ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Ситуация - персоносфера
Определяемое ниже соотношение базисных и метапсихологических категорий может быть осмыслено следующим образом: в каждой метапсихологической категории раскрывается некоторая базисная психологическая категория через соотнесение ее с другими базисными категориями (что позволяет выявить заключенное в ней «системное качество»). В то время как в каждой из базисных категорий каждая другая базисная категория существует скрыто, «свернуто», каждая метапсихологическая категория представляет собой «развертку» этих латентных образований. Возникает аналогия с принципом полного взаимодействия субстанций, сформулированного И. Кантом (все сущее в данный момент времени заключает в себе определения, присущие всему остальному, существующему в тот же момент времени). Каждая из одноуровневых категорий несет на себе «отпечаток» других категорий того же уровня. Взаимоотношения между базисными категориями психологии можно сравнить со взаимоотношениями лейбницианских монад: каждая отражает каждую. Если же попытаться метафорически выразить взаимоотношения между базисными и метапсихологическими категориями, то будет уместно вспомнить о голограмме: часть голограммы (базисная категория) заключает в себе целое (метапсихологическая категория). Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на любой фрагмент этой голограммы под определенным углом зрения. В логическом отношении каждая метапсихологическая категория определяется через слитную субъект-предикативную конструкцию, в которой положение субъекта занимает некоторая базисная категория. Один из примеров: «Образ» как базисная категория — в метапсихологической категории «Сознание», в качестве предиката выступает соотношение этой базисной категории с другими базисными категориями — «Мотивом», «Действием», «Отношением» («Взаимоотношениями», «Интеракцией»), «Переживанием» и пр. Или другой пример: метапсихологическая категория «Сознание» рассматривается как развитие базисной психологической категории «Образ», а, например, базисная категория «Действие» обретает конкретную форму в метапсихологической категории «Деятельность» и т. п. Базисную категорию в функции логического субъекта какой-либо метапсихологической категории будем называть «категориальным ядром», а категории, посредством которых данная ядерная категория превращается в метапсихологическую, обозначим как «оформляющие» («конкретизирующие»). Формальное соотношение между базисными и метапсихологическими категориями изображено на рис. 1.
Из приведенного рисунка видно, что в соответствии с принципом открытости категориальной системы теоретической психологии ряд базисных психологических категорий, как и ряд метапсихологических, может быть расширен. Это объясняется тем, что некоторые категории рождаются только сегодня (к примеру «Ситуация» -» «Персоносфера»); как и все, возникающие «здесь и теперь», они оказываются пока отчасти за пределами актуальной саморефлексии науки. Предлагаемый способ восхождения к метапсихологическим категориям с опорой на категории базисного уровня далее кратко иллюстрируется на примере их соотнесения. Образ - Сознание. Действительно ли «Сознание» является метапсихологическим эквивалентом базисной категории «Образ»? В литературе последнего времени высказываются мнения, исключающие подобную версию. Утверждается, что сознание не есть, как полагал, например, А.Н.Леонтьев, «в своей непосредственности... открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния», и не есть «отношение к действительности», а есть «отношение в самой действительности», «совокупность отношений в системе других отношений», «не имеет индивидуального существования или индивидуального представительства». Другими словами, сознание якобы не есть образ — акцент переносится на категорию «Отношение». Подобный взгляд, как нам представляется, вытекает из ограниченного представления о категории «Образ». Упущена связь между понятием «Образ» и имеющим многовековую традицию в истории философской и психологической мысли понятием «.идея». Идея есть образ (мысль) в действии, продуктивное представление, формирующее свой объект. В идее преодолевается оппозиция субъективного и объективного (вполне резонно полагать, что «идеи творят мир»). Выявляя в образе то, что характеризует его со стороны действенности (а значит, «Мотивов», «Взаимоотношений», «Переживаний» «Я»), мы определяем его как «Сознание». Итак, «Сознание» есть целостный образ действительности (что, в свою очередь, означает область человеческого действия), реализующий мотивы и отношения индивида и включающий в себя его самопереживание, наряду с переживанием внеположности мира, в котором существует «Я» индивида. Логическим ядром определения категории «Сознание» здесь является базисная категория «Образ», а оформляющими категориями — «Действие», «Мотив», «Взаимоотношения», «Переживание», «Я». Мотив - Ценность. Проверка на прочность идеи восхождения от абстрактных (базисных) к конкретным (метапсихологическим) категориям может быть проведена также на примере развития категории «Мотив». В этом случае возникает сложный вопрос о том, какая метапсихологическая категория должна быть поставлена в соответствие этой базисной категории: «значимость», «ценностность», «смысловое образование», «ценностные ориентации»? Однако при всей несомненности того, что все эти понятия находятся в перекличке друг с другом и при этом соотносятся с категорией «Мотив», они не могут по разным причинам считаться метапсихологическим эквивалентом последней. Одно из решений этой проблемы — привлечение категории «Ценность». Спрашивая, каковы ценности этого человека, мы задаемся вопросом о сокровенных мотивах его поведения, но сам по себе мотив еще не есть ценность. Например, можно испытывать влечение к чему-либо или к кому-либо и вместе с тем стыдиться этого чувства. Являются ли такие побуждения «ценностями»? Да, но только в том смысле, что это — «негативные ценности». Данное словосочетание должно быть признано производным от исходной — «позитивной» — интерпретации категории «ценность» (говорят о материальных и духовных, предметных и экзистенциальных, познавательных и нравственных ценностях и т. д. и т. п.). Таким образом, «ценность» — это не просто мотив, а мотив, характеризуемый определенным местом в системе самоотношений индивида. Мотив, рассматриваемый как ценность, выступает в сознании субъекта как определяющая характеристика его существования в мире. Мы сталкиваемся с подобным пониманием ценности как в обыденном, так и в научном сознании («ценность» в обычном словоупотреблении означает «явление, предмет, имеющий то или иное значение, важный, существенный в каком-нибудь отношении»; в философском плане подчеркивается нормативно-оценочный характер «ценности»). Ценностно то, что человек, по словам Гегеля, признает своим. Однако прежде чем мотив выступит перед индивидом как ценность, должна быть произведена оценка, а порой и переоценка той роли, которую мотив играет или может играть в процессах самоосуществления индивида. Иначе говоря, для того чтобы мотив был включен индивидом в образ себя и выступил, таким образом, как ценность, индивид должен осуществить определенное действие (ценностное самоопределение). Результатом этого действия является не только образ мотива, но и переживание данного мотива индивидом в качестве важной и неотъемлемой части его «Я». Вместе с тем ценность есть то, что в глазах данного индивида ценимо и другими людьми, т. е. обладает для них побудительной силой. Посредством ценностей индивид персонализируется (обретает свою идеальную представленность и продолженность в общении). Мотивы-ценности, являясь сокровенными, раскрываются в общении, служа тому, чтобы «приоткрыть» общающихся друг другу. Таким образом, категория «Ценность» неотделима от базисной категории «Взаимоотношения» («Интеракция»), рассматриваемой не только во внутреннем, но и во внешнем плане. Итак, ценность — это мотив, который в процессе самоопределения рассматривается и переживается индивидом как его собственная неотчуждаемая «часть», что образует основу «самопредъявления» (персонализации) «Я» в общении. Переживание — Чувство. Категория «Переживание» (в широком смысле слова) может рассматриваться как ядерная в построении метапсихологической категории «Чувство». С. Л. Рубинштейн в «Основах общей психологии» различал первичное и специфическое «Переживание». В первом значении (его мы рассматриваем как определяющее для установления одной из базисных психологических категорий) «переживание» рассматривается как сущностная характеристика психики, качество «принадлежности» индивиду того, что составляет «внутреннее содержание» его жизни. С.Л.Рубинштейн, говоря о первичности такого переживания, отличал его от переживаний «в специфическом, подчеркнутом смысле слова»; последние имеют событийный характер, выражая «неповторимость» и «значительность» чего-либо во внутренней жизни личности. Такие переживания, на наш взгляд, и составляют то, что может быть названо чувством. Специальный анализ текстов С.Л.Рубинштейна мог бы показать, что путь становления событийного переживания («чувства») есть путь опосредствования: образующее его первичное переживание выступает при этом в его обусловленности со стороны «Образа», «Мотива», «Действия», «Отношений», «Я». Рассматривая, таким образом, «Переживание» (в широком смысле слова) как базисную категорию психологии, категорию «Чувство» — в логике восхождения — можно рассматривать как метапсихологическую категорию. Действие - Деятельность. Метапсихологическим эквивалентом базисной категории «Действие» является категория «Деятельность». Деятельность есть целокупное (имеющее первоначально коллективно-распределенный характер) самоценное действие. Источником деятельности являются мотивы индивида, ее целью — образ возможного, в качестве прообраза того, что свершится, ее средствами — отдельные действия в направлении промежуточных целей и, наконец, ее результатом — переживание отношений, складывающихся между «Я» и ситуацией. Интеракция (взаимоотношения) - Общение. Категория «Интеракция» («Психосоциальное отношение», «Взаимоотношения», «Взаимодействие») является системообразующей (ядерной) для построения метапсихологической категории «Общение». Будучи включенным в диаду базисный — метапсихологический уровень «Интеракция» выступает как общение людей. «Общаться» — значит относиться друг к другу, содействовать или не содействовать, реализуя индивидуальные цели друг друга, закрепляя сложившиеся или формируя новые взаимоотношения. Конституирующей характеристикой отношений является принятие на себя позиции другого субъекта («проигрывание» его роли) и способность совместить в мыслях и чувствах собственное видение ситуации и точку зрения другого и таким образом действовать совместно с ним. Это возможно через совершение определенных действий. Цель этих действий — производство общего (чего-то «третьего» по отношению к общающимся). Среди этих действий выделяются: коммуникативные акты (обмен информацией), акты децентрации (постановка себя на место другого) и персонализации (достижение «Я»-отраженности индивида в другом). Последнее заключает в себе целостный образ-переживание другого человека, создающий у его партнера дополнительные побуждения (мотивы). Индивид - Я. В логике «восхождения от абстрактного к конкретному» категория «Индивид» может рассматриваться в качестве про-топсихологической при построении базисной категории «Я». Предлагается следующее понимание «Я» (в ранге дефиниции): «Я» есть индивид в саморефлексии1. Под именем «Я» индивид выступает как сложное рефлексивное образование, заключающее в себе наряду с самим индивидом как психофизической целостностью («бытийное Я») его данность себе в ощущениях («эмпирическое Я» разные по уровню сложности образы «Я»); индивид, определяемый как «Я», сосуществует с другими индивидами, являясь автономным носителем опредмеченных потребностей, целостных рефлекторных актов поведения и аффектов. Как это очевидно из вышесказанного, было бы ошибкой считать лишь приведенную двучленную категориальную сетку завершенной. Базисными и метапсихологическими категориями не исчерпывается категориальный анализ психологического познания, и его необходимо достроить, показав, что в каждой психологической категории представлено единство явления и сущности. В этом — принципиальная характеристика категориальной системы психологии. В свое время в поисках отграничения специфической предметной области психологии Н. Н.Ланге ввел понятие «психосфера», призванное охватить богатство и многоплановость феноменов этой науки. При соотнесении представления Н. Н.Ланге о психосфере с фундаментальными идеями В. И. Вернадского о биосфере и ноосфере возникает перспектива понять и описать подлинное место психосферы в едином пространстве, образуемом природой и социумом. По В.И.Вернадскому, биосфера представляет собой активную оболочку Земли, в которой совокупная деятельность живых организмов (в том числе человека) проявляется как фактор планетарного масштаба и значения. Вслед за Э. Леруа и П.Тейяром де Шарденом В. И. Вернадский понимает ноосферу как новое эволюционное состояние биосферы, при которой разумная деятельность человека становится решающим фактором ее развития. Для ноосферы характерна тесная взаимосвязь законов природы с законами мышления и общества. Отсюда очевидно, что психосфера (сохраняя собственную уникальную предметность) интегрирует в превращенном виде процессы, совершающиеся в биосфере и ноосфере, тяготея в одних случаях к первой, в других — ко второй. Сказанное позволяет, исследуя базисные и метапсихологические категории, обратиться и к пространству биосферы, в недрах которой сложились протопсихологические категории, сущностно проявляющиеся в базисном категориальном строе психологии. Вместе с тем уровень метапсихологических категорий содержит сущностные характеристики по отношению к социоцентрическим категориям, детерминированным специфическими характеристиками ноосферы. Отсюда следует, что, к примеру, «Потребность» (протопсихологическая категория) выступает, что было уже показано в предыдущем разделе, как сущность, а «Мотив» (базисная категория) — как явление, в котором эта сущность обнаруживается. В свою очередь, «Ценность» (метапсихологическая категория) проявляется в «Идеале» — категории социоцентрической. Итак, мы можем представить себе категориальную систему психологического познания как своего рода сетку, образующую пять уровней категорий (из которых первая не является собственно психологической, но остается сущностной по отношению к вышележащим психологическим категориям): биоцентрические, протопсихологические, базисные психологические, метапсихологические и социоцентрические, охватывающие в целом всю психосферу и порождающие весь понятийный аппарат психологической науки. Например, условная вертикаль «нужда — потребность — мотив — ценность — идеал» включает величайшее множество психологических понятий (влечения, желания, интерес, склонность, ценностные ориентации и т.д.). Ниже приведена таблица, достаточно полно характеризующая категориальную систему психологии1. Могут быть специфицированы как «параллели» (плеяды), так и «меридианы» (кластеры) категорий, которые упорядочены в приведенной на с. 20 таблице. Характеризуя плеяды категорий, мы выскажем здесь всего два суждения, обоснование которых требует специальной работы. 1. Каждая из категорий любой из строк при всей своей специфичности неотделима от каждой другой категории той же строки. Например, категория «Личность» из плеяды метапсихологических категорий немыслима вне соотношения с категориями «Ценность», «Деятельность», «Сознание», «Чувство», «Общение», «Персоносфера», а категория «Образ» (плеяда базисных психологических категорий) неотделима от категорий «Я», «Мотив», «Действие», «Переживание», «Интеракция», «Ситуация». 2. Содержание категорий внутри каждой из пяти плеяд в строках таблицы характеризуется особым познавательным статусом. Нижняя первая строка таблицы, т. е. плеяда биоцентрических категорий, указывает на явления, которые могут быть изучены объективными методами, «извне», подобно тому как физики изучают объекты «подведомственной» им области знания. Интерпретация накапливаемых фактов при этом осуществляется на основе схем естественной причинности. Вторая нижняя строка таблицы — плеяда протопсихологических категорий — заключает в себе то, что на языке философии обозначается как ноумены — умопостигаемые сущности. Действительно, каждый из соответствующих объектов не дан наблюдателю непосредственно ни в показаниях датчиков, ни тем более путем прямого наблюдения извне. Например, даже такая, казалось бы, вполне наблюдаемая форма проявления активности, как рефлексе, не может быть осмыслена без введения особых конструктов, природа которых исключает возможность их «созерцания» (например, понятия о «промежуточных переменных» у Э.Толмена, «настроения» у М.Я.Басова и т.п.). Кроме того, и в интроспекции категории этой плеяды непосредственно не выступают (например, «потребность» приоткрывается нам исключительно в виде мотивов — переживаемых побуждений к действию). В отличие от плеяды протопсихологических категорий следующая плеяда — базисные психологические категории — заключает в себе явления, в той или иной мере доступные интроспекции. Это — плеяда феноменов. Чтобы убедиться в этом, достаточно «вглядеться» в любое из содержаний, вырисовывающихся за терминами «Я», «Мотив», «Действие» и т.д. Метапсихологические категории — это плеяда идей. Каждая идея — это не просто мысль о чем-либо; это — единство мысли и мыслимого, мысль, заряженная импульсом самоосуществления. Вот почему, например, невозможно изучать личность подобно тому, как мы изучаем физические тела. С каким наслаждением признал свое «поражение» в попытках «понять» личность один из выдающихся ее исследователей, Р. Кеттелл, говоря, что личность подобна любви, все знают, что она есть, но никто не знает, чтоона есть.«Личность», «Ценность», «Деятельность», «Чувство», «Сознание», «Общение», «Персоносфера» — все это идеи, творящие свой объект. И наконец, плеяда экстрапсихологических категорий. Познавательный статус этих категорий парадоксален. Они будто играют в прятки с исследователем. Любой шаг познания здесь как бы отталкивает от себя познаваемое содержание; объект исследования вступает в конкурентные отношения с самим исследователем, доказывая свою несводимость к чему-либо, что могло бы быть известно заранее. Напомним: споры об идеалах; принципиальная невозможность определить, что есть свобода; сопротивляемость личностных смыслов (экзистенций) переводу их на чужой язык1; сокровенность миропостижения; интимность соучаствования — все это — приметы категорий особого рода. Они могут быть названы — «категории- контроверзы». Обсудим теперь подробнее кластеры категорий, образующие столбцы приведенной матрицы. Кластеры категорий психосферы («меридианы», вертикали, столбцы матрицы). Каждый из столбцов матрицы содержит в себе вполне определенный кластер категорий. Мы говорим о кластерах категорий, потому что каждая из вертикалей символизирует, и притом вполне отчетливо, то или иное фундаментальное психологическое измерение бытия человека. Кластер субстанциональности. Объединяет в себе такие категории, как «Организм» (нулевой уровень), «Индивид», «Я», «Личность», «Человек» (высший уровень). Действительно, если под субстанциональностью понимать то, что соответствует этому термину в истории человеческой мысли, а именно свойство быть первоосновой чего-либо, то можно убедиться в том, что именно такова суть всех категорий означенной вертикали. Свойство субстанциональности при этом все более полно раскрывает себя при переходе с нижней на все более высокие ступени в этом ряду. Первоначально, применительно к организму, субстанциональность раскрывается весьма ограничено, означая «не более чем» жизнеспособность органического тела живого существа при взаимодействии с окружающей средой (воспроизводство собственной телесной целостности), но применительно к человеку данное качество означает также превращение окружающей природы в органическое тело самого человека (что предполагает уже не просто приспособление к природной среде, но и ее подчинение своей собственной воле). Точно такое же «нарастание» полноты самораскрытия по мере продвижения вверх каждой из родовых категорий, охватывающих каждую из вертикалей, мы можем зафиксировать во всех других рассматриваемых случаях. Конспективно рассмотрим каждый из них. Кластер направленности. Синонимы: «телеология», «устремленность». Род категорий, включающий в себя «Нужду» (нулевой уровень), «Потребность», «Мотив», «Ценность», «Идеал» (высший уровень). Категория «Нужда», характеризуя то, что насущно необходимо, не означает, что необходимое для существования организма изначально уже «записано» в нем, — речь может идти лишь о том, в чем совершенно объективно нуждается организм; иными словами, последний может, так сказать, «и не догадываться» о своих подлинных интересах, и даже более того — никоим образом не обнаруживать их вовне. Что же касается потребности, то она как бы сама заявляет о себе активностью (потребность есть «зависимость как источник активности»). Далее — категория «Мотив»; в отличие от потребности вообще мотив есть не что иное, как субъективированная устремленность -- феноменальная данность потребности. Продолжая подъем «вверх» по вертикали, мы застаем такую форму интенциональности, как «Ценность», — здесь перед нами признанный самим индивидом, ставший целью его собственных действий мотив. И наконец, «Идеал»: осознанная личностью ценность, направляющая его деятельность и, более того, предъявляемая в общении как образец для всех. Кластер активности. Этот кластер обобщает в себе такие категории, как «Метаболизм» (нулевой уровень), «Рефлекс», «Действие», «Деятельность», «Свобода» (высший уровень). Здесь сохраняется та же логика все более глубокого и существенного раскрытия родового определения бытия человека, что и в других случаях. Каждый шаг продвижения вверх внутри кластера раскрывает категорию активности все более полно. Предлагаемая трактовка «активности» объединяет в себе две эпохи философии причинности: кантианско-гегелевскую и античную. В определении «активности» вообще мы следуем наиболее емкому из всех мыслимых определений, принадлежащему И.Канту: «активность есть причинность причины». Высший уровень активности — «первопричинность» или, что то же самое, — «свободная причинность». В развитие взглядов Гегеля, свободная причина может быть осмыслена как («причина себя»), что и задает нам общее представление о высшей категории кластера активности («Свобода»). Такое понимание применительно к категориям психосферы конкретизируется в соответствии с учением Аристотеля о четырех причинах («материальной» — имеется в виду то, из чего строится что-либо, «формальной» — то, по форме чего строится, «действующей» — то, что или кто строит, и «целевой» — то, ради чего строится) и гегелевским пониманием «свободной причины». Первый уровень кластера активности — «Метаболизм». Живое существо воспроизводит свою собственную телесность, а именно то, из чего он состоит, «материю» своего бытия; в этом случае мы говорим о материальной самопричинности; формальная, действенная и целевая причинности здесь еще не выступают самостоятельно: внутри самого тела не «записано», в каком направлении, кто и зачем будет действовать. Чтобы представить происходящее, можно воспользоваться аналогией «круговорота воды в природе»: здесь нет ни формальной, ни действующей, ни целевой причинности, между тем как материальная самопричинность, сохранение водной массы, налицо. Второй уровень кластера — «Рефлекс» (целостный рефлекторный акт поведения). Рефлекторная активность образует условие осуществления метаболизма, когда он невозможен в настоящем или, если ничего не менять, — в будущем.В этих случаях индивид осуществляет «опережающее отражение действительности» (П.К.Анохин), восстанавливающее или подготавливающее протекание метаболизма. Перед нами проявления формальной причинности, выступающие самостоятельно в качестве условия существования индивида (однако здесь еще рано говорить об автономизации действующей и целевой причинности). Любопытно, что метаболизм обеспечивает превращение как бы случайного, пробного, разового акта опережающего отражения собственно в рефлекс, играя роль «подкрепления»; в результате воспроизводится не просто материальный состав организма, а целостность более высокого порядка — тело, наделенное рефлексом. На языке концепции причинности перед нами в рефлексе формальная самопричинность, что означает проявление свободы. Третий уровень кластера — «Действие». Действие («произвольная активность») выступает на передний план тогда, когда свободное протекание рефлекторного акта без дополнительных преобразований обстоятельств невозможно сейчас или потом, и для его обеспечения живое существо должно строить помимо образа среды еще и образ себя во взаимодействии с нею. В этом случае рождается собственно «Я» — действующая самопричинность (еще одно, более высокое проявление свободы). Четвертый уровень — «Деятельность». Здесь обеспечивается само существование деятельной способности субъекта, что и составляет конечный ориентир активности, — ее целевую причинность. Заметим, что деятельность объединяет в себе множество действий, субъекты которых могут не быть идентичны. Иными словами, тот, «ради кого» осуществляется деятельность, и тот, «кто» действует, не обязательно одно целое. Таким образом, «целевая причинность» может выступать здесь обособленно от «действующей» и соответственно «формальной» и «материальной» причинности. И наконец, об успешности деятельности говорят лишь в том случае, когда она воспроизводима, а это, в свою очередь, свидетельствует о целевой самопричинности деятельности, — свободе субъекта в ее осуществлении. На пятом, высшем, уровне активности четыре причины выступают совместно, опосредствуя друг друга, содействуя друг другу, принадлежа друг другу и образуя подлинную цель друг для друга, что и означает: «Свобода». Кластер когнитивности. Синонимы: «идеальность», «запечатленность», «репрезентированность», «отраженность», «отображенность». Данный кластер имеет категории «Сигнал» (нулевой уровень), «Ощущение», «Образ», «Сознание», «Разум» (высший уровень). Общим для всех этих категорий является то, что они обозначают факт представленности чего-либо в чем-либо, «бытия вещи вне самой вещи», как об этом говорит философия. Прослеживая путь восхождения от «Сигнала» к «Разуму», мы видим, как все более приоткрывается мир человеку, как освобождается картина мира от гнета сиюминутных нужд, диктата потребностей, пристрастности мотивов, наводки ценностей человека. Видим, как относительно более простая способность организма отзываться на биологически значимое воздействие (уровень сигнала) перерастает в значительно более сложную и загадочную «раздражимость» особи к абиотическим воздействиям (способность ощущения), превращается далее в способность субъекта к перцепции (возникновению образов), приходит далее к способности личности осознавать мир и, наконец, восходит на ступень миропостижения, на котором человеку открываются принципиально разные, принципиально незавершимые в своей распахнутости или потаенности миры. Кластер субъективности. Его синонимы: «значимость», «пристрастность». Перед нами ступени продвижения к истине («ясному и отчетливому», «подлинному», «аутентичному», «всеобщему» или, наоборот, «уникальному» знанию). Термин «субъективность» может рассматриваться как возможное обозначение для родовой категории, объединяющей в себе «Избирательность» (нулевой уровень), «Аффективность», «Переживание», «Чувство» и «Экзистенцию» (высший уровень). В то время как избирательность еще совершенно «безадресна, объективна, образует лишь предпосылку телеологии», «экзистенция» представляет собой осмысленное (осознанное = с-мыслью) индивидом чувство собственного «Я», обладающее для него самоценностью и обусловливающее его сопричастность персоносфере. Таковы лишь полярные категории, репрезентирующие атрибут «субъективности». Специальный анализ может показать, как при подъеме вверх по меридиану все плотнее и нерасторжимее связываются в «субъективности» многообразные проявления бытия человека. По сути речь идет об углублении процессов субъективации при постижении собственной экзистенции. Кластер событийности. Синонимы: «социальность», «общность», «сопричастность». Данный кластер включает в себя категории «Синергия» (нулевой уровень), «Сосуществование», «Интеракция», «Общение», «Соучаствование» (высший уровень). Восхождение по ступеням этого ряда — это переход от идеи функциональной связанности, нерасторжимости двух частей организма или двух существ к идее автономии и в то же время отраженности бытия их друг в друге. Событийность на ступени «Сосуществования» Характеризуется тем, что особи принимают друг друга в расчет только в той мере, в какой их присутствие может нарушить естественные проявления их собственной жизнедеятельности (это существование «рядом», но не «вместе»). Событийность на ступени «Интеракции» означает взаимную поддержку, иначе говоря, реализацию хотя бы одним из субъектов инструментальной функции по отношению к другому (предоставление информации, присоединение собственных усилий, в том числе и физических и т.п.). Общность на ступени общения — это, собственно, «производство общего» (В. А. Петровский). Подобное «производство» может и не иметь своей подлинной целью достижение отраженности, «присутствия» человека в человеке. Но если признать правоту М.Хайдеггера в том, что «человек есть присутствие», то надо будет признать также и то, что «человеческое в человеке» достижимо лишь на высшей ступени событийности, знаменуемой соучаствованием людей. Кластер действительности. Данный кластер включает в себя категории «Среда», «Предметность», «Ситуация», «Персоносфера», «Эйкумена». По мере продвижения вверх по вертикали категории все более богато раскрывают область бытия сущего на каждом из его уровней. «Среда» — область физико-химических предпосылок и результатов воспроизводства сущего. Следующая категория, «Предметность», центральная для развертки общепсихологической теории деятельности А.Н.Леонтьева, характеризует среду существования организма как источник удовлетворения его нужд («опредмечивания» потребностей, становления избирательных сигнальных отношений с биологически значимыми агентами окружения, в том числе и себе подобными). Термину «Ситуация» соответствуют такие понятия, как «проблемная ситуация», «проблема» (познавательная, экзистенциальная и т. п.); говоря о ситуации, мы подчеркиваем, что субъект действует, разрешая ее, «поднимаясь на ней». Следующая категория -- «Персоносфера». Поскольку термин «персоносфера» (А. В. Петровский) вводится здесь впервые, охарактеризуем его значение подробнее. Категория персоносферы не ограничивает универсум человеческого бытия областью межсубъектных контактов; персоносфера не означает только лишь общение у1з-а-У18, хотя и вбирает его в себя. «Человек никогда не производит и не потребляет предметы, которые бы затрагивали лишь его интересы и ничьи более; точно так же не производит и не потребляет предметы, отвечающие интересам других людей и оставляющие вполне равнодушным его самого. Игрушка, взятая одним ребенком, тут же становится особо притягательной для другого ребенка; поэт, делящийся сокровенным, рискует стать объектом пародии; философ, входящий, как ему представляется, в сферу «подлинного», отъединенного от других, бытия, увлекает за собой сонм адептов. Через предметы своей деятельности человек тысячью нитей и уз связан с другими людьми: обогащает или обедняет круг их потребностей, формирует новые взгляды, расширяет или ограничивает их возможности....Независимо от того, кому в начале своей деятельности индивид предназначает продукты своей активности — себе или другим людям, в ходе его деятельности осуществляется перестройка как собственной его социальной позиции, так и социальной позиции других людей... социальные позиции образуют связное целое, так, изменение, к примеру, положения хотя бы одной фигуры на шахматной доске перестраивает позиции всех остальных» (В.А.Петровский). Персоносфера — это невидимая сеть актуальных и потенциальных предметных связей, объединяющих всех людей на земле в единое человечество, преодолевающая государственные, религиозные, этнические и иные границы. Множество реальных и возможных пересечений персонализаций людей друг в друге, в том числе людей, живущих вдали друг от друга и в разные эпохи истории2, образуют единое пространство персоносферы (А.В.Петровский). Завершающая и высшая категория кластера — «Эйкумена». Здесь, так же как и в случае введения нового термина «персоносфера», требуется пояснение. Слово «эйкумена» («ойкумена») происходит от греческого что означало, с точки зрения древних греков, все то, что заселено человеком. Подобно античному «обжитому пространству», данная категория постепенно «обживается» психологами. Ближе всего к ней подступает категория «Жизненный мир» в интерпретации Ф.В.Василюка. Категория «Эйкумены», однако, шире и в отличие от категории «Жизненный мир», «Онтология» которого хотя и противостоит «онтологии изолированного индивида», сфокусирована все-таки на последнем, охватывает и связывает воедино пространство жизни многих субъектов, множество жизненных миров. Применительно к диаде мы можем сравнить эйкумену с эллипсом, заключающем в себе, как известно, два фокуса, в каждом из которых пребывает субъект. Для понимания эйкумены существенно, что она описывает «обжитое пространство» совместного пользования людей, причем пространство это не сводится к объектам и инструментам совместных действий людей. Оно объемнее и представляет собой обстоятельства их жизни, регионы их совместного существования, их соприсутствия, «бытования» (если воспользоваться термином В. И. Слободчикова). Эйкумена шире также и области взаимодействия людей в условиях совместной деятельности, коллективной обработки земли, изготовления орудий труда, предметов материального и духовного потребления и целенаправленного распределения. Эйкумена включает в себя область всего производимого и произведенного человечеством в том числе и существующее за пределами самого производства и прямого обмена, описываемого сакраментальной формулой «ты мне — я тебе». Эйкумена — то же, что и «Мир» в понимании С. Д. Рубинштейна и в последующих версиях. Перед нами «множество миров» (А. Г. Асмолов), можно сказать, — единство качественно своеобразных, но сквозь пространства и времена соприкасающихся друг с другом жизненных пространств индивидов. Эйкумена, таким образом, есть не только многомерная, но и многомирная целостность. Становление личности есть субъективация индивидом эйкумены. Это значит, что индивид осваивает свой собственный жизненный мир, объединяющий в себе «мир четырех миров»: ими являются Природа, Культура, Общение, «Я сам»; и каждый из них, будучи проекцией эйкумены, весьма специфичен («параметры» пространства и времени в этих мирах могут иметь мало общего друг с другом). Таким образом, выше сделана попытка дать обобщенную характеристику кластеров и плеяд, с помощью которых оказывается возможным описание структуры психосферы. Необходимо отметить, что каждая категория теоретической психологии является родовой по отношению к определенному кругу психологических (в широком смысле) понятий. Так, например, категория «Образ» может быть конкретизирована в таких понятиях, как «Восприятие», «Представление», «Воображение», «Память» и т. д. Возьмем, например, категорию «Потребность». Встречаются самые различные способы типологизации потребностей человека: по их предмету (материальные и духовные потребности), по их происхождению (естественные и культурные) и др. В некоторых случаях выделение видовых по отношению к той или иной категории понятий представляет известную сложность. Каковы, например, понятийно-видовые спецификации категории «Сознание»? Интересно, что в связи с введением весьма популярного в наши дни понятия об «измененных состояниях сознания» («измененном сознании») сознание, так сказать, в норме не ассоциируется психологами с каким-либо специальным термином (хотя психиатры используют в этом случае точное слово, говоря о «ясном состоянии сознания», «ясном сознании»). Отметим, что особую проблему в рамках предложенного подхода может представлять разграничение видов в рамках одной категории. К примеру, разграничение : сенсорного, перцептивного и ментального «Я» и т. п. Наряду с возможностью установления родовидовых отношений, существующих между той или иной категорией и понятиями, свидетельствует о многообразии психологической реальности, богатстве ее форм, открывается также возможность описания понятийной архитектоники каждой из таких категорий, ее внутреннего устройства, что говорит нам о сложности психологической реальности, представленной в категориальной модели. Используем для примера категорию «Образ». Какие бы психологические трактовки образа мы ни взяли, в любой из них мы сталкиваемся с рядом понятий, посредством которых содержательно раскрывается данная категория. Здесь перед нами, например, такие конструкты, как «чувственная ткань», «перцепт», «значение» (А.Н.Леонтьев), или, например, образующие перцепт «первичные сенсорные образы» и «образы представления» о мире (Г. Гельмгольц) и т. п. Другой иллюстрацией сказанного о понятийной архитектонике категорий может быть психологическое строение категории «Я». Заключая в себе идею самоотраженности субъекта, категория «Я» содержательно раскрывается, например, через такие понятия, как «самооценка», «концепция Я», или, скажем, в понятиях об «эго-состояниях» «Родитель», «Взрослый», «Ребенок» (Э.Берн) и т.д. и т.п. Предложенная нами «подборка» иллюстраций может показаться слишком разрозненной и фрагментарной, впрочем, полную удовлетворенность могло бы принести только обращение ко всему понятийному аппарату, зафиксированному в психологических словарях. Легко заметить, что каждая из категорий образует центр той или иной психологической разработки, концепции или теории, иногда нескольких концептуальных систем (между тем каждая из таких теоретических разработок содержит в себе ряд понятий, сцепление которых образует существо категории). Очевидно, что само перечисление этих концепций в пределах данной работы весьма затруднительно, не говоря уже об «исчислении» понятий, в этих концепциях содержащихся. Но вместе с тем нельзя не отметить, что такова перспектива, закономерно открывающаяся перед теоретической психологией, коль скоро она пожинает плоды с «грядок», расчерченных параллелями и меридианами психосферы. Безусловно, авторы считают возможным в дальнейшем, в случае необходимости, уточнение «элементов» предложенной таблицы. Но это отнюдь не означает, что при этом может измениться логика построения категориальной системы. Имеется в виду неизменность определяющих принципов взаимосвязи категорий: 1) восхождение от абстрактного к конкретному посредством синтезирования системообразующих (ядерных) и оформляющих категорий; 2) сущность как явление и это же явление как сущность; 3) встречная детерминация психосферы со стороны биосферы и ноосферы (биогенетическая и социокультурная детерминация). Отметим в этой связи, что некоторые термины, соответствующие элементам-категориям разрабатываемой таблицы, являются условными и в дальнейшем могут быть заменены более удачными. В приведенной на с. 20 таблице получают фактическое воплощение три объяснительных принципа построения психологического познания: принципы детерминизма, развития, системности. Категории каждой из вертикалей таблицы в своей эмпирической реализации детерминированы как «снизу», так и «сверху». Так, категория «Я» (метапсихологическая) включает в себя (в снятом виде) биологическое начало, поскольку сохраняет типологические и индивидуальные особенности нервной деятельности организма. Но в то же время приоритетной для этой категории детерминантой (если иметь в виду эмпирическое ее наполнение) выступает ноосфера, порождая бесчисленное множество вариантов межличностных проявлений. Таким образом, обусловленность со стороны биосферы не теряет здесь своей силы, хотя приоритет в данном случае бесспорно принадлежит культурно-исторической детерминации. Переход между категориями мыслится согласно схеме восхождения от абстрактного к конкретному. Протопсихологический ряд отвечает в известной степени идее преформизма, в нем в свернутом виде содержится все богатство, обнаруживающее себя на более высоком категориальном уровне. При этом определяющую роль играет та категория, которая находится непосредственно ниже по вертикали; она носит характер примата по отношению к категории «выше», имеющей соответственно характер деривата. «Оформляющие» категории выступают в качестве условий «проращивания» возможностей, присущих категориальному ядру. Категория «Ценность», как было показано, является прямым развитием категории «Мотив», получая свое «оформление» через категории «Переживание», «Отношение» («Интеракция»), «Действие» и др. Итак, характеризуя взаимоотношения между категориями, входящими в плеяду, расположенные ниже в матрице, и категориями плеяды последующего, более высокого уровня, мы видим, что первые являются определяющими для вторых, — убеждаемся в том, что посредством ядерных и оформляющих категорий удается ввести в психологию новые категории, дать им начальные, «стартовые» определения. Но порожденные таким образом дефиниции новых категорий, конечно, не исчерпывают содержания определяемых категорий (определения, как известно, заключают в себе необходимые и достаточные признаки для вычленения определяемых сущностей, но не претендуют на полноту их раскрытия). Конкретизация (развитие) категорий становится возможным благодаря «добрососедству» (соприкосновению) с другими категориями вбирающего их в себя кластера. Взаимоотношения между категориями внутри плеяды можно сравнить со взаимоотношениями лейбницианских монад: каждая отражает каждую, сообщая ей дополнительные определения. Это положение мы проиллюстрируем на единственном примере, рассматривая уровни определения (ступени развития) «Я». Выше уже было дано определение «Я» как индивида в саморефлексии. В то время как «стартовое» определение «Я» строится на основе композиции «нижележащих» категорий «Индивид», «Ощущение», «Аффект» и т.д., последующие определения опираются на такие категории, как Образ, Действие и т.д., лежащие в той же строке матрицы, что и «Я». Таким образом, наряду с чувственным «Я» (индивид, данный себе в ощущении) на сцене сознания индивида появляются «Я» в восприятии, «Я» в представлении, «Я» в мысли. Индивид при этом выступает в единстве четырех своих ипостасей: как субъект, объект, носитель и содержание рефлексии. Будучи особым действием, саморефлексия соотносит и связывает в составе «Я» субъективный и объективный аспекты бытия индивида: переживание и переживаемое, восприятие и воспринимаемое, мысль и мыслимое. Тем самым определяется не совсем обычный (в глазах психологов) онтологический статус «Я» — статус идеи, выражающей, согласно Г.Гегелю, «единство понятия и объективности», т.е. самую суть пульсации взаимопереходов между полюсами субъективного и объективного бытия индивида. Выделяются следующие предпосылки и результаты саморефлексии, производящие «Я»: сам индивид (предпосылка «Я»), индивид в самопереживании («Я как таковое», «самость»), индивид в самовосприятии («наличное Я», «Я сам»), индивид в самосознании («рефлексивное Я», «Я само по себе»). Гегелевская идея позволяет связать рекурсивным отношением все более усложняющиеся определения «Я»: индивид как идея себя есть первое определение «Я» («Я как таковое», «самость»); поднимаясь в своих определениях выше, мы замечаем, что идея «самости» индивида образует его «наличное Я» («Я» в значении личного местоимения, «Я сам») и, наконец, идея «Я сам» образует «рефлексивное Я» индивида («Я само по себе», или, в терминах наукоучения Г. Фихте, «яйность»). Специальное исследование могло бы убедить нас в том, что возрастное развитие «Я», движение от ступени к ступени: «самость», «я сам» и «я само по себе», основаны на интеракциях: так, в процессах межиндивидуальных взаимодействий у ребенка первоначально формируется обобщенное «переживание себя» (имеющее, возможно, несколько «представительств», таких, как «живое движение» тела индивида, его собственный плач, образ себя в зеркале, «телесное чувство» контакта с другими индивидами, и даже такие на первый взгляд странные образования, как зрительной проегации собственного носа на сетчатку); «переживание себя» являт собою знак и значение любых переживаний, порождаемых телом индивида (необходимо заметить, что переживания, имеющие своим источником тело индивида, в интеракциях последнего постепенно отделяются от переживаний, источник которых расположен во вне); далее, со временем, в интеракциях рождается «сторонний» взгляд на себя как на источник и носитель самопереживания — «Я в представлении о себе» (фундаментальную роль здесь играет личное имя); в конечном счете индивидом конструируется символ себя как трансцендентного существа, осмысливающего свои переживания и представления — «Я в мысли о себе»; последнее удивительным образом оказывается «по ту сторону» различение «внутреннего» (переживание) и «внешнего» (представление) аспектов самосознания индивида. Процессы саморефлексии, раскрывающие и строящие «Я» индивида, который «как в зеркале» отражается в других индивидах, суть его внутренне мотивированные действия («мыслю» — самоценно). На ступени «рефлексивного Я» индивид проявляет себя как носитель свободной причинности — «причины себя», как подлинный источник надситуативной активности. Таким образом, опираясь на системные связи, существующие между категориями внутри кластера, можно рассчитывать на том что удастся «вырастить» третье, понятийно-категориальное измерение, поднимающееся над кластером и формируемое «произведениями» образующих его категорий и понятий (разработка этого! положения — дело будущих исследований). В логике развертки категорий представлена реальная история развития человеческого рода и конкретного индивида — как генеза, так и онтогенеза. Категории, выстроенные по вертикали и расположенные на четырех горизонталях таблицы, образуют узловые пункты развития психосферы. Так, категория «Личность» появляется лишь на высшей ступени социо-и онтогенеза и т. п. В приведенной выше категориальной сетке в полной мере представлен принцип системности, столь важный для теоретической психологии. К сожалению, многократно и на протяжении последних двух-трех десятилетий принцип системности хотя и декларировался как приоритетный для психологической науки, но он так и не получил конкретного воплощения и теоретического обоснования. Не были выделены общепсихологические системообразующие признаки и принципы. Приметой системности настоящей категориальной сетки является уже сам факт реализации в ней идеи восхождения от абстрактного к конкретному. Это представлено положением о преформизме1 переходов между категориями разных уровней, выделением категорий, имеющих характер примата и деривата, «ядерных» и «оформляющих», участвующих в категориальном синтезе. Это обнаруживается также в демонстрации идеи восходящего и нисходящего детерминизма (представленной положением об эмпирическом наполнении каждой из категорий содержаниями вышележащих и нижележащих уровней, в конечном счете граничащих с ноосферой и биосферой). Таким образом, можно говорить о единстве социогенеза и онтогенеза. Рассмотрение любого категориального уровня выявляет его патогенетический аспект. Если выпадает или нарушается функционирование одной из расположенных на «горизонтальной» линии категорий, системное качество категориального уровня оказывается деформированным, что сказывается на всех других его компонентах. Все это позволяет видеть в категориальной системе возможности обращения не только к фило- и социогенезу, но и к патогенезу личности. Категориальная система психологии не может быть выращена из какого-то одного-единственного «зернышка». Это особенно важно подчеркнуть, потому что для каждой сколько-нибудь значимой в истории психологии теоретической системы (научной школы) были характерны поиски «клеточки», которая могла бы стать отправной точкой для построения общей конфигурации заявляемого учения. Первым на бесперспективность такого подхода обратил внимание М. Г.Ярошевский в начале 1970-х годов. Для адептов физиологии ВИД такой гипотетической «клеточкой» был «условный рефлекс», для реактологии — «реакция», для «структурной» психологии — «гештальт», для бихевиоризма — «стимул — реакция», Для раннего З.Фрейда — «либидо», в общепсихологической теории А.Н.Леонтьева — «деятельность», в учении Д.Н.Узнадзе — «установка», в трудах В.Н.Мясищева — «отношение» и т.д. Видимо, испытывая неудовлетворенность результатами поиска подобной «клеточки», идеолог этих изыскании Л.С.Выготский последовательно переходил от «речевого рефлекса» к «знаку», затем — к «значению», далее фигурировали «смысл», «переживание». Не исключено, что если бы так рано не оборвалась жизнь замечательного ученого, он бы отказался от этих фактически безнадежных поисков и попытался найти иное теоретическое решение. Ничуть не удивительно то упорство, с которым советские психологи были заняты поисками этой сакраментальной «клеточки» психического. Представлялось более чем соблазнительным перенести в сферу психологических построений классическую «клеточку» политэкономии марксизма — «товар». Но в ходе последующего критического рассмотрения каждая из этих «клеточек» так и не становилась единственным созидателем психического, что привело к невозможности обрести целостную картину психического мира. Основа содержательной интерпретации психосферы — это не отдельно взятая «клеточка» в ее развитии, а сложная, многоступенчатая, внутренне связанная, но качественно своеобразная система категорий, находящая источники своего развития и внутренней организации в природе и обществе. Еще раз подчеркиваем: не клеточка, даже в своем вершинном развитии, а динамическая система категорий способна охватить и отразить в себе психический мир человека. Этим же объясняется отказ от претензии построить одну-единственную, все объясняющую теорию психологии. Вместе с тем целесообразна попытка сохранить и реализовать стремление сконструировать теорию теорий психологии. Предложенный здесь проект «теоретической психологии», как можно полагать, заключает в себе искомую модель «теории теорий» — инструмент разрешения исторического кризиса психологии, о котором некогда писал Л. С. Выготский. Мы говорим о категориальном подходе в построении «теории теорий», чтобы избежать двойственности в интерпретации последнего словосочетания. Впрочем, вполне допустима и другая версия того, чем должна быть и чему должна служить «теория теорий»: например, раскрывать закономерности спонтанного становления теоретических систем, инварианты движения психологических концепций и школ. Характерной иллюстрацией такого движения могут служить судьбы психоанализа, рефлексологии, гештальтпсихологии и персонализма в понимании автора «Исторического смысла психологического кризиса». «Эти судьбы, — писал Л.С.Выготский, — схожие, как четыре капли одного и того же дождя, влекут идеи по одному и тому же пути». Л. С. Выготский детально описывает внутреннюю логику движения идеи, закономерные стадии ее заражения и отмирания. <<…>> Идея, что «клеточки» категориальной системы психологии, — а речь здесь идет о каждой, начиная с протопсихологических категорий, — сотканы из «системообразующих» и «оформляющих» нитей-связей, исходящих из «клеточек» нижележащего уровня, есть основание для того, чтобы задуматься, насколько теоретически и эмпирически «проработаны» эти связи. Определяя категорию «Ценность», мы должны, например, обратиться к категориям «Мотив», «Я», «Действие», «Образ», «Переживание», «Интеракция», «Ситуация». Вполне вероятно, что чисто формально эта и другие подобные дефиниции смогли бы вместить в себя все перечисленные категории. Но вполне правомерен вопрос: обеспечены ли уже сейчас предлагаемые дефиниции наличными психологическими разработками? Понятно, что «проработанность» межкатегориальных связей (предмет конкретных исследований) и «предначертанность» таких связей (методологическая функция категориальной таблицы) — далеко не одно и то же. Поиск соответствующих теоретических и эмпирических аргументов в пользу предлагаемых дефиниций (что необходимо для установления общего взгляда, построения «теоретической психологии») есть в то же время путь развития каждой из конкретных областей психологического знания. Теоретическая психология в ее категориальном прочтении призвана -применительно к каждой конкретной теории — ответить на вопрос: что есть эта теория для психологии в целом и что есть психология как целое для каждой данной конкретной теории. Л. С. Выготский, разрабатывая основы новой общей науки, помышлял о создании особого инструмента («орудия»), позволяющего овладеть практикой психологического познания. Окажется ли предложенная нами категориальная модель «теории теорий» как раз таким искомым инструментом познания, выполнит ли она задачу интеграции и развития частных психологических исследований — покажет будущее. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|