Интеллидженс сервис под землей

В 1921 году в Женеве скоропостижно скончался приехавший на конгресс по первобытной истории археолог Эмиль Картальяк, оставив по себе заметный след и громкое имя в научных кругах.

В Тулузе, на гуманитарном факультете, он возглавлял кафедру и в течение многих лет читал лекции и проводил конференции по первобытной истории и археологии, которые я иногда посещал.

Я познакомился с его преемником, графом Анри Бегуеном, возглавившим кафедру после Эмиля Картальяка. Граф, трое сыновей которого были моими однокашниками по Тулузскому лицею, отнесся ко мне очень дружески, и дружба наша продолжалась сорок лет до самой смерти графа в возрасте девяноста трех лет.

Однажды граф Бегуен пригласил меня в свой особняк на улице Клеменс-Изор, чтобы сообщить один секрет и возложить на меня миссию, тоже секретную.

В качестве хранителя доисторических памятников пиренейских департаментов он получил просьбу разрешить производить раскопки в пещере Марсула. В том, что эту заявку подал англичанин, не было ничего удивительного: англичане — страстные любители древностей. Но графа Бегуена удивила личность просителя — особы очень заметной и известной, но никак не в кругах историков. Речь шла о сэре Базиле Томсоне, бывшем шефе "Интеллидженс-сервис". Он приехал в Тулузу, посетил графа Бегуена, затем, поселившись в отеле бальнеологического курорта Салье-дю-Сала, известного минеральными водами, начал раскопки в пещере Марсула.

Граф Бегуен сообщил ему, что я живу поблизости и, конечно, смогу быть ему полезным и составить компанию в подземных раскопках, и он охотно принял это предложение. Между тем граф Бегуен, близкий к дипломатическим кругам, навел справки о кое-каких фактах и поступках сэра Базиля Томсона, и то, что он узнал, показалось ему довольно странным. Прежде всего выяснилось, что сэр Томсон не имел ни малейшего понятия о первобытной истории. Затем было замечено, что он живо интересуется гидроэлектросистемой, заводами и промышленными предприятиями района, что, впрочем, не вызывало особых подозрений. Были вещи более удивительные. Он не получал никакой корреспонденции ни на отель, ни до востребования. Каждое утро Томсон выезжал на автомобиле в направлении Сен-Жерона, находящегося в двадцати километрах от Салье, и там встречал маленькую машину, которую вела женщина. Она передавала ему объемистый пакет. Несомненно, эта женщина была его курьером.

Сообщив мне конфиденциально все эти подробности, граф Бегуен посоветовал нанести сэру Томсону визит, завязать с ним знакомство и по возможности составить о нем определенное мнение.

Я отправился в Марсулу и застал англичанина, сидящего на корточках в траншее, в компании крестьянина с соседней фермы, нанятого им в качестве землекопа.

Сэр Базиль Томсон был плотный высокий мужчина лет шестидесяти с энергичным лицом, украшенным усами щеточкой. Он меня подробно расспрашивал о пещерах района, особенно о пещере Марсула, и я рассказал ее историю.

Около 1895 года аббат Ко-Дюрбан, арьежский археолог, собиратель кремневых орудий, которых было много в ту пору, остановил свой выбор на пещере Марсула, расположенной в живописной долине на берегу ручья Лауин. В нескольких метрах от входа в пещеру находится источник, которым, конечно, должны были пользоваться люди каменного века. Короче говоря, пещера была очень удачно расположена, и поэтому в ориньякскую и мадленскую эпохи в ней жили охотничьи племена.

Раскопки аббата были исключительно плодотворными, но против них восстал хозяин, во владениях которого находилась пещера, человек наивный и суеверный, веривший в существование фей и боявшийся их. В то время пещера называлась Тюто-де-лас-Адос (грот Фей). Опасаясь, что странный священник, который непонятно что делает под землей, связан с феями или занимается колдовством, хозяин запретил ему бывать в пещере. Но аббат справился с этим затруднением, работая по ночам, так как мог быть совершенно уверен, что в это время никто не осмелится подойти близко к гроту Фей.

Через некоторое время положение улучшилось оттого, что аббату Ко-Дюрбану нанесла визит делегация ученых, которую он радушно принял и показал им места раскопок. Пока он показывал траншеи и археологические разрезы доктору Феликсу Реньелю и другим специалистам, которые были полностью поглощены этим занятием, некто доктор Паиполь, не имевший никакого отношения к археологии и приехавший из простого любопытства, стал рассматривать одну из стен пещеры. Вдруг, к общему удивлению, он принялся поздравлять аббата, говоря, что стены его пещеры испещрены первобытными рисунками. Все весело расхохотались во главе с самим аббатом, так как никто никогда не замечал рисунков на стенах пещеры Марсула. Однако бравый доктор, несмотря на то что был полнейшим профаном, продолжал с пеной у рта настаивать, что он видит бизона и большую лошадь, нарисованных на камне, и в конце концов убедил одного за другим всех присутствующих. Глаза открылись, пелена спала, и аббат Ко-Дюрбан должен был признаться, что за много лет, в течение которых он посещал пещеру, никогда не подозревал о существовании черно-красных рисунков, очень стертых, но вполне зримых, которые только теперь удалось обнаружить.

Все это происходило в 1897 году, и это был второй случай открытия доисторических рисунков во Франции. Первая находка была сделана в 1895 году в пещерах Ла-Мут в Дордони.

Картальяк, который сначала не признавал доисторической живописи и резко выступал против первых открытий в пещере Альтамира в Пиренеях в 1879 году, изменил свои взгляды после открытия в Ла-Мут. Он приехал в Марсулу, купил пещеру, поставил у входа в нее крепкую решетку и взял пещеру на учет, чтобы предохранить от возможного расхищения. Притолока сохранилась до сих пор, но камни просуществовали недолго. В течение многих лет все проникали туда настолько свободно, что отдыхающие в Салье-дю-Сала выбрали пещеру Марсула как конечный пункт одного из маршрутов прогулок и покрыли всю стену надписями, даже не подозревая, что таким образом окончательно разрушили доисторические рисунки, уже и до того сильно попорченные.

Сэр Базиль Томсон не знал всех этих подробностей и признался, что он тоже не заметил живописи и тонких рисунков, сохранившихся в некоторых закоулках, и я ему их с удовольствием показал.

В течение месяца мы совместно вели раскопки в этой пещере и в другой, расположенной около Тарте, и если я ему немало рассказал о доисторическом периоде, то сам почерпнул гораздо больше сведений из его рассказов о кругосветных путешествиях, которые ему приходилось совершать. По-французски он говорил правильно с небольшим британским акцентом и англицизмами, придававшими еще большую прелесть его рассказам о бесчисленных приключениях, многие из которых я потом прочел в его мемуарах, опубликованных в Париже в 1935 году.

Он учился в Итоне и в Оксфорде, потом провел год на ранчо на западе Соединенных Штатов. В двадцать лет он был премьер-министром островов Фиджи в Океании. В течение двух лет он исследовал Новую Гвинею и вернулся в Англию, чтобы стать воспитателем сына сиамского короля. Четыре раза терпел кораблекрушение в Тихом океане, и после одного из них ему пришлось провести целую ночь в подводном рифе, по шею в воде, в том месте, где море кишело акулами.

В Англии Томсон был начальником целого ряда крупных тюрем, а потом получил назначение начальника сыскной полиции Скотланд-Ярда. Благодаря этому посту ему пришлось бывать в разных странах. У него были стычки со свирепыми суфражистками,[10]и он признался, что перед ними он спасовал.

Он знал всю политическую подноготную о Первой мировой войне. Сидя на корточках и разбирая камни в глубине пещеры Марсула бок о бок с ним, я больше узнал от него, чем за четыре года войны, проведенных в окопах. В 1919 году тогдашний министр иностранных дел лорд Керзон назначил его главным начальником "Интеллидженс-сервис". Во время войны на его обязанности лежало наблюдение и обеспечение безопасности королевы Мери. Его рассказы были полны личных воспоминаний и всевозможных историй, которые он передавал с неподражаемым английским юмором.

Само собой разумеется, он ни в коей мере не откровенничал со мной о причинах своего приезда в маленький городок Салье-дю-Сала у подножия Пиренеев и внезапной страсти к предыстории. Но, поразмыслив, я пришел к заключению, что этот человек впал в немилость и находился в положении затравленного зверя, как бывает с теми, кто занимал важные посты в известных службах и узнал слишком много тайн. Вероятно, он приехал, чтобы отдохнуть на лоне природы, и старался, чтобы о нем забыли, а сам он, я думаю, просто хотел отвлечься от забот, которые должны были быть достаточно серьезными. Верность моих догадок почти подтвердилась, когда я узнал, что по возвращении на родину сэр Томсон попал в тюрьму. Вскоре он умер…

XI

Конгресс в Арьеже

В 1921 году графу Бегуену было поручено организовать в Арьеже ежегодный конгресс Международного института антропологии, генеральным секретарем которого он был в то время. На конгрессе присутствовало около тридцати французских, английских, испанских, бельгийских и швейцарских ученых, специалистов по доисторическому периоду, среди которых было также несколько женщин. Конгресс состоялся в августе под председательством профессора Коллеж-де-Франс доктора Капитана. Молодежь была представлена небольшой группой студентов, и я был в их числе. Мы все были учениками и последователями графа Бегуена, занявшего кафедру первобытной истории в Тулузе после смерти Эмиля Картальяка. На конгрессе присутствовали также три сына графа Бегуена.

Традиционные научные сессии проходили в замке Эспа, родовом гнезде семьи Бегуен, в нескольких километрах от Сен-Жерона. В программу конгресса входило посещение знаменитых доисторических пещер. Поскольку мы были в Арьеже, недостатка в выборе объектов не было, и машина, обслуживающая участников конгресса, возила их поочередно к гротам Мае д'Азиль, Нио, Бедеиак или Портеля, где они любовались наскальными рисунками и живописью и изучали их.

Общая атмосфера была, конечно, рабочей, но это не мешало ей быть также веселой. Это характерно для среды археологов-первобытников, которые, как я тогда понял, далеко не угрюмые или излишне степенные люди.

Визит в грот Мае д'Азиль, между прочим, ознаменовался забавным происшествием. Однажды утром из Сен-Жерона вышел автобус, направлявшийся в сторону Памье, который должен был доставить нас к пещере Мае д'Азиль. Среди пассажиров была одна очень курьезная чета парижан. Жена, увлекавшаяся предысторией, очень внимательно следила за всеми посещениями пещер и вела записи, в то время как ее муж, толстый, удалившийся от дел торговец, относился ко всем древностям с полнейшим равнодушием, если не сказать более. При каждом посещении музея он исчезал, при посещении пещер — ждал снаружи. Он присутствовал на конгрессе, или, вернее, сопровождал свою жену, но не принимал никакого участия в работе. И всем, кто соглашался его слушать, он заявлял, что все это — пустая трата времени и к обработанным кремням, окаменелым костям, только что извлеченным из пещеры, которые передавали в автобусе из рук в руки, он испытывает глубочайшее презрение наряду с отвращением.

В то утро господин Б. был особенно весел и полон сарказма. Он вновь выступал со своими скептическими заявлениями и поддразнивал присутствующих. Я сидел рядом с ним и подавал ему реплики, вернее, парировал его выпады.

— Сегодня, — сказал я ему, — мы едем в грот Мае д'Азиль, один из самых красивых и величественных во всей Франции. Я уверен, что вы с удовольствием посетите его вместе с нами.

— И не рассчитывайте, — ответил он. — Ваш грот интересует меня не больше, чем все остальные! Я упрям, а кроме того, знаете, я дал зарок, что ноги моей никогда не будет в пещере.

— О, — запротестовал я, — никогда не следует ни от чего зарекаться. Если бы вы только знали, какая это интересная пещера! И что-то мне говорит, что вы нарушите свой зарок и на этот раз войдете туда вместе с нами, мы увлечем вас в своем порыве. Смотрите, мы приближаемся. Видите этот гигантский свод высотой в сорок метров? Что вы думаете на этот счет?

— Я думаю, что вижу у входа домик, и похоже, что там можно выпить. Я в нем расположусь, отдохну, пока вы по своей привычке будете тащиться по каким-нибудь грязным переходам и пачкаться в глине.

— Позвольте мне не поверить вам, дорогой мосье, я уверен, что на этот раз вы сделаете исключение и войдете в пещеру!

Наши ближайшие соседи следили за разговором и, посматривая на нашего спутника, исподтишка посмеивались.

Вдруг все заметили, что он забеспокоился, заерзал, попытался подняться, крикнул шоферу, но было уже слишком поздно. Огромный автобус, подъехав к горе, вошел под свод и покатил со всеми зажженными фарами по широкому коридору пещеры, все по той же Национальной дороге № 119, предоставляющей редкую возможность проехать с полкилометра по живописной пещере, параллельно реке Ариз, которая тоже пересекает гору.

Господин Б. был посрамлен, ибо нарушил свой зарок никогда не входить в пещеру.

Глиняные бизоны

После гротов, о которых я упомянул выше, граф Бегуен организовал посещение еще двух пещер. Но в эти пещеры с трудными подходами и тяжелым маршрутом внутри можно было ходить лишь небольшими группами в сопровождении молодых людей, служивших проводниками и помощниками.

Речь шла о гроте Тюк д'Одубер и гроте Трех Братьев, расположенных вблизи селения Монтескье-Аванте и замка Эспа на территории владений графа Бегуена. Перед самой войной раскопки в них вели трое сыновей графа.

Во время летних каникул в 1912 году Макс, Жак и Луи Бегуены, в то время учащиеся Тулузского лицея, решили исследовать пещеру под названием Тюк д'Одубер, в которой известны были только несколько первых метров у входа. В этой пещере был источник, и из него вытекала речушка Вольп, а через два километра она снова уходила под землю.

Братья Бегуен и молодой Камель, сын кухарки замка Эспа, смастерили примитивную лодку и на ней проплыли по реке сотни метров под горой. Оставив лодку, они прошли через очень красивый белый зал, весь потолок которого был покрыт белоснежными сталактитами. Они назвали его Свадебным. Затем они с большим трудом вскарабкались наверх через почти вертикальную трубу и очутились перед узким проходом, защищенным естественной решеткой из колонночек, которую им пришлось разбивать молотком, чтобы иметь возможность протиснуться ползком дальше. Пройдя эту крохотную лазейку, они попали в обширную, совершенно неизвестную пещеру, которую обследовали и прошли до конца.

И вот здесь, в самой последней пещерке, они застыли от изумления перед удивительным зрелищем, подобного которому нет нигде. Прислоненные к стене, стояли две статуи из необожженной глины. Это были отлично сохранившиеся великолепные изображения бизонов.

Мальчики (младшему было пятнадцать, старшему — восемнадцать) были уже достаточно эрудированны, чтобы понять ценность этой находки. Ничего не трогая и не нарушая, они повернули обратно и только тогда заметили сохранившиеся на глинистой почве следы босых ног, а на стенах многочисленные рисунки животных. В высшей степени возбужденные своим открытием, молодые исследователи поспешили выбраться из пещеры, чтобы поскорее рассказать о нем отцу. Граф Бегуен, конечно, сильно заинтересованный, решил проверить все на месте и посмотреть своими глазами то, о чем ему с таким жаром рассказывали молодые люди.

Импровизированная партия, состоявшая из отца и четырех молодых людей, направилась к пещере. Пришлось плыть на лодке по подземной реке, взбираться по каменистому вертикальному колодцу и протискиваться через извилистый коридор, где в одном месте можно было продвигаться только ползком.

Здесь произошло нечто, из-за чего пришлось прервать дальнейший путь. Пресловутая узкая лазейка пропустила тоненьких и гибких мальчиков, но никак не хотела пропускать графа, славившегося своим высоким ростом. Несмотря на все усилия, ему не удавалось протолкнуться через эту лазейку. Он вкладывал в это всю волю и энергию и постепенно раздевался, снимая комбинезон, куртку и жилет, чтобы как-нибудь уменьшить свой объем. С ожесточением предпринял он последнюю попытку пройти узкое место головой вперед. Его сыновья, находившиеся уже по ту сторону препятствия, тянули его за руки, и медленно, с трудом ему удалось пройти сужение, однако не без потерь и ушибов. Когда все оказались по другую сторону (мы ручаемся за эту подробность, так как слышали ее от самого героя), граф заметил со взрывом хохота, что брюки не пожелали следовать за своим хозяином и остались висеть поту сторону лазейки.

В этот же вечер Бегуен отправил загадочную телеграмму Картальяку, которая вполне могла заинтриговать почтальона в Монтескье-Аванте. Телеграмма гласила: "Мадленцы также лепили из глины".

На это археолог, старый друг семьи Бегуенов, ответил весьма кратким посланием, свидетельствующим, однако, что он все понял: "Еду". На следующий день он уже был на месте.

Для Картальяка визит в пещеру был трудным и мучительным. Этот старый и малоподвижный человек все же добрался наконец до бизонов, хотя локти и колени его были изодраны в кровь. Он пожирал статуи глазами, плакал от волнения и горячо благодарил Бегуенов за доставленное ему наслаждение. Затем замолчал и сказал, что никогда больше не сможет вернуться сюда. На самом же деле у него хватило сил еще неоднократно посетить эту пещеру.

Визит Картальяка был первым из серии визитов крупных ученых мира. Посещения пещеры продолжаются до сих пор, и множество археологов, людей искусства и все, кто поклоняется далекому прошлому, хотят посмотреть на эти шедевры доисторической скульптуры в естественной обстановке.

Конгресс 1921 года давал возможность различным иностранным деятелям познакомиться со знаменитыми глиняными бизонами. Находясь вместе с сыновьями графа Бегуена в группе молодежи, которая должна была служить проводниками и помощниками в опасных местах перехода, я тоже смог посетить интереснейший грот Тюк д'Одубер. Верный своей давней привычке, я разулся и уже собирался босиком сесть в лодку, когда старший из братьев, Макс, настоял, чтобы я взял с собой сандалии. Я сунул их в карман, твердо решив про себя не обуваться, и наш поход начался. При входе в Свадебный зал я заметил, что братья Бегуен шепчутся и пересмеиваются у меня за спиной. Я подумал, что они имеют в виду мои босые ноги, так как почва становилась очень неровной и жесткой. Но я достаточно много ходил по любым почвам и без труда пересек зал, стремясь показать всем своим видом, как мне легко и свободно. Однако при подходе к узкому месту Макс положил мне руку на плечо.

— Дорогой Кастере, вы нас поразили, у вас действительно бронированные ноги. Но все же вам придется обуться.

— В этом, право, нет необходимости.

— И все же придется. Мы теперь подходим к той части пещеры, где на почве сохранились отпечатки ног первобытных людей. Поэтому я попросил вас захватить с собой сандалии, а теперь прошу надеть их. Не надо, чтобы остались ваши следы, они ведь не доисторические!

Мне нечего было возразить, и я тут же обулся.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: