9 страница. – Странно, что Тебе это только сейчас пришло в голову

CXI.

– Странно, что Тебе это только сейчас пришло в голову. – сказал Ной, глядя в стакан. – Только почему ягодам сразу не расти такими?…
– Слушай, Я же тебя не учил, как тебе быть праведником, правда?… – сказал Господь сварливо. – Ты занимайся тем, чем ты умеешь, Я буду заниматься Своим делом, и все будут довольны.
– Вообще-то учил. – сказал Натаниэль, одёргивая рукава. – Мы примерно так праведников и отличаем…
– Так Мне тут! – воскликнул Господь.
– А ты на лицо Его посмотри! – воскликнул Натаниэль, пихая Ноя локтем. – Нет, ты гляди, как ты идею заронил! Он уже думает, как бы половчее за Свою выдать!…
– Прекратили немедленно! – воскликнул Господь.
– Ну всё. – Натаниэль развёл руками. – Теперь не дождёмся вина в ягодах. Ты знаешь, какой Он принципиальный?… Вот Он какой принципиальный!… – Натаниэль несильно, но очень жизнеутверждающе помахал кулаком. – Чуть что не по Его – сразу в клочья!…
– Не, не!… – Ной поднял руку. – Тут я с вами согласен, да. Каждый… разумеется, каждый должен делать своё дело. Это залог. Понимаете? Это залог. Но!…
Он наставил палец на Господа.
– Но. Но есть дело каждого. Понимаешь?…
Господь поднял брови.
– Ты пей, пей. – сказал Он.
– Я-то выпью, – сказал Ной, – но не в этм же дло?…
Натаниэль обнял его за плечи.
– Дружище! – воскликнул он. – Мир стал шире!
– Вот! – Ной схватил Сатану за руку. – Вот и я о том же! Мир стал шире! Мир стал свршнее!
Господь понюхал свой стакан.
– По-моему, ты не добавил туда сахар. – сказал Он. – Ты добавлял туда сахар? Надо было добавлять сахар, потому что всё дело в сахаре. И покручивать…
– Вот скжи мне. – Ной ещё крепче сжал руку Сатаны. – Ты чувствуешь лбовь?
– Чувствую. – Натаниэль кивнул, вернее – дёрнул головой так, что она чуть не отвалилась. – Ой, моя шья. Ай. Чвствую.
– …идеальной среды… – продолжал Господь, рассматривая стакан на свет, – потому что перестанут. Окислять. Перестанут. Ну вот, ты споил Господа своего.
– Вот! – Ной снова поднял палец. – Но. Мы должды. Мы должды. Мы должны. Решить, что это. Мы не знаем… – он развёл руками и случайно ударил Сатану по груди. – Прсти. Мы должны решить. Вот мы. Творец, вот ты… кто ты там… и я. Я же сейчас говорю за человечство. Я могу говорить за человечство? Я человечство, я могу говорить?…
– Говори за кого удобно. – разрешил Господь.
– Ну вот!… – продолжил Ной. – Я волнуюсь за людей. За всех. За всех шестерых. Вот мы с вами. Мы должны решить! Мы должны понять – что это?… Что это?… Добро это или Зло?… Благо это или погибель…
– Это вино. – сказал Натаниэль и сделал глоток. – Чертовски хорошее вино.
– Или!… – воскликнул Ной. – Или божественное! Вот это мы должны понять.
– Я не понял. – сказал Господь. – Причём тут добро и зло?…
– Потому что это новая глубина!… – Ной развёл руки, потом посмотрел на них. – То есть шрина! Эт новая ширина! Я чувствую, что я сочувствую, что я понимаю!… И мьи эмоции наполняются красками!… Цветами!… И красками!…
Он тоже сделал ещё один глоток.
– И цветами!… – продолжил он. – И я чувствую, чт' я мгу обнять весь мир!…
Он обнял Господа так резко, что Тот пролил немного вина на Сатану.
– И я нас'щаюсь! Пр'питываюсь! – воскликнул Ной. – Я есть мир, и мир есть я, и мир со мною!… И я отношусь к людям… так, как я отношусь к людям, которые я хочу, чтобы… которые относились ко мне! Вот Ты!… Ты меня уважаешь?…
Господь тоже сделал глоток.
– Вполне можно добавить сахар, – сказал Он задумчиво, – хотя на самом деле, если подумать…
Он умолк очень многозначительно.
– Если подумать… – продолжил Он.
И снова остановился.
– Ты мыслишь не в той системе категорий. – сказал Натаниэль. -…чё я сказал?… А. Если ты хочешь говорить о Добре и Зле, тебе придётся идти с начала.
– А что вначале? – нахмурился Ной.
– В начале было Слово… – сказал Натаниэль.
– Это пропускаем. – сказал Господь быстро.
– Почему?… – спросил Натаниэль.
– Пропускаем, пропускаем, – сказал Господь, – и про Слово пропускаем, и про Духа пропускаем, и про воду…
Натаниэль загнул несколько пальцев. Потом ещё несколько. Потом пальцы кончились и он просто уставился на свою руку.
– Хорошо. – сказал он. – Тогда давай про яблоки. Тебе налить ещё?…
– Давай. – сказал Ной. – Так чё про яблоки?…
– «И были наги, и не стыдились своей наготы». – процитировал Натаниэль.
– Првильно!… – воскликнул Ной, вскакивая на ноги. – Вот! Вот и я о том же же! Возвращение! К истокам!
Быстрым рывком он сорвал с себя свои лёгкие одежды.
– И не стыжусь наготы своей!… – воскликнул он, выбегая из палатки. – Здраавствуйте, птички Божьи! И тебе привет, господин Олень! И тебе привет, господин Тарантул! Я первый Человек на Земле!… Я чист и безгрешен, Земля!…
– Что с ним там?… – спросил Сатана через минуту.
– По-Моему заснул. – Господь вздохнул. – Вот есть вещи, которые людям просто нельзя давать в руки. Они ж даже со своим половым…
– Слушай, давай пойдём потихоньку, а?… – перебил Его Натаниэль. – Веселье, кажется, закончилось.

CXII.

– Ваниль! – скомандовал Господь.
– Ваниль. – Натаниэль протянул ему баночку.
Господь понюхал и взял щепотку.
– Так… – сказал Он, бросая её в котёл и делая пометки в маленьком блокнотике. – Так-так-так.
– Ну что там, что?… – Натаниэль встал на цыпочки, пытаясь заглянуть внутрь котла.
– Напоминает кус-кус, – сказал Господь задумчиво, – может, изюма добавить?… Будет чуть посуше. Будет лучше лежать.
– Дай попробовать-то! – воскликнул Натаниэль, перепрыгивая с ноги на ногу.
– Это не тебе! – сказал Господь. – Потом можешь облизать ложку.
Он захлопнул блокнот и накрыл котёл крышкой.
– Нет, не надо изюма, – решил Он, – пускай будет так. По выходным будем добавлять кусочки фруктов. Теперь пускай три часа стоит под паром… – наклонившись, Он задул огонь. – А потом отнесёшь им вниз.
Натаниэль кивнул.
Господь снял с Себя передник с жёлтыми утятами и удалился, насвистывая что-то.
– В чём это у тебя вся рожа?… – спросил Моисей подозрительно.
– А… – Натаниэль утёрся рукавом. – Это я пожирал души грешников. Ты же знаешь, души грешников, которые себя плохо вели. Я их пожираю. Хватаю так и – пожираю.
– И как, съедобно?… – поинтересовался Моисей с любопытством.
– Не особо… – вздохнул Натаниэль.
– А пахнет ванилью. – заметил Моисей.
– Ну а чем они по-твоему должны пахнуть?… – возмутился Натаниэль. – Ты думаешь, от этого легче?… Ты думаешь, их подают с ножом и вилкой?… У меня от их грехов потом желчь разливается. И все они зачерствели в пороке своём… А мне ведь… – Натаниэль наставительно поднял палец. – Мне ведь бесплатно зубы никто лечить не будет, нет у меня такой страховки. Я не знаю как у вас, пророков, а у меня труд адский. У тебя в контракте про стоматолога что-нибудь сказано?…
Моисей нетерпеливо стукнул посохом.
– Ну, так что ты принёс-то?…
Натаниэль кивнул на котёл.
Моисей постучал по котлу. Раздался гулкий пустой звон.
– Восхитительно. – сказал Моисей. – Жрать нечего, зато посуды – с двухэтажный дом. Вы издеваетесь?…
Натаниэль нахмурил лоб.
– У вас вроде тут такие были плоские лепёшечки… – сказал он неуверенно.
Моисей в раздражении закатил глаза.
– Долго они, по-твоему, протянули?… И что нам теперь есть?… Тут была обещана какая-то манна…
Натаниэль оглянулся.
– Да вот же она! – воскликнул он, подбирая с земли покрытый белым лишайником камешек. – Точно по расписанию. Как всегда, сроки соблюдены… Собираем и складываем в котелок!
Моисей с сомнением посмотрел на камешек. Отковырнул кусочек. С отвращением сплюнул.
– Она же горькая! – воскликнул он.
Натаниэль вздохнул.
– И что вы хотите? Вы хотите чудо? Вы хотите, чтобы с небес спустилась сладкая кашка, ещё теплая и с изюмчиком?… Никакого изюмчика! Жизнь – борьба! Ешьте что дали! Роптать не тут будете! Роптать там будете!…
Удар молнии поразил его.
– Бее. – сказал Натаниэль удивлённо.
– Ну-ка, ну-ка?… – раздался Глас с небес.
Натаниэль осмотрел себя.
– А… Мууу. Мууу.
– На ужин сегодня жаркое. – возгласил Глас, – а завтра посмотрим. Разнообразия не обещаю, но вот этого больше, Я думаю, не повторится, правда?…
– Муу…

CXIII.

– Ад?… – переспросил Сатана, роясь в инструментах. – Да, тут и есть. Я бы сказал «туточки», но это слишком колоритно… Ага!…
Он достал вилы и повернулся.
– А. – сказал он мрачно. – Опять туристы. Так. Вергилий!… Сюда пойди, не прячься, я тебя уже видел. Вы собственно кто?… А, ладно, неважно. Ты сюда перестань людей таскать, хватит коренное население из себя строить! Ты страсть свою поумерь! Он Вам уже автографы давал?
– Нет. – покачал головой Данте.
– Поздравляю. Ну ничего, скоро он на чём-нибудь распишется и от Вас отстанет. Ну?… Ты ещё тут? Что ты опалесцируешь, у тебя ещё стыда хватает на меня пялиться?… Кыш!…
Сатана попытался отогнать дух Вергилия. Тот отлетел недалеко и замер.
– Пф… – Сатана вздохнул и жалобно посмотрел на Данте. – Знаменитости. Этот ещё ничего. Вы Гесиода пока не встречали?…
– Кто такой Гесиод?… – спросил Данте.
– Не смейте только у него это спрашивать. – предупредил Натаниэль. – Покалечить может. Ну, валяйте.
– Что валять?…
– Вопросы задавайте.
– О чём?…
– О чём хотите.
Данте задумчиво почесал в затылке, огляделся.
– Так это Ад?…
– Ад, Ад. – покивал Сатана. – Вот и табличка, видите? Конечно не видите, она с той стороны.
Он закрыл дверь и показал на табличку.
– А где все?… – спросил растерянно Данте.
– Кто все?
– Ну… пропащие души…
– Пропали. – объяснил Натаниэль. – Что ж им ещё делать.
– А черти, страшные мучения?…
– А. – Натаниэль неопределенно помахал рукой. – Страшные мучения у нас по вторникам и четвергам. Во вторник хоровое пение, в четверг – рыбные палочки. Во вторник просто невыносимые, если Вы понимаете. Ха!
Данте огляделся.
– А вилы Вам зачем?… – спросил он.
– Вилы?… – Натаниэль посмотрел на вилы. – Ну а зачем могут быть вилы. Для навоза, знаете. Его сперва собирают, а потом раскидывают. Про Сизифа слышали? Вот примерно то же самое. Собираешь навоз в кучу, а потом раскидываешь.
– Куда раскидываешь?… – голос Данте был всё глуше и глуше.
– Ну куда, ну под кусты естественно!… – воскликнул Натаниэль. – Я гляжу, Вы городской.
– А откуда навоз?…
Натаниэль закатил глаза.
– Можно я без подробностей?… Сзади!…
– Сзади чего?…
– Сзади животных! Вы думаете, слоны не… Ну в общем, Вы зря думаете, что у нас не… В общем, навоз – это весело и кусты довольны. Почему нет-то?…
Данте ещё раз осмотрелся.
– Навоз – это весело?… – уточнил он.
– Ага. – Натаниэль кивнул. – По сравнению с… ну в общем, по сравнению – работа довольно чистая. Эй!… – крикнул он потихоньку приближающемуся духу Вергилия. – Кыш! А ну не маячь! Пойди распишись на чём-нибудь!…
Вергилий снова отлетел в сторону.
Данте уставился на табличку на двери Ада.
– А… как его… Чистилище где?…
– Уже запачкались, ну как не стыдно! – воскликнул Натаниэль. – Чистка у нас сухая, химическая, влажная, с выпариванием, для деликатных тканей. – перечислил он, загибая пальцы. – Пятна от крови сводим моментально. Крахмал при отдельной просьбе, знаете, не все любят, когда на горло давит. Ха!
Он вытащил сигарету и щёлкнул зажигалкой.
– О, держите, – сказал он, протягивая зажигалку Данте. – Сувенирная серия. Видите, с Вавилонской Блудницей. Если перевернуть, то…
– А Рай? – воскликнул Данте. – Где тут Рай?… Для тех, кто пребудет при Господе?…
Сатана снова почесал в затылке.
– Да тут где-то… – протянул он. – Бегает где-нибудь опять.
– Рай бегает?! – поразился Данте.
– Наверное… – сказал Натаниэль неуверенно. – Слушайте, Вы чего от меня-то хотите?… Рай – это не моё. Моё – навоз. Вот вилы. Вон навоз. Эй!… – воскликнул он, уворачиваясь от комочка навоза.
Вергилий бросил ещё один комок.
– Я ж догоню – я вечные муки устрою!… – воскликнул Натаниэль, хватая вилы. – Уйди, я сказал! Иди с Овидием играй!…
– Так это Ад?… – ещё раз спросил Данте.
– Да Ад, Ад. Вы же видите, написано – Ад. Если бы это был не Ад, зачем было писать – «АД»?…
Данте приблизился к двери, прищурился…
– Тут следы от букв. – сказал он. – Было написано «СКЛАД».
– Ну было. Тоже мне открытие. Знаю, что было. – сказал Сатана сварливо. – И что? Видите же – больше нету. Вы думаете, кто буковки оторвал? Я оторвал? Он, что ли, отор… Прекрати кидаться! Пушкин Александр Сергеевич оторвал?…
– Кто такой Пу?…
– Неважно! Может, Господь Бог оторвал?…
– Госп?…
– Нет! – воскликнул Натаниэль. – Вот такие как Вы и оторвали! Устроили из Вечности проходной двор! Люди жалуются, это Вы понимаете? Вы думаете, им нравится, что в Загробную Жизнь уже как в магазин начали шастать? Это по-вашему Вечный Покой? Это Вечный Беспокой! Вот такой же приходил, с гуслями, а потом тю-тю буковки-то! Я-то ещё думал, чё он с места в карьер к выходу и не оглядываясь! Давайте, давайте! – он подтолкнул Данте. – Давайте. Нечего Вам тут шляться. Ещё насмотритесь. Эй, зеркало римской революции! Выпусти где втащил!…
Он проводил Данте и Вергилия взглядом.
– Что-то с этим делать надо… – сказал он задумчиво. – Сперва один, потом второй, и пошло-поехало… Нет, определенно. Или вход заколачивать, или…
Он медленно вытащил вилы из грунта.
– …или, может, киоск с открытками поставить?…

CXIV.

– Проходи. – сказал Господь сурово. – Но помни. Тебе тут не рады.
– Почему?! – воскликнул поражённо Гудини.
– Ты Библию читал? – спросил Господь. – Там же сказано, что противны маги и чародеи Господу.
– Противны?…
– Мерзки!…
– Но я ж не маг!… – воскликнул Гудини.
Господь достал из-за спины афишу, развернул её, изучил…
– «Величайший маг современности Гудини.»– Он показал плакат душе. – Ты?…
– Я… – сказал Гудини. – Но это же для рекламы! Это же просто трюк!… Я же фокусник!…
– Фокусники тоже имеются в виду. – сказал Господь ещё суровее. – Реклама не оправдание. Если Сатана напишет на себе «Я спасаю», что же, верить ему?…
Гудини закусил губу.
– Но я же просто занимался тем, что у меня получалось лучше всего! – воскликнул он. – Мне говорили, что это Божий дар!…
– Ну и что?… – спросил Господь. – А вот твоя тётя подарила тебе фруктовый пирог на Рождество. Ты его съешь?… Божий Дар не оправдание. У Меня разнарядка. На одного пророка – один лжепророк. На одного изобретателя – один фокусник…
Гудини подумал.
– Ну а что, мне теперь убираться в Ад?…
– Что вас всех так в Ад тянет!… – воскликнул Господь. – Тебе же сказано, проходи!…
– Но Ты же сказал, что Тебе…
– Ты поанализируй тут ещё, что Я сказал!… – прикрикнул Господь. – Сказано – проходи!… Стой! Руки!…
Гудини показал руки.
– А почему Ты не любишь магов и чародеев?… – спросил он.
Господь помолчал немного.
– Кролики. – сказал Он. – Они достают кроликов из шляпы. И ведь его там не было, это всегда видно. Это неправильно. Кролики и так быстро появляются. Где они были со своей шляпой? Я бы не возился…

CXV.

– Финикийцы… – вздохнул пророк Нафан. – Опять финикийцы. Уже всё подряд строят финикийцы. И что они настроят?…
Соломон раскатал план.
– Вот. – показал он. – Вот это вот мы и получим.
Нафан наклонился к чертежу.
– Это обычный финикийский храм! – воскликнул он.
– Да какая разница, какой храм, – с досадой сказал Соломон, – главное, что Храм.
– Да в Финикии такие на каждом углу! – воскликнул Азария. – Они же все как один. Тут колонны, тут идол…
– Идола не будет… – сказал Соломон. – Идол не нужен. Храм – он и в Африке Храм. Главное-то – что внутри.
– Внутри у него обычно идол. – сказал Нафан.
– Не будет идола, я тебе говорю! – сказал Соломон. – Каменная скиния. Всё.
– Ну тут, допустим, скиния… – палец Нафана полз по схеме. – Но тут у тебя остаются ещё святилище. И притвор.
– Да ну какая разница! – воскликнул Соломон.
Он прошёлся туда-сюда, заложив руки за спину.
– Их просто не остановить. – объяснил он. – Им скажешь – «постройте храм» – они приходят и строят храм.
– Финикийцы! – фыркнул Нафан.
– Будь моя воля, – сказал Соломон, – я бы построил такую каменную коробку. Внутри ковчег, вокруг стены.
– Нуу… – Нафан задумчиво почесался. – И что бы это символизировало?…
Соломон посмотрел на него удивлённо.
– Что могут символизировать стены?… – сказал он. – Стены символизируют стены. Я не понимаю, что тут надо символизировать. Вот Храм. Внутри ковчег.
– Храм – это дом Бога. – сказал Нафан. – Он должен что-то символизировать.
– Кому должен, можно узнать?… – спросил Соломон язвительно. – Храм – это Храм. Бог живёт где захочет. Или ты думаешь, Он туда переедет, поставит на окошке георгины, курочек заведёт?…
– Зачем курочек?… – удивился Нафан.
– А почему нет? – сказал Соломон. – Что-нибудь будут символизировать.
– Так. – сказал Нафан. – Бог-то конечно может жить, где захочет.
– Спасибо, что разрешил… – проворчал Соломон.
– Но люди-то к нему будут приходить в Храм… – продолжил Нафан.
– Печально, правда? – сказал Соломон. – Вместо того, чтобы искать в сердце своём…
– Вот! – Нафан ткнул Соломона пальцем в грудь. – Как искать в сердце? Сердце есть мускулистый орган. Видишь. Ты уже сам используешь символы. Хоть ты разбейся, а символы нужны.
– Я сказал, идолов не будет!… – воскликнул Соломон.
– Ну что идолы-то. – сказал Нафан. – Идолы и не нужны. Но нужно как-нибудь объяснить, что тут Дом. Что это храм всех народов мира…
– Можно написать. – сказал Соломон. – Большими такими буквами. Или человека поставить, чтобы растолковывал.
– Боже, какой же ты скучный! – воскликнул Нафан. – Вот, смотри!…
Он показал царю на высокую менору у стены.
– Вот, видишь светильник? Знаешь, что символизирует?…
– Он что-то символизирует?! – поразился Соломон.
– Это Мировое Древо. – сказал Нафан.
– А у нас есть какая-нибудь мебель, которая ничего не символизирует?… – спросил Соломон.
– Нет. – сказал Нафан твёрдо. – У нас всё что-нибудь символизирует. Предлагаю сделать вот тут бассейн…
– Бассейн тоже что-нибудь будет символизировать?… Дай угадаю – глубину символизма остальных символов?…
– Бассейн будет символизировать воды мира.
– Очень сложный символ. – покивал головой Соломон. – Действительно, воды мира – это достояние народов мира. И очень практичный символ, из него можно брать воду для символической поливки…
– А почему тут все окна заделаны?… – спросил Нафан, упирая палец в Святая Святых.
– Господь сказал, что благоволит обитать во мраке… – ответил Соломон.
– Ты же говорил, что Господь не собирается там жить…
Соломон подумал.
– Ну, может Он там будет останавливаться проездом… – протянул он. – Ну я думаю, Ему же решать, правда?… Он говорит, мы делаем. Он говорит, мы делаем. Так мы всего и добились.
– Интересная концепция, – проворчал Нафан. – В наше время считали, что Он говорит, мы думаем… Молодёжь…
Соломон скатал план.
– Бассейны, светильники!… – воскликнул он. – Символ на символе. И символом погоняет. Ты гляди! Сам запутаешься и будешь гадать – что есть что и зачем нужна какая-нибудь скамейка!

CXVI.

Сатана наклонился и поднял надкушенное яблоко.
– Привет! – сказал он дружелюбно.
– Только не делай вид, что рад меня видеть. – пробурчало недовольно яблоко.
– Только не делай вид, что ты всем недовольно. – сказал Сатана, протирая яблоко о рукав. – Это делают все. Так утомительно…
– Не говори мне о всех! – воскликнуло яблоко. – Все это все, а я – это я.
– Ты-то это ты, – сказал Сатана, – но ты – яблоко. Чем тебе быть недовольным?…
– Ау! Ты слепой или что? Ты не видишь, что меня надкусили?… И, заметь, не доели.
– Тебя это возмущает?
– Разумеется. Это же вопрос сущности бытия. Я росло для того, чтобы валяться надкушенным?
Натаниэль задумался.
– Я думаю, да. Что-то всех так интересует сущность бытия, я прямо…
Яблоко угрожающе зарычало.
– Вот то что ты сказал – это фатализм. – заявило оно. – Проклятый фатализм. Я знаю, что яблоки предназначены для падения и не предназначены для взлётов – но разве яблоки должны быть с этим согласны?…
– Только не говори, что ты рождено для полёта. – сказал Натаниэль, поморщившись.
– Я ничего не говорю про полёт, – возразило яблоко, – но это ведь Вселенная? Так? Все-ленная. Она слишком однобокая для этого своего «Все».
– То есть тебя надо было надкусить с двух сторон?…
– Да не в этом дело! – закричало яблоко. – Почему люди едят яблоки, а яблоки не едят людей?
– Ну в каком-то смысле…
– Только без метафор! Я о буквальном! Где тут все?…
Натаниэль повернул яблоко так, чтобы солнце отразилось в зелёной кожуре.
– Ну есть же правила, – сказал он, – мы все должны следовать правилам…
– Ты хочешь поговорить за правила? Я скажу за правила. Вы тут слышали о периоде вегетации? Нет? Это правило. Период вегетации никак не два дня. Я-то знаю. Или ещё правило – не рвать яблоки с этого дерева. Кто его соблюдал? Ты соблюдал? Они соблюдали? Не говори мне про правила. Иногда у меня складывается впечатление, что все правила для меня, а для всех остальных – что-то другое.
Натаниэль приложил яблоко к щеке.
– Вот поэтому, – сказал он нежно, – в этой Вселенной всё так слегка однобоко, слегка надкушено, не в срок и никто ни в чём не виноват.
– Потому что никто не соблюдает правила?…
– Потому что все думают, что правила соблюдают только они. Но возможно, что Всё – всего лишь вопрос времени, а не сущности бытия.
Натаниэль осторожно откусил кусочек.
– И из-за чего весь сыр-бор… – пробормотал он. – Кислое как…
– Эй, Нечистый! – раздался Глас. – Вот ты где!
Господь подошёл и положил руку на плечо Сатане.
– Я всегда тут. – сказал Натаниэль спокойно.
– Посмотри-ка туда, – сказал Господь, простирая длань. – Никогда Я не думал, что ЭТО будет сложно…

CXVII.

Натаниэль накрыл лицо носовым платком и дунул.
Платок подлетел вверх и, кружась, снова опустился на его лицо.
Адам лениво почесал живот.
– Ну давайте, придумайте что-нибудь! – сказал Господь. – Не можете же вы лежать всю субботу как два бревна. Песни какие-нибудь. Пляски. Домашний театр.
– Я бы… – протянул Сатана, снова сдувая платок, – я бы лёг…
– Ты и так лежишь… – сказал Адам расслабленным голосом.
– Я бы лёг под автомат… с сырным соусом…
– Что такое соус?… – спросил Адам.
– Мм… – протянул мечтательно Натаниэль. – Сырный соус… Особенно горячий… Мм… Только на кнопку жать лень.
– Мм – не ответ, – сказал Адам настойчиво, – что такое соус?…
– Соус – это сатанинские придумки, – сказал Господь, помешивая молоко в стакане. – Соус – это подмена.
– Подмена чего? – спросил Адам, поднимая голову.
– Подмена действительности… – сказал Господь меланхолично. – Мясо сырным соусом поливают, чтобы казалось, что вместо мяса сыр…
Натаниэль вздохнул и поймал платок.
– Ну и чего в этом плохого?… – спросил он.
– Ну зачем есть мясо, если хочешь чувствовать вкус сыра?… – ответил Господь. – Соусы есть ложь.
– Соусы есть соусы, – сказал Натаниэль, завязывая узелок на уголке платка, – не надо придумывать ничего, хорошо?…
– Чего хорошего-то… – протянул Господь, – думаешь, люди могут быть довольны тем, что Я ничего не придумываю?…
– Это с каких пор Тебя мнение людей заботит?… – спросил Сатана нервно. Он сел, подобрал ноги и уставился на спокойно пьющего молоко Господа.
– А с каких пор тебя заботит, что Меня заботит?… – спросил Господь.
Он снял широкополую соломенную шляпу и аккуратно разгладил белую ленту на ней.
– Ребята! Ребята! – призвал Адам и снова почесался. – У нас у всех выходной. Давайте не будем как обычно ссориться?…
– Нет, погоди, вопрос принципиальный… – отмахнулся Сатана.
Он скатал платок в тугой клубочек и зажал его в кулаке.
– Начинается… – застонал Адам. – Сейчас про «не лезь к взрослым дядям» припомните…
– Ну видишь, сам всё знаешь, – сказал Натаниэль резко, – и чего лез к взрослым дядям?…
Адам вскочил.
– Всё, – сказал он, махнув рукой, – сидите тут сами. Вот ты особенно. Я пойду в другом месте полежу.
Адам исчез в кустах. Теперь лёгкий стон издал Господь.
– Ну вот зачем, вот зачем ты полез в бутылку?… – спросил Он измученным тоном.
– Я полез в бутылку?! – возмутился Натаниэль. – Я полез в бутылку?! Я сказал, что я бы хотел сырного соуса, а Ты что сделал?… Я когда-нибудь про Твои идеи плохо отзывался, нет?…
Господь закатил глаза.
– Даже вот эта дурацкая придумка, целый день ничего не делать, я что, сказал что-нибудь?! – продолжал Натаниэль, повышая и повышая голос. – А Ты хрясь, хрясь – и всё, соусы это зло, соусы отстой…
Господь со вздохом исчез.
– Ну и давай! – крикнул Натаниэль. – Одному намного лучше… – добавил он тихо.
Он разжал ладонь и посмотрел на оставшийся от платочка пепел. Стряхнув пепел на землю, он испустил ещё один, последний за субботу, страдальческий вздох, и снова растянулся на широком плоском камне.

CXVIII.

– Наверняка ты такого финала не предполагал, когда собирался в путь? – спросил Туземец, подмигивая привязанному к столбу Куку.. – Но если ты хотел поднабраться впечатлений и ознакомиться с местными традициями, тебе это удалось.
Кук подёргался.
– Если вы думаете, что у меня есть какие-то особые таланты… – начал он.
– А, оставь. – Туземец пренебрежительно махнул рукой. – Эта старая байка насчёт передачи талантов… Съешь мозг человека, и станешь таким же умным. Какой в таком случае есть толк есть людей, которые были достаточно глупыми, чтобы позволить себя съесть?… Нет, мы за другой обмен. Ты становишься меньше на несколько фунтов мяса, мы становимся толще на несколько фунтов мяса. Такое наследование мне по душе.
– Вы не можете меня съесть!… – воскликнул Кук.
– Ну мы скоро узнаем, правда? – сказал Туземец, снова подмигивая Куку. – И пожалуйста, не думай, что мы имеем что-то против тебя.
Он вздохнул.
– Мы просто хотим есть. – объяснил он. – А тебе просто не повезло.
– Ты совершаешь большую ошибку! – воскликнул Кук. – Вы могли бы многому научиться!…
– Ах… – снова вздохнул Туземец. – Ужин или урок, что же предпочесть… Ты знаешь, я лично выбираю ужин. Можешь попробовать открыть пару секретов после.
– Но я мог бы открыть вам множество секретов! Ваши потомки вас не простят!…
– Дети всегда так неблагодарны, – покивал Туземец, – как будто им мало, что их родители не сдохли от голода, прежде чем нарожали их.
Он встал и прошёлся туда-сюда.
– Ты, на самом деле, можешь не стараться, – сказал он, – я тебя не собираюсь освобождать. Это будет очень глупо. Ты начнёшь размахивать руками и убежишь, я останусь без еды и ещё наверняка меня кто-нибудь поколотит… Это асоциальный поступок.
– Но людоедство просто ужасно!…
– Не вижу ничего страшного.
– А если бы ты был на моём месте?…
– Но я же на своём. А на твоём месте ты. Съедят тебя. Для тебя-то людоедство ужасно…
Кук ещё раз попытался освободиться и у него снова ничего не вышло.
– Как ты можешь рассуждать так спокойно!
– А что мне-то волноваться, – заметил Туземец ровным голосом, – хочу снова заметить, что съедят тебя. Вот ты можешь поволноваться и попаниковать.
Кук зарычал.
– Пожалуйста, не надо рычать, – сказал Туземец, – постарайся смириться. Ты же хотел открыть множество секретов. Можешь сам заказать – что из тебя приготовить. Сейчас я вполне открыт для новых знаний.
– Ты грязный дикарь… – зарычал Кук.
– Пожалуйста, ещё раз прошу, успокойся, – сказал Туземец, похлопывая Кука по плечу. – И не надо меня оскорблять, иначе я заткну тебе рот, ты лишишься возможности говорить и это уже будет не то же самое. А я не хочу затыкать тебе рот. Если ты будешь молчать, ты будешь похож на свинью. Я же всё-таки людоед. Поговорить со своим ужином могут только людоеды. Это часть традиции.
Кук закусил губу.
– Ну хотя можешь молчать, если хочешь, – кивнул Туземец, – ты, главное, слушай. Это будет молчаливый диалог. В общем, как я уже сказал – мы тебя всё равно съедим. Я очень рад, что был знаком с тобой. Это было чрезвычайно приятное знакомство.
– Я хочу жить! Я не хочу умирать! – выкрикнул Кук.
– Приятно видеть человека, который знает, чего он хочет. – сказал Туземец хладнокровно.

CXIX.

Натаниэль уселся на кафедре и принялся раскачивать ногами.
– Не дергайся. – попросил Господь, сосредоточенно сдувая капельку пота со лба.
Натаниэль перестал раскачивать ногами, достал из кафедры толстую чёрную книжечку и стал его листать.
– Слушай, а он записывает исповеди прихожан… – протянул он. – Без фамилий, только инициалы…
– А кроме инициалов что?… – спросил Господь, аккуратно надавливая на поршень шприца. – Ой…
Он вцепился в шаткую стремянку.
– Не упади. – предупредил Натаниэль. – М.Ф., двенадцатое, ссоры с мужем. Трижды «Отче Наш»…
– Ну это, может, от плохой памяти… – протянул Господь, разглядывая скульптуру Девы Марии. – Дай ещё шприц.
Натаниэль соскочил с кафедры и протянул Господу наполненный шприц без иглы.
– Надо побольше, что ли, шприцы завести… – сказал Господь задумчиво, выдавливая содержимое шприца под глаз Девы Марии. – Эти кончаются на раз.
– Взял бы кондитерский… – сказал Натаниэль со вздохом, разглядывая Марию. – Статуя-то большая, обычно-то поменьше… И вообще, заставил бы её плакать саму…
Господь повернулся к нему и поднял брови.
– Статую? Как? – спросил Он язвительно.
Натаниэль пожал плечами.
– Ну кто у нас тут чудотворец…
– Ну а Я по-твоему чем занимаюсь?!
Натаниэль снова вздохнул.
– Ну люди-то ждут другого чуда… А это вроде как… обман…
Господь застонал.
– Ну где, где обман?! Чем это тебе не чудо Господне?! – Он указал на плачущую вязкими кровавыми слезами статую. – Это дело рук Моих, и по воле Моей.
– А ты помнишь, как Ты обжёгся плавиковой кислотой, с тем образом, на стекле в супермаркете?… – спросил Натаниэль, склоняя голову набок. – Ты же Всемогущий, ну почему он не появился сам по себе?…
– Когда что-то появляется само по себе – это не чудо. – ответил Господь, спускаясь и складывая стремянку. – Это случайность. Чудо – это когда что-то появляется так, что это невозможно объяснить.
– Ну вот почему Тебе надо шляться Самому и всё это устраивать – это невозможно объяснить, да…
– А ты мне скажи, ты, умник! – воскликнул Господь. – Как может статуя плакать или кровоточить?… Как может на витрине появиться Мой образ? Как, чёрт тебя дери, профиль Элвиса может попасть на потную футболку? Статуе нечем кровоточить!
– Но это ведь не получается чудом…
– Чудо то, что ты ещё тут! Через семь минут в пяти кварталах отсюда должно необъяснимым образом выключиться электричество! Заводи машину, Я пока ищу ножницы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: