Он мертв, — я узнала голос сержанта Купера, но все еще не видела его самого.

Он жив, пока не перекинется обратно в человека, — заметил Эдуард.

О чем вы говорите, маршал? — спросил другой мужчина.

Я подобралась еще ближе, встав прямо за их спинами. На земле лежало тело, покрытое черно-белым мехом.

Пока он мохнатый, — добавила я, — он все еще живой. Мертвыми они возвращаются в первоначальную форму.

Эдуард чуть было не оглянулся на меня, все-таки удержав свой взгляд и прицел на теле поверженного тигра.

Лучше поздно, чем никогда, — поприветствовал он меня.

Я протиснулась между ним и Бернардо и нацелила свой пистолет туда же, куда целились они.

Прошу прощения, что пропустила это.

Нет, — успокоил меня Бернардо, — не пропустила.

Что-то в том, как он это сказал, заставило меня задуматься, что еще я могла пропустить помимо тела на земле.

Он не перекидывается, как та тигрица в Сент-Луисе, — заметил Олаф.

Я крепче вцепилась за МР5, хоть и не слишком сильно, уставившись на неподвижное тело на земле. В нем не было никаких признаков жизни, я не ощущала ничего, кроме неподвижности, но эта неподвижность была и у той тигрицы в Сент-Луисе. Она тогда почти прикончила меня и пасынка Эдуарда, Питера. Она помогла нашим врагам убить одного из наших охранников.

Вижу, — отозвалась я, чувствуя, как мое тело охватывает знакомое оцепенение, и я погружаюсь в ту тишину, в которую попадаю обычно, когда успеваю сконцентрироваться во время драки. Это было прекрасное, тихое место, которое позволяло мне убивать, когда мир сужался до неподвижного тумана в моей голове.

Вдруг тело шевельнулось. Кто-то выстрелил в него, но движение было не то. Шкура отступила, как откатываются от берега океанские волны. Под ней оказалось обнаженное мужское тело, лежащее на боку. Я не могла определить, был ли он привлекателен или уродлив, потому что от его лица осталось так мало, что ответить на этот вопрос было невозможно. Теперь через его грудь сквозил дневной свет, поскольку после того, как он перекинулся, раны остались прежними, а тело вертигра настолько больше, крупнее человеческого, что когда он вернулся в человеческую форму, раны выглядели намного хуже. Чем меньше масса, тем больше повреждений, как будто ликантропия перестает защищать своего носителя, как только тот умирает.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться к реальности из того островка спокойствия в моей голове. Почти все вокруг, кто раньше целился в тигра, опустили оружие к тому моменту, когда я стряхнула с себя это оцепенение, расслабив плечи.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: