Успамінау Феадосіі Яўсееўны Пятровай (Быч­ковай), былой падпольшчыцы з в. Трасцівец

Летам 1918 г. пачалі дзейнічаць падпольныя партыйныя арганізацыі ў акупіраваных валасцях Быхаўскага павета. Першая такая група была створана ў в. Студзёнка. Пазней яна была ператворана ў падпольны падраённы камітэт. Рады падпольшчыкаў хутка раслі. Актыўнымі байцамі сталі Цімафей Жыхараў, Якаў Рашэтнікаў, Васіль Лагуцёнак, Андрэй Радзькоў, Сяргей Раманаў, Конан Дзем'яновіч, Навум Француз, Марк Сарокін, Дзмітрый Антонаў і іншыя.

Партыйны камітэт і групы разгарнулі арганізацыйную і палітмасавую работу ў акупірава-ных вёсках. Ствараліся новыя ячэйкі і баявыя групы, з якіх фарміраваліся партызанскія атрады. Расла сувязь з працоўнымі масамі.

Перад падпольным камітэтам, у кіруючае ядро якога ўваходзіла і я, ставілася задача распаўсюджвання сярод салдат акупацыйнай арміі газет на нямецкай мове з рзвалюцыйнымі заклікамі, складанне і распаўсюджванне адозваў да сялян, дастаўка зброі партызанам і падпольшчыкам, падрыхтоўка іх да барацьбы з чужаземцамі. Газеты мы атрымлівалі з Смаленска, дзе знаходзіўся тады выканаўчы камітэт Заходняй вобласці і штаб фронту. А вось адозвы і лістоўкі друкаваліся падпольна ў Быхаўскай друкарні.

Цяжэй за ўce было дастаўляць зброю. Рызыка вялікая, але дзякуючы падтрымцы сялян вялася гэта работа паспяхова. Аднойчы яе давялося выконваць Пахому Кавалёву і мне. На фурманцы мы пераехалі Дняпро і спыніліся каля Лутаўскай грывы. Сюды павінны былі прывезці зброю і абутак для партызан таварышы, якія прынялі эстафету ад пасланцаў Смаленска. Дачакаліся іх. Пераклалі ўсё ў сваю фурманку, замаскіравалі сенам і рушылі да моста, які меў двайную ахову: на левым беразе - нашы, па правым - нямецкі вартавы. Пахом пайшоў па мосце напе­ред і затаіўся за вуглом, каб у выпадку, калі вартавы затрымае фурманку, зняць яго і гнаць каня назад за Дняпро. А мая задача — не разгубіцца, захаваць спакой на твары, не даць западозрыць сябе.

- Куды едзеш? - спытаў вартавы.

- Дамоў!

Ей махнуу рукой - праязджай.

У другі раз, калі трэба было перавезці гра­наты і кулямёты, нам дапамаглі макранскія падпольшчыкі: пераправілі зброю цераз Дняпро на чаўнах.

Аднойчы члены камітэта сабраліся ў нашай хаце. Засядзеліся да ночы - пісалі адозву да ся­лян. Мой бацька быў за вартавога. Скончыўшы справу, Сарокін і Кавалёў панеслі тэкст у Быхаў, каб надрукаваць, Антонаў і Жыхараў рушылі дамоў. Усё быццам бы было спакойна. А ўсталі раніцай — на двары засада: немцы з кулямётамі. Тыдзень нікога не выпускалі з двара. Добра, што да нас у той час ніхто не прыходзіў. Так ворагі і пайшлі, нічога не дабіўшыся.

На ўсё жыццё запомніўся такі выпадак. Была цёмная ноч. На небе — ні зорачкі. Цішыня, быц­цам усё вымерла. Нясу адозву да сялян і газеты для нямецкіх салдат. Падыходжу да вёскі Сушчоў. Чую з боку рова нейкі плач і стогн, раздзіраючы душу. Кінулася туды. Гляджу - жанчына схілілася над трупам. I раптам пазнаю Малахаву. Маці пяцярых дзяцей. Яе муж памёр гады за два перад гэтым. Дзеці — малы малога менш. Старэйшаму шаснаццаць. Жабравалі. Харчаваліся тым, што людзі дадуць. Старэйшы хдапец зайшоў да памешчыка — выгналі. У істопцы схапіў буханку хлеба і нaўцёкі. Пан заявіў нем­цам. А тыя без суда і следства расстралялі хлопца і кінулі ў роў. Настрой ў мяне быў кепскі, але заданне вырашыла выканаць. Прайшла па прыціхлай вёсцы, расклеіла адозвы, газеты так і панесла з сабой. Назаўтра зноў пайшла ў Сушчоў. Бачу, сяляне чытаюць адозву, даведалася ад іх, у каго нямецкія салдаты начуюць, і падкінула туды газеты.

Калі пад націскам Чырвонай Арміі і парты­зан немцы паспешліва пакідалі акупіраваныя раёны, імкнуліся вывезці усё, што толькі можна. Абоз з нарабаваным адправілі акупанты і з Быхава. Наўздагон ім рэўком тзрмінова накіраваў узброены атрад. Затрымалі абоз каля Лубянкі. Усё выгрузілі ў лесе, а потым перавезлі ў Быхаў. Пасля выгнання акупантаў улада ў горадзе перайшла ў рукі Быхаўскага павятовага ваенна - рэвалюцыйнага камітэта, створанага з прадстаўнікоў павятовай улады, што знаходзілася ў неакупіраваным Прапойску (цяпер Слаўгарад) і падпольнага падраённага камітзта. Партактыў размясціўся ў будынку былой валасной управы. Па загаду рэўкома быў устаноўлены каменданцкі час. Назначылі патрулёў – два чалавекі з атрада і адзін з актыву. Актывісты жылі камунай.

Такім мне запомніўся першы крок да новага жыцця.

ПАВЕДАМЛЕННЕ ГАЗЕТЫ АБ БАРАЦЬБЕ СЯЛЯН БЫХАЎСКАГА ПАВЕТА 3 ГЕРМАНСКІМІ АКУПАНТАМІ I МЕРАПРЫЕМСТВАХ ПА АДНАЎЛЕННЮ САВЕЦКАЙ УЛАДЫ Ў ПАВЕЦЕ

Под властью поляков и немцев. Террор. Контрибуция и обложение. Восстание крестьян. Очищение левой стороны Днепра. Соединенный уезд. Расстроенное хозяйство.
Уцелевшее добро. Борьба со спекуляцией.

Территория нашего Быховского у. с начала января и до половины марта переходила два раза к полякам и немцам. Длительное хозяйничанье польских легионов и немецких банд совершенно расстроило хозяйственную и политическую жизнь уезда и привело к полнейшему обнищанию.

Все ценное, как бывших помещичьих имений, так и крестьянских хозяйств, глав­ным образом продовольствие и фураж, было увезено польскими легионерами. С помощью помещиков и «социал-предателей», до покорения края прикрывавшихся социализмом, прочно утвердившаяся в уезде Советская власть была разогнана: советские и партийные деятели (большевики и левые эсеры) арестовывались и подвергались смертным казням, жестоким избиениям шомполами, приговаривались временно-полевыми судами к долго­срочной каторге и тюремным заключениям. По отношению к остальному трудовому населению был установлен страшный террор: расстреливались и сжигались целиком отдельные селения с людьми независимо от пола и возраста и их имуществом. Царили поголовное избиение и непомерные обложения. На крестьянское население была на­ложена контрибуция. В течение трех дней каждая волость обязана была внести польским властям под страхом избиения, двойного обложения и штрафа в 5 тыс. рублей — 5 тыс. п. ржи, 3 тыс. п. овса, 1 тыс. п. ячменя, 4 тыс. п. гречихи, 5 тыс. п. картофеля, 1 тыс. п. сена, 4 тыс. штук яиц, а также представить 7 лошадей, 40 коров и 3 гуся. Свиное сало совершенно отнималось. Кроме того, установился налог на окна, двери, кур, собак, кошек и прочий домашний скот. Введена была барщина: крестьяне в восстановленных помещичьих имениях должны были бесплатно два дня в неделю выполнять хозяйственные работы.

На защиту от польского и немецкого хозяйничанья и гнета возмущенное крестьян­ское население поднялось поголовно. Навстречу наступавшим польским регулярным отрядам выступило не только взрослое население, но даже дети, наспех формировались партизанские отряды, из соседних неоккупированных уездов прибыли отряды Красной Армии. И наконец к началу апреля по левую сторону р. Днепра половина Быховского и Рогачевского у. была очищена от непрошеных гостей, правый же берег реки остался и до настоящего времени оккупированным.

Немцами польские легионы разоружены, но установившиеся от начала оккупации вражеские порядки там остались неизменными и по сие время. Исстрадавшееся оккупи­рованное население в любой час готово подняться и выступить на защиту своих попран­ных прав и ждет не дождется прихода на помощь Красной Армии изнутри республики.

... Освободившись от насильников, крестьянское население левого берега Днепра, 10 волостей Быховского и Рогачевского у. образовало у себя один соединенный уезд, именуя его Быховским, и 26 апреля в спешном порядке сконструировало уездный Совет крестьянских, рабочих и солдатских депутатов с установлением административного центра в м. Пропойске.

Приняв власть в соединенном уезде и ведя беспощадную борьбу с контрреволюцион­ными элементами, самочинными реквизициями, конфискациями и грабежами. Совет стал приводить расстроенное хозяйство в порядок, налаживать политический строй и подводить итоги наличности всего того, что осталось после произвольного хозяйни­чанья немецко-польских банд и разбойничьих шаек. Хаос, неразбериха царствовали повсюду: как хищные вороны, выползали контрреволюционеры и вносили смуту и разлад между населением и партизанскими отрядами, восстанавливая как тех, так и других против Советов и Советского правительства.

В первое время строительства, в трудные дни смуты, разрухи и разложения в насселении нам, немногим защитникам революции и ее завоеваний, принявшим власть в свои руки, некогда было думать о материальном положении края, а потому все силы были направлены главным образом к восстановлению революционных завоеваний и совет­ского строя.

Наладив с этой стороны жизнь уезда созданием волостных Советов и затем подведя итоги всему уцелевшему от разграбления народному имуществу, Советы нашли, что в уезде не все еще расхищено. Оказалось уцелевшим до 15 тыс. п. льняного семени и до 12 тыс. п. пеньки. Часть этого товара, закупленного спекулянтами, но вовремя задержан­ного Советами, не имея на месте сбыта, подвергается порче; местные же торговцы поры­ваются вывезти его за пределы демаркационной линии и для сбыта в Германию, соблаз­няя население обещаниями дать ему взамен сельскохозяйственные орудия и машины и другие предметы массового потребления, которых в крае полное отсутствие.

Имея нужду в этих предметах, население склонно привести в исполнение предложение спекулянтов, и только несогласие и решительное запрещение уездного Совета на время остановило сбыт означенного сырья за пределы республики. Наряду с запрещением сбыта пеньки в пределы Германии Совет находит целесообразным вывоз их в центр республики.

Известия исполнительного комитета Советов Западной области и Смоленского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 1918. 25 авг.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: