовы. Поверх ризы на груди у священника находится наперсный крест. За усердную, продолжительную службу священникам даются в награду набедренник, то есть четырехугольный плат, привешиваемый на ленте через плечо за два угла на правом бедре, означающий меч духовный, а равно и головные украшения — скуфья и камилавка. Дополнительным элементом принадлежности к духовной традиции в материальной трансперсоне являются различные амулеты, талисманы и символьные предметы, вещи с различными фигурами, знаками, надписями. Они могут быть сделаны из любого природного материала, дерева, камня, металла. Кроме символа принадлежности к традиции они в соответствии с верованиями несут функцию предохранения от болезней, чар, ран и других несчастий. Древние египтяне носили на шее амулет в форме Скарабея, евреи — кожаные квадратики с библейскими изречениями на пергаменте или бумаге, греки — филактерион, который надевался ребенку сразу после рождения, взрослые носили аметист в перстнях. Римляне носили на шнурках на шее футлярчики из различного материала с мистическими знаками и изречениями. Христиане с древности и по сегодняшний день носят енколпии (нагрудные кресты), филактерии и медали (Agnus Dei); также бронзовые или стеклянные рыбы с ушками для навешивания, которые, так как слово icJuV, т. е. рыба, заключает в себе начальные буквы греческих слов «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель», принадлежат к чисто христианским символам. В современном мире талисманов и амулетов порождено огромное количество. Они имеют принадлежность к разным уровням культуры, духовных и конфессиональных идентификаций, степеней сакрализации. Их воздействие на личность зависит от единственной переменной — веры. Чем больше сокровенных смыслов, тайных надежд и чаяний вложено в эти предметы, тем больше в них силы. Дело не в предмете. Дело в мифе, сакрализации, мистификации — дело в человеке. Следующий пространственный шаг, который расширяет и завершает микроуровень трансперсоны материальной, это домашне-бытовые сакральные сооружения, которые для домочадцев несут духовный смысл. Во всех традициях и мировых религиях есть место для моления или других ритуальных действий в быту, дома. У православных в красном углу (справа в крайнем углу от входной двери) есть домашний алтарь, где находятся основные атрибуты веры — основная домашняя икона (иногда иконостас), горят лампады и свечи во время церковных праздников, туда кладутся жертвенные просфора, святая вода и крашеные яйца в пасху. У католиков это крест, статуэтки Христа, Богоматери или каких-то евангельских сюжетов, к которым возносятся молитвы. В мусульманстве молитвы обращены на восток, можно сказать в чистое пространство восхода солнца. При этом деяние молитвы происходит в молельной комнате отдельной для мужчин и женщин. Предметное подкрепление чрезвычайно простое, я бы сказал аскетичное — четки, Коран и коврик для моления. Домашние алтари в индологических религиях многообразны, часто отличаются многобожеством и сложностью структуры, но выполняют те же самые функции. Макроуровень трансперсоны материальной К этому уровню относятся отдельные храмы, церкви, мечети, дацаны, молельные дома, а также места с особым сакральным смыслом, в которых совершаются различные базовые ритуалы духовных традиций. В европейской традиции (да и во многих оформленных восточных и азиатских традициях) центральное сакральное место в них занимает алтарь (от лат. alta ara — высокий жертвенник). Изначально это было жертвенное место или жертвенный очаг из земли или дерна. Когда начали воздвигать храмы, их начали делать из камня или металлов. Они всегда стояли на восточной стороне храма, перед изображением божества. В Риме алтари воздвигались не только богам, но также героям и императорам (Августин, Гай Юлий Цезарь и др.) Алтари центрировали сакральное пространство на улицах, пло- Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|