Вкус чужого праздника

Настя приподнялась на носочки, с трудом стаскивая с полки большую пыльную книгу. Оглянулась на девицу у стойки, нетерпеливо постукивающую наманикюренными пальчиками по столешнице. И зачем этой фифе понадобился Толстой? Такие дамы редко заходили в библиотеку. Зачем, когда любое произведение за доли секунды открывается на экране модного гаджета? Не читать же она собралась Льва Николаевича…

Настя задумалась. Ее работа вынуждала хорошо знать расписание сессий во всех городских вузах. Когда у студентов начинались экзамены, в библиотеке было не вздохнуть от наплыва посетителей. Сейчас же уже третью неделю в залах старого здания стояла почти мертвая тишина, изредка нарушаемая сопением какого-то старичка, шелестящего страницами газет.

Именно поэтому просьба красивой девушки показалась чем-то из ряда вон выходящим. Простую библиотекаршу совершенно не должны касаться причины, побудившие посетительницу обратиться к классике, но она ничего не могла с собой поделать. И едва сдержала смешок, когда на красивом лице отразился искренний испуг, а идеальной формы бровки приподнялись в недоумении.

– Что это? Что вы такое мне принесли?

Девица обхватила увесистый том двумя пальцами, тут же роняя его на столешницу. Настя вздрогнула от глухого удара.

Для чего той понадобилась книга? И что она ожидала увидеть? Тоненькую брошюрку? Настя вспомнила, как несколько лет назад ее сестра, еще учась в университете, рассказывала об американской студентке, приехавшей в их вуз для написания диссертации по творчеству Толстого. И собиралась использовать для своей работы – ни много, ни мало – книжонку не толще школьной тетрадки с описанием любовных сцен из романа «Война и мир».

Сестра тогда поведала о почти священном ужасе преподавателей, отказавшихся содействовать «писательнице». А сама Настя, разглядывая сейчас озадаченную посетительницу, испытывала сходные чувства. Когда же та жалобно сморщила носик, чихнув от запаха книг, и неловко пробормотала что-то вроде «я думала, оно будет поменьше», не сдержалась.

– Не умел Лев Николаевич коротко писать... Может, вам в интернете почитать пересказ?

Девушка недовольно нахмурилась.

– Мне нужно, чтобы эта книга была у меня дома. Нужно для моего… – она запнулась, подбирая подходящее определение, а Настя невольно опустила глаза на ухоженную руку, по-прежнему лежащую на столешнице. Кольца не было, – моего молодого человека. – Снова недовольный взгляд на толстенный том и обреченный вздох.

– Ладно, записывайте мне ее. Все равно делать нечего…

Расписалась небрежным росчерком и, еще раз вздохнув, попыталась убрать книгу в свою сумочку. Насте опять стало смешно: нелепая попытка, учитывая размер того и другого.

Отчаявшись добиться желаемого, девушка фыркнула, засовывая книгу под мышку, и поспешно направилась к выходу, явно раздраженная, в первую очередь на библиотекаршу, доставившую ей столько неудобств. Через несколько минут она выскочила на улицу, на ходу застегивая модный плащ.

Настя зачем-то остановилась у окна, разглядывая изящную фигуру, спешащую к припаркованной неподалеку дорогой машине. И замерла, узнавая в вышедшем навстречу человеке своего незнакомца.

Да, это был именно он, ее незнакомец. Прямо оксюморон... Тот, который так часто занимал мысли, за которым она любила наблюдать, естественно со стороны, прекрасно зная, что в действительности никогда не осмелится приблизиться. Слишком разными были их миры, как две параллельные вселенные, которые никогда не могут пересечься. Скорее всего, работал где-то неподалеку, но Насте нравилось придумывать сказки, где он оказывался героем ЕЕ романа. Красивый, богатый, успешный... Мечта, а не мужчина. Чужая сбывшаяся мечта…

Он легонько приобнял плечи подоспевшей к нему красавицы, склоняясь к ее губам.
Такими поцелуями не обмениваются друзья, и у родственников никогда не встретить подобного. Быстрое, жадное, жаркое касание губ, характерное только для любовников, мимолетным движением заявляющих на весь свет о своих правах друг на друга. Настя не помнила схожей дерзости в своей жизни, но и ошибиться не могла, даже на расстоянии, сквозь стекло был очевиден всплеск страсти, мелькнувший между встретившимися у роскошного автомобиля людьми.

Мужчина приоткрыл дверцу, помогая спутнице оказаться внутри салона, и внезапно бросил короткий взгляд на то самое окно, за которым скрывалась Настя.
Девушка вспугнутой птицей отпрыгнула в глубину зала. Приложила ладони к пылающим щекам, пытаясь унять сумасшедшие удары сердца. Чувствовала себя воровкой, застигнутой на месте преступления, только украденное до боли не хотелось возвращать. Он никогда не принадлежал ей, существуя в ином мире, но сейчас, когда это стало еще более очевидным, грудь сдавило тягучей, мучительной болью.

Напротив, на стене, будто в насмешку, контрастом – зеркало, а в нем – то, что она видит каждый день вот уже почти тридцать лет.

Мышка. Обыкновенная серая мышка, которых вокруг – великое множество. Пожалуй, даже может показаться красивой, если сделать подходящую прическу и нанести умелый макияж. Только и с прической, с макияжем, даже увешанная драгоценностями она ни на шаг не приблизится туда, где легко и свободно обитают такие, как ее недавняя визитерша: красивые, уверенные в себе и глупые. Впрочем, когда это глупость становилась пороком, если других достоинств в избытке?

Других посетителей не появлялось, и Настя, отложив бумажные дела, полностью погрузилась в свои мысли. Ей было о чем подумать. О своей однообразной жизни. О работе, где ее вроде бы ценили, но где не было никаких перспектив. Она занималась любимым делом, находясь в мудром, правильном мире книг, зачитывалась историей чужих судеб… пока ее собственная проходила мимо. В пустых мечтах о том, что стало реальностью для других. Например, таких, как красавица, не знающая Толстого…
А что, собственно, ей, Насте, дали такие знания? Память услужливо подкинула строчку из романа, как случалось частенько, когда не находилось своих слов «Свобода? Зачем свобода? Счастье только в том, чтобы любить и желать, думать ее желаниями, ее мыслями, то есть никакой свободы, – вот это счастье!» * Она была свободна, такая умная и образованная, – и совершенно одинока. И, кажется, готова отдать все свои знания ради одного вечера… с тем, о котором грезила столько времени и который сейчас мчал куда-то в своем шикарном автомобиле красивую глупышку.

В зал заглянула заведующая.

– Настенька, девочка, шла бы ты уже. Читателей больше не будет, скорее всего, а тебе ведь еще в магазин успеть надо. Сама говорила: подарок для брата купить. А сегодня ведь короткий день, все раньше закрываются, одни мы сидим, отрабатываем часы. Беги, милая, решай свои дела. Я обслужу, если кто-то все-таки забредет к нам.
В другое время Настя бы отказалась, доработав до конца, а сейчас воспользовалась предложением с величайшей радостью. Не потому, что торопилась купить подарок – хотелось оказаться как можно дальше от этих стен, в которых она внезапно ощутила себя будто в клетке.

Но развеяться не удалось даже с помощью покупок. Мысли то и дело возвращались в событиям уходящего дня, и Настя двигалась почти на автомате. Заходила в бутики крупнейшего торгового центра города, не в состоянии сосредоточиться, и уже перед самым закрытием купила очередную рубашку, ругая себя за неоригинальность. Но все же лучше, чем ничего… Интересно, а что бы подарила своему мужчине та девица?
Настя грустно рассмеялась: никак не получалось забыться. Наоборот: на стоянке перед торговым центром глаза машинально стали высматривать тот самый автомобиль, хотя надеяться на такое совпадение было смешно. Но девушка не могла ничего с собой поделать и целых десять минут проторчала среди множества машин, позволяя своим немыслимым фантазиям унести ее прочь от реальности. Результат не замедлил сказаться, как и любые другие бессмысленные действия: автобус приветливо махнул хвостом, отъезжая как раз в том момент, когда она, запыхавшись, влетела на остановку. Не повод расстраиваться, конечно, только следующего придется ждать целых сорок минут. Все из-за дурацких мечтаний…

Огорченно присев на скамейку, закрыла лицо руками. Силы внезапно иссякли, и вместе с усталостью пришла апатия. «Ну и пусть… В следующий раз буду умнее…»
Мимо проносились другие автобусы, девушка провожала их глазами, чувствуя, как проникает холод под тонкую курточку. Ночь пришла незаметно, еще и дождь начал накрапывать. Настроение совершенно упало, и когда рядом с остановкой вдруг остановился дорогой автомобиль, в голову не пришло, что это может иметь какое-то отношение к ней. Перед такой, как она никогда раньше не притормаживали машины, разве что влетали в лужи с размаху, оплевывая грязной водой, а уж представить, что кто-то решил потратить время, чтобы подвезти ее, было совсем немыслимо.
Темное стекло с пассажирской стороны опустилось, и Настя едва удержалась от вскрика, узнавая в водителе сегодняшнего спутника красивой посетительницы библиотеки. Автомобиль был совсем другой, не тот, который она видела днем, но ошибиться девушка не могла. Он. Ее незнакомец.

– Я тебя знаю… – он прищурился, рассматривая полыхающее лицо Насти. – Ты в библиотеке работаешь… Я сегодня забирал оттуда свою девушку…

«И рассмотрел меня?» – разумеется, ничего подобного она не спросила, лишь сильнее залилась краской, вспоминая собственное позорное бегство от окна. Он наверняка заметил, как Настя подглядывала, рассматривая его почти с открытым ртом.

– Садись, подвезу.

До прибытия автобуса оставалось уже менее получаса, гораздо разумнее было отказаться, что девушка и собралась сделать… но вместо этого выдавила из себя благодарность и шагнула к машине.

В салоне было тепло и уютно, а запах терпковатого парфюма и дорогого табака кружил голову. Если только можно было вскружить сильнее…

Автомобиль тронулся, и Настя нервно сглотнула, попытавшись отвести взгляд от водителя. Тщетно. Смотрела, будто загипнотизированная, забывая вовремя делать вздох.

– Нравлюсь? – ленивый, самоуверенный взгляд человека, знающего себе цену. Длинные, ухоженные пальцы, небрежно постукивающие по рулю – она словно ощущала их прикосновения к своей коже такими же размеренными толчками.
Из белоснежной манжеты рубашки выглядывал массивный браслет часов, наверняка стоящих дороже всего Настиного гардероба. Ей казалось, что она слышит их ход: тик-так, тик-так… неспешные шаги времени в жизни человека, уже достигшего таких вершин, которые ей и не снились.

Колеса мягко прошуршали по асфальту перед тем, как остановиться. Щелчок – и в салоне разлился неяркий бронзовый свет, отбросивший тень на лицо мужчины. Теперь он казался еще привлекательнее, вмиг превратившись из просто красивого человека в мрачновато-загадочного обольстителя, демона в людском обличье, присланного терзать ее, разжигая в теле запретные желания.

– Что-то случилось? – Настя не узнала собственный голос, обретший странную хрипотцу. Рот пересох, а язык сделался неповоротливым. В горле запершило. Ей мучительно хотелось пить… ту влагу, что заблестела на его губах, когда он соблазнительно облизнулся. Как хищник, почуявший добычу.

– Это тебе лучше сказать… – казалось, он забавляется словами, перекатывая их во рту и наслаждаясь реакцией перепуганной девушки. – Случилось… Или случится… – мужчина усмехнулся. – Или все-таки отвезти тебя домой?

Последний вопрос был явно формальным, и оба это понимали. Настя меньше всего на свете хотела сейчас оказаться дома, а незнакомец, похоже, прекрасно это видел. Краешек красивых губ дрогнул, и мгновенье спустя теплые пальцы поправили локон, падающий ей на висок, коснулись кожи и мучительно медленно двинулись вниз, вычерчивая контур лица.

Мужчина качнулся вперед, и девушка утонула в томительной прохладе его губ. Таких свежих… желанных… сладких… Не хватило бы сейчас всех ее знаний, чтобы подобрать подходящие эпитеты для этого жаркого рта, в чей плен она сдалась без боя.
Настя прекрасно понимала, что будет дальше. Знала, что не имеет никакого права даже просто находиться рядом с этим шикарным самцом, тем более желать его вот так: до умопомрачения. Знала, что он чужой, что эфемерная мечта рассыплется в пыль прежде, чем закончится немыслимая ночь. Знала – и все равно ничего не могла поделать. Вселенских сил не хватило бы сейчас, чтобы остановить ее. Так усталый измученный жаждой путник тянется в пустыне к вожделенному источнику, даже осознавая, что его манит мираж.

Сиденье плавно опустилось вниз, и почти неслышный возглас растворился в жадном, захватническом поцелуе. Последний проблеск здравого смысла уловил звук расстегивающейся молнии, пальцы, беспорядочно теребящие одежду, испарину на коже, незнакомый вкус, в одно мгновенье ставший самым близким… Мир раскололся на части и от множества разноцветных осколков защипало в глазах. Не осталось никаких мыслей, ни сомнений, ни опасений – одни лишь ощущения, огненными вспышками взрывающиеся в теле и заставляющие тянуться к нему еще сильнее. Впитать. Поглотить. Раствориться.

Насытиться краткими мгновеньями украденного счастья.
Сладкий омут был притягательным, но все кончилось слишком быстро. Словно приснилось в коротком предрассветном сне. Или правда приснилось? Мужчина выпрямился, ссаживая ее на пассажирское сиденье и поправляя свою одежду. Отточенные до автоматизма жесты – сколько раз он повторял подобное?

– Куда тебя отвезти?

Ни капли страсти, сухой, почти равнодушный тон. Настя пролепетала адрес, скомканными движениями застегивая платье. Незнакомец кивнул, заводя мотор, и больше не смотрел в ее сторону.

Уже у самого дома, притормозив, медленно окинул девушку взглядом, задерживаясь на подрагивающих губах.

– Все в порядке? Никаких обид, малыш?

Она не ответила, лишь мотнула головой, силясь улыбнуться. Холодный воздух принял хрупкую фигурку в свои объятья, стоило ей оказаться на улице. Машина плавно тронулась с места, вскоре растворяясь в темноте ночной улицы.

Тишина собственной квартирки показалась оглушающей. Отгоняя прочь мысли и отчаянно стараясь не заплакать, Настя пробралась в спальню, и, сбросив куртку на кресло, не раздеваясь, рухнула на постель, чтобы несколько мгновений спустя забыться тяжелым, глубоким сном без сновидений.

А потом пришло ее привычное утро. Звонок будильника, торопливые сборы на работу, душный переполненный автобус. В библиотеку она вбежала за пять минут до начала рабочего дня, отчего-то страшно боясь опоздать, хотя заведующая никогда не ругала за это. И лишь оказавшись в привычном, пропахшем старыми книгами мире, смогла немного расслабиться. Посетителей опять не было, и бледная девушка, остановившаяся перед зеркалом на стене, начала задумчиво разглядывать свое лицо.
Ничего не изменилось. Те же глаза, те же волосы, стянутые в небрежный пучок. Чуть больше обычного припухшие губы. Но это пройдет… Странная тоска в сердце стихнет, оставляя лишь сладкие воспоминания о растаявшей грезе.

В гулкой тишине внезапно раздались шаги, и, вернувшись к стойке библиотекаря, Настя увидела вчерашнюю посетительницу. На столешницу опустился потрепанный том. Поздороваться девица не сочла нужным.

– Все, книжка мне больше не нужна, – она собралась было уходить, но Настя не удержалась.

– А зачем вы вообще ее брали?

Бровки изумленно взлетели вверх: красавица явно не ожидала подобного вопроса. Задумалась на минуту, а потом улыбнулась сытой улыбкой абсолютно довольной жизнью женщины.

– Развлекались вечером… Пробовали новые впечатления. Ролевые игры, слышали про такое? Увлекательно, хочу вам сказать… Еще как.

«Еще как…» – эхом отозвалось Настино сознание, щедро напоминая запах дорогого салона и умелые руки, пляшущие на ее теле. Она смотрела вслед уходящей красавицы, машинально листая потертые странички так скоро возвращенной книжки. Той, что перечитывала множество раз, зная наизусть некоторые места.

«О чем ты? Чего ты? Молчи, глупое» – обращался он к своему сердцу» * «Молчи…» – приказала себе Настя. «Не смей плакать…«Ничего не случилось… Он не вспомнит… а я… я скоро забуду»

Одна слезинка все-таки сорвалась, расползаясь на пожелтевшей странице темноватым неровным пятном. Девушка снова уронила взгляд на бумагу. «Нет таких условий, к которым человек не мог бы привыкнуть, в особенности если он видит, что все окружающие его живут так же» *

Откуда мог знать человек, живший более сотни лет назад, о том, что она будет чувствовать сейчас? Почему так близки его строки к тому, что кипит внутри? На память пришла фраза, сказанная кем-то где-то, и с губ сорвался истерический смешок «Все-таки классики живы…»

*Л.Н.Толстой "Анна Каренина"

Всего один шаг

Сухие ветки, едва заметные в темноте, царапали ноги. Больно. Как только угораздило забрести в это место босиком? Непредусмотрительно и очень похоже на меня! Тени сгустились в кронах деревьев, стекли вниз, в заросли травы, своей шуршащей пляской нагоняя еще больший страх. Если вообще можно бояться сильнее...

Я слышала, как стучат зубы, перебивая грохотание сердца, и от этих звуков почти тошнило. Или дело было в другом? В сдавившем грудь мучительном чувстве вины, не позволяющем наполнить легкие прохладой ночного леса? Где-то рядом витали ароматы диких растений, но ощутить их не получалось. Чувствовался лишь единственный запах – отчаянья. Мне не выбраться отсюда, не найти спасительную тропу. Этой жуткой мглы так много, что я с трудом различаю собственные руки.

А ведь неподалеку притаилось болото, терпеливо ожидая моего приближения. Шаг... Другой... Третий... Кажется, или на самом деле земля под ногами стала мягче? Кружится голова, или это оно уже встречает меня своими объятьями? Сколько раз удавалось выбираться из его лап, освобождаться от жадной чавкающей хватки. Но не теперь...

Сегодня мне придется остаться тут, потому что зашла слишком далеко. Если и закричать (хотя как это сделать, когда даже шепот получается с трудом?), никто не услышит. Ничего не выйдет... не сбежать из замкнутого круга, где рядом лишь тьма и безысходность.

А он не узнает, куда я пропала. Не пойдет искать. Колени дрогнули, и, споткнувшись, рухнула вниз, больно ударяясь о какую-то корягу. Слезы, до этого момента застревающие в горле, прорвались наружу, сотрясая все тело и вызывая икоту. Я сгину здесь, в глухом лесу, а он всю оставшуюся жизнь будет считать, что это моя очередная выходка – уйти, не простившись, как грозилась много раз. Уже была готова рассказать о сожалениях, покаяться, да вот только кому? Скрипящим от ветра деревьям? Ночным птицам, ухающим где-то в темноте? Одинокому отблеску луны, почти невидимой на пасмурном небе?

Почему мы начали ссориться? Каким образом жизнь двух самых близких людей превратилась в поле битвы? Без победителей. Невозможно выиграть там, где попирается чье-то сердце, а любовь устала прощать. Или это мы устали? Друг от друга, от суеты будней, от бесконечных забот, от обид, множащихся с каждым днем?

А ведь нужно было сделать всего лишь шаг, уткнуться шмыгающим носом в родное плечо, расслабиться в сильных руках – и забыть про то, что мы так старательно пытались поделить. Я и сделала... с точностью до наоборот. Несколько шагов... прочь, как можно дальше от него. И теперь мои слезы впитывает не рубашка с ароматом любимого одеколона, а густая мгла. Силы и впрямь кончились, только не у него на руках, а у края внезапно растаявшей в темноте тропки.

Некуда бежать, да и не способна я уже на такое. Настояла на своем, а дальше? Он – в теплом доме, в постели, которую мы делили на двоих, а я... я даже не знаю, как называется это Богом забытое место.

Я виновата. Нет, не из-за попытки что-то доказать. О чем мы спорили вообще? Не помню. Теплые пьянящие губы – отчетливо, дерзко-нежные пальцы – словно они касаются по-прежнему, а причину очередной стычки... никак не воссоздать в голове. И была ли она, эта причина? Или все дело в той самой пресловутой привычке, убивающей отношения? Мечты не разбились вдребезги, и никакие устои не оказались разрушенными, просто все стало само собой разумеющимся. Ценности обернулись банальностью. Мы ничего не потеряли: дом оставался полной чашей, но эта чаша сделалась такой скучной... Вечерние наряды сменились банными халатами, а романтика утонула в рутине. Лицо красивого мужчины на свадебной фотографии, прежде вызывавшее восторженный трепет, почти не различалось из-за толстого слоя пыли, а свои собственные черты на том снимке у меня никак не получалось угадать.

В нашу жизнь не вмешались измена или безденежье, не было неизлечимой болезни. Мы оставались молодыми и привлекательными... наверное, не замечая этого. А дел накопилось слишком много, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как утерянные в прошлом чувства. Да и куда спешить? Ведь впереди – новая весна, когда можно насладиться ароматом цветущих деревьев. И будет другой месяц, в котором найдется время друг для друга. Еще один день, чтобы признаться в своей любви.

Только теперь я видела лишь тьму. Ночь. Боль. Страх. С искусанных до крови губ срывались едва слышимые стоны, не способные ничего изменить. Я заблудилась в лесу собственных ошибок и безрассудства. Увязла в болоте обыденности. И погибала от неизбежности, опутывающей со всех сторон.

Сколько раз он напоминал о том, чтобы я не забывала фонарик, выходя из дома. Почти насильно засовывал в карман или сумочку, когда пыталась возражать, доказывая, что обойдусь без этой ерунды. Ведь дорога была такой знакомой, тропка – исхоженной тысячи раз. Кто бы мог подумать, что лишь один шаг отделяет от непоправимой ошибки? Как просто сбиться с пути, если нет в руках заветного светлячка... Я нарочно не взяла фонарь с собой, оставила на самом видном месте, чтобы показать: мне ничего не стоит справиться самостоятельно.

Рыдания кончились вместе с надеждой, и в промозглом воздухе повисла зловещая тишина. Даже сердце стало неслышным, будто погружаясь в сон. Когда наступит утро... А ведь оно уже не наступит.... Я не найду дороги назад...

Ладони коснулись чего-то мягкого, но от холода, сковавшего мышцы, не получалось разобрать, что это: болотная трава или взрытая дикими зверями земля. Да и какая разница теперь, когда ноги от усталости и боли уже не слушаются, глаза ослепли от слез, а изо рта не выдохнуть даже сипения? Вот она – плата за то, что казалось бесценным...

Я сжала пальцы, из последних сил сгребая эту непонятную мягкость, ощущая, как ломаются ногти, и закричала беззвучным хрипом. Дернулась, упираясь в невидимую преграду. Стену. Живую...

– Тш-ш-шш... Глупая маленькая девочка... и кто же тебе сказал, что без меня ты сможешь выспаться?

Я брежу? Он не называл меня маленькой девочкой целую вечность...

– Почему глупая?

– А какая же? Зачем ушла в другую комнату? Я замерз один, а в твой сон пробрался какой-то кошмар...

– Сон? Так это был только сон?

– Угу... – он хмыкнул мне в рот, слизывая с губ перепуганный возглас и укутывая собственным теплом.

– Я думала...

– Что любишь меня? Представляешь, и я думал о том же самом... Мы просто забыли озвучить наши мысли... Но еще не поздно... нам достаточно сделать всего один шаг...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: