ПРОЩЕНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Кристине Асадовой

Пекут блины. Стоит веселый чад.

На масленицу – всюду разговенье!

Сегодня на Руси, как говорят,

Прощеное святое воскресенье!

И тут, в весенне-радужном огне,

Веселая, как утренняя тучка,

Впорхнула вместо ангела ко мне

Моя самостоятельная внучка.

Хохочет заразительно и звонко,

Способная всю землю обойти,

Совсем еще зеленая девчонка

И совершенно взрослая почти.

Чуть покружившись ярким мотыльком,

Уселась на диване и сказала:

– Сегодня День прощенья. Значит, в нем

Сплелись, быть может, лучшие начала.

И вот, во имя этакого дня,

Коль в чем-то провинилась, допускаю,

Уж ты прости, пожалуйста, меня. –

И, поцелуем сердце опьяня,

Торжественно:

– И я тебя прощаю!

– С древнейших лет на свете говорят,

Что тот, кто душам праведным подобен,

Тот людям окружающим способен

Прощать буквально все грехи подряд. –

И, возбужденно вскакивая с места,

Воскликнула: – Вот я тебя спрошу

Не ради там какого-нибудь теста,

А просто для души. Итак, прошу!

Вот ты готов врагов своих простить?

– Смотря каких… – сказал я осторожно.

– Нет, ну с тобою просто невозможно!

Давай иначе будем говорить:

Ну мог бы ты простить, к примеру, ложь?

– Ложь? – я сказал, – уж очень это скверно.

Но если лгун раскаялся, ну что ж,

И больше не солжет – прощу, наверно.

– Ну, а любовь? Вот кто-то полюбил,

Потом – конец! И чувства не осталось…

Простил бы ты?

– Пожалуй бы простил,

Когда б она мне искренне призналась.

– Ну, а теперь… Не будем говорить,

Кто в мире злей, а кто добрей душою.

Вопрос вот так стоит перед тобою:

А смог бы ты предательство простить? –

Какой ответ сейчас я должен дать?

Вопрос мне задан ясно и солидно.

Как просто тем, кто может все прощать!

А я молчу… Мне нечего сказать…

Нет, не бывать мне в праведниках, видно!

1995 г.

ОДИНОЧЕСТВО

Мне казалось когда-то, что одиночество –

Это словно в степи: ни души вокруг.

Одиночество – это недобрый друг

И немного таинственный, как пророчество.

Одиночество – это когда душа

Ждет, прикрыв, как писали когда-то, вежды,

Чтобы выпить из сказочного ковша

Золотые, как солнце, глотки надежды…

Одиночество – дьявольская черта,

За которой все холодно и сурово,

Одиночество – горькая пустота,

Тишина… И вокруг ничего живого…

Только время стрелою летит порой,

И в душе что-то новое появляется.

И теперь одиночество открывается

По-другому. И цвет у него иной.

Разве мог я помыслить хоть раз о том,

Что когда-нибудь в мире, в иные сроки

В центре жизни, имея друзей и дом,

Я, исхлестанный ложью, как злым кнутом,

Вдруг застыну отчаянно-одинокий?!..

И почувствую, словно на раны соль,

Как вокруг все безжалостно изменилось,

И пронзит мою душу такая боль,

О какой мне и в тягостном сне не снилось.

День, как рыба, ныряет в густую ночь.

Только ночь – жесточайшая это штука:

Мучит, шепчет о подлостях и разлуках,

Жжет тоской – и не в силах никто помочь!

Только помощь до крика в душе нужна!

Вот ты ходишь по комнате в лунных бликах…

До чего это все же чудно и дико,

Что вокруг тебя жуткая тишина…

Пей хоть водку, хоть бренди, хоть молоко!

Всюду – люди. Но кто тебе здесь поможет?!

Есть и сердце, что многое сделать может,

Только как оно дьвольски далеко!

Обратись к нему с правдой, с теплом и страстью.

Но в ответ лишь холодная тишина…

Что оно защищает – превыше счастья,

Зло – ничтожно. Но сколько в нем черной власти!

Мышь способна порой победить слона!

На земле нашей сложно и очень людно.

Одиночество – злой и жестокий друг.

Люди! Милые! Нынче мне очень трудно,

Протяните мне искренность ваших рук!

Я дарил вам и сердце свое, и душу,

Рядом с вами был в праздниках и в беде.

Я и нынче любви своей не нарушу,

Я – ваш друг и сегодня везде-везде!

Нынче в душу мне словно закрыли дверь.

Боль крадется таинственными шагами.

Одиночество – очень когтистый зверь,

Только что оно, в сущности, рядом с вами?!

Сколько раз меня било тупое зло,

Сколько раз я до зверской тоски терзался,

Ах, как мне на жестокую боль везло!

Только вновь я вставал и опять сражался!

Ложь, обиды, любые земные муки

Тяжелы. Но не гибнуть же, наконец!

Люди! Милые! Дайте мне ваши руки

И по лучику ваших живых сердец!

Пусть огонь их в едином пучке лучится,

Чтобы вспыхнуть, чтоб заново возродиться,

Я сложу все их бережно: луч – к лучу,

Словно перья прекрасной, как мир, жар-птицы,

И, разбив одиночество, как темницу,

Вновь, быть может, до радости долечу.

28 мая 1995 г. Красновидово

СЛАДКАЯ ГОРЕЧЬ

Сколько чувств ты стараешься мне открыть,

Хоть с другими когда-то и не старалась.

Там все как-то само по себе получалось –

То ль везение чье-то, а то ли прыть?

Я был вроде лагуны в нелегкий час,

Где так славно укрыться от всякой бури,

И доверчив порою почти до дури,

И способен прощать миллионы раз…

Видно, так уж устроена жизнь сама,

Что нахальство всех чаще цветы срывает.

И чем больше скрывается в нем дерьма,

Тем щедрей оно радости получает.

Почему я на свете избрал тебя?

Ну – наивность. Допустим, а все же, все же,

Ведь должно же быть что-то, наверно, тоже,

Чем зажегся я, мучаясь и любя.

Да, сверкнула ты искренно, как звезда,

Что зовет тебя радостно за собою.

Сколько счастья изведал бы я тогда,

Если б только огонь тот зажжен был мною

И светил только мне через все года!

Сколько ласк ты порой подарить стараешься,

Говоря, что живешь, горячо любя.

Но стократ убеждая сама себя,

И сама-то, пожалуй, не убеждаешься…

Только я тебе так от души скажу:

Не терзай ни себя, ни меня. Не надо.

Ведь искусственность – это же не награда,

И не этим я, в сущности, дорожу.

Ведь все то, чем ты дышишь и чем живешь,

Что в душе твоей самое дорогое,

Для меня и враждебное, и чужое

И не может быть дорого ни на грош.

Вот такой у нас, видно, нелегкий случай.

И никто не подаст нам благую весть.

Только ты не насилуй себя, не мучай:

Выша сердца не прыгнешь. Что есть – то есть!

Встал рассвет, поджигая ночную тень,

Ты в работе. И я – не совсем бездельник.

Слышишь: в кухне со свистом кипит кофейник.

Что ж, пойдем распечатывать новый день!

И не надо нам, право же, притворяться.

Будем жить и решать миллион задач.

Делать все, чтоб на споры не натыкаться,

И знакомым приветливо улыбаться,

И рассеивать тучи, и ждать удач!

7 марта 1996 г.

ВЕЧНАЯ РАНА

Сколько раз получал я на свете раны!

Но страшней всех не пули и не ножи,

Не осколки. А боль моя постоянно

От того, что особенно беспощадно:

От предательств и самой поганой лжи.

Вот я думаю с горьким недоуменьем

Про лгунов и предателей: в чем их суть?

Ведь они обладают таким уменьем

Все для собственной выгоды повернуть.

Только нет и глупей этих подлых глаз,

Ибо кара за всякое преступленье

И слабее, и легче во много раз

Постоянного страха разоблаченья.

Ложь все время рискованна, как обвал,

Что навис угрожающе и опасно:

Ибо каждое слово, что ты сказал,

Чтоб потом как-нибудь не попасть в провал,

Нужно помнить практически ежечасно.

Потому-то мне кажется, что лгуны,

Даже пусть не глупцы и совсем не дуры,

Тем не менее все-таки лишены

Двух вещей: это СОВЕСТИ и КУЛЬТУРЫ!

Вот сидишь с хитрецом. Ну ни дать, ни взять –

Как на иглах. И думаешь: «Где же прав ты?!»

И ты вынужден все как на пробу брать

И слова его вечно сортировать,

Чтоб все время отсеивать ложь от правды.

И тоска хуже волка порою гложет –

Как подчас с дорогим человеком быть?

Коль не хочет он искренно говорить

Или попросту, хуже того, не может…

И когда ты воистину изнемог,

А кому-то в душе над тобой хохочется,

И не видно вдали никаких дорог,

Значит, просто: зажми себя на замок

И – молчи. Только, господи, как не хочется!

2 декабря 1996 г.

СЕРЕНАДА ВЕСНЫ

Галине Асадовой

Ну вот и снова грянула весна

Под птичьи свиристелки и волынки!

Мир вновь как на раскрашенной картинке!

Средь красок же всех яростней одна.

Вернее, две – зеленая и красная:

Рассвет-закат, как апельсинный сок –

То брызги, то ликующий поток –

И зелень ослепительно-прекрасная!

На ней еще ни пыли, ни жучков,

Она сияет первозданной свежестью,

Немного клейкой и душистой нежностью

Под невесомым снегом облаков…

Вот кажется: немного разбегись,

Затем подпрыгни, разметав ладони,

И вместе с ветром унесешься ввысь,

И мир в сплошной голубизне потонет!..

Еще порыв! Еще один рывок!

И ты – в зените… А в тумане где-то

В душистой дымке кружится планета

И сматывает в огненный клубок

Снопы лучей заката и рассвета.

Хватай в ладони синеву небес

И, погрузив в нее лицо и душу,

Прислушивайся, как ласкают уши

И горный ветер, и моря, и лес…

И это глупость: будто человек

Не в силах ощутить величье мира.

Лишь тот живет безрадостно и сиро,

Кто в скуку будней погружен навек.

Ну, а у нас иной состав крови,

И мы – иной закваски и устройства,

Сердца у нас с тобой такого свойства,

Где и в мороз грохочут соловьи!

И нам надежда неспроста дана:

Давно ли ты осеннею порою

Грустила перед завтрашней весною…

А вот смотри: уже опять весна!

И кто сказал, что молодость прошла?

Ведь мы сдаемся, в сущности, формально,

Ну, может статься, в чем-то визуально,

Но главных сил судьба не отняла!

И разве то бодрячество пустое?

Об этом глупо даже говорить,

Когда мы ухитряемся с тобою

В любые стужи праздники творить!

А чтоб с годами нам не погружаться

В прострацию ни телом, ни душой,

Давай с тобой почаще возвращаться

В дни наших ярких праздников с тобой!

Красива для других ты или нет,

Знай: для меня ты все равно красавица!

Ведь если в сердце уже столько лет

Горит, ни разу не погаснув, свет,

То чувства здесь ни на день не состарятся.

И вот еще что непременно знай:

Тут нет «словес», здесь все на самом деле.

И раз вот так я говорю в апреле –

То как же нас еще согреет май!

У нас сегодня ранняя весна:

В полях под солнцем задышали озими.

А мы с тобой… Ну разве же мы поздние,

Коль, обнявшись, хмелеем допьяна!

И столько, хлопотушечка моя,

Ты мне дарила счастья, что в награду

Я отдаю и сердце не тая,

И песнь души. Считай, что это я

Пою тебе в восторге серенаду!

3 апреля 1991 г.

СЕРДЕЧНЫЙ СОНЕТ

Я тебе посвящаю столько стихов,

Что вокруг тебя вечно смеется лето.

Я тебя вынимаю из всех грехов

И сажаю на трон доброты и света.

Говорят, что без минусов нет людей.

Ну так что ж, это я превосходно знаю!

Недостатки я мысленно отсекаю,

Оставляя лишь плюсы души товоей.

Впрочем, только лишь плюсы души одной?

А весь образ, таящий одни блаженства?!

Коль творить тебя с радостью и душой –

То выходит действительно совершенство.

Я, как скульптор, из песен тебя леплю –

И чем дольше, тем больше тебя люблю!

1993 г.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: