Глава 27. Явление госпожи Розы Полуденной, Цветочной королевы

Аврора стояла у хижины и смотрела в сторону дороги.

В направлении хижины прямо по песку, держа в одной руке красные туфли, а другой подобрав огромную юбку алого платья в форме перевёрнутого розового бутона, шла самая богатая женщина города Полудня. Дальше, за её спиной, там, где, петляя между деревьев, дорога спускалась из города к берегу, стояла роскошная велоколяска на двух рикш. Рикши шли за женщиной, придерживая подол, один нёс над её головой алый зонт. Коляска была укрыта алым же шёлком в цвет платья и убрана живыми розовыми и белыми розами. Таких колясок, специально подобранных под цвет нарядов, у неё было несколько.

Аврора стояла у хижины и смотрела в сторону дороги.

Эта была она – легендарная, неповторимая, известная в городе Полудня и далеко за его пределами, уроженка побережья, покинувшая его совсем юной вопреки всем традициям рыбаков. Женщина, которая поднялась из нищеты морского песка и соломенных крыш до каменных особняков и званых ужинов. Женщина, чья мимолётная влюблённость разбивала семьи, женщина, чьи слуги – все в ожогах и порезах – боялись только одного человека в городе – своей хозяйки, женщина, чья ревность отправила на ту сторону Полуночи не одну жизнь.

Аврора стояла у хижины и смотрела в сторону дороги.

Женщину в алом платье звали Роза, и, следуя законам тавтологии, занималась она цветочным делом – самая большая лавка на Цветочной улице была у неё в собственности. Она только начинала стареть и была ещё хороша, и никто лучше неё не знал толк в торговле цветами. И сейчас эта женщина, которую ненавидели, боялись, хотели и просто-напросто знали в городе все до единого, шла босая по морскому песку к женщине в залатанном коричневом платье, к женщине, которая завтракала сегодня сырыми мидиями и плодами водорослей и которая за лето продала всего одну рыболовную сеть.

– Здравствуй, Аврора, – она улыбалась очень приветливо.

– Здравствуй, Роза, – ответила Аврора.

Зачем она к ней пришла? Женщина, чью шею украшал настоящий жемчуг, из-за которого каждый год гибли десятки мальчишек в деревнях на побережье, женщина, чьи пальцы были украшены перстнями, каждый из которых стоил, как хижина Авроры со всем её нехитрым скарбом.

– Может, всё-таки пригласишь меня внутрь? Чтобы не стоять на солнцепёке, – Роза обворожительно улыбалась. Двое загорелых мужчин стояли сзади, не глядя на женщин, придерживая зонтик над головой, разглядывая песок под ногами. Один был совсем молод, а у того амбала, что постарше, не было левого глаза – его скрывала алая повязка. Алая – потому что сегодня Роза надела алое платье. Если бы цвет не совпал, он мог бы лишиться и второго глаза.

Аврора вспомнила убогий стол, незаконченную сеть, голые стены…

– Да, конечно.

Женщины зашли внутрь. Мужчины остались ждать у входа. Роза оглядела хижину нескромным прямым взглядом, как ни в чём не бывало.

– Как идёт торговля? О! Этот запах рыбы! Представляешь, он мне ещё снится. Как будто все мои сны пропахли им насквозь. Может, с этим можно что-то сделать, м? Шучу-шучу… Мне казалось, я не дождусь августа, милая! Эта жара меня утомляет, – Роза посмотрела, куда можно сесть, и, не найдя ничего другого, изящно опустилась в гамак, подбирая юбки. – Море так близко, Аврора, тебе очень повезло с жильём… Я серьёзно! У меня в лавке совершенно нечем дышать. Иногда я думаю, что было бы здорово переехать к морю и жить в такой вот простой хижине…

«Что ей нужно?» – подумала Аврора.

«Надо сказать как можно аккуратнее. Не спугнуть эту чудачку».

Аврора стояла у стола и старалась не разглядывать Розу. Они выросли вместе, в одной деревне у моря, Аврора была старше Розы.

«Даже кофе не предложила. Дела у неё совсем плохи. Но вот отвар на столе уже приготовлен. Или это вчерашний? Эх, мочек не видно, но я бы тоже их прятала на её месте. Как же всё было давно», – думала Роза.

«Даже Роза стареет. Морщин за пудрой не спрятать», – Аврора вспоминала их общее детство.

Это Аврора учила Розу играм, песням и танцам. Это она учила её плавать, плести сети и предсказывать погоду по облакам и течениям, отличать съедобные водоросли от тех, что обжигают кожу до волдырей, ловить рыбу на мелководье голыми руками. И первой, кому Аврора рассказала о своём даре, была Роза. Все эти знания Розе оказались ни к чему. Пока Аврора краснела в ответ на взгляды Риккардо, Роза уже целовалась с мальчишками, что были ровесниками Авроры. Роза первой лишилась невинности с каким-то моряком, чей корабль остановился в порту на пару дней. Это нельзя было назвать нарушением строгих правил жителей побережья – Морских. Всё же моряки не были сухими – так называли на побережье жителей города. Но этот поступок нельзя было считать и образцовым поведением. Связи с моряками в рыбацких деревнях осуждались, пусть не в открытую, но, например, поджать губы при встрече с такими людьми негласный обычай обязывал. В деревнях и семья, и все жители не одобряли любых сношений с матросами, но на мнение жителей Розе всегда было плевать, она распускала такие сплетни, что вчерашние подружки сегодня рвали друг другу волосы, катаясь в белом песке. Слухи были её стихией.

Из семьи же у неё был только пьяница-отец, что чинил лодки и сети и грузил ящики в порту. Он не выходил в море уже много лет, а для мужчины из рыбацкой деревни выходить в море на своей лодке и означало – быть мужчиной. Потому, когда отец узнавал о проделках Розы, он только прищуривал хитрые хмельные глаза да покачивал головой. Роза делала, что хотела, а в семнадцать неожиданно покинула побережье.

Под гордые и презрительные взгляды жителей деревни, улыбаясь, изредка оглядываясь и кокетливо помахивая ручкой, она поднялась по каменному водопаду в город, навсегда оставив Королевский залив в прошлом.

Как её ждали, как её ждали назад! Думали, вот она спустится через неделю по этой же лестнице, прихрамывая, в надорванном платье, в синяках на запястьях, с ободранными коленями, дай бог, изнасилованная в каком-нибудь переулке, с грязными волосами… И тогда, тогда жители вдоволь насладятся местью, не примут её назад, откажут ей даже в самой утлой хижине – теперь она сухая, изгой, отщепенец. Не тут-то было. Её талант сплетничать и плести интриги, обольщать и мучить, мгновенно понимать, кто силён, а кто слаб, чьё положение прочно, а кого легко скинуть – сделали своё дело. Роза не вернулась ни через неделю, ни через месяц, ни через год.

Вскоре и от Розы той – девчушки с хитрыми глазами – не осталось ничего прежнего. На голубом небосводе города всходила новая звезда – госпожа Роза Полуденная. Сколько господ, сколько сильных мира сего мечтало с ней переспать… Роза распределяла себя холодно и расчётливо, плела тончайшее кружево недомолвок и полунамёков, сталкивала лбами сильных, делая их слабее, вставала голыми ступнями на их лысеющие головы, поднималась выше, расправлялась с врагами, вчера целовавшими её загорелую руку, тогда ещё голую, без этих сверкающих перстней, покупала и подкупала, откупалась и отдавалась, поднималась выше и выше, пока не подчинила половину города.

Вот тогда-то она и полюбила приезжать на побережье, прохаживаться по белому песку под руку с каким-нибудь владельцем фабрики, громко рассуждать о модных пустяках, сладко ловить эти презрительные взгляды оголённой спиной. «Смотрите, смотрите. Я – та самая. Живая, целая, невредимая, в платье, что дороже вашего недельного улова». Рыбаки и их жёны хотели плюнуть ей вслед, да вот только нельзя. Ибо слюна есть влага, а влага есть море, а море кормит, потому береги море своё, как себя самого и даже боле. Роза не сберегла.

Когда же Роза вдоволь насладилась местью, она перестала посещать побережье, кроме как во время летних купаний, да и то южнее, за портом, где купались все богачи города Полудня.

«Зачем же она приехала сейчас?» – думала Аврора, глядя на ещё изящные ключицы уже полнеющей Цветочной Королевы.

– … и продал мне этот веер, представляешь? Я ахнула! Эх, Аврора, как я часто тоскую по свежему воздуху залива, в городе, знаешь, такой спёртый душный воздух. Одни цветы, одни цветы меня спасают…

Аврора смотрела на спелые виноградины перстней, серёжек, на соцветие ожерелья.

«Просто попросить у неё в долг. Просто попросить».

«Что она так уставилась на мои украшения? Живёт она, конечно, ужасно, хижина хуже с каждым годом».

– … какой изящный узел! Где ты его взяла? Ты же знаешь, как я люблю изящные вещи, Аврора, больше всего на свете.

– Больше мужчин?

Роза чуть покраснела.

«Догадалась?»

«Ясно, зачем ты пришла».

– Нет, правда, где ты его взяла? Мои работницы знают много разных узлов для букетов и лент, но такого я не видела… Знаешь, они такие криворукие, я бы всех их уволила, если бы не моя жалость.

«Это из-за твоей жалости у того рикши нет глаза?» – подумала Аврора.

– Это из-за твоей жалости у того рикши нет глаза? – сказала Аврора.

«Проклятие. Просто заткнись и попроси у неё в долг!»

«Проклятие. Догадалась».

Роза резко встала с гамака, подошла вплотную к Авроре, взяла её руки в свои и быстрым шёпотом стала говорить ей прямо в лицо.

– Помоги мне, Аврора. Я не могу больше! Я схожу по нему с ума. Альфред – тот рикша с повязкой. Влюби его в меня! Иначе я убью или себя или его…

«Ох, Роза! Скорей его».

Зрачки Розы были огромными.

– … я извелась, я не сплю ночами! Я помогу тебе, я отстрою тебе новую хижину, заплачу золотом, облигациями Здания, чем угодно, Аврора, помоги мне…

Роза до боли сжимала руки Авроры. Аврора освободила руки.

– Я больше не занимаюсь ловлей снов. Я даже не путешествую по снам. Это большой грех, и я не хочу брать его на себя, – сказала Аврора и отошла к самому выходу из хижины.

«Сука», – холодно подумала Роза.

Мочек Авроры не было видно под длинными распущенными волосами. Раньше и сухие, и Морские принуждали всех ловцов стричься коротко, но те времена прошли вместе с Сухим Мором. Однако Роза уже приметила кое-что другое.

– А отвар? И не говори, что он на сегодня. Судя по запаху, – Роза наклонилась над чашкой, заранее сморщившись, – стоит со вчерашнего дня… А? Помоги мне, Аврора!

– Я не буду проникать в его сон. Я больше этим не занимаюсь.

«Через месяц, самое большее – два, ты будешь без ума от какого-нибудь своего садовника, забыв об этом несчастном. Нет, Роза».

«Вот сука. Купить тебя нельзя, а угрозы… Распустить сплетни в деревне? Да меня там ненавидят больше любого Оу Моргул. Напугать кого-то в городе? Притча о старухе на побережье, убивающий через сон? А где жертвы? Не так просто. Надо тоньше».

– Жаль, – Роза ещё раз посмотрела на её волосы, скрывающие мочки, и опустилась в гамак. В детстве они обе мечтали выйти замуж. Это получилось только у одной.

«В долг у неё не попросишь».

Роза, раскачиваясь в гамаке, задумчиво посмотрела на свои загорелые ступни с накрашенными алым ногтями. За стеной хижины шумело море.

«Может, те слухи, что ходят про неё на побережье, правда? Не каждая сможет пережить то, что пережила она. Разузнать всё и надавить? Но к Морским из деревни не подступишься, да и разговоры об этом могут её спугнуть. Рискованно всё-таки. Надо всё взвесить».

Пожилая женщина в коричневом платье, что было залатано столько же раз, сколько платьев покупала в месяц женщина в платье алом, смотрела на море.

– Если ты передумаешь, ты знаешь, как меня найти.

– Конечно, Роза.

Аврора смотрела на море. Роза смотрела на Аврору.

– Да, кстати. У меня сейчас много работы. Нужны умелые женские руки. Если вдруг захочешь, я с удовольствием воспользовалась бы твоими услугами.

«Не очень тонко, Роза».

– Спасибо за предложение, Роза, большое спасибо. Мои дела сейчас не очень хороши, этого не скроешь. Но я не могу покидать побережье, – Аврора смотрела на полоску горизонта.

«Всё-таки, это правда. Она действительно не в себе… Что ж. Жаль. Очень жаль».

– Как скажешь, Аврора. Если передумаешь, я буду рада воспользоваться твоей помощью.

– Спасибо. Но вряд ли я передумаю.

Роза уже выходила из хижины, когда увидела ракушки на камне у порога. Ей стало жалко эту пожилую женщину. Она быстро огляделась в поисках чего-то подходящего, так как знала, что гордость хозяйки не позволит ей принять деньги даром.

– Слушай, какой всё же изящный узел… Кстати, где ты берёшь нити для сетей?

– Мне привозят рыбаки с рынка – я точно не знаю.

– Жаль. Мне нужны такие нити… А почём ты их берёшь?

Аврора что-то ответила, но Роза уже щёлкнула пальцами, и одноглазый рикша побежал за кошельком в коляску.

– Можно, я возьму у тебя весь моток? У меня нет времени, мне сейчас нужно. У тебя, я вижу, пока есть небольшой запас, – она кивнула на сети.

– Знаешь, я бы…

Прибежавший рикша подал Розе кожаный кошелёк.

Аврора хотела отказать, но Роза уже тянула ей три медных монеты за неполный моток, который и раньше стоил в несколько раз меньше суммы, брошенной ухоженной рукой на обшарпанный стол. Аврора наклонилась за мотком. Тот был перевязан поперёк изящным узлом. Никто в городе не умел вязать такой узел. Пока Роза не видела, Аврора быстро перевязала узел на другой и протянула моток.

– Вот и отлично. Ты меня выручила, – она вела себя довольно естественно, рассматривая ненужное ей сплетение грубой нитки. – Какой всё-таки изящный узел, а! И помни: я всегда буду рада принять тебя на работу.

– Спасибо, Роза.

– Ух, какая рыбина… А продашь её мне? – теперь интерес Розы был неподдельным.

Аврора вспомнила, как нашла рыбу. «У меня нет соли», – подумала Аврора.

«Море кормит», – подумала Аврора.

– Нет, извини. Рыба нужна мне для засола.

Роза непринуждённо пожала плечами, улыбнулась, попрощалась с Авророй и засеменила в сторону коляски в сопровождении двух рикш.

Аврора села в гамак. Она посмотрела на три медных кругляшка, только что решивших её судьбу. Авроре было тошно.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: