Глава 6. 5 марта 1953 года. 8 страница

В 1929 году Троцкого депортировали за контрреволюционную деятельность. Всякого другого человека расстреляли бы на месте за одну миллионную долю того, что было на совести Троцкого. Но тогда ещё Троцкий был не по зубам Сталину. За Троцким за рубежом стояли такие силы, против которых не мог осмелиться выступить даже Сталин. Решение ОГПУ по Троцкому было готово 20 января 1929 года. Троцкого депортировали на турецкий остров Принкипо, который ещё византийскими императорами использовался для ссылки своих политических противников. Лазарь прекрасно понимал, что на этом борьба Троцкого со Сталиным отнюдь не заканчивается, а просто переходит в другую плоскость. Это была вечная борьба между интернациональной мафией и естественным национализмом каждой отдельной страны, которая тогда выразилась в схватке между интернациональным принципом «перманентной революции» Троцкого и националистическим принципом построения социализма в одной, отдельно взятой стране, Ленина-Сталина. После высылки Троцкого, через несколько месяцев, на Западе произойдёт экономический крах, называемый «Великой Депрессией». Как и «Великая Французская революция», просто так, ничего словом «Великая» не обозначают. Якобы чисто экономическая депрессия повлекла за собой чрезвычайные политические последствия в виде концентрации власти на Западе в руках людей, которые в своё время финансировали Троцкого. Эти же люди в этом же 1929 году стали финансировать Гитлера, чтобы убрать Сталина в России.
Лазарь понял, что пришло его время, чтобы пробиться к самой вершине власти. Он получил возможность заработать кредит, наживая себе смертельных врагов. Но Лазарь знал, что игра стоит свеч, ведь когда-нибудь, благодаря этому, он станет человеком не менее важным, чем сам Троцкий. А как же сам его кумир Троцкий? – Лазарь понял, что Троцкий где-то ошибся, и он ему уже ничем не может помочь. Лазарь понял, что он должен забыть про Троцкого, чтобы сохранить себя и таким образом стать более полезным тому общему делу, которому он, как и Троцкий служили всю свою жизнь.
В 1929 году на Западе тоже произвели частичную коммунистическую революцию, которая была следствием того, что получило название «Великой Депрессии». Такое название революции на Западе было дано для того, чтобы не напрягать граждан капиталистических государств. Слишком много ужасной информации шло с родины первой коммунистической революции – из СССР. Потоки крови текли из-под закрытых дверей. Поэтому уже нельзя было производить никаких революций на Западе под их настоящим именем. В это время на Советском горизонте появилось две новые яркие звезды. Одна из них – Сталин, который в возрасте 50 лет, стал безоговорочным лидером Советского Союза. А вторая звезда – это Лазарь Каганович, который в 36 лет, будучи первым секретарём Москвы и членом Политбюро, практически стал одним из главных людей в стране. И это произошло только потому, что Лазарь не упустил представившегося ему момента, который бывает только раз в жизни.

ГЛАВА 4.

ВЧК была создана Троцким 20 декабря 1917 года, и быстро превратилась в политическую карательную силу, уничтожавшую всех противников идеологии Советской республики. ЧК стала главной «контролирующей» силой в России. Это было именно то, чего добивался Троцкий. В 1922 году Троцкий постарался смягчить имидж этой страшной организации, изменив название на Главное Политическое Управление (ГПУ), но суть осталась прежней. Два года спустя она называлась ОГПУ и опутывала своими сетями весь Советский Союз. ОГПУ похищало и убивало кого угодно, у него были длинные руки. В 1926 году в Париже был убит Семён Петлюра. Они украли эстонского министра Адо Бирка прямо в центре Москвы, а в 1930 году в центре Парижа лидера белогвардейцев Александра Кутепова.
Лазарь отлично знал о методах работы ОГПУ. Его контакты с «органами» уходили ещё к тем дням, когда он только начинал работу на кадровом поприще. Все списки людей, которые он подготавливал, имели копии, которые уходили непосредственно главе ВЧК.
Ни для кого не было секретом, что Каменев-Зиновьев-Сталин отвоёвывали у Троцкого свою позицию в трёх направлениях: госбезопасность, армия и административный аппарат. Лазарь понял, что на данный момент он должен поддерживать Сталина. Он уже доказал свою преданность человеку, который мог распорядиться его жизнью. Лазарь доказал, что ему можно было доверить больше, чем простое выступление против Крупской. Но, тем не менее, надо было искать новые способы, чтобы обезопасить себя лично. Он даже не взял себе псевдонима, как благоразумно сделали многие, и кажется невероятным, что он остался тем, кем был всегда – Лазарем Моисеевичем Кагановичем, евреем по происхождению. Ему следовало переступить через многое, и важно было правильно выбрать, как это сделать. Его следующей целью стало устроиться так, чтобы знать обо всём происходящем, а ещё лучше – знать раньше других. Этого можно было достигнуть только с помощью ОГПУ, державшей свою руку на пульсе всей страны. ОГПУ стало частью номенклатуры - высшей партийной бюрократии. Одним из своих людей для Лазаря был Генрих (Гершель) Ягода (Енох Гершенович Иегуда). Генрих-Гершель Ягода-Ягуда был племянником Якова Свердлова и был женат на внучке отца Свердлова, и в своё время работал у того в гравёрной мастерской, поэтому он выбился в большие люди без помощи Лазаря. Ягода был замом Менжинского, который обеспечил победу Сталина над путчем Троцкого 7 ноября 1927 года. Поэтому для Троцкистов не было вопросов в том, что Менжинского надо было убирать, и это было задачей Генриха-Гершеля Ягоды.
Лазарь должен был знать, кто его окружал. Он хорошо запомнил слова, сказанные ему Сталиным после успешного завершения «реорганизации» на Украине: «Один враг перевесит сто друзей. Для одного человека два объединившихся врага – это уже полк». Лазарь убедил Сталина в необходимости создания административной группы по особым поручениям, которая получила негласное название «отдел мокрых дел». Лазарю был предоставлен кабинет на четвёртом этаже дома номер 2 на Лубянке. Здесь располагалась главная штаб-квартира ОГПУ, называемая «Центр». Из окна «Центра» открывался вид на всю площадь, поэтому он мог видеть, кто проходил через главный вход. Единственным неудобством было то, что на окнах были толстые решётки, или жалюзи.
Большинство работников ОГПУ появлялись в шести проходных к семи часам утра. Они приходили на работу так рано, чтобы позавтракать. На восьмом этаже в столовой подавался хороший завтрак, состоящий из молока, яиц, свинины, фруктов, и всё это было бесплатно. Коридоры в здании были выкрашены в светло-зелёный цвет. Полы были выложены паркетом, который регулярно натирался. Кругом висели большие белые шарообразные лампы, изливавшие мягкий свет. Просторные кабинеты были полупусты. Они были покрашены той же светло-зелёной краской. В кабинетах стояли только письменный стол и несколько жёстких стульев с прямыми спинками. В каждом кабинете имелся железный сейф, опечатываемый в конце рабочего дня. Вдоль коридоров несли службу офицеры внутренних войск, которые имели обычную белую форму, только с синими нашивками вместо красных. Эти синие нашивки пользовались особым уважением. Визит на Лубянку в 1981 году выявил, что за эти годы мало что изменилось. Стены были также покрашены в светло-зеленый цвет, в кабинетах стояла та же самая мебель, только исчезли сейфы, и документы убирались на ночь в один, центральный сейф. Судя по всему у КГБ не было много работы. Порядок в стране уже скорее поддерживался авторитетом учреждения, а не интенсивной работой.

Кабинет Лазаря выделялся среди других. Здесь стоял массивный дубовый стол и три кресла. Отдельно размещался длинный стол для конференций, за которым проводились совещания. На одной стене висел портрет Дзержинского, а на другой – портрет Сталина. На письменном столе возвышалась гора телефонов. Два были особенно важными: телефон справа имел прямую связь со Сталиным, а слева, так называемая «вертушка», - с членами ЦК. Остальные телефоны позволяли соединяться с важными объектами, разбросанными по огромной территории Советского Союза. По одному телефону можно было напрямую звонить Хрущёву, который тогда работал в Юзовке. На тот момент Хрущёв делал всё возможное, чтобы облегчить жизнь Лазарю. При каждой возможности выступить перед народом Хрущёв обязательно восхвалял своего Кагановича и особенно его указания, «которые мы получаем для ежедневной работы». Например: «Блестящее предложение Лазаря Моисеевича распахивать нетронутые земли, чтобы выращивать хлеб для Москвы, является прямым руководством к действию!». Лазарь знал, что его «протеже» с глуповатым видом, на самом деле был вовсе не глуп. Хрущёв даже получил на Украине прозвище «шабесгоя» за то, что зажигал по субботам в соответствии с еврейскими традициями свечи, а также услужливо заглядывал в глаза и другим высшим еврейским руководителям. Никита был очень усерден. В своём старании Хрущёв был то, что называется ортодоксальнее самого раввина. Теперь Лазарь бросит ему кость, от которой тот явно не откажется:
- Никита Сергеевич, я предлагаю вам пост заместителя заведующего орготделом ЦК ВКП (б) Украины.
Хрущёву вменялось в обязанности увеличить процент представителей рабочего
класса в партийном аппарате, в котором преобладали представители еврейской интеллигенции, то есть троцкисты.
На другом конце трубке возникла тишина, и это удивило Лазаря. Наконец,
раздался голос Хрущёва:
- Очень благодарен, товарищ Каганович, за оказанное доверие. Куда я должен поехать?
- В Харьков.
Опять молчание. Лазарь понял, в чём дело. Харьковские рабочие были известны своей непредсказуемостью и неблагонадёжностью. Хрущёв тоже знал об этом.
- Опять, товарищ Каганович, благодарю вас и думаю, что вы правы, решив ввести больше представителей рабочих в аппарат Центрального Комитета. (На самом деле это решил Сталин). Но мне не хотелось бы покидать Юзовку. Я чувствую себя здесь как дома. Я освоился со своей работой и хорошо знаю людей. Кроме того, мне неизвестно, как поставлено дело в Харькове, и я не уверен, что смогу привыкнуть к работе в организационном отделе.
Лазарь слушал этого коротышку, толстого деревенского ухаря. Тот выпалил всё на одном дыхании и сейчас тяжело дышал. Впервые Хрущёв осмелился не подчиниться его, Кагановича, приказу! Сейчас Лазарь покажет ему, как надо ставить зарвавшегося «любимчика» на своё место. Он громко вздохнул, чтобы его было слышно на другом конце провода, и заговорил тихим голосом, словно сообщал какой-то секрет.
- Ну, хорошо. Если вы так считаете, то, думаю, Центральный Комитет обойдётся и без вас. В таком случае нет необходимости переводить вас из Юзовки, если вы против.
Лазарь сделал паузу для эффекта. Ждать пришлось совсем недолго.
- Харьков?
- Харьков.
- Да, Харьков.
Лазарь улыбался, когда клал на рычаг телефонную трубку. Он уже знал, как надо отдавать приказы, какие средства при этом использовать, чтобы провести свою линию. Если хочешь выжить, считал он, надо заставить людей подчиняться.
Его второй телефонный звонок в то утро был сделан в Нижний Новгород, брату Михаилу. Лазарь сообщил тому приятную новость: Михаила избрали в члены Президиума. Вообще-то, окончательный подсчёт голосов ещё не завершился, но это не имело значения. Ведь тот, кто контролирует процесс учёта голосов избирателей, тот и определяет итог голосования. Эта аксиома актуальна всех странах, независимо от того, тоталитарные они или «демократические». Голос Михаила звучал радостно, но Лазарь уловил в нём какую-то скрытую напряжённость. Вероятно, это были отголоски обиды: Михаил сознавал, что его младший брат, Лазарь, превзошёл его по положению. Лазарь знал, что Михаил его недооценивал, и что многие люди тоже теперь позавидуют его достижениям. Равнодушие других злило Лазаря.
Он позаботился и о брате Юрии, тот был назначен Первым Секретарём в Нижнем Новгороде. Но Лазарь сознавал, что на большее Юрий не способен. Юрий никуда не лез. Он держался в тени, работая в разросшемся партийном аппарате; делал то, что ему говорили, и не проявлял инициативы. Он всю свою энергию отдавал жене и детям. Они составляли его жизнь, его страну, его партию.
Семейная жизнь самого Лазаря приняла крутой оборот. Мария и Майя были неразлучны. Лазарь с ними совсем не виделся. Казалось, он всё время проводил на работе. Неважно где он находился, в каких разъездах, в его распоряжении всегда имелись письменный стол, кресло и батарея телефонов.
Младшая сестра Роза тихонько переехала в столицу. Её мечта стала реальностью. Теперь она работала в доме №8 здании, построенном в 1780 году архитектором Кваренги. Это здание раньше принадлежало Шереметьевым, а сейчас здесь размещалась привилегированная больница для высокопоставленных партийных работников. Она не возражала работать и в обычной больнице, но в этом случае Лазарь не смог бы держать её под контролем. Поэтому он устроил своей сестре завидную должность. Тем не менее, она тоже редко имела возможность видеть брата. Он вообще стал мало кому доступен.
У Лазаря не было времени на общение с людьми, за исключением тех случаев, когда ему было надо извлечь пользу для самого себя. Он часто видел Булганина, иногда Ворошилова, но остальные были только случайными посетителями. Его основной заботой по-прежнему оставался Сталин (даже в большей степени, чем жена Мария), и он говорил с ним по телефону, как минимум, шесть раз и встречался с ним, самое малое, два раза в день. Ко всем, за малым исключением, Лазарь относился с чувством большого превосходства. Его разговоры сводились только к отдаче приказов. Если кто-нибудь, не Сталин, его о чём-то спрашивал, то ответ всегда был одинаков, чему он научился, работая в ОГПУ: «Мы получаем информацию, а не даём её».
Москва стала надёжным оплотом большевизма в стране, и Лазарь Каганович был одним из самых главных большевиков в столице. Его власть набрала такую силу, что, если он в разговоре пропускал обращение «товарищ», это воспринималось как знак немилости. В случае отсутствия в течении нескольких дней какого-нибудь работника без видимых причин, другие начинали догадываться, что произошло: его арестовало ОГПУ. В этом можно было не сомневаться. Конечно, работника могли направить куда-то с секретным поручением, но таким легендам мало кто верил. Было ясно, что Кагановичу был дан в руки меч, чтобы держать в повиновении Москву. Сталин оценил его способности в деле подавления украинского национализма и в ситуациях с Крупской и Хрущёвым. Но надо было что-то начинать с евреями. Не секрет, что Советская республика стала исторически первой еврейской крепостью во всём мире. За рубежом её так и назвали «еврейской республикой». Израиля ещё и в помин не было, и Диктатура Троцкого в России была предназначена к вооружённому распространению еврейской диктатуры по всему миру под видом «пролетарской» мировой революции. Однако непредвиденное вытеснение Троцкого Сталиным спутало мировому еврейскому «Спруту» все карты. А Сталин совсем не собирался ограничиваться вытеснением одного Троцкого. Сталин покусился на саму еврейскую власть в стране. Однако он понимал, что он должен это делать только очень постепенно, и даже привлекая для этой цели самих же евреев. Одним из этих «своих» евреев и было предназначено быть Лазарю Кагановичу, который завоевал это право своей лошадиной работоспособностью и выказыванием абсолютной благонадёжности. Сначала началось вытеснение евреев с руководящих должностей. Это всё проходило под вывеской увеличения представительства рабочих в партии. До этого, партия была равнозначна еврейской элите, Сталин же начал разбавлять еврейскую партийную элиту рабочими. Против этого ничего нельзя было возразить, формально партия была замаскирована под рабочую партию.
Лазарь не имел большой еврейской поддержки, когда работал в Киеве и знал, что Сталин евреев недолюбливал. Иногда он задумывался, почему Сталин, отлично зная о его национальности, поддерживал и выдвигал Лазаря. Но он опасался задать прямой вопрос. Вместо этого он спросил Булганина, и полученное объяснение звучало вполне логично: «Ты ему нужен. Всё очень просто. Ты делаешь то, что тебе приказано, и делаешь хорошо. До тех пор, пока ты не перешёл ему дорогу и не разочаровал его, он будет в тебе нуждаться. Просто, да?».
У Марии было другое мнение: «Господи, что ты делаешь!». Это был один из тех редких моментов, когда она высказала ему свою точку зрения. Чаще всего, она всё сдерживала в себе. Даже выйдя за него замуж, она никогда полностью не открывалась ему. Он мог быть непредсказуемым. Ни для кого не была секретом его неуравновешенность. Хотя он и старался сдерживать себя, но Мария часто становилась свидетельницей его несокрушимого гнева и видела, как из его рук разлетались во все стороны чётки. Обычно раз в месяц ей приходилось заменять порванные чётки на новые. Но когда она узнала, что Лазарь снял с работы Трашунова, известного редактора одной из киевских газет и преданного коммуниста; и сделал это только потому, что он не подчинился ему, Лазарю, несмотря на то, что Трашунов был евреем, её терпению пришёл конец.
- Неужели у тебя нет никакого сострадания к своим же людям? Ведь он для тебя свой, а не Сталин!
- Я делаю то, что должен делать. Заруби это себе на носу, пока не поздно. Мой бог - Сталин! Ты слышишь меня? Хорошо слышишь?
И снова четки разорвались у него в руках.
Какой у него был выбор? Только Сталин знал, кто стоял за ним. И он должен был ублажать Сталина, и никого больше. Даже не себя лично. Если бы евреи могли только понять! Если бы они могли понять, что временно надо приостановить свои атаки! Он посмотрел в зеркало: его лицо стало дороднее, усы аккуратно приглажены, на нём хорошо сидел новый костюм, рубашка была чисто выстирана и выглажена. Да, ему нравилось жить в тепле и комфорте. Мог ли он пожертвовать всем этим? А ведь когда-то он осуждал своего отца за стремление жить лучше. Неужели он сам такой лицемер? Невозможность расстаться с руководящей должностью? Разве он только что не приговорил человека по фамилии Моисеев за то же самое? Но он тотчас же отбросил подобный вопрос. Нет, сейчас другое время, другое место, другой мир. Теперь надо быть очень осмотрительным. Он сам должен поучиться у своего еврейского народа. Сначала Лазарь обязан был выжить. Его отец всегда напоминал об этом: «Сначала ты должен выжить, а потом уже всё остальное».
Он окинул комнату взглядом, чтобы убедиться, что он один, и никто его не услышит. Мария была на кухне. «Я должен быть очень осторожен, - тихо прошептал сам себе Лазарь. – Малейшая оплошность – и я пропал. Люди живут в постоянном страхе, что на них кто-нибудь донесёт. Такая жизнь гораздо хуже, чем при царизме. Все боятся друг друга. Каждый любыми средствами старается обезопасить себя». И он вспомнил ходивший анекдот, отражавший суть происходившего: советский гражданин вернулся домой, закрыл дверь на три замка, совершенно разделся и осмотрел себя в зеркале, а через несколько минут назидательно сказал отражению: «Сомнений нет. Один из нас определённо провокатор».
В Москве, по сравнению с двадцатыми годами явно происходили перемены, оттепель. Откуда-то появилась сатира и юмор, анекдоты. Даже газета «Правда» расслабила свой железный тон. Одна из заметок начиналась так: «Через малахитовые поля, речка Крипан развертывает свою серебристую ленту. За полями, как бронзовая стена, высится вековой сосновый бор. Между сосновыми щелями, то тут, то там, как сказочные домики появляются дачи». Затем следовала атака на коррумпированных бюрократов и нерадивых рабочих.
Лазарь так же заметил новые усилия восстановить в СССР националистическую гордость.
Казалось, огромная метла очищала закоулки необъятной страны, выметая все напоминания о вчерашнем дне. Нововведения коснулись даже языка. В аптеках вместо «английской соли» от запоров продавали теперь «горькую соль», в пекарнях выпекали «городской хлеб», а не «французские булочки». Иностранщина изымалась даже из наименований. Всё, что было иностранного - было за границей, за рубежом.
Лазарь тоже гордился достижениями, но по-своему. Ему было важно демонстрировать свою верноподданность Сталину. В частной жизни Лазарь уже начал возвеличивать Сталина и принижать Ленина. Если ему предстояло произнести тост в кругу избранных, он говорил:
- Товарищи, настало время сказать людям правду. Каждый продолжает говорить о заслугах Ленина, но надо быть честными друг перед другом. Ленин умер. Сейчас надо поменять призыв. Да здравствует Ленинизм? Нет! Да здравствует Сталинизм!

К 1930 году весь капиталистический мир был опущен в «Великую депрессию». На самом деле это была частичная «коммунистическая» революция на Западе. В этот критический момент Сталин понял, что нельзя терять ни минуты, и наоборот решил восстановить промышленность, полностью разрушенную Троцким, который во всём опирался на Запад. Сталин понимал, что Запад, рано или поздно начнёт агрессию против СССР и лично против его, неизвестно откуда появившегося Сталина, который спутал им все карты. Первый пятилетний план предусматривал проведение индустриализации в Советском Союзе. «Выполнить и перевыполнить!» - Стало лозунгом этого времени. Рекорды стали ставиться не только в спорте, но и в промышленности. Появилось само понятие физкультуры и спорта, здоровья трудящихся. До этого, здоровье советских граждан, государство «рабочих и крестьян» интересовало в наименьшей степени. Необходимо было утроить производство руды, стали, угля и нефти. При Троцком все полезные ископаемые СССР были отданы в концессии иностранному капиталу. Например, американская кампания «Стандарт Ойл оф Нью-Джерси», сейчас это компания «Эксон», ещё до 1946 года продолжала владеть нефтяными месторождениями в Баку. И хотя революция была совершена в 1917 году, национализация касалась только отечественных производителей, и то, только для того, чтобы государство Троцкого немедленно отдало всю промышленность в иностранные концессии. Быстрее Троцкий отдал только царское золото. Царское золото он отдал тем акулам с Уолл-Стрита, которые обеспечили деньгами его революцию. Так называемая англо-американская интервенция, преследовала только цели обеспечения безопасности транспортировки золота на Запад. Сам Троцкий лично возглавлял Главконцесском. Национализация же иностранных предприятий началась только в сталинскую индустриализацию, в 1929 году.
Далее, ставилась задача увеличить втрое производство товаров народного потребления, которых до этого не производилось почти вообще. И это всё необходимо было выполнить в кратчайшие сроки. Время для этого не отпускалось вообще. Производство электричества необходимо было увеличить минимум в шесть раз. Запад был абсолютно не в восторге от плана индустриализации СССР. Десять лет их ставленники разрушали и уничтожали Россию, чтобы она снова начала возрождаться? Иностранной агентуре в Росси было дано задание, во чтобы то ни стало предотвратить индустриализацию в СССР. И снова пошла жесточайшая внутрипартийная сватка, «промышленные» судебные процессы повели массы людей на гибель. Борьба шла не на жизнь, а на смерть, и мало, кто разбирался, кто за кого. Но фантастическая задача индустриализации, несмотря ни на что, была выполнена, и это показало, что если захотеть, то можно сделать всё. В 1921 году тотальное, годовое производство СССР оценивалось в два миллиарда рублей. Всего через 9 лет, в 1930 году производство в СССР достигло 30 миллиардов рублей.

В сельском хозяйстве же хозяйстве была противоположная картина – там царили троцкисты, а с ними саботаж и вредительство. Потеряв поражение на политическом и промышленном фронте, в сельском хозяйстве троцкисты перешли во фронтальную атаку. Россия была преимущественно аграрной страной. Более 80% населения страны составляли крестьяне работавшие, благодаря реформам ещё премьер-министра Столыпина, на своей земле. Замаскировавшимся троцкистам удалось убедить Сталина в том, что только превращением сельского хозяйства в отрасль промышленности и тотальным подчинением его бюрократическому аппарату, то есть им самим, удастся обеспечить страну хлебом. Они сказали, что всё берут на себя. На самом деле, под видом выполнения государственной задачи «коллективизации» и уничтожения как класса только «кулака», они развернули поголовное уничтожение крестьянства. Они запланировали поголовное истребление крестьянства. Они запланировали голод. Всё получилось, как они и замыслили. Вместе с началом «коллективизации» в стране начался тотальный голод, которого не наблюдали с гражданской войны и диктатуры «военного коммунизма» Троцкого. Троцкисты очень рассчитывали, что с помощью этого голода им удастся вызывать недовольство в народе и убрать Сталина. Это и был тот результат, которого добивались троцкисты. Лазарь Каганович понял, что настал его звёздный час, когда, не подвергая себя опасности, он сможет выполнить свою священную миссию.
Лазарь принял на себя руководящую роль в проведении так называемой операции «коллективизации» и в жестоком «раскулачивании» крестьянства и насильственном образовании колхозов на селе, которые фактически стали сельскими концентрационными лагерями. Лазарь одновременно был мозгом и руками коллективизации. Его направляли в самые трудные районы страны для наведения железной дисциплины, но, если в прежние времена он преимущественно занимался донесениями с мест, то теперь у него была возложена вся полнота власти. Благодаря успеху на Украине в 1925 году Лазарь был полностью автономен. Он знал, что Сталина интересует результат, и результат ему готовили. Поэтому он с наслаждением пользовался предоставленной ему властью против так называемых «зажиточных», а на самом деле, трудолюбивых крестьян, которым он завидовал, и которых ненавидел с самого своего детства в Кабанах. Ему доставило огромное удовольствие одновременно сослать на Север шестнадцать крупных казацких станиц. Он жестоко расправлялся с непокорными. Без всякого угрызения совести, Лазарь решительно подписывал приказы, которые посылали на смерть сотни тысяч и миллионы людей, мужчин, женщин, стариков и детей. Только в житнице страны, на Украине, по самым скромным оценкам, только за один 1932-1933 год от голода умерло не менее 7 миллионов человек, но Голодомор был устроен и в других регионах страны. Масштабы уничтожения людей достигли невиданных до сего времени масштабов.
Лазарь развивал обоснование «коллективизации», что, дескать, индустриализация страны не может быть успешной, если крестьянство, составлявшее 80 процентов населения, останется в стороне. На самом деле Лазарь гнул свою, одному ему известную линию, которой оставался верен всю свою жизнь, и которая дано была раскрыта ему дядей Лёвиком. Ему нравилась его роль в текущих событиях СССР. Его выступления всё чаще стали появляться в «Правде», затем в какой-то польской газете и даже в парижской, и, наконец, в американской газете «Нью-Йорк Таймс». Это приятно щекотало его нервы, и, может быть, впервые в жизни он понял, как высоко занесла его судьба. Это ещё заставило его вспомнить о дяде Лёвике и Моррисе и других жителях Кабанов, разбросанных по всему свету. Что подумал дядя Левик, прочитав о племяннике в газете? Скорее всего, он сильно загордился. Вообще-то Лазаря не заботило мнение других людей, он только лишний раз подумал об отце, которого уже не было. На следующий год та же самая газета “Нью-Йорк Таймс» охарактеризовала Лазаря Кагановича как «самого близкого к Сталину человека», но при этом всячески превозносила Лазаря, что само по себе весьма примечательно. «Нью-Йорк Таймс» просто так никого не хвалит. «Нью-Йорк Таймс» это рупор псевдоинтеллигентского сионизма, называмого левым, а также и правым либерализмом. Главное тут лишь том, чтобы не называлось истинное название. Лазарь понял, что он поднялся уже почти до уровня Троцкого.
Но, несмотря на высокопарную и хвалебную риторику, кровь, как и в троцкистские времена, опять начала сочится из-под закрытых дверей. Лазарю надо было вовремя подстраховаться. Он знал, что Сталин не простил бы ему ошибок и упущений. Но Лазарь не мог признать ошибок со своей стороны. Он должен доказать в очередной раз, что всё что он делал, было для блага и во имя Сталина. Он должен продолжить укреплять веру в правильность проводимых мер по реорганизации сельского хозяйства. В качестве своей замены на Украине Лазарь поручил проведение активных «коллективизационных» мероприятий Менделю Марковичу Хатаевичу, которого знал как проверенного человека ещё по совместной работе в 1917 году в Гомеле. Хрущёву, который сам был украинцем, такого дела доверять было нельзя. Лазарь назначил Хатаевича вторым секретарём компартии Украины и возложил на него ответственность за проведение коллективизации. Это Лазарь снабдил Хатаевича центральными войсками ОГПУ и армией, которые перебросили на Украину, Кубань и Поволжье специально для обеспечения строжайшей изоляции приговорённых областей, изъятия продуктов у населения, и отправки крестьян на уничтожение в северные лагеря. Мышь не должна была выскользнуть из обречённых местностей. Это было гигантское по своей масштабности мероприятие, не имевшее себе аналогов в истории – уморить голодом и выселить население с территории, превышавшую по своей площади Европу. Лазарь знал, что Хатаевич не подведёт. Для успеха всей операции Лазарь также заменил заведующего сельхозотделом ЦК ВКПб, русского, Николая Александровича Угланова, противника коллективизации, на своего человека Карла Яновича Баумана. Однако Бауман так «перестарался» и переусердствовал с уничтожением людей, что его пришлось заменить Молотовым. Появились слухи, что коллективизация забуксовала. На Украине разразился невиданный в истории России, а тем более Украины, голод. Трупы взрослых людей и детей валялись на улицах Украины, Поволжья и Кубани. Ситуация накалилась. Возникла опасность, что Сталин мог узнать всю правду, и тогда Лазарю пришёл бы конец. Лазарь решил всё списать на перегибы на местах. 15 марта 1930 года в газете «Правда появилось знаменитая статья Сталина «Головокружение от успехов», которая временно спасла жизни миллионам крестьян. После этой статьи троцкисты должны были перегруппироваться. Чтобы довершить дело, и замести следы преступлений, Лазарь предложил Сталину, что он поедет и сам разберётся с ситуацией на местах. Опять памятуя о ранее успешной командировке Лазаря на Украину Сталин заменяет Молотова на Кагановича.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: