Ей будто хотелось защитить честь полиции каких-то далеких стран.

Уж кто-кто, а я это знаю, О'Брайен, да ладно, не важно. Важно то, что он сейчас в нашем городе, прямо сейчас, и мы не отсталая страна, и деньги у нас есть, чтобы выслеживать бандитов.

Вы правы, Блейк. Будем заниматься тем, что здесь и сейчас.

У нас сейчас хватит материала, чтобы допросить Хайнрика и его приятеля?

Наверное, да. Будем вести дело так, будто Хайнрик знает о хобби своего дружка. Таким образом, он оказывается пособником, если не больше.

Я приеду, как только тут закончу.

Блейк, это дело вы не расследуете. Вы потенциальная жертва, и это напрочь лишает вас объективности.

Не надо так, О'Брайен, я с вами играла честно.

Это не игра, Блейк, это работа. Или вы хотите всю заслугу загрести себе?

Плевать мне на все заслуги. Я просто хочу там быть, когда вы будете допрашивать Хайнрика.

Если приедете вовремя. Задерживаться ради вас мы не станем.

Ладно, О'Брайен, ладно. Дело вы ведете.

Очень мило, что вспомнили об этом, Блейк.

И она повесила трубку.

С-сука! — произнесла я от всего сердца.

У Зебровски и Мерлиони лица были полны ожидания, у Брэдли — спокойное. Он умел сделать коповскую морду, но не был актером. Я рассказала им содержание разговора, и Зебровски тут же покатил бочку на О'Брайен — не за то, что она меня отстранила, а за то, что она даже не подумала связаться с кем-нибудь из РГРПС.

Она их арестовала — за что? За то, что тебя преследовали? А у нас тут четыре убийства, если не больше. — Он посмотрел на меня. — Хочешь прокатиться на машине с сиренами и мигалкой? Чтобы мы свалились ей на голову, пока она не развалила чем-нибудь наше дело?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: