ОТРАЖЕНИЕ АНТРОПОГОНИИ В ЗАГОВОРАХ БОЛЕЗНЕЙ

В течение жизни человек всегда подвергается многочисленным заболеваниям, доводящим его до терминального состояния. Проблема оберега беременной женщины и сохранения плода – начальная стадия борьбы с болезнями, которая сопровождается по сей день ритуальными действиями и, как правило, заговорами и заклинаниями. Одним из главных моментов в деятельности знатоков заговорно-заклинательного ритуала являлось и является снятие (или излечение) болезни и недопущение преждевременной асфиксии. Если эта болезнь хронически сильно мучает человека, то его (человека) избавляли от нее (болезни) с помощью «заговорной» (магической) смерти.

Наибольшее распространение в Карачае и Балкарии получили заговоры, которые связаны с болезнями детей. Сакрализация детскости среди народа имеет ряд причин. Прежде всего она связана с уровнем медицинского обслуживания населения и невозможностью уберечь детей от смерти – выживали сильнейшие. Роль «медиков» играли знахари (кёрдемчи или демиучю), которые часто применяли заговоры в традиционном лечении. Кроме того, имелись профессиональные заклинатели, лечившие детей только заговорами. С другой стороны, эта сакрализация непосредственно связана с проблемой формирования человека не только в обществе, но и в среднем мире, с детской безгрешностью, с продолжением рода и т.д.

В последние месяцы беременности или при рождении ребенка произносили заговор от плаксивости и от болезней, а также от бездетности ребенка в будущем. Такие же заговоры использовали на седьмой день после рождения ребенка и во время пеленания на двенадцатый день после его появления на свет:

Уф. 4 кере (раза) (44).

Многие слова этого заговора, как и текст в целом, трудно проанализировать из-за их непонятности не только нам, но и самому произносившему. Информатор считает их оставшимися со времен язычества (явное влияние ислама). В то же время некоторые строки воспроизводят мифологию карачаевцев и балкарцев о женитьбе Бога Неба на Богине Земли и рождении первочеловека с чертами культурного героя Дебета (см. выше). В заговоре этот сюжет из жизни богов отражен в предложении: Уммай ийеси - Кёкле Тейриси (Хозяин Уммай (богиня – покровительница младенцев и материнства) Верховный Бог). Из этих слов, как и из того, что в тексте присутствует покровитель собак Лаккат и говорится о корыте (миске) для собаки, можно в какой-то степени восполнить явную мифологию народа. По всей видимости, эти понятия приводятся для очищения собачьего корытца от нечистой силы. В Карачае и Балкарии перед пеленанием младенца в люльке эту же процедуру проводили в корытце для собаки или на том месте, где она лежала (45).

Заклинание концентрирует в себе изначальный процесс появления из чрева земли (Уммай) человека. Видимо, таким образом заклинающий божественными словами желал изгнать из будущего состояния человека не столько болезнь или упредить ненормальное его поведение в будущем, сколько злых духов, портящих или искажающих божественный порядок. Образ Уммай (древнетюркск. – Умай) в Карачае и Балкарии хотя и сохранился, однако с принятием христианства был заменен образом Марии (по-карачаево-балкарски Байрым). Она наделена тем же символическим содержанием, что и Умай - покровитель материнства и младенцев (46). В заговоре от сглаза, приводящего к простудным заболеваниям (чапхын кёз – букв. простудный сглаз), и от болезни джаш ауруу (букв. – болезнь младенчества, при этой болезни ребенок становится хилым, глаза тускнеют, у него понос) обращение к Марии и к другим образам проявляется более отчетливо, чем в других заговорных текстах:

Уф. 9 кере (раз).

Тот же информатор привел другой вариант этого заговора, предназначенный для менее тяжелой формы сглаза:

Уф, тюу, тюу, тюу. 9 (12) кере (раз) (47)

Из текста следует, что мы имеем дело с образами верхнего (Алтын Байрым (Умай) и Алтын Дебек – Олицетворение Солнца, Огня) и нижнего миров. В последнем мире пребывает Сороканогий Кыркабан, покровитель сглаза.

По поверьям карачаевцев и балкарцев, Къыркъаякълы Къыркабан аякъ, или Къыркъабан, живет под землей в глинистом слое и у него огромные веки, достигающие до ног, напоминающих кабаньи копыта. Кроме того, вместо носа у него кабаний пятачок, а его клыки, заворачиваясь, достигают ушей. Веки его до такой степени тяжелы, что он не может их поднять. Помогает ему в этом Къыркъауузлу Солтан. Это существо очень уродливое на вид, оно не поднимается на поверхность земли, если его не призовут оборотни и другие гады. В этот образ народе считают покровителем дурного глаза, сила которого через оборотней проникает к людям (48).

Придание Кыркауузлу Солтан у образа «творца» тьмы и хаоса напоминает нам чувашского Султи-Тура (Верховного Бога в чувашском пантеоне), который выступает создателем мира (49). Но здесь возникает вопрос, в силу каких причин Солтан и Султи – антиподы, антагонисты, хотя и тот, и другой творцы? Нам представляется, что эти образы синонимичны по основной деятельности. Если Султи создает мир, вероятно, из хаоса, то Солтан выступает творцом хаоса, из которого образуется мир. В Карачае и Балкарии Солтан перестал нести в себе положительный заряд, превратившись в злого демона. Вероятно, карачаевцы и балкарцы сохранили более архаическую, тюркскую основу этого образа, связанного с Эрклигом, древнетюркским духом, покровителем подземного и загробного миров, который в религиозных верованиях некоторых тюркских народов выступает как демиург (50).

По всей видимости, в карачаево-балкарском Кыркауузлу Солтан е (Эрк-Джылане) сохранилась дуалистическая мировоззренческая система древних тюрков, связывавших его как с кабаном (как и карачаево-балкарский демонический персонаж, связываемый с Сороканогим Кабаном), так и со змеей (ср. его эпитет Эрк - Джылан или Эр-Джылан – букв. Эрк / Эр – Змея, т.е. Змей). В то же время он создатель (или олицетворение) тьмы, хаоса, из которого или на основе которого Тейри создает космический мир, и таким образом он представляет собой материал творения, что характерно и для уйгурско-древнетюркских преданий об Эрклиге. Раннетюркские поверья об Эрклиге невозможно связывать с позднетюркскими и монгольскими представлениями об Эрлике, так как в них этиология духа, как и его теоним отличаются, от древнего Эрклика. Отражение в первом заговорном тексте семейных уз божеств Ёлгена (древнетюркское Ульгень), его жены (Солтанай), сына тестя (Шаккай) и сыновей (Джоджухан, Дыеу, Даует и Солтанхан) позволяет отметить несохраненность в явной мифологии и обрядово-культовой жизни карачаево-балкарцев родственных отношений этих божеств. Правда, в некоторых мифологических сюжетах упоминается Дыеу (покровитель ветра, наряду с Горий, или Гери-Гери) как зять Шаккай (покровителя шаровой молнии).

Характеристика Эрк-Джылана как Сорокаротого позволяет нам усмотреть в этом понятии не 40 ртов как таковых, а наделение этого образа через нежелательное число 40 злой нечеловеческой силой. Данный образ, по другим сведениям, выступает покровителем болезни джаш-ауруу (51). Потускнение глаз, хилость сходны с увяданием осенью травы, опаданием листвы, что отражено в названии осеннего месяца къыркъаууз ай (букв. сорокаротый месяц) (52). Другая причина соединения этого образа с числом 40, по всей видимости, связана с поминками (сороковником - къыркъынчы) и уходит своими корнями в христианскую религиозно-ритуальную систему. Все это непосредственно связано со становлением человека, который без болезни вряд ли может вырасти, кроме исключений (кёрдемиу – букв. безболезненность) (53). По всей видимости, число 40 не зря применяется к женскому полу – в народе по сей день отмечают наличие у женщины 40 душ (см. выше) (54).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: