Иноязычные вкрапления

К иноязычным вкраплениям относятся слова и словосочетания (по преимуществу латинские) типа egro (следовательно), alter ego (второе Я), post factum (после свершившегося, задним числом), terra incognita (неведомая земля). Сюда же относятся слова и выражения, принадлежащие живым языкам - английскому, французскому, немецкому: happy end, c'est la vie, о'кэй, гуд бай, бонжур, пардон, мерси. Все эти слова и выражения могут быть употреблены в текстах любого языка и представляют собой межъязыковой словесный фонд.

Одни из них используются в книжной речи (научной, публицистической, художественной), другие свойственны шутливому, непринужденному употреблению. Иноязычные вкрапления используются для создания определенного колорита, выделения какой-либо черты, специфика которой утратится, если заменить соответствующее слово его переводным эквивалентом, например: Этот Genosse, конечно, совсем не Genosse, а только сочувствующий (Л. Рейснер).

Иноязычные вкрапления в отличие от экзотизмов часто сохраняют и свойственный языку-источнику облик, как в последнем примере.

Экзотизмы

Экзотические слова, подобно иноязычным выражениям, слабо связаны с лексической системой заимствующего языка. Однако некоторые экзотизмы (комикс, мэр, стриптиз) обладают высокой частотой употребления и постепенно теряют экзотичность, переходя в группу заимствованных слов. Так, мэр города, мэрия воспринимаются как обычные наименования, не вызывают ассоциаций с зарубежной действительностью. Другие экзотизмы сохраняют свое периферийное положение в языке: крузейро - `денежная единица в Бразилии'; бутлегер - `нарушитель «сухого закона» в США в 20-30-е годы ХХ века'; бальса - `дерево в Южной Америке'.

Неприязнь к любому иностранному слову противоречит историческим закономерностям развития лексики. Нет ни одного народа, который не использовал бы иноязычные слова для обогащения родного языка. Почти все слова (кроме междометий), начинающиеся на а, э, ф, нерусского происхождения (аванс, август, агитатор, факт, фара, электрик, экран). Отвергать эти слова нет никаких оснований. Они вошли в плоть и кровь русского языка. Они иноязычны лишь по происхождению. Будучи усвоены русским языком, они получили русское произношение, дали немало производных русских слов и получили значение, которое свойственно им только как словам русского языка. Так, русское слово карий обозначает `коричневый цвет глаз', хотя тюркский корень - кара- - это `черный' (он использован в слове карандаш). Если латинское слово министр означало `слуга, прислужник', то в русском языке им называют члена правительства, главу министерства. Только специальный лингвистический анализ может обнаружить иноязычного происхождение слов книга (из тюркских языков), лампа (из немецкого языка), товарищ (из тюркских языков), тетрадь (древнерусское заимствование из греческого языка). Разумеется, сейчас это русские слова, хорошо освоенные языком и потерявшие связь с первоисточником.

Другое дело новые иноязычные слова, только входящие или недавно вошедшие в язык. Именно они чаще всего вызывают споры и нередко реакцию отторжения. Так, ревнители чистоты родной речи возражали, например, против слов саммит (`встреча на высшем уровне'), консенсус (`принятие решения по спорным вопросам на основе общего согласия'). Однако прошло некоторое время, и они получили широкое распространение, стали фактами русского языка. Буквально на наших глазах входит в употребление слово позиционировать, его еще нет в словарях. И показательно, как его употребляет и оценивает известный критик Н. Иванова: «Как себя, выражаясь омерзительным (выделено Г.Я.С.) современным языком, Войнович позиционирует?». И далее продолжает: «И как позиционирует он Солженицына?» И хотя автору решительно не нравится «омерзительное» слово позиционировать, она дважды употребляет его. По-видимому, оно точно выражает нужный смысл. И можно думать, что это слово войдет в язык.

Любое новое иноязычное слово поначалу встречает (может быть, по чисто психологическим причинам), как правило, неодобрительное отношение, сопротивление. И только дальнейшая жизнь его в языке покажет его уместность или неуместность, нуждается ли в этом слове язык или нет.

Дело в том, что наряду с необходимыми, полезными словами в русский язык приходит большое количество слов, без которых можно обойтись. Это характерно и для других современных языков. Зарубежные лингвисты говорят о невиданном до сих пор вторжении английских слов в европейские языки. Так, во французский язык ежегодно проникает до 20 000 американизмов. Если этот процесс будет развиваться подобными темпами, то, как с тревогой пишут лингвисты, французский язык можно будет назвать «франглийским».

Общество пытается оградить язык от нашествия иноязычных слов. В Париже был выпущен «Официальный словарь неологизмов», насчитывающий более 2400 иностранных слов, которые запрещается употреблять в официальных текстах и которые рекомендуется заменять французскими эквивалентами. Эти защитительные меры вызваны опасением, что чрезмерное насыщение речи иноязычными словами может изменить самое качество языка.

Главный критерий уместности, оправданности заимствования - несет ли иноязычное слово значение или оттенок смысла, которые отсутствуют в русском языке. Если есть русский эквивалент, употребление иноязычного слова неуместно. Заимствованные слова оправданны, если они не могут быть заменены русскими словами, как, например, многие термины науки и техники.

Так, оправданно слово ностальгия, обладающее оттенком смысла, который русский синоним не передает. В. Шверубович рассказывает о своем отце - великом русском актере В. Качалове: «Главное было - ностальгия. При всей нелюбви к иностранным, «ученым» словам я сознательно не говорю «тоска по родине», чтобы подчеркнуть болезненность, близость к душевному заболеванию того состояния, в каком Василий Иванович находился. Как сказав вместо «горло болит» - ангина, подчеркиваешь медицинскую категорию своего состояния. Он был болен этой тоской» (выделено Г.Я.С.).

Проблема иноязычных слов важна не только в плане судеб заимствующего языка, но и в конкретном стилистическом аспекте. Употребление иноязычных слов без надобности - серьезный порок любой речи. Особенно это важно для журналистской речи. Избыточное использование иноязычных слов делает материал малодоступным, стилистически ущербным. Чешский ученый А. Стих провел анкетирование с целью выявить понимание иноязычных слов в СМИ и отношение к ним. В 10% случаев отношение было вполне положительным, в 8% - нейтральным, в 18% - отрицательным, а в 56% случаев - гневным: в частом использовании иноязычных слов аудитория видела скрытое игнорирование читателя, неумение выражаться, надменную позу человека с более высоким образованием и статусом.

Использование иноязычных слов создает большие трудности. Неумеренное их употребление делает речь излишне книжной, а мысль темной, запутанной. Автор заметки о начале футбольного сезона пишет (пример А.В. Калинина): «Не будем фетишизировать фатальную неизбежность случайностей». Можно было сказать гораздо проще и яснее: Не будем преувеличивать роль случайности. «Любой человек в своей потенции несет большой спектр возможностей интеллектуального развития». Иноязычные слова затемняют смысл, мысль может быть выражена энергичнее и проще: Любой человек может умственно развиваться.

Итак, проблема заимствованных слов существует. Вряд ли можно говорить о серьезной опасности, грозящей русскому языку из-за наплыва иноязычных слов. Однако нельзя и бесстрастно-равнодушно взирать на злоупотребление иностранными словами, некритическое их использование. Особенно это касается журналистов, непосредственно участвующих в языковых процессах.

Отношение к иноязычным словам должно быть взвешенным. Нельзя впадать в крайность и отвергать любое иностранное слово только потому, что оно иностранное, равно как и принимать без разбора все приходящие в язык иностранные слова. Одни из них обогащают язык, другие его засоряют. Чтобы отделить зерна от плевел, можно назвать три условия уместности заимствования; оно оправданно:

1) когда в заимствующем языке нет соответствующей необходимой реалии;

2) когда заимствуемое слово имеет новое значение или оттенок смысла, отсутствующие у исконного слова;

3) когда у заимствуемого слова иная стилистическая окраска по сравнению с русским синонимом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: