25 страница. Внезапно они услышали резкий удар, и яхту тряхнуло

Внезапно они услышали резкий удар, и яхту тряхнуло. Накакура побледнел и заглушил двигатели.

– Кику! Какого черта ты там делаешь? – закричал он. – Если у яхты пробоина, нам всем хана!

Хаяси, вооружившись крюком на пеньковом тросе, обследовал воду вокруг яхты.

– Рифа нет! – крикнул он.

– Здесь уже не может быть рифов, – сказал Кику.

Слабо покачиваясь, судно дало задний ход. Двигатели не работали, и тишину нарушали лишь звуки бурлящего у поверхности сернистого газа, лопающихся пузырей, падающих сверху струй, а также шипение отвратительно пахнущего дыма, выбивающегося из расселин в скалах.

– Смотрите! – крикнул вдруг Хаяси.

Справа по борту у самой поверхности показалась гигантская серебристая рыбина. Барракуда! Вероятно, ее занесло в эти ядовитые воды, пока она спала. Рыба была еще жива, ее хвост дернулся, когда они ткнули ее в бледный, раздутый живот. Они увидели в ощерившейся пасти два ряда острых зубов.

– Заводи двигатель! – крикнул Кику Накакура. – Бояться нечего, это всего лишь барракуда.

Гребной винт начал вращаться, яхта сдвинулась вправо, и рыбину затянуло в воду. Они услышали с палубы, как лопасти винта перемалывают мясо и кости, и увидели, как на желтую поверхность моря выплыли ошметки рыбы. Сладковатый запах крови смешался с вонью серы. Яхта двинулась дальше, оставляя за собой сверкающее красное пятно.

Архипелаг Мирури, состоящий из сорока крошечных островков и площадью в два квадратных километра, был частной собственностью одного японца, который перед уходом на пенсию возглавлял им же основанную авиалинию на островах Юго-Восточной Азии. Там, где когда-то был лишь пустынный клочок земли, его усилиями возникли опреснительная станция и электрогенератор, который работал на топливе, добываемом на самом маленьком из островков: это был очищенный сорт торфа.

Израсходовав из-за остановки и запуска двигателей больше горючего, чем предполагалось, и не зная, что их ждет в Караги, Кику решил зайти на Мирури. Опять пришлось пробираться по сети узких проливов среди бесчисленных безлюдных островков. На этих островках, зажатых между Ио и Караги, благодаря частому южному бризу и обильным осадкам густо произрастали банановые и кокосовые пальмы и манговые деревья. Эти места не были обозначены в лоциях, поскольку лежали в стороне от магистральных путей, и идти приходилось буквально на ощупь. На горизонте смутно виднелись причудливые очертания островов, поверхность моря была покрыта скользкими водорослями, казалось, что они ползут по тропическому болоту.

Кику вспомнил: когда-то он читал, что у хозяина этого архипелага имеется небольшой личный флот: около десятка судов и моторных лодок, включая катер на подводных крыльях, лодку со стеклянным дном и даже маленькую подводную лодку. Он подумал, что такой флот нуждается в приличном запасе горючего, и проблема была только в том, удастся ли им его купить. Анэмонэ вопрос горючего не занимал: она наслаждалась видом заросших деревьями островов – живого воплощения ее Царства.

После того как они прошли Ио, их некоторое время преследовал патрульный самолет Сил самообороны, затребовавший у них по радио цель следования. Когда они ответили, что направляются в Караги, с самолета спросили, что они собираются там делать, а узнав, что хотят полюбоваться там природой, приказали повернуть назад. Караги не принимал сейчас гостей, все пляжи были закрыты, туристам там делать совершенно нечего. Летчик предельно строго рекомендовал им выбрать для отдыха другое место. Кику не обратил на предупреждение никакого внимания и шел полным ходом, и самолет в конце концов прекратил преследование. Увидев, что он развернулся и полетел назад, Хаяси с Накакура обменялись тревожными взглядами.

Где-то в глубине лабиринта проливов они увидели на берегу маленькой лагуны пирс – внушительное железобетонное сооружение, за которым виднелись небольшой деревянный сарай и покрытая асфальтом дорога, уходящая в лес. Когда яхта подошла к берегу, они увидели на песке разломанное пополам каноэ. Сунув за пояс пистолет, Накакура спрыгнул на пирс и поймал канат, который бросил ему Хаяси. Кику паковал рис и витамины, надеясь обменять их на горючее. Анэмонэ с ног до головы опрыскала себя средством от насекомых, после чего все сошли на берег.

В сарае не было никаких признаков жизни, только старая рухлядь: водные лыжи, жестяные банки, баллоны для акваланга, рыболовные сети, веревки. Все было ржавым, дырявым, гнилым и ветхим. В одном из углов сарая на влажном полу устроили себе гнездо крабы. Глядя вокруг. Кику ощутил ностальгический запах – запах сухой потрескавшейся земли, дерева, ржавого металла, смешанный с запахом плесени на затененном бетоне.

Они вышли на дорогу, по обе стороны которой тянулись пни срубленных манговых и ананасных деревьев, кое-где уже пробивался подлесок. Каблуки при ходьбе увязали в асфальте. Поднявшись на вершину невысокого холма, Кику и его товарищи осмотрели весь остров, имевший овальную форму, и два-три километра береговой линии. Они обнаружили расчищенное место с площадкой для посадки вертолетов, серым ангаром, маленьким генератором и устройством для очистки горючего, а также дом с крышей из пальмовых листьев и террасой, волейбольную площадку. Людей не было видно. И генератор, и устройство бездействовали; слышны были только крики птиц в лесу и шум волн, разбивающихся внизу о берег.

В доме тоже никого не оказалось.

– Заброшенный остров, – пробормотала Анэмонэ.

Тут все услышали, что их зовет Накакура, отправившийся обследовать ангар:

– Сюда! Посмотрите! – махнул он им из разбитого окна.

Они заглянули внутрь, где стояли два покрытых пылью вертолета.

– Нет, там, наверху! – сказал Накакура, указывая на потолок, где в полутьме висели несколько тысяч спящих летучих мышей.

Неожиданно сзади раздался громкий скрип двери. Все резко обернулись, а Накакура выхватил из-за пояса пистолет. Дверь дома с пальмовой крышей то открывалась, то закрывалась под порывами ветра. На террасе появилась черная коза, процокала копытами по деревянному настилу и, несколько раз мекнув, прыгнула в сад пощипать травку.

– Тьфу, черт, чуть не пронесло со страху, – засмеялся Накакура и спрятал пистолет. В тот же миг раздался крик Анэмонэ.

Она указала на окно, из которого, прижимаясь к стеклу, на них смотрело лицо. Старик в окне улыбался и махал рукой, приглашая войти в дом.

После того как они расправились с огромной кастрюлей тропической рыбы, хозяин предложил по несколько чашек крепчайшего кофе. Комната была уставлена скудной мебелью из ротангового дерева, на полках располагались морские раковины, акульи зубы, чучело голубого марлина, два попугая и старый фонограф.

– Что, жарко? – поинтересовался старик. Гости переглянулись и покачали головами. Дул бриз, и, укрывшись от палящего солнца, они ощущали приятную прохладу. На хозяине были поношенные шорты и белая льняная рубашка. Кофе оказался не только крепким, но и невероятно сладким. Наконец Кику заговорил:

– Нельзя ли приобрести у вас немного горючего? – спросил он. – Мы заплатим или обменяем на рис и витамины.

Старик объяснил, что на той стороне острова есть другой причал, а там – цистерна с горючим, из которой они могут взять себе сколько угодно.

– К тому же совершенно бесплатно, – добавил он. – Нет-нет не нужно меня благодарить! А куда вы, ребята, направляетесь?

– На Караги, – ответил Накакура.

Старик кивнул, украдкой взглянув на торчащий за поясом Накакура пистолет. Потом подошел к покрытому стеклом ротанговому столу, вытащил из громоздившейся на нем стопки фотоальбом и протянул Анэмонэ.

– Я совершал чартерные рейсы для кандидатов в Малайскую Национальную Ассамблею во время предвыборной кампании, – гордо сказал он, показывая фотографию, на которой он был снят за штурвалом маленького реактивного самолета.

– Здорово! – сказала Анэмонэ, вставая. – Но извините нас, мы торопимся. Кофе был фантастический. Я обожаю такой густой и черный кофе. Большое спасибо.

Старик с огорчением закрыл альбом и предложил проводить их до яхты.

Когда они шли между деревьями, увешанными спелыми плодами манго, старик спросил, указывая на пистолет Накакура:

– Кого вы собираетесь убивать?

– Плохих парней, – ответил Накакура, прицелившись указательным пальцем в солнце. – Пиф-паф.

Старик рассмеялся.

– Вы – первые гости на этом острове с тех пор, как я живу здесь один. Заезжайте на обратном пути с Караги, – сказал он, поглаживая козу, которая семенила за ними.

– Знаете, что меня больше всего удивляет? – заговорил молчавший до сих пор Хаяси. – Как вы здесь обходитесь один во время болезни?

– Ну, как-то раз меня укусила мурена, и рана загноилась. Нога раздулась, как шар, а пенициллина не оказалось, так что я решил, что ногу придется ампутировать. Совсем была плоха. Но как ампутировать? Вот задача. В конце концов я надумал сделать гильотину. У меня было лезвие: стальная штуковина, которой я резал торф. Нужно было только как следует его заточить. Я соорудил раму и придумал, как подвесить лезвие и как привести его в действие. Из оставшегося дерева сколотил себе пару костылей и гробик для ноги. Труднее всего было вырезать паз для лезвия: окажись он слишком узким, и лезвие могло бы в нем застрять, а в слишком широком оно болталось бы и не отсекло бы ногу чисто. Наконец все было готово, и я назначил операцию на воскресенье. Но в воскресенье пошел дождь, пришлось отложить операцию и снова проверить, все ли в порядке: бинты, лекарства, противовоспалительные средства и так далее. Наконец настал день, когда я привязал свою правую ногу под лезвием. Нога была черная, опухшая, напоминала бревно и почти утратила чувствительность, так что я мало жалел о том, что расстаюсь с ней. Это была правая нога, жаль было только, что левая остается в одиночестве.

– Но у вас есть правая нога, – перебил его Накакура.

– Конечно, – сказал старик. – Операция прошла неудачно. Лезвие застряло в кости. Я думал, что хорошо наточил его, но оно не прорубило кость. Вы не представляете, какие крепкие у нас кости!

– Наверное, было очень больно, – заметила Анэмонэ.

– Нет, не очень. Гной вырвался наружу и все вокруг забрызгал. Чуть не попал мне в глаза: я испугался, что ослепну… Не так страшно оказаться хромым, но я бы попал в хоро-о-о-ошенький переплет, если бы лишился зрения.

– Почему? – спросила Анэмонэ.

– Видите ли, барышня, я летчик, и если с одной ногой управлять самолетом еще как-то можно, то без глаз – дело швах.

Змея с желтыми и черными полосами переползла тропинку. Старый летчик закатал шорты и показал шрам. Потом попросил Накакура выстрелить раз из пистолета, никуда не целясь. Стая птиц разом взмыла в небо.

– Будете возвращаться, заходите ко мне, – сказал старик, когда они уже поднялись на яхту и были готовы к отплытию. Кику посмотрел на стоящего на пирсе человека и спросил:

– А ваши вертолеты летают? Старик кивнул:

– Нужен час-другой, чтобы привести их в порядок, после чего они доставят вас куда угодно.

Тень от все еще кружившей над ними стаи пересекла покрытый водорослями канал. Коза отогнала хвостом слепня и заблеяла, словно прощаясь.

Наконец-то они приближались к острову Караги, формой напоминавшему женскую туфлю.

Дул сильный порывистый ветер. Кику и Накакура проверяли снаряжение для подводного плавания, как вдруг из машинного отделения раздался странный шум. Они спустились вниз выяснить, в чем дело. Хаяси, стоявший в это время у руля, выключил двигатели. В машинном отделении пахло гарью. Кику и Накакура обследовали топливный насос, вытяжную систему, давление топлива и так далее. В конце концов оказалось, что морские водоросли засорили заборное отверстие охладительной системы. Фильтр был порван, внутрь, по-видимому, попала какая-то зеленая дрянь. Нужно было прочистить всю трубу, прогнав через нее морскую воду под давлением.

В машинном отделении было душно и тесно, оба, и без того обгоревшие под солнцем, обливались потом. Когда снимали сломанный фильтр, Накакура задал Кику вопрос, который давно уже его занимал.

– Допустим, мы найдем ее, твою знаменитую датуру. И что дальше? Ты действительно собираешься распылить ее над Токио?

Кику чистил проволочной щеткой заборное отверстие.

– В таком случае оставь немного для Тиба, – добавил Накакура, положил маленький болт в карман рубашки и начал устанавливать новый фильтр. – Пожалуйста.

– Потому что там твоя мамаша? – спросил Кику с усмешкой.

Накакура кивнул. Голая грудь Кику была заляпана мазутом и обрывками водорослей, которые скользили по его коже вместе со струйками пота. Кику вытащил щетку, к которой прилипла ярко-зеленая масса перепачканных мазутом водорослей.

– Зачем с нами отправился Хаяси? – спросил он, выбрасывая грязную массу в сточное отверстие. – Разве у него нет семьи?

Тонкие маслянистые веточки, казалось, были покрыты пушком.

– Ему просто некуда было деваться, – ответил Накакура. – Да и вообще, поскольку нас все равно рано или поздно поймают, морское дно ничуть не хуже любого другого места.

Кику убрал травинку, прилипшую ко лбу Накакура:

– Меня они не поймают.

И закрыл крышку заборного отверстия.

– А что будет, если датуры там не окажется? Что тогда будешь делать? – спросил Накакура, пока Кику прочищал компрессор.

– Буду искать ее на Марианских островах. Или на Маршалловых, – ответил Кику и похлопал большой двигатель «Гаттераса».

Тут они услышали над головой звук самолета и поднялись на палубу. Это опять был патруль сил самообороны, запрещавший им причаливать на Караги. Кику ответил по радио, что у них случилась поломка, и, как только ремонт будет закончен, они немедленно вернутся на Огасавара. Самолет покружил еще немного и полетел прочь. Кику подождал, пока он скроется из виду, и только после этого завел мотор. Анэмонэ дремала в каюте. Накакура еще раз проверил давление в кислородных баллонах. Хаяси читал лоции. Когда солнце начало клониться к горизонту, прямо по курсу показались очертания острова Караги.

ГЛАВА 33

Если сравнить остров Караги с женской туфлей, то риф Уванэ ютился между ее пяткой и сводом. Дождавшись, когда стемнеет, яхта, приглушив мотор и отключив свет, вошла в маленькую бухту у рифа Уванэ. Отражая лунный свет, в бухте мягко плескались волны. Якорь бросили в нескольких метрах от рифа.

Кику и Накакура спустились под воду первыми. Их целью было обогнуть риф в поисках трещин, оставшихся от подводного землетрясения. В пляшущем по скале узком луче фонаря проплывали рыбы самой разной формы и цвета. Накакура несколько раз попросил Кику не отставать и держаться вплотную. Прильнув к скале, Накакура медленно спускался вниз, на ощупь проверяя, нет ли здесь подводных течений, опасных для ныряльщика. Риф вздымался прямо с морского дна и был похож на высокое затонувшее здание, от которого над водой осталась только мансарда. У самого основания рифа глубина была тридцать восемь метров. Кику и Накакура плыли на глубине двадцать метров, время от времени останавливаясь и освещая скалы фонарями. В темноте любая тень казалась похожей на трещину.

Когда воздух в баллонах начал иссякать, Накакура заметил трехметровую тигровую акулу, плывущую на свет фонарей. Кику поднял гарпунное ружье, но Накакура остановил его и выключил фонарь. Акула, превратившаяся в гладкую серую тень, медленно описывала вокруг них круги, а потом неожиданно перестала кружить и метнулась к ним. Кику прицелился, выстрелил ей прямо в пасть, но промахнулся. Тогда Накакура схватил фонарь Кику и, соединив со своим, направил в глаза акулы. Не выдержав яркого света, акула вильнула метра на два в сторону. Некоторое время она пристально смотрела на них, но Накакура упорно продолжал слепить ее светом, и в конце концов она сдалась и уплыла.

Вскоре после этого в скале что-то блеснуло, и Кику понял, что перед ними открывается вход в грот. Луч фонаря высветил перегораживающие вход алюминиевые прутья и толстую металлическую сетку. Датчики кислородных баллонов стояли на нуле, и они решили вернуться на яхту, предварительно отметив найденное место буем.

Анэмонэ приготовила на электроплитке спагетти, и все уселись в каюте есть. Накакура определил порядок дальнейших действий. Анэмонэ должна остаться наверху. Сначала она запротестовала, потому что хотела плыть вместе со всеми, но, услышав об акулах, от этой мысли отказалась. Накакура спустился под воду первым и стал принимать оборудование, которое ему отправляли на якорной цепи: три подводных скутера, две батареи для подводной электродрели, двенадцать запасных баллонов, шесть гарпунных ружей и мотки веревок. К тому времени, когда Кику и Хаяси присоединились к нему, Накакура уже пытался перекусить крепко прикрученную к скале ржавую металлическую проволоку, составлявшую вместе со вделанной в бетон алюминиевой решеткой двойной заслон перед входом в грот. Кусачкам проволока не поддавалась, но Накакура сумел расшатать боковые крепления ножом. В целом работа продвигалась очень медленно, а еще предстояло что-то сделать с алюминиевой решеткой. Накакура решил использовать дрель и попросил Кику включить ее. Издав несколько хриплых звуков, дрель заработала. Она вспугнула целые тучи рыб, метнувшихся изо всех расщелин в скале, но пользы от нее было мало, пробить бетон не удалось. Вскоре Накакура уступил место Хаяси и сообщил Кику, что при такой скорости работы двенадцати резервных баллонов может не хватить.

А над ними, на палубе яхты, стояла Анэмонэ, переводя взгляд с моря на небо и обратно. До нее доносился слабый звук ударов по камню, похожий на звуки, которые ей приходилось слышать со строительных площадок, но приглушенный морской водой. Яхта оставалась практически на месте, только немного покачивалась под легким бризом. Вдруг она заметила, что на поверхности воды что-то блеснуло, и вот уже не одна, а несколько блестящих точек заметались между волнами. Анэмонэ инстинктивно сжала рукоять пистолета, который дал ей Кику, в другой руке она держала гарпунное ружье. Точки превратились в яркие полоски и двигались уже совсем близко, то вспыхивая, то погасая под волнами, пока наконец Анэмонэ не сообразила, что перед ней – дельфины, светящиеся от покрывающего их спины фосфоресцирующего планктона.

– Уф, это всего лишь дельфины! – чуть не завопила она, вздохнув с облегчением. Один за другим дельфины взлетали над водой, удаляясь в голубоватую даль открытого моря. Анэмонэ это напомнило аттракцион в парке развлечений: сейчас на водных лыжах появится улыбающийся Санта-Клаус с мешком за спиной! Ей очень хотелось, чтобы Кику был рядом с ней и своими глазами увидел этих восхитительных, легко скользящих по морю созданий. Когда он еще сидел в тюрьме, ей хотелось что-то ему показать, но что именно? Она мучительно пыталась припомнить. Ну конечно, занавески с крокодильчиками, которые она сама сшила. Отлично, отныне они смогут любоваться всем этим вместе, они больше никогда не расстанутся.

А трем ныряльщикам удалось наконец проникнуть в грот, и Накакура, держа в одной руке дрель, другой направлял скутер. Хаяси тащил за собой шесть запасных баллонов, скрепленных эластичной лентой, а за спиной у Кику была батарея и гарпунное ружье. Дорогу освещали только тусклые фонарики скутеров, но они уверенно двигались дальше, обнаружив, что туннель постепенно расширяется. За проходом, который они только что миновали, в тени сновали морские окуни и рыбы-попугаи, из чего они поняли, что кроме входа в грот, которым они только что воспользовались, должен существовать еще один. Дно было покрыто тонким, мягким илом, приходилось двигаться осторожно, чтобы не всколыхнуть его и не замутить воду. Помимо обычных рыб, грот кишел скалящими клыки муренами, которые, когда на них падал свет, выглядели очень угрожающе. Со снаряжением на спине, когда трудно увернуться и даже повернуться, мурены представляли серьезную опасность. Особенно их боялся Хаяси.

Одна мурена толщиной с человеческую руку выплыла из темноты и схватила Накакура за ласту. Хаяси знаками показал, что отказывается дальше плыть, но товарищи попытались убедить его, что мурены не будут нападать, если не задевать их гнезда. Туннель сужался, поворачивая то влево, то вправо, уходя то вниз, то вверх. На каждом повороте Накакура оставлял маленькие сигнальные лампочки. Они напомнили Кику о заброшенной угольной шахте, в которую они залезли с Хаси, и тот испугался свисавших сверху летучих мышей и особенно их красных глаз и пронзительного писка.

Вдруг Накакура без всякого предупреждения развернулся и подал им знак лечь. Он отключил мотор скутера, отбросил в сторону дрель и опустился животом на дно. Последовав его примеру, Кику и Хаяси увидели, что на них надвигается серая поверхность скалы и не сразу сообразили, что это плывет огромная стая рыб-попугаев, привлеченная их огнями. Немного спустя Кику почувствовал надвигающуюся опасность. Она исходила не от рыб, а от чего-то куда более жуткого по ту сторону живой стены из рыб. Накакура знаком велел приготовить гарпунные ружья, но тут же все трое оказались в гуще окруживших их рыб, среди которых там и сям плавали рыбы со вспоротыми животами.

Луч фонаря высветлил впереди пятнистую акулу. Она была небольшого размера, но зубы в ощерившейся пасти казались очень острыми. Накакура выстрелил в нее из ружья и попал в шею, но когда она начала извиваться и содрогаться всем телом, появились еще три акулы. Одна из них немедленно вцепилась в бледное брюхо раненой акулы, а две другие направились к людям. Кику выстрелил, но промахнулся. Когда он нагнулся, чтобы вытащить прикрепленный к лодыжке нож, одна из акул нижней челюстью поцарапала ему спину, разодрала шланг и вздыбила грязь со дна пещеры. На мгновение ослепнув, Кику по донесшемуся до него свистящему звуку догадался, что это выпущенный кем-то гарпун, а вскоре увидел струйки крови и опускающуюся на илистое дно акулу. Он понял, что у него порван шланг и воздух по трубке больше не поступает. Он оглянулся по сторонам в поисках запасного баллона, но в узком туннеле ничего не было видно. Единственное, что удалось различить в мечущихся лучах трех фонарей, – это взметнувшийся вверх песок, перемешанный с ошметками акульих внутренностей, сгустки зеленой крови, в которой они плавали, и пузырьки, поднимающиеся из его акваланга. Дышать стало совсем трудно, но Кику попытался успокоиться. Он был уверен, что у Хаяси есть запасные баллоны, поэтому необходимо отыскать его. Ему нужно подняться выше, убеждал он себя, хотя у него уже кружилась голова.

В это мгновение прямо перед ним появилась акула. Видимо не подозревая, что за спиной у него гарпун, она направилась прямиком к нему. В последний момент он взял себя в руки и направил струю пузырьков из разорванного шланга в глаза акулы, отчего та изогнулась в сторону, и тогда он глубоко вонзил нож ей в шею. В результате Кику изрядно глотнул воды и начал задыхаться. Он запаниковал. Понимая, что он может захлебнуться, он постарался заткнуть нос и рот, но тут его пронзила такая боль, словно его грудь сейчас разорвется. «Надо найти баллон», – всплыло у него в мозгу, но он тут же он понял, что не знает, где он находится и что делает. «В чем причина этой боли?» Кику казалось, что грязный воздух распирает его изнутри с такой силой, что угрожает разорвать пополам. У него потемнело в глазах, челюсть отвисла. Отдавшись темноте и боли, он снова глотнул воды, и это принесло ему облегчение. Он чувствовал, как вода стремительно заполняет его внутренности. «Не так уж и плохо… Во всяком случае, теперь уже не больно… Просто оцепенение». Но какая-то крохотная его часть еще держалась, еще чувствовала, что сердце бьется, бьется дико, негодуя на то, что он примирился со смертью. Кику дернулся еще раз, заставляя себя бороться за жизнь, но безрезультатно. Грудь его уже жила своей собственной жизнью и всасывала в себя море. Он попытался поднять руку. Но понял, что пришел конец. В самый последний миг кто-то сунул ему в рот новую дыхательную трубку, и в легкие хлынул поток воздуха. Как только он перестал заглатывать воду, боль вернулась и отомстила: ему показалось, что в каждую клеточку его тела воткнули по иголке. Это было невыносимо, хотелось выдернуть трубку изо рта, хотелось разорвать того, кто впрыскивал воздух в его горло. Неожиданно кто-то стал давить ему на грудь, освобождая легкие для нового, сухого воздуха. Новый воздух тоже напоминал колющие иголки, но Кику уже с жадностью глотал его, смакуя каждую молекулу. Он выдохнул, и все вокруг стало принимать обычные очертания. Нака-кура и Хаяси заглядывали в его маску. «Все в порядке?» Кику слабо кивнул.

Он усвоил в этой зелено-красной луже два урока. Первый урок: боль отступает, как только ты прекращаешь борьбу со смертью. И второй: пока ты слышишь, как бьется твое сердце, ты не должен прекращать борьбу.

Они подождали, пока Кику придет в себя, а потом начали спускаться в глубину, осторожно огибая двух оставшихся акул, питавшихся убитой третьей. Накакура и Хаяси израсходовали по одному баллону и присоединили по второму. Некоторое время они успешно продвигались, и слышался лишь рев скутеров. Потом Накакура остановился и показал на два наполовину скрытых илом полуразложившихся трупа, на которые он наткнулся. Рядом валялся ржавый нож ныряльщика. В одном из черепов резвилась стая рыб-бабочек. За волнующимся морем водорослей их взору предстала широкая, темная сфера, черная пещера, которую невозможно было осветить фонарем. Накакура прибавил скорость, и скутер рванулся во тьму.

Прорвавшись через скопление водорослей, они оказались на поднимающемся вверх скалистом шельфе, усеянном сотнями огромных омаров, чьи панцири при свете фонарей казались пламенно-красными. Их усики яростно раскачивались над головами, как руки дирижеров безмолвного оркестра. В другом конце расположилась стая слепых мурен. Испугавшись света, метнулась лев-рыба. Отпрянула в сторону полосатая, как тигр, морская змея, а колючая рыбка, из пасти которой торчали желтые нити, подпрыгнула в лучах света так высоко, будто она вот-вот взорвется.

Подводная пещера напоминала купол собора, края которого – «алтарь» – обрамляли омары, а над ними возвышались зубчатые колонны. Занавес из бледно-фиолетовых водорослей нависал балдахином над слепыми «священниками»-угрями, словно выслушивающими исповеди толпящихся вокруг разноцветных рыбок. А над ними, там, где должен был бы возвышаться крест, зияли в скале три черных расщелины. Накакура посветил фонарем во все три и, всмотревшись в среднюю, обернулся и подозвал Кику и Хаяси. Из средней щели открывался вход в другое ответвление грота, куда нужно было спускаться по пологому склону. Накакура указал фонарем на отчетливый выступ, такой плоский, словно кто-то срезал поверхность скалы огромной бритвой. Они находились на глубине двадцать девять метров, а подозрительная серая скала должно быть находиться на глубине примерно сорок метров. Накакура прикинул, достаточно ли у них осталось воздуха. Сколько времени займет работа на глубине в сорок метров? «Шестьдесят минут», – определил он и поднял вверх шесть пальцев. Они быстро договорились, что Накакура и Кику спустятся вниз по склону, а Хаяси будет страховать их сверху при помощи троса. Прихватив дрель и батарею, они спустились с шельфа.

В отличие от основного туннеля, дно этого ответвления было не илистым, а усыпанным мертвыми, покрытыми водорослями кораллами. Обесцвеченные кораллы напоминали кости. Кику вспомнил о похоронах Кадзуё и о той кости, которую подарил ему Хаси. В сочетании с липкой водой это вызвало тошноту и одновременно онемение, казалось, кровь в его жилах застыла. «Гляди в оба, – подумал он. – На глубине в сорок метров малейшая ошибка может оказаться роковой, но никто этого не услышит и не заметит. Как только почувствуешь, что не хватает воздуха, сразу же начнешь паниковать, блевать и стремиться вынырнуть на поверхность». Кику заставил себя выбросить эти мысли из головы. Он попытался сосредоточиться, вспоминая язык Анэмонэ, ее подмышки и лоно. Он вызывал в памяти загорелую кожу на ее бедрах и вычерчивал пальцем контуры Царства крокодилов и мысленно водружал его над мрачной бездной, в которой ему приходилось плыть.

Добравшись до серой скалы на глубине тридцать восемь метров, Накакура выключил свет. Скала была покрыта водорослями и обросла ракушками, но ошибиться было невозможно: на дне океана лежала громоздкая бетонная плита. На ее поверхности было много трещин, из которых выползали белесые волоски мертвых кораллов. Накакура подключил дрель к батарее и начал бурить бетон в том месте, где было больше всего трещин. Как только дрель заработала, стайки тропических рыб метнулись из укрытий в камнях и кораллах, где до того мирно спали. Поначалу дрель с трудом врезалась в бетон, но Накакура работал терпеливо, периодически поглядывая на часы, и трещина на глазах стала расширяться. В какой-то момент он остановился и, разведя ладони сантиметров на тридцать, показал Кику предполагаемую толщину бетона. Потом продолжил работу. Кусочки бетона начали отскакивать и, прежде чем опуститься на дно, описывали в воде плавные дуги. Накакура удалось соединить две самые крупные трещины, после чего он стал упорно вгрызаться в место соединения и наконец просверлил отверстие размером с кулак. Он лег на живот и посветил в дыру фонарем, а потом подозвал Кику. Кику заглянул туда, но не увидел ничего, кроме кораллов, и Накакура продолжил работать. Когда, отверстие стало таким широким, что в него мог пролезть человек, почти треть плиты провалилась вдруг внутрь пещеры, вздымая клубы грязи и увлекая за собой Накакура. Освещая дорогу фонарем, Кику последовал за ним.

Оказавшись внизу, Накакура запутался в скоплении морских водорослей. Кику дернул за веревку, чтобы поднять его наверх, потом посветил фонарем вниз. Бетонный свод напоминал дот с амбразурами с трех сторон. Дно было устлано мягкой грязью. Вывернув два коралловых куста, Кику начал счищать с себя налипшую грязь, и это напомнило ему рассказ Яманэ о том, что, когда тому делали операцию, чтобы вставить в череп пластинку, он смог заглянуть в свой мозг, и тот показался ему мягким и белым, похожим на комок соевого творога – тофу.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: