ЯЗЫК БОГА И ЧЕЛОВЕКА

Давнее это вспомнилось неспроста. Сколько раз, беседуя с людьми, уклоняющимися от посещения православного храма, участия в богослужениях, слышишь нередко один и тот же довод: непонятен церковный язык. Нет-нет, да и услышишь призывы, доносящиеся, в том числе, и из церковной среды, о необходимости скорейшей реформы церковнославянского языка. Дескать, так он станет понятнее, и молодежь потоком хлынет в наши храмы. Ну, что можно на это возразить?! Подобные разговоры, как мне кажется, возникают чаще всего по причине непонимания подлинной сути и назначения церковных служб. И дело не только и не столько в хрестоматийном доводе с понятной каждому русскому фразой «устами младенца глаголет истина», где все слова церковнославянские.

Начну с себя, так будет честнее, да и убедительнее. И как же трудно (возможно, трудно не самое точное слово, скорее – тягомотно) было находиться на богослужениях в течение весьма продолжительного времени после Крещения. И это притом, что русский с рождения является для меня, как и для большинства бакинцев моего поколения, наряду с национальным языком, родным. К тому же, учитель русского языка и литературы по своему базовому образованию знаком со старославянским не понаслышке, изучал его, сдавал, помнится, с приличными оценками. И тем не менее…

Однако со временем чудесные изменения, милостью Божией, со мною все же начали происходить. И, прежде всего, потому, что с некоторых пор стал посещать церковные службы регулярно. Попытался приноровить, если можно так выразиться, ритм собственной жизни к ритму общецерковной. И еще – это, как мне теперь видится, немаловажно – со временем отыскал наконец-то то самое место в храме, мое. Оно оказалось в непосредственной близи от клироса и царских врат. Впервые без стеснения, чуть слышно, пел (молился!) вместе с хором. Куда подевались усталость, свинцовые ноги, непонятные слова молитв?! Ничего похожего, только легкое недоумение, что служба так плавно и необременительно подошла к концу, и вот уже батюшка выносит крест. Удивительно, но не утруждая себя толкованием каждого слова, я, тем не менее, все прочувствовал, все услышал, но только по-иному, сердцем. Если и вас одолевают схожие сомнения, прошу, не смущайтесь и начните с малого, приучите себя по возможности в храме бывать. Чтобы могли со временем ответить с очаровательной непосредственностью расшалившегося в храме крохи (а свидетелем этой сцены был я сам), которого мама пыталась урезонить: «Ты где находишься?!» – «Дома!», – обезоруживающе невинно прозвучало в ответ.

Вот и в одной из присланных записок прочитал: «Раньше в наших храмах пели все, потому и по сей день громко возглашают: “Глас осьмый!”. Наша Церковь – Церковь поющих…». Удивительно, но Мартину Лютеру приписывают слова: «Диавол панически боится поющего христианина».

И не терзайтесь так, не унывайте и не смущайтесь оттого, что не все поначалу понятно. Утешьтесь тем, что этот язык понимают бесы и трепещут. Уясните главное, - происходящее здесь не есть обмен информацией! Все гораздо проще… и сложнее. Все иное. Православный храм вовсе не источник некоей мистической информации для пытливого ума, но прежде – источник неизреченной благодати, постигать которую призвано отныне ваше сердце через непосредственное участие в церковных таинствах.

Впрочем, и непреклонный интеллектуал не уйдет не утешенным, наверняка открыв для себя небезынтересные научные истины. Так, молитвы на церковнославянском языке, как известно, препятствуют внушению извне, являются преградой, надежной защитой на пути нейролингвистического программирования, одного из грозных психологических орудий нового века. А тот же церковный колокол не просто услаждает слух и волнует душу. Колокольный звон, как свидетельствует отечественная история, не раз спасал православных людей во время гибельных эпидемий чумы. К слову, одновременный звон московских, прославленных некогда, «сорока сороков», как продолжает свидетельствовать та же наука, образуя невидимый небесный щит, способен отклонить траекторию межконтинентальной баллистической ракеты.

Но разве ж это главное?! Для церковного человека важно иное. Колокольный звон для него – невыразимая человеческими словами музыка, ведущая свой волнующий диалог с его бессмертной душой напрямую, безо всяких посредников. И ни за что не спутает он мерный благовест с частым перезвоном. Что же касается бесов, то они для него оптом и поврозь как были паршивой нечистью, так ими и останутся, как их ни назови.

Какая же милость Божия изливается на русских людей, что им позволительно молиться Создателю и святым Его, Пречистой Богородице, по сути, на том же языке, на котором общаются с близкими и родными, на языке сладких детских снов, навеянных колыбельной, что пела когда-то мама. Поверьте, это дано не всем.

А тогда, словно угадав мое внутреннее состояние (как это случалось не раз), батюшка сказал в проповеди о том, что место, которое мы избираем для себя в храме, мистическим образом есть прообраз того места, которое мы чаем обрести на Небе.

На Востоке говорят, что даже самый долгий путь начинается с первого шага. И если вы его все же сделали, то впереди вас ожидают поистине удивительные открытия. Только не ленитесь и не унывайте. Попробуйте обзавестись небольшим словариком – и вы узнаете много новых слов, это сделает вас внутренне богаче, интереснее. Не без удивления обнаружите, что некоторые понятные, как вам казалось, слова на церковнославянском имеют иной смысл. К примеру, выну – это не достану, а всегда, искренний – ближний; южик – родственник, отроча же – младенец… Продолжать можно до бесконечности и, поверьте, это очень увлекательно. В этом измерении все оказывается точнее, поэтичнее, фактурнее. Скажем, «Царствие Небесное нудится» звучит куда убедительнее, нежели «силою берется». Дальше – больше. И на каком-то этапе вы подойдете к совершенно иному качественному уровню: с благоговением приступите к чтению Псалтири, а затем и Евангелия на церковнославянском. Потревожьте, разбудите свою генную память, она так долго ждала этого часа. Как по-новому, по-утреннему свежо ощутите вы свою русскость. То, что вы при этом прочувствуете, какие глубинные – не ведомые вам ранее – струны вдруг отзовутся в вашей обрадованной душе, попросту не поддаются описанию.

«ЧИТАЙТЕ ПУШКИНА И ЕВАНГЕЛИЕ!»

Во время одного из выступлений в стенах Московской Духовной Академии получил из зала записку, которой дорожу и привожу почти целиком: «…вы правы, только при частом посещении храма начинаешь понимать этот язык, и тогда молитвы, которые давно знаешь наизусть, расцветают, как розы!Это невозможно объяснить непонимающим, это можно только почувствовать! Но для упорствующих попробуйте перевести на современный русский: “Благословен Плод чрева Твоего!” - “Как хорошо, что Ты беременна!” или “Хорош Твой Ребенок!”?!»

Как же прекрасна воистину божественная молитва «Отче наш». Как-то довелось прочесть ее на современном русском языке. Ну, что сказать? Осталась информация, ушла поэзия. К слову, упомянутая выше расхожая поговорка «устами младенца глаголет истина» в переводе на современный русский прозвучала бы просто отвратительно. Только прислушайтесь: ртом ребенка говорит правда. Господи, помилуй! А потому и в стихотворении Андрея Вознесенского, посвященного музыке, читаем: «Где не губами, а устами…»

Чем прикажете заменить «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» пронзительного пятидесятого псалма, в котором каждое слово о нас?! А какие неподражаемые по красоте молитвы произносит в алтаре священник во время Евхаристического Канона. Содрогаешься при мысли о том, что святые слова могут заменить на иные... «Яко да Царя Всех подымем ангельскими невидимо дориносима чинми, Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя!» … «Дориносима», как оказалось, древний римский воинский ритуал, когда победителя поднимали на копья со спиленными остриями. Но даже когда я пребывал в неведении о смысле этого выражения, ничто не мешало сердцу моему замирать от осознания величайшего из таинств, совершающегося сейчас, в моем присутствии. И, как выяснилось позднее, и что совсем немаловажно, - при моем непосредственном участии, при личном участии каждого, кто находится сейчас в храме, кто молится соборно. Разве ж возможно, чтобы подобное совершалось на «ежедневном», по слову А.К. Толстого, языке.

Неожиданное и радостное подтверждение этих мыслей пришло от драгоценнейшего Александра Сергеевича, еще молодого, двадцатисемилетнего. Да-да, не удивляйтесь, Пушкин, как и прежде, «наше все». Вспоминаю, как много лет назад, впервые услышав стихотворение «Пророк», был убежден, что эта таинственная встреча поэта и в самом деле имела место, до того убедительно звучали памятные строфы. Я имел тогда довольно смутные представления как о шестикрылом серафиме, так и ветхозаветном пророке Исаии, от лица которого и ведется здесь повествование. Но и поныне убежден, что дело тут не только в известном видении святого; что-то важное наверняка пережил сам поэт, какая-то сокровенная встреча, сретение произошло у него самого. Только вслушайтесь, стих его преизобилует церковнославянской лексикой. Все эти: уста, десница, восстань, глас, виждь, внемли, глагол … поразительно, но дело даже не в том, что мы, сегодняшние, все понимаем без особых на то усилий. Использование поэтом этой специфической лексики не сделало стихотворение ни на йоту тяжеловесным, и поныне оно продолжает изумлять величественной музыкой родной речи. Это ли не золотой ключ к пониманию подлинной роли и места церковнославянского языка в жизни русской нации?! Гений поэта сквозь два столетия протягивает нам, сегодняшним, руку помощи, вразумляет, что язык этот дан русским не для каждодневного общения, но он, и только он предназначен для обращения ко Господу, Его Пречистой Матери, светлым силам Небесным.

Как же мудр и проницателен был Иван Шмелев, обратившийся в одном из писем к близкому человеку, а, по сути, ко всем нам с призывом: «Читайте Пушкина и Евангелие!».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: