РОССЕЛЬС В.Л. РЕЧЬ В ЗАЩИТУ СЕМЕНОВЫХ

Товарищи судьи!

Старый рабочий, слесарь Семенов никогда не забудет тот холодный декабрьский день, когда он встретил давнишнего знакомого, почтенного, уважаемого и занимающего, с его точки зрения, высокое положение главного бухгалтера главка Любомудрова.

Знакомство с Виктором Ивановичем Семенов ценил, оно казалось ему даже лестным.

Встречи этой ему не забыть.

Навсегда сохранится в памяти Семенова и просьба, с ко­торой обратился к нему Любомудров. «Гавриил Борисович, -сказал он, - машинистка наша перепечатала для учреждения не входящую в ее обязанности работу, а оплатить ей, штатной машинистке, сверх заработной платы тысячу рублей как-то неудобно. Не поможете ли? Да в чем сомневаетесь? Ведь это же совсем просто. Я выпишу по счету вашей жене деньги на ее имя, вы с ее доверенностью их получите, передадите мне, а я - машинистке. Вот как приходится обходить бюрократичес­кие формальности», - вздохнул он.

Екнуло, сильнее забилось сердце у Семенова: «Хорошо ли?» Но тут же одумался.

«В чем дело, в конце концов? Тысячу рублей получу, полностью отдам, и машинистка своего не потеряет. Что же тут плохого? Да и не кто-нибудь просит, а Виктор Ива­нович...»

Согласился...

Разговор этот, как на камне высеченный, из памяти его не изгладится.

Как обещал, так и сделал.

Полина Александровна по просьбе мужа написала счет и доверенность, а он, получив по изготовленной Любомудровым на имя его жены доверенности тысячу рублей, передал их Любомудрову.

«Спасибо, Гавриил Борисович». - «Да что вы, не за что, Виктор Иванович».

И только значительно позже, у следователя, Семенов уз­нал, что не было никакой работы, никакой машинистки, что старый знакомый, почтенный, уважаемый главный бухгалтер главка Виктор Иванович Любомудров обманул его и жену.

«Поверить не мог. Потемнело в глазах, подкосились ноги, стали как ватные», - вспоминал здесь об этом Семенов.

Все так, как было, рассказали Семеновы следователю, и он поверил и тому, что они обмануты Любомудровым, и их бескорыстию.

Да и как было не поверить Семеновым, которым проще было бы утверждать, что Полина Александровна действитель­но работала и за работу получила законно причитавшееся ей вознаграждение.

Но Семеновы говорят правду - никакой работы Полина Александровна не выполняла, да и не в состоянии была по объему своих знаний и компетенции выполнить работу, о ко­торой она и представления не имела.

Легко было проверить Семеновых еще и потому, что в аналогичном положении оказались и другие простые ду­шой люди, бескорыстие которых было выгодно использо­вать Любомудрову и которых он, как и Семеновых, убеж­дал, что они делают хотя по форме неправильное, но по существу доброе дело.

Поверил Семеновым следователь и, несмотря на это, внес их в список тех, кому суждено было разделить скамью подсу­димых с Любомудровым.

И вот они перед вами.

Такова горькая судьба этих неискушенных, слишком довер­чивых людей, прошедших весь свой долгий путь по прямым и светлым дорогам жизни, не ведая о кривых и темных ее пере­улках, о звериных ее тропах, по которым бродят хищники.

Мы слышали здесь прокурора.

И он поверил Семеновым, но... тем не менее предлага­ет осудить их как соучастников Любомудрова, обвиняемого в хищении.

И вот Семеновы, всю жизнь прожившие рука об руку и здесь сидящие рядом, поникшие и растерянные, с тоской вни­мают речи прокурора, искусно доказывающего, что обманув­ший Любомудров и обманутые им Семеновы связаны одним общим умыслом, направленным на хищение тысячи рублей, как будто у рыбака и трепещущей в его хитро сплетенной сети рыбы возможен общий умысел.

Можно ли согласиться с прокурором, утверждающим «ви­новны и должны быть осуждены», или прав защитник, гово­рящий «невиновны, должны быть оправданы!»

Вам придется решить, кто из нас прав.

Вы помните, товарищи судьи, что Семенов на вопрос, признает ли он себя виновным, ответил: «Тысячу рублей по­лучил и отдал их Любомудрову, в этом каюсь, но у меня и в помыслах не было содействовать ему в хищении».

В этих простых, бесхитростных словах заключено содер­жание, имеющее серьезное правовое значение. «И в помыс­лах не было» - это значит на языке права «не было умысла».

Хищение - преступление умышленное, и само собой ра­зумеется, что Семеновы могли бы быть осуждены за участие в этом преступлении только в том случае, если была бы уста­новлена их умышленная вина.

Однако наличие умышленной вины предполагает рань­ше всего сознание лицом фактических обстоятельств, образу­ющих соответствующий состав преступления.

Но ведь прокурор согласен, что здесь именно те факти­ческие обстоятельства, которые образуют состав хищения, и были скрыты от Семеновых.

Ведь в их представлении, в противоречии с действи­тельностью, существовали и машинистка, и работа, за вы­полнение которой ей законно причиталось получить тысячу рублей.

Но если в сознании Семеновых не создалось представле­ния о готовящемся Любомудровым хищении, то не может быть и речи об умышленной их вине.

Далее, у участников хищения должен быть общий, направ­ленный на совершение этого преступления умысел.

Однако и этого не отрицает прокурор, прямой умысел Любомудрова был направлен на хищение тысячи рублей, а умысел Семенова - на уплату этой суммы машинистке за про­изведенную ею работу.

И, наконец, эти соображения, устанавливающие отсут­ствие умышленной вины у Семеновых, подкрепляются и тем имеющим самое серьезное значение обстоятельством, против которого также не спорит прокурор, что Семеновы никакой корыстной или иной заинтересованности не имели.

Этот факт делает предположение о соучастии Семеновых в хищении государственного имущества совершенно необос­нованным, предположение это повисает в воздухе, лишен­ное почвы, на которой могло бы вырасти соучастие в тяжком, касающемся экономической основы государства преступлении, грозящем преступнику суровым наказанием.

Вот почему полагаю, что в споре с прокурором я прав. Обманутые Семеновы не могут быть осуждены за соучастие с Любомудровым в хищении государственного имущества.

Однако остается еще серьезный уголовно-правовой воп­рос. Семеновы без умысла, направленного на хищение, бес­корыстно передали Любомудрову тысячу рублей, но деньги эти они получили из кассы главка подложно, за работу, кото­рую они не делали.

Можно ли считать их действия безразличными с точки зрения закона?

Ответ находим в законе.

Подлог предусмотрен ст. 72 и 120 УК нашей республики. Обе эти статьи не предусматривают подлогов, бескорыстно совершенных частными лицами. Такой подлог не является преступлением и уголовно не наказуем.

Стало быть, Семеновы не участвовали ни в хищении, ни в совершении уголовно наказуемого подлога и должны быть судом оправданы.

Этим, казалось бы, я исчерпал свою непосредственную задачу защитника.

Но я не могу и не хочу уйти при оценке поведения Се­меновых от общественного долга защитника, обязывающего меня ответить еще на один, настоятельно требующий разре­шения вопрос.

Можно ли считать соответствующим интересам госу­дарства и общества, справедливым, честным, заслужива­ющим уважения и одобрения поведение Семеновых, по­лучивших подложно из государственного учреждения не причитающиеся им деньги, хотя бы переданные впослед­ствии тому, кому, по их убеждению, они причитались? Конечно, нет.

Такие действия наше общество никогда не сочтет соответствующими нормам поведения советского человека. Семеновы не нарушили норм права, воплощенных в уголов­ном законе, но нарушили нормы морали, которые хотя и не поддерживаются силой государственного аппарата, но под­держиваются силой общественного мнения относительно того, что является правильным или неправильным, справедливым или несправедливым, хорошим или дурным.

Нормы социалистического права и нормы социалис­тической нравственности, отличаясь друг от друга источ­ником силы, принуждающей к их исполнению, связаны, как два ствола одного корня, общим происхождением, прони­кают друг в друга и, находясь между собой в неразрывном взаимодействии, служат одной и той же цели - построению коммунизма.

Эта их общность и тесная связь вытекают из самой при­роды нашего социалистического права и социалистической нравственности, между которыми нет пропасти и которые, наоборот, покоясь на одних и тех же принципах, граничат друг с другом.

Семеновы, несомненно, нарушили нормы нравственно­сти. Может ли защитник, «добру и злу внимая равнодушно», пройти мимо такого рода нарушения и не высказать слов мо­рального осуждения?

Конечно, нет. Не может этого сделать и суд...

Судебный зал - лаборатория, в которой формируется общественное сознание граждан, поэтому здесь громко долж­ны прозвучать слова осуждения неправильных, недопустимых действий Семеновых. Но нарушение норм морали влечет мо­ральное, а не уголовно-правовое осуждение.

Моральную недопустимость своего поведения сейчас понимают и Семеновы.

Семенов сказал: «Виновным себя не признаю, но каюсь в том, что я сделал». Это значит: «Я не нарушал норм уголовно­го закона, а нарушил нормы социалистической морали и в этом раскаиваюсь».

Он и на этот раз, как всю жизнь, сказал правду.

В правде, в труде, в уважении, в любви друг к другу, к людям, к своему государству, не омраченная столкновениями с законом, протекала спокойная жизнь рабочего Гавриила Бо­рисовича Семенова и его жены, скромной служащей Полины Александровны.

И вдруг...

Нет, никогда не забыть им Любомудрова, никогда не из­жить им постигшего их на склоне лет разочарования, никогда не погаснут в их памяти эти тяжкие дни...

Они совершили, и они сознают это, противообществен­ный проступок, но они не совершали преступления. Мораль­ного осуждения они заслуживают, и они его уже получили. Но для их осуждения в уголовном порядке и применения к ним уголовного наказания нет законного основания. Я прошу их оправдать¹.

¹ Ивакина Н.Н. Основы судебного красноречия (риторика для юрис­тов): Учеб. пособие -М.: Юристь, 1999. - 384 с.

Приложение 7

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: