О ТОМ, КАК ЖАБА РОЗИТТА ОЧУТИЛАСЬ НА СТОЛЕ У БАРБАЦУЦЫ

Лоскутик плакала.

Мало сказать плакала - она рыдала. Она рыдала уже пять часов подряд. Нос у неё распух, а веснушек стало в два раза меньше.

Лоскутик затыкала себе рот ладонями, бросалась лицом в подушку, но не могла остановиться.

Над ней, воинственно сжав кулаки, стояла Барбацуца.

Она пробовала успокоить Лоскутика, как ей казалось, самыми верными и надёжными способами: несколько раз съездила её по затылку, дёргала то за одну косичку, то за другую. Но даже это не помогало.

Тогда Барбацуца схватила Лоскутика, повернула к себе и затрясла так яростно, что остаётся только удивляться, каким образом голова Лоскутика осталась на плечах, а не вылетела, например, в окошко.

— Говори, что случилось!

Лоскутик продолжала рыдать.

— Отвечай, негодяйка!

Лоскутик только заливалась слезами.

Тут Барбацуца повела себя самым странным и неожиданным образом. Из груди её вырвался хриплый стон. Она обхватила Лоскутика костлявыми руками, прижала к себе, задышала всё чаще и чаще и вдруг тоже зарыдала.

— Пожалей ты меня, старуху… Не могу слышать, как ты плачешь! Не могу! Помираю! Хоть скажи, что случилось?

И вот тогда Лоскутик, не переставая плакать, рассказала ей о своей дружбе с Облаком, о Вермильоне и Саже. И о том, что Облако улетело во дворец и пропало.

Барбацуца оглушительно высморкалась в подол юбки.

— Что же мы сидим сложа руки? Бежим к этому Вермильону или как его там! Где моя шаль?

Барбацуца начала метаться по комнате, с удивительной ловкостью опрокидывая стулья и скамейки.

— Очень мне надо искать это Облако! - бормотала она. - Что такое Облако? Сырость, слякоть, пустота, так пшик, и больше ничего! Ох, старая дура, с кем на старости лет связалась… С девчонкой и сыростью!

В стекло ударила горсть песка. Барбацуца распахнула окно.

— Не твой ли это художник? Волосы долгие, сам в краске.

Под окном действительно стоял художник Вермильон.

— А ну иди сюда, мазилка! Да поторапливайся! - крикнула ему Барбацуца.

Вермильон вошёл в комнату. В руке он нёс маленький клетчатый узелок. Собственно говоря, это был носовой платок, в котором что-то шевелилось.

Вермильон бережно положил узелок на стол, развязал его. В узелке оказалась жаба Розитта. Она хрипло и утомлённо дышала. Живот её раздувался и опадал. Глаза глядели встревоженно и серьёзно.

— Что?! - завопила Барбацуца. - Жабу ко мне на стол?! Тьфу! Тьфу! Тьфу! Прочь эту гадость! Выкинь в окошко!

Барбацуца ухватилась за угол платка и дёрнула изо всех сил, но Лоскутик успела подхватить жабу Розитту в воздухе. Прижала её к груди:

— Это жаба Розитта! Она друг Облака!

— Ох я старая карга! - Барбацуца воздела руки к потолку с таким видом, как будто только потолок мог её понять и посочувствовать. - С кем связалась! С девчонкой, Облаком, мазилкой и жабой! Нет, пора из меня сварить бульон! Давно пора!

Жаба Розитта закашляла, заскрипела на руках у Лоскутика:

— Кхи… Кри… Пхи… Трр… Фрр… Ква…

— Она говорит, - объяснила Лоскутик, - что никто ничего не знает. Летучие мыши всё забыли, потому что слишком долго висели вниз головой. Ночной Философ его видел.

Облако превратилось в занавеску и висело на окне. Но потом принесли лампу, и он больше ничего не мог разглядеть.

На окно сел чёрный голубь. Чёрный, как ворон. От его лап на подоконнике остались чёрные крестики.

— Это не мой голубь! Кыш! Пошёл! - завопила Барбацуца.

— Это голубь Сажи! - воскликнула Лоскутик.

И правда, под окном стоял Сажа.

Можно было подумать, что Барбацуца от ярости тут же разорвётся на тысячу кусков.

— Я всё думала, чего же мне не хватает! Теперь я знаю.

Трубочиста! Именно трубочиста! Нет, пора меня провернуть сквозь мясорубку и наделать из меня котлет!

— Можно я его позову? - взмолилась Лоскутик.

— Зови его, зови! - Барбацуца с мрачным видом скрестила на груди руки. - Мне уже всё равно. Пусть сюда идут жабы, художники, жулики, пожарные, сороконожки и трубочисты. Не обращайте на меня внимания, прошу вас.

Я просто начинка для пирогов, не более того.

Сажа вошёл в комнату. Он был похож на скелет, к тому же выкрашенный чёрной краской. От ветерка, влетевшего в окно, он покачнулся.

— Ну что? Что-нибудь знаешь? - нетерпеливо спросила Лоскутик.

— Я пять дней сидел в трубе, - еле слышно сказал Сажа. - Я думал, уже навсегда пришла ночь. Я почти поверил в это. А кормил меня мой голубь. Воровал крошки на кухне.

— Вот тебе, вот! - Барбацуца с такой силой заехала самой себе по лбу, что на лбу тут же вздулась здоровенная шишка. - Связалась с девчонкой, плесенью, мазилкой и жабой! Тьфу! - Она со злобой посмотрела в сторону жабы Розитты. - Теперь ещё корми голодных трубочистов!

Барбацуца бегом бросилась на кухню и через минуту вернулась с целым блюдом поджаристых пирожков.

— Ешь, сейчас же ешь! - зарычала она.

— А Облако? Ты ничего не знаешь о нём? - с тоской спросила Лоскутик.

— Разве я не сказал? - Сажа печально посмотрел на Лоскутика. - Они накрыли его стеклянным колпаком…

А потом они сказали: «Мы тебя заморозим!»

Жаба Розитта подняла голову и с отчаянием квакнула. Из глаз её выкатились две прозрачные зелёные слезы.

Вермильон в отчаянии отвернулся.

— Всё пропало… - прошептала Лоскутик. - Больше я его никогда не увижу, моё Облако…

В комнате наступило молчание. Так молчат люди, когда приходит большое горе и когда ни один не знает, чем - утешить другого.

— А я знаю! - вдруг закричала Барбацуца. - Как же я сразу не догадалась? Почему стража у погреба? Почему пушки? Почему никого даже близко не подпускают? Значит, оно там, это ваше сокровище!

— А там нет трубы? Хоть самой узкой? - наивно спросил Сажа. Он всё вертел в руке пирожок, так и не надкусив его.

— Скажешь тоже, обгорелая ты спичка! - презрительно фыркнула Барбацуца. - Если труба, так должна быть печка. А какие в леднике печки?

— А может быть, всё-таки можно как-нибудь?.. - с отчаянием сказала Лоскутик.

— Никаких как-нибудь! - резко ответила Барбацуца. - Туда никого не пускают. Ясно?

— А если вы попробуете?

— И пробовать не буду!

— Но…

— И не проси! - отрезала Барбацуца. - Говорят тебе, ничего сделать нельзя! Об этом Облаке надо забыть.

Глава 22.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: