Философия Средневековья и эпохи Возрождения. 1. Проблемы периодизации средневековой философии

1. Проблемы периодизации средневековой философии. Отличительные черты патристики и схоластики.

2. Общие черты средневековой философской мысли.

3. Проблема универсалий и способы ее решения.

4. Антропоцентризм и гносеологический оптимизм эпохи Возрождения

Аврелий Августин О свободе воли /фрагменты/

(В кн.: Антология средневековой мысли (Теология и философия европейского Средневековья): В 2 т. Т.1/ Под ред.С.С.Неретиной; сост. С.С.Неретина, Л.В.Бурлак. – СПб.: РХГИ, 2001. – 539с. С.25-29)

Глава I.

1. Эводий. Итак, разъясни мне, если это возможно почему Бог дал человеку свободу воли, ибо [человек] не получив ее, во всяком случае, не мог бы грешить.

Августин. В таком случае, наверное, тебе известно, что Бог дал человеку то, что, по-твоему, Он не должен был даровать?

Эводий. Насколько я как мне казалось, понял из предыдущей книги, мы и обладаем свободным выбором воли и грехи совершаем только благодаря ему.

Августин. Я так же напомню, что это уже стало для нас очевидным. Но теперь я спросил, знаешь ли ты, что то, чем мы, очевидно, обладаем и благодаря чему грешим, дал нам Бог.

Эводий. Я думаю никто иной Ведь сами мы – от Него и согрешая или поступая надлежащим образом, мы от Него получаем и наказание и воздаяние.

Августин. Я также хочу спросить тебя, ясно ли это осознаешь или, под влиянием авторитета, охотно веришь даже в неизвестное.

Эводий. Подтверждаю, что в этом вопросе я прежде всего доверился именно авторитету. Но что истиннее, чем то, что всякое благо – от Бога, и всякая праведность – благо, а кара для грешников и воздаяние для поступающих правильно – справедливы? Из чего следует, что и совершающие прегрешения и поступающие правильно получают от Бога несчастье или счастье.

2. Августин. Не возражаю. Но я задаю другой вопроса: откуда ты знаешь, что мы - от Бога. Ведь это ты все еще не разъяснил, но лишь то, что мы от Него получаем либо наказание, либо награду.

Эводий. Я нахожу, что это также очевидно не иначе, потому что уже установлено: Бог наказывает прегрешения, поскольку всякая справедливость – от Него, ибо как любой доброте не свойственно оказывать благодеяния чуждым ей, так и справедливости не свойственно карать тех, кто ей чужд. Отсюда очевидно, что мы касаемся Его, потому что Он не только в высшей степени милосерден к нам при оказании благодеяний, но и в высшей степени справедлив при наказании. Затем и из того, что я утверждал и с чем ты согласился, - что всякое благо происходит от Бога, - можно понять что от Бога также и человек. Ведь человек в той степени, в какой он человек, есть некое благо, так как он может жить праведно, когда захочет.

3. Августин. Если это так, ясно, что вопрос, который ты предложил, решен. Если, и в самом деле, человек есть некое благо и не может поступать правильно, если не захочет, он должен обладать свободной волей, без которой он не может поступать правильно. Но от того, что благодаря ей, также совершаются и прегрешения, конечно, не следует полагать, что Бог дал ее для этого. Следовательно, поскольку без нее человек не может жить праведно, это является достаточной причиной, почему она должна быть дарована. А что она дана для этого, можно понять также и из того, что, если кто-либо воспользовался ею для свершения прегрешений, наказываются свыше. Что было бы несправедливо, если бы свободная воля была дана не только для того, чтобы жить праведно, но и для того, чтобы грешить. Ибо каким же образом было бы справедливо наказание того, кто воспользовался волей с той целью, для какой она и была дана? Теперь же, когда Бог карает грешника что же он, по-твоему, иное Он [тем самым] говорит как не: «Почему ты не воспользовался свободной волей для той цели, для какой Я дал тебе ее, то есть для праведного поведения?» - Далее, разве было бы благом то, благодаря чему сама справедливость предназначается для осуждения прегрешений и почитания праведных поступков, если бы человек был лишен свободного решения воли? Ведь то, что не сделано на основе воли, не было бы ни грехом, ни праведным поступком. А потому и наказание, и награда были бы несправедливы, если бы человек не обладал свободной волей. Однако и в каре, и в награде должна быть справедливость, поскольку это - одно из благ, которые происходят от Бога. Таким образом, Бог должен был дать человеку свободную волю.

Глава II

4. Эводий. Я, разумеется, согласен, что ее дал Бог. Но не кажется ли тебе, скажи на милость, если она дана для праведного поступка, она не должна была бы допускать возможности совершения прегрешений, так как она – сама праведность которая дана человеку для достойной жизни? Неужели же кто-нибудь может жить порочно вследствие свойственной ему праведности? Так, никто не смог бы добровольно грешить, если бы воля была дана для праведного поведения.

Августин. Я надеюсь. Бог дарует мне силы, чтобы я сумел ответить тебе или, скорее, чтобы ты сам себе ответил в согласии с той самой убеждающей изнутри истиной, которая есть высшая наставница всех. Но, я хочу, чтобы ты кратко ответил мне, считаешь ли ты то, о чем я тебя спрашивал, - что свободную волю дал нам Бог, - определенным и понятным, или следовало бы сказать, что мы признаем как данное Богом, не должно быть дано. Ибо если не ясно, Он ли дал нам свободную волю, мы справедливо спрашиваем, была ли она дана во благо поскольку если мы обнаружим, что она была дана во благо, также будет установлено и то что ее нам дал Тот, Кем человеку даны все блага; если, однако, мы обнаружим, что она дана нам не во благо, мы бы поняли, что ее дал не Тот, обвинять Кого – нечестиво. Если же действительно определено, что он сам дал ее, нам следует признать, что каким бы образом ни был она дана, она не должна ни быть дана, ни быть дарована как-либо иначе, чем была. Ибо дал ее Тот, Чье действие справедливо не подлежит осуждению ни при каких условиях.

5 .Эводий. Поскольку я придерживаюсь этой точки зрения, хотя и с неколебимой верой но все еще без понимания, давай начнем исследование таким образом, будто ничто не определено. Для меня же очевидно, что из неопределенности: дана ли свободная воля для того чтобы поступать правильно, - ведь благодаря ей мы также можем и грешить, - возникает и другая неопределенность; а должна ли свободная быть дана. Ибо, если не определено, дана ли она для праведного поведения, неопределенным также остается и долженствование [самого этого] дара, а следовательно, даже и то – Бог ли ее дал, поскольку если не определено долженствование дара, не определено и то, Тем ли дана свободная воля, о Ком нечестиво думать, что Он дал нечто недолжное.

Августин. Во всяком случае, для тебя, бесспорно то, что Бог существует.

Эводий. Даже и это остается для меня незыблемым не по размышлению, а благодаря вере.

Августин. А если один из безумцев, о которых в Писании начертано: «Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога» (Пс.13,1:52,1), - и тебе скажет то же, и не верить вместе с тобой, во что ты веришь, захочет, но постичь истинно ли то, во что ты уверовал, оставишь ли такого человека без внимания или сочтешь нужным как-то убедить его в том чему ты неколебимо привержен, особенно если он стремится не к упрямому сопротивлению, но к ревностному постижению?

Эводий. Твое последнее замечание достаточно предупреждает меня о том, что я должен ему ответить. В самом деле, будь он даже невероятным глупцом, он согласится со мной, что с хитрецом и упрямцем вообще не стоит рассуждать ни о чем, в особенности, о предмете столь значительном. Согласившись с этим, он прежде всего будет заботиться о том, чтобы я поверил ему, что он задает вопрос с добрым намерением, а не таит в душе по отношению к этому предмету никакой хитрости и предвзятости. Тогда бы я доказал, - и это я полагаю, в высшей степени доступно любому, - насколько было бы справедливей (так как он хочет чтобы в том, что касается тайников его души, которые сам то он знает, ему поверил другой, который их не знает), чтобы и он сам почерпнул веру в существование Божие из книг столь многих мужей, которые оставили письменные свидетельства о том, что они жили в одно время с сыном Божиим, поскольку, согласно ими описанному, они видели и такое, что никогда не могло бы произойти, если бы Бог не существовал, и было бы чрезвычайно глупо, если бы тот кто хочет чтобы я поверил, стал порицать меня за то, что я верю им. Так вот, поскольку он не смог бы опровергнуть меня надлежащим образом, он воистину не отыщет никакой причины, почему бы ему не подражать [мне в этом].

Августин. В самом деле, если ты полагаешь, что в вопросе о том, есть ли Бог, достаточно чтобы мы пришли к выводу, что вера столь многих людей не может быть случайна, почему, скажи на милость, ты не считаешь, что и в тех вопросах, к исследованию которых как неопределенных, мы приступили подобным же образом следует довериться авторитету тех же самых людей, чтобы мы больше не утруждали себя их изысканием?

Эводий. Но мы хотим знать и понимать то, во что мы верим.

6. Августин. Ты правильно вспомнил о том, что было установлено нами еще в начале предыдущего обсуждения и что мы не можем отрицать. Ведь одно дело – верить, а другое – понимать, и сперва нужно поверить в то великое и божественное что мы стремимся понять, - а если бы это было не так напрасны были бы слова пророка: «Если вы не поверите, вы не поймете» (Ис.7,9). И Сам Господь наш и словами, и поступками убеждал тех, кого Он призвал ко спасению, что сначала они должны уверовать, но затем, сообщая о самом даре, что будет дан верующим, Он не говорит: «Сия ж есть жизнь вечная. Ибо уверуют [в Тебя]», - но: «Сия, - утверждает, - есть жизнь вечная, да узнают Тебя, истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин.17,3). Потом Он говорит уже верующим: «Ищите, и найдете» (Мф.7,7). Ведь об обретенном нельзя сказать, что в него верят как в непознанное, и никто не способен к обретению Бога, прежде чем поверит в то, что затем собирается познавать. Вот потому-то, повинуясь предписаниям Господа, будем и мы искать усердно. Поистине то, что мы, им побуждаемые, ищем, мы найдем, ибо Он Сам же и укажет нам путь – в той мере, в какой все это может обретено нами в этой жизни [такими как мы]. Действительно, надо полагать, что лучшими уже в земной жизни, а всеми добрыми и благочестивыми, несомненно, после нее это может быть определено и понято в высшей степени очевидным и совершенным образом – на что и нам следует надеяться и, презрев земное и человеческое, надлежит всячески желать и любить их.

Вопросы и задания по тексту:

1. Что является главным предметом рассуждения в этом фрагменте текста?

2. Как ведется дискуссия? Собеседники находятся на равных позициях или один подчиняется другому?

3. В чем этот вариант философской дискуссии отличается от философской дискуссии Платоновского «Пира»?

4. Что общего и в чем различия между богом Сократа и Богом, о котором говорит Августин?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: