Глава 6. 5 марта 1953 года. 14 страница

Проехали пять огромных чёрных лимузинов. Арбат пришёл в норму. «Хозяин поехал», - провожали взглядами лимузины прохожие.
В одном из них сидел Лазарь Каганович и перебирал чётки в руках. Казалось, он слышал, что говорили прохожие.
«Да - это так – хозяин», - согласился Лазарь, он становится хозяином. Приходит решающий день. Он слегка отодвинул шторку и посмотрел в окно. Городские улицы сменились подмосковными деревенскими улицами. Ещё везде лежал снег. Сказка. Девственная чистота. Подмосковные дачи имели свою прелесть: с их белыми стенами, печками и треугольными крышами. Сорок лет назад он впервые приехал в Москву. Сорок лет, а кажется, что это было только вчера. В ноябре ему исполнилось шестьдесят. Также быстро пролетели и эти четыре дня с того заседания Политбюро, на котором произошла стычка со Сталиным. Лазарь хорошо запомнил выражение лица Сталина в тот момент, когда он потребовал отменить приказ о прекращении дела врачей: Сталин явно не ожидал такого оборота дела.
- Неужели он подумал, что я забочусь о евреях? Что я переметнулся? Что я стал их защитником? - Лазарь нахмурился.
- Сталин подумал, что кровь всё-таки сильнее личной преданности. – Пробормотал Лазарь.
Как однажды сказал дядя Лёвик: «Кровь это твоя кровь, твоя кровь, твоя кровь!». Лазарь тряхнул головой. Это был вопрос его личного выживания, а не евреев в целом. Но он же еврей. Спасая себя, не спасал ли он еврея, а значит и евреев в целом? Лазарь уставился в потолок автомобиля. А может ли еврей прийти к власти в этой стране? Если его отверг Сталин, то разве русские не сделают тоже самое? Могут ли они вообще принять еврея? Вопрос был болезненным. Его лицо скривилось в гримасе. «Так вот о чём думал дядя Лёвик? Вот о чем он в действительности думал!» - Произнёс Лазарь, сдерживая дыхание: «Главное, чтобы евреям было хорошо».
В памяти Лазаря постоянно прокручивалась как бы плёнка того события, особенно, Сталин, пытающийся вызвать помощь. Он видел Микояна, отталкивающего сталинскую руку от звонка. Почему из всех это был именно Микоян? Лазарь был удивлён:
- Анастас всегда был «тише воды - ниже травы». Он всегда старался держаться в сторонке. А здесь…Кто ожидал от него такой прыти?
В течение последних трёх дней Сталин был на грани жизни и смерти, то приходя в сознание, то снова теряя его. Однако реально, никто не оказывал ему медицинскую помощь. Его просто изолировали. С того самого момента, за несколько дней, никто даже не дал Сталину стакана воды. Все думали только о себе. Тот неизвестный пузырёк, который Лазарь влил ему в рот, был последней влагой, которую испил Сталин. Мысли крутились в голове Лазаря:
«В конце-концов человек может прожить без воды только три дня. Как раз ему этого и хватило, плюс наша «помощь». Ведущие врачи страны тряслись как осиновые листья и предпочитали подстраховывать свои собственные задницы. Они только проводили коллективные консилиумы, чтобы уйти от личной ответственности. Создавалась видимость оказания медицинской помощи – «коммюнике о состоянии здоровья». Никто из них как положено даже не осмотрел больного. А Сталин был всё-таки прав, когда хотел посадить их. Редкая гнида. Они ещё хуже, чем мы, его «окруженцы». Конечно, мы сами отобрали кандидатуры врачей. Среди них не было никого, кто бы не понимал, что от них требуется».

Сталину между тем становилось лучше. Один из врачей заметил, что это «классический случай улучшения перед смертью». Без элементарной воды, Сталину, надо думать, действительно, не могло стать лучше.
«Специалисты… Чтоб я ещё сам обратился к врачу, или кого-нибудь доверил?!» - Подумал Лазарь: «Надо будет заготовить официальное сообщение о смерти Сталина».
Народ огромной страны держался в неведении. Повторялась ситуация с январём 1924 года, когда умер Ленин.
«Главное, чтобы всё было, как положено. Политбюро должно иметь спокойные условия выбрать преемника. Только так можно избежать волнений, беспорядков и потери власти. Преемственность обеспечивала выживаемость партии и сохранение занимаемых позиций ведущих её членов. Это исключает вмешательство любых посторонних сил». - Лазарь взглянул на часы. Скоро он будет там. Странно, что членам Политбюро позвонили не от Сталина и не врачи, а охранники. А где Поскрёбышев или личный телохранитель? Там что-то не то.
Огромный лимузин, освещая фарами растущие вдоль дороги сосны и берёзы, подъезжал к воротам дачи. Лазарь выглянул в окно. Всё было окружено войсками МВД.
«Значит, Берия уже приехал. Будет удивительно если Кремль ещё не оцеплен» - Подумал Лазарь. «Но ничего, подожди, - прошептал Лазарь. – У нас припасён план и для тебя».
Оказалось, что Каганович прибыл одним из последних. Все уже собрались, и везде горел свет. Первым, кого увидел Лазарь, был Маленков. Он выглядел подавленным, но спокойным. Он о чём-то говорил с Берия. Берия слушал его, но глаза его бегали по комнате. Было видно, что он всеми силами старался контролировать свои эмоции. Булганин заметил Лазаря и направился к нему:
- Только что привезли слесаря, чтобы разобраться с замком - Георгий (Маленков) приказал.
Лаврентий намеревался взломать дверь. Георгий всё время пытается его успокоить. Ведь он
уже приказал окружить танками Кремль.
Лазарь невольно улыбнулся: ведь он только что предвидел такой оборот событий. Неужели Берия и правда надеется, что ему удастся стать преемником Сталина? Идиот!
- А где комендант? Он об этом сообщил? – спросил Лазарь.
- Комендант? Какой комендант? Он будто испарился. И Поскрёбышев неизвестно где.
Подошёл Молотов. Он слышал слова Булганина и сжал руку Лазаря.
- Все куда-то пропали. Прислуга, охрана.
Молотов посмотрел на Лазаря. Лазарь хотел задать ему только один вопрос:
- Канада?
Молотов кивнул, и Лазарь облегчённо вздохнул.
Из коридора, ведущего в спальню Сталина, вышел Ворошилов.
- Слесарь возится с замком. И врачи там.
Он взглянул на Булганина:
- Надёжно?
Булганин повернулся к единственному охраннику, стоявшему у дверей:
- Никого не впускать, ни под каким предлогом. Вам ясно?
Охранник вытянулся как по команде «смирно».
- И закройте дверь на замок, - добавил Булганин.
Затем Булганин обратился к офицеру, который звонил всем членам Политбюро:
- Всё только после приказа Маленкова или меня лично. И вы ничего не видите и не слышите.
Вам всё ясно?
- Так точно!

Уже начались обсуждения по поводу того, что случится, если Сталин не выживет. ТАСС несколько минут назад сделало официальное заявление по поводу того, что случилось со Сталиным, как будто это случилось только что, хотя на самом деле прошло уже несколько суток. В заявлении говорилось что «лучшие специалисты» осуществляют необходимое лечение, и подчёркивалось нерушимое единство партии и правительства и их стремление следовать традиционным курсом страны. Это было лучшим комментарием к тому, о чём только что предупреждало дело кремлёвских врачей. Заявление ТАСС подчёркивало, что Сталин только «временно» не исполняет свои функции.
Предшествующие четыре дня были чехардой закрытых совещаний членов Политбюро по поводу преемника Сталина. В результате обсуждений все сошлись на кандидатуре Георгия Маленкова. Ко всему прочему, Маленков находился в хороших отношениях с Берия, который мог обеспечить ему поддержку со стороны Органов Госбезопасности в случае возникновения осложнений. Лазарь знал, что время окончательного решения ещё не наступило, по крайней мере, он на это надеялся. Лазарь переоценил своё собственное положение и не понимал, что ни кто из них не имеет всей полноты власти. Лазарь мало сделал для того, чтобы использовать ситуацию. Маленков казался случайным и слабым препятствием.
В декабре 1948 года, на сталинское семидесятилетие, «Правда» опубликовала серию статей членов Политбюро в честь Сталина. Статья Маленкова была ведущей. Всем было ясно, кто так распорядился. Сталин не боялся Маленкова. Он не рассматривался волком.
- Не надо пугаться, - сказал Молотов, обращаясь к Булганину, Ворошилову и Кагановичу.
Он продолжил:
- Важно сохранить целостность страны. Лаврентия надо держать под постоянным контролем.
Очень скоро мы от него избавимся. Георгий долго не продержится, от силы год, не больше. Я знаю, что я говорю. Настанет время, когда мы сможем сделать очень многое.
- А Никита? – вставил Булганин.
- Им можно управлять, - сказал Лазарь. – Я его достаточно хорошо знаю.

Хрущёв только что вошёл в дверь. Он направился к Маленкову и сказал ему несколько слов, а затем встал в коридоре, наблюдая, как слесарь ковырялся в дверях Сталина. Он даже не смотрел в направлении Лазаря. Вскоре раздался звук распахнутой двери. Все, кроме слесаря, хлынули в спальню. Один из охранников оттеснил слесаря в противоположную сторону.
Сталин лежал на полу. Его грудь то опускалась, то поднималась, как в тяжёлом сне. На нём была его одежда: коричневая рубашка и коричневые брюки, его сапоги стояли около кровати. Это было типично, Сталин часто спал в одежде.
Три врача и Ворошилов перенесли его на узкую деревянную кровать. Его веки подрагивали. Иногда он приоткрывал глаза, но совсем не надолго. В такие моменты каждый старался приблизиться к нему, чтобы уловить какие-нибудь слова. Его жёлто-коричневые глаза уже ничего не выражали. Его щёки втянулись, волосы были совсем седые, а губы были покрыты сухой - сухой коркой. Лазарь заметил, что его брюки были мокрыми, он обмочился.
Все молча стояли вокруг кровати. Только Берия проявлял нетерпение. Один раз глаза Сталина оказались открытыми дольше обычного.
- Он приходит в сознание, - заметил один из врачей.
- Чаю…, - только прохрипел Сталин.
Другой врач слегка приподнял Сталину голову и только смочил сухие губы влажным полотенцем.
«Изувер». – Подумал Лазарь.
Глаза Сталина мутно скользили по всем присутствующим в комнате. Принесли чай, и доктор стал поить Сталина с маленькой серебряной ложечки. Первый раз за четверо суток. Сталин жадно начал глотать. Сталина действительно разбил паралич. Теперь, правая половина его тела бездействовала.
«Всё таки сработало». – Подумал Лазарь.
Сталин слабо поднял одну руку и указал на картину на стене, где девочка кормила молоком ягнёнка. Его губы пытались улыбнуться. Он в бессилии откинул голову на подушку. Так он пролежал ещё один час, то, открывая, то, закрывая глаза. Врачи не отходили от него, но и не делали ничего, только изредка переговариваясь между собой. Лицо Сталина принимало землистый оттенок. Он начал задыхаться. Черты лица его заострились. Один из врачей поднёс к его лицу кислородную подушку, но Сталин левой рукой оттолкнул её. Он поднял руку, как бы показывая на потолок, и в бессилии уронил её обратно. Наконец, движения его прекратились.

Берия быстро развернулся на каблуках и выбежал из комнаты. Лазарь мог слышать его громкий голос требовавший автомобиля: «Хрусталёв! – машину!»
Ворошилов и Булганин плакали. Маленков стоял на коленях у кровати и смотрел на него. Хрущёв держался в стороне, наблюдая, как врачи пытались убедиться, что он действительно мёртв. Молотов перебирал бумаги в своём портфеле. Лазарь смотрел на это, как на спектакль, со стороны. Он не был достаточно печален, чтобы плакать, но он был достаточно печален, чтобы этого хотеть.
Маленков поднялся с колен и подозвал одного их врачей. Он что-то прошептал ему на ухо. Врач кивнул головой и направился в сторону двух своих коллег. Они его выслушали, а затем вышли из комнаты вслед за Молотовым. Георгий Маленков хотел, чтобы сразу было написано официальное коммюнике. Вернулся Молотов с готовым документом. Там была обтекаемая история, изобилующая медицинскими терминами. Всё это было ложью. Происшествие в Кремле полностью выпало из всех упоминаний. Смерть официально была констатирована 5 марта в 21 час 50 минут. Официальное патологоанатомическое заключение вскрытия передали 6 марта в 16.30.

На следующий день, 6 марта, уже в шесть часов утра в Москве началось столпотворение. Народ словно чувствовал беду. Со всей страны народ поехал в Москву проститься с вождём. Люди словно осознавали, что они потеряли своего защитника, и теперь им придётся плохо. Красно-чёрные флаги свисали с каждого здания. Свечи горели в каждом окне. Вряд ли в мире когда-либо наблюдалось что-то подобное. Радио пыталось заговорить народ всеми средствами. Решили похоронить со всеми почестями: на три дня открыть доступ к телу, забальзамировать и положить в мавзолей к Ленину. Человек, который бальзамировал Ленина, уже умер. Срочно искали другого. Убийцы словно пытались загладить свою вину помпезными похоронами.

Сразу после смерти Сталина на его даче Лазарь вернулся в свою московскую квартиру. Он знал, что последующие дни будут длинными. Ему предстояло не только стоять в почётном карауле у гроба вождя, но и принимать участие в многочисленных заседаниях, чтобы определиться с будущим курсом страны. Георгий Маленков станет преемником Сталина. Однако для всех членов Политбюро было ясно, что Маленков – это только номинальная фигура. За ним будут стоять Берия, Молотов, Булганин и он, Лазарь Каганович. В этот узкий круг «правителей» войдёт и Хрущёв, поскольку Маленков поручил ему организацию похорон Сталина. Лазарь был против назначения Хрущёва, но у Никиты уже оказалось много «друзей» в высшем эшелоне власти, и он обеспечил себе это назначение. Лазарь не знал, откуда у Хрущёва появились эти новые «друзья». «Старики» Хрущёва не любили. Скорее всего, Хрущёв завязал тесные знакомства с молодыми работниками аппарата.
Лазарь понимал, что ему надо делать: в ближайшие дни он должен был показать себя с самой лучшей стороны. Он мучительно и до мелочей продумывал, как ему следует себя вести и как одеться. Прежде всего, надо произвести впечатление человека, занимавшего ответственный правительственный пост. Первое дело - Почётный Караул, ведь фотографии членов партии и правительства, собравшихся для прощания с умершим вождём, обойдут все газеты мира. Он должен смотреться вне конкуренции.
6 марта в 15 часов тело Сталина было помещено в Колонный зал Дома Союзов.
Берия был одет в двубортный костюм. У Молотова и Микояна были однобортные с жилетами. Тут, как и Лазарь, каждый понимал ведущуюся игру и втайне надеялся. Хрущёв тоже был в костюме, но он на нём висел как мешок с картошкой. Все были в чёрном. Булганин и Ворошилов были в парадной военной форме при всех регалиях. К своему удивлению Лазарь увидал Маленкова в кителе сталинского типа. У самого Лазаря был однобортный костюм, скрывающий его полноту. Лазарь был выше всех и он, как ребёнок, надеялся, что кто-то выберет его по росту. У всех были траурные повязки.

С самого начала похорон Лазарь наблюдал за Маленковым. Тот сразу встал справа от гроба. По мнению Лазаря, он напоминал жирную, отъевшуюся свинью. Кто будет считаться с ним серьёзно? «Жиртрест» в кителе!
Дом Союзов был тих и величественен. Хрустальные люстры были задрапированы. На полу лежал зелёный ковер.
Гроб, в отличие от похорон государственных деятелей в Америке, стоял открытым. Море цветов. Лазарь посмотрел на Сталина и обмер – это был молодой Сталин, каким он выглядел тридцать лет назад. Даже его сплошная седина исчезла. Ему нельзя было дать больше пятидесяти лет. Лазарь даже испугался, как бы Сталин не открыл глаза.
Прощание с вождём продолжалось три дня. К третьему дню очередь выросла до10 километров. Берия вызвал из Ленинграда дополнительные силы милиции. Милиционеры были везде. Большей частью они были неэффективны и не справлялись с толпами народа, пришедшего попрощаться с «отцом».
Лазарь фантазировал. А как бы хоронили его? Днём и ночью Лазарь посещал митинги и собрания, говорил речи, встречался с иностранными дипломатами и готовил себя к центральной роли.
Выглядело так, что страна будет иметь трёх руководителей: Маленкова, Берия и Молотова. Булганин, Микоян и сам Каганович были тоже очень поблизости. Однако все ожидали чего угодно. Хрущёв тоже надеялся.
«Ладно» - думал Лазарь: «Всё начнётся, когда иностранцы разъедутся и утихнет».

9 марта был очень холодный день. Лазарь надел тёплое пальто с меховым воротником и меховую шапку. Он хотел произвести впечатление крупного и физически сильного человека, затмевающего собой своих соратников. Кроме того, он совсем не собирался замёрзнуть на трибуне Мавзолея. Лазаря неприятно поразило, что ему не предложили выступить с речью. Хрущёв, как организатор похорон, определил последовательность выступавших. Первый – Маленков, второй – Берия, и третий – Молотов.
- Не кипятись. По крайней мере, сейчас, - посоветовал ему Молотов. – Сейчас нет никакой разницы. Лучше не высовывайся раньше времени. Наоборот, ты имеешь больше возможности продемонстрировать свою скорбь. К тому же тебе предоставили почётное первое место в похоронной процессии. Ты будешь идти прямо за гробом. В перспективе это имеет большое значение. Сейчас тебе речи не нужны. Я позабочусь о твоих интересах.
Лазарю пришлось поверить Молотову. Многие были против выступления Кагановича на похоронах. Лазарь почувствовал, что сразу после смерти Сталина, сильное недоверие к Лазарю укоренилось в среде его бывших соратников.
Шесть чёрных лошадей медленно тащили лафет с гробом Сталина от Дома Союзов к мавзолею. Лазарь действительно был в первом ряду за гробом. Однако другие тоже были, и справа, и слева. Китайский представитель Джоу-Ень-Лай шёл между Маленковым и Берией, и Хрущёв шёл с краю. Все были в меховых шапках, кроме Берии, у которого была просто мехом отороченная шапка.
Красная площадь была полна народу. Имя Сталина уже было написано на мавзолее. Хрущёв представил ораторов, и Лазарь почувствовал жгучую обиду. Бывший подчинённый – и как обскакал. Первый, Маленков, обещал мир. Берия обещал защитить права трудящихся. Лазарь устал слушать и поплыл. Он вспоминал похороны Ленина тридцать лет назад. Ленин – Сталин. А он, Лазарь? Теперь он слышал пронзительный голос Молотова. Лазарь всегда любил Молотова.
Когда речи закончились, соратники, Маленков, Берия, Молотов, Хрущёв, Ворошилов, Булганин, Микоян и Лазарь понесли гроб. Гроб был тяжёлым, и два раза они чуть было не уронили его. Булганину помогли, он не мог контролировать своих эмоций. Лазарь был спокоен, просто его перчатки скользили на медных ручках гроба. Когда они опустили гроб, Лазарь подошёл к Булганину и обнял его. Николай рыдал. Даже охрана, и та плакала.
Кремлёвские куранты пробили двенадцать. Войска московского гарнизона проследовали к месту начала марша. Спущенные флаги поникли. Знамёна были опущены. Страна замерла в минуте молчания. Всё остановилось и замерло…
Затем протяжно загудели заводские гудки. Грянул оружейный залп. Это было всё.

Спустя час после завершения похорон в Кремле, в зале на третьем этаже собрались новые лидеры страны. Маленков вёл это неформальное заседание. Следующие несколько месяцев будут критическими. Присутствовали все, за исключением Берия: он поехал на дачу Сталина, чтобы лично распорядиться по поводу мебели и другого имущества. Маленков, нуждавшийся в поддержке Берии, ругался. «Сукин сын! Ему так и не терпится! Подождать не может!»

Лазарь оглядел собравшихся за столом. Это было интереснейшее зрелище. Каждый из присутствующих имел определённые заслуги, понятия и амбиции. И Лазарь вдруг понял, что теперь, когда Сталин не занимал привычного места во главе стола, этим людям будет трудно и непривычно принимать решения. Ведь теперь им самим предстоит вырабатывать эти решения и нести за них всю ответственность, а они к этому никогда не были приучены. Качества, по которым они добились своего положения, были совершенно другими.
Лазарь всю свою жизнь осторожно и тщательно шёл к тому, чтобы добиться определённого положения. И вот теперь он являлся одним из руководителей огромного государства. Больше никто не стоял у него на пути, только несколько «единомышленников» рядом, а все остальные – позади. Но он не чувствовал себя удовлетворённым, что-то не давало ему покоя. Раньше он находился на вершине власти рядом с выдающимся и всесильным правителем. Теперь этого человека не стало, а Лазарю казалось, что он всё ещё что-то искал, словно заблудившись в лесу. Идти было не за кем. Дядя Лёвик умер, не было в живых Троцкого, а теперь не стало и Сталина. Никто не стоял впереди него. Власть лежала у его ног. Но сейчас он разделял эту власть вместе с другими. На поверхности казалось, что все имели одинаково равные права. На самом деле, каждый пытался ухватить кусок побольше. Лазарь изучал присутствующих. Маленков заметно нервничал и грыз ногти. Такой же жирный как всегда. С обгрызенными ногтями его толстые пальцы выглядели теперь ещё короче. Рядом с ним сидел Булганин, который уже придумал прозвище Маленкову: «Большой Георгий». Булганин сам был с пузом, но прозвище для Маленкова оказалось весьма удачным. В «Большом Георгии» Лазарь видел только шута. Неплохой человек, но шут гороховый. Если бы не поддержка Берии, этот толстяк с пальцами-сосисками не долго бы продержался в своём кресле.
Булганин не мог претендовать на роль лидера. У него отсутствовала политическая звериная хватка. Он предпочитал обдумывать решения, и в то же время не мог предложить многого. Его любили и уважали, но не принимали серьёзно, особенно в сравнении с Молотовым.
Молотов теперь был человеком, с кем надо было считаться. Он был умён, хитёр и был готов к борьбе. Он это доказал, когда Сталин неоднократно пытался убрать его с поста министра иностранных дел. Молотов был опасным соперником.
Ворошилов и Микоян казались пустым местом, хотя у Анастаса голова и была на плечах. Его основная проблема лежала в общении с людьми, и он редко высказывал своё мнение. Он был очень консервативен и не желал быть вовлечённым в политические противоречия и споры.
Считаться можно было только с Берией, единственным из всех отсутствующим на этом заседании. По напористости он был схож с Молотовым, но отличался наглостью и жестокостью.
И, наконец, Хрущёв, который теперь на правах Первого Секретаря Центрального Комитета сидел вместе со всеми за этим столом. На самом деле он не принадлежал к команде Берии. Да, у него имелись амбиции, но твёрдой почвы под ногами у него ещё не было. До настоящего времени именно Лазарь поддерживал его и обеспечивал ему продвижение в высший эшелон власти. Сталин намеревался избавиться от него, особенно, когда после войны Хрущёв был снят с должности Первого Секретаря Украины. Тогда Лазарь спас Хрущёва. Но оставался открытым вопрос, способен ли сам Хрущёв твёрдо стоять на ногах без посторонней поддержки. Лазарь не знал, что Хрущёв уже вошёл в сговор с дьяволом. Главной проблемой для них всё ещё оставался Лаврентий, и каждый за столом понимал, что рано или поздно это надо будет решать, а Хрущёва они проморгали.

После заседание 9 марта последовало новое заседание 10 марта, затем 11 марта. Поток заседаний не прекращался. Спустя неделю Лазарь понял, что коллективное руководство ни к чему не приведёт. «Даже пёрнуть нельзя без коллективного разрешения», - высказался он по этому поводу.
Сначала определялась повестка дня, а потом переходили к обсуждению насущных вопросов. Каждый из присутствующих имел своё мнение, не совпадавшее с мнением других. Раньше всякую дискуссию контролировал и держал в своих руках Сталин, теперь же был замкнутый круг: велись бесконечные разговоры, с одного вопроса перескакивали на другой, завязывался новый спор, а решений не принималось. Крики, переход на личности, заговоры за спинами друг у друга и перепалки стали нормой дня. Во времена Сталина всегда царила дисциплина. Теперь заседания Политбюро превратились в хаос.
Уже в первые дни после похорон встал вопрос, что делать со Сталиным. То что он был мёртв ничего не меняло. Продолжать его линию или нет? «Если нет, то, как далеко мы можем свернуть со сталинского пути?» - спросил Маленков. В узких кругах эта тема поднималась и до смерти Сталина, но решение повисло в воздухе.
Было мнение, что надо ослабить дисциплину. Это мнение проводили Маленков, Молотов, Булганин и Хрущёв. Они предлагали новую линию. Эта новая линия обосновывалась лицемерной заботой о народе. Дескать, народ всегда тяжело жил, и облегчить его участь можно было только распущенностью. Маленков хотел сразу облагодетельствовать народ. Он хотел снизить цены и одновременно с этим закупить импортные промышленные товары. Как это должно было согласоваться друг с другом, он мало себе представлял. Хрущёв был не против этого, но он всё-таки подозревал, что не достаточно только закупить импортные промышленные товары.
- Нам нужны трактора и оборудование, которое способно делать больше, чем стиральные машины. Надо обеспечить техникой сельское хозяйство. Я поддерживаю общую идею, но не
детали.
Хрущёв повернулся в сторону Лазаря и с улыбкой спросил:
- Мы ведь не можем дать всё «Большому Георгию»?
Лазарь посмотрел на щерящуюся, с большими промежутками между зубов, натянутую улыбку Хрущева. Клоун, да и только. Только подумать, этот толстый коротышка когда-то ловил каждое его слово и лизал ему подмётки, а теперь он на равных правах сидит вместе с Лазарем за одним столом! Лицо Хрущёва совсем не изменилось – такое же уродливое. Только бородавка на носу, казалось стала больше.
Было ясно, что времена меняются. Лазарь не был уверен, что следовало отступать от сталинской политики.
- У русских всегда был царь. – Сказал Лазарь -- Они хотят сильного вождя. Без этого они не могут. Они растеряются, если получат много свободы. У них должна быть узда и оглобли. Если им дать слишком много свободы, то их понесёт. Ещё Ленин это подчёркивал».
Но его мнение не имело поддержки. Маленков и Берия твёрдо стояли на своём. Они хотели отделить себя от имени Сталина, подставляя его в качестве основной фигуры, на которую можно взвалить все невзгоды предшествующих лет. В лице Хрущёва они нашли горячего сторонника. Хрущёв хотел полную программу «десталинизации» государства. Он был даже готов взвалить на Сталина все жертвы этого периода, хотя именно Сталин был тем фактором, который минимизировал эти жертвы. Если бы не было Сталина, русского народа уже вообще бы не существовало. Именно поэтому Хрущёв и был в конце концов поддержан неотроцкистами и одержал победу в этой гонке за власть.
Молотов поддержал Кагановича, но большой твёрдости не проявил. У всех был рефлекс самосохранения. Молотов был готов на уступки.
В итоге стал меняться тон газеты «Правда». Имя Сталина всё реже появлялось на её страницах. Наконец, в номере от 22 марта о Сталине не упоминали вообще. Прошло всего лишь две недели с момента похорон. А уже 7 апреля «Правда» разглагольствовала о «Советской Конституции», которая раньше называлась не иначе как «Сталинская Конституция». «Правда» уже была под контролем новых сил.
Происходили и другие перемены. Сократилось число статей, направленных против евреев, и совсем перестали упоминать так называемый «заговор врачей». «Правда» объявила, что люди в белых халатов «полностью оправданы от предъявленных им обвинений». Никто даже не потрудился заметить, что это были не обвинения, а доказательства и что Сталин поймал кремлёвских врачей с поличным. Более того, после этого кремлёвские врачи убили самого Сталина. И хотя вопрос о преемнике Сталина был открытым, народ понял, что к власти пришли «чёрные души» и сник.
Но самым крупным потрясением стал конфликт, вспыхнувший в среде членов Политбюро в конце марта. Маленков предложил объявить амнистию. Кто это ему предложил?
- Большинство в тюрьмах невиновны. Они должны быть освобождены и возвращены в строй трудящихся, которых у нас нехватка. Товарищи, мы не можем держать хороших работников в тюрьмах, по, может быть, неправдоподобным обвинениям.
Это звучало как богохульство. Лазарь был ошарашен. Кто был позади этого предложения? Именно он, Лазарь Каганович, в прошлые годы сажал по тюрьмам людей, и он, Лазарь, как специалист по кадрам, прекрасно знал, что за отъявленная иностранная агентура там сидела. Что ожидало страну, если освободят всю эту пятую колонну? Что это за «оттепель» если она перешла в «застой», а после в «перестройку»? (А затем в полный развал государства). Лазарь понимал, что так называемая «оттепель» была началом развала государства.
Лазарь и Молотов решительно выступили против этого предложения, но большинство держалось иного мнения. Маленков, Хрущёв, Микоян и даже Берия были за амнистию! Во время голосования Берия усмехался. Он знал, что Каганович и Молотов подписали самое большое количество приговоров.
Лазарь был вне себя от ярости. Отпускали и уголовников тоже. Лазарь прекрасно знал, что последний раз, когда объявили всеобщую амнистию, это было сделано специально, чтобы создать в стране анархию и скинуть царя. И это прекрасно сработало.
- Кто сейчас хочет произвести в стране революцию? Маленков? - Непроизвольно подумал Лазарь. Он знал, что будет: подстрекательства, убийства, возмущение спокойствия, изнасилования. При Сталине в Москве годами не было убийств или разбоев.
«Правда» уже начала создавать позитивный образ тех, кого выпускали из тюрем. Лазарь знал, что выпущенные на свободу троцкисты обрушат на страну хаос и в конечном итоге захватят власть в свои руки и отдадут её Западу, а Запад обречёт страну на нищету, голод, болезни, войны и вымирание. Лазарь прекрасно изучил этих людей и знал цели Запада.
Лазарь сказал Молотову:
- Правительство старается продемонстрировать гуманность вместо того, чтобы взять страну под свой контроль. В Росси это номер не пройдёт. Это невозможно. А что начнётся, когда все начнут говорить? Правительству придётся только проглотить язык.
Но Лазарь уже не мог ничего остановить. Массы людей, возвращавшихся из заключения, винили в своих несчастьях Кагановича. Его имя теперь было на слуху. Мир для Лазаря как будто перевернулся. Многие годы он уверенно занимал место рядом с вождём, и никто не осмеливался подвергать сомнению его заслуги и его деятельность в целом. Хотя он считался самым преданным делу Сталина, сторонники сталинизма в Политбюро начали отдаляться от него. Всё происходившее не давало Лазарю покоя. События развивались быстро и непредсказуемо. Всё уплывало от него. Ему уже было шестьдесят, и он был уже не тот. Однако он не хотел себе в этом признаться. Волк может быть старым и медлительным, говорил он сам себе, но он только становится мудрее и ещё имеет свои клыки.
Больше всего Лазаря раздражал Берия.
- Он просто ненормальный. – Сказал Лазарь Булганину -- Это просто чёрт.
Особенно Лазаря отталкивало открытое аморальное поведение Берии. Всей Москве было известно, что адъютанты Берии занимались отловом красивых девушек по всей Москве. Единственно, говорили, что Берия никого из них не обижал и обеспечивал до конца жизни.
Когда был Сталин, то Берия знал, что Лазарь ему не по зубам. Теперь было другое дело. Чтобы избавиться от этого страшного человека, Лазарь задумал привлечь на свою сторону Хрущёва и Маленкова. Было очевидно, что Берия искал способа придти к власти. Берия теперь был министром и внутренних дел, и госбезопасности. У него и так была в руках одна пятая часть их общей власти. Ясно, что это его не устраивало, как это не устраивало и самого Лазаря. Если бы ему удалось заграбастать всю власть, то, по мнению членов Политбюро, им всем грозила смерть. Для собственного спасения надо было изолировать Берия.
Ключ, с помощью которого можно было изолировать Берия, был Восточный Берлин. В Восточном Берлине в 1953 году вспыхнуло восстание против советской оккупации. Восстание было беспощадно подавлено Берией. Более того, на Политбюро Берия потребовал, чтобы восточногерманское правительство было заменено.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: