На поле боя раздавались крики и стоны мертвецов.

из «Хроник Некромантов»

- Привет, Олег, - сунул мне руку маляр. – Как дела?

- Здорово, Лева, - ответил на рукопожатие я. – Дела пучком. А ты как? Разлагаешься потихоньку?

- Да нет, все нормально... Даже запаха не осталось, - ухмыльнулся гордый собой Святогневнев.

Да, именно. Это мой старый знакомый – единственный, кто выжил на базе «Уран». Ну, не совсем выжил, если честно... На самом деле он ходячий мертвец, но по нему этого ни за что ни скажешь – Лев Игнатьевич следит за собой. Он в конце концов закончил сыворотку, позволяющую ему контролировать рассудок, благодаря чему так и не превратился в одного из тех безмозглых людоедов, что в прошлом году бродили по лесам Красноярского края. Я ведь тогда все-таки вернулся туда – провел зачистку. Леди Инанна попросила, да я и сам не возражал проветриться – в Хрустальных Чертогах хорошо, но нестерпимо скучно...

В январе этого года Святогневнев переехал из Красноярска в Москву – тут условия для работы получше. Сначала он хотел разыскать вторую базу – «Гею», но потом слегка перетрухал. И его можно понять – заполучи эти яйцеголовые настоящего зомби, так не посмотрят, что это их бывший коллега. Будут экспериментировать, пока не разберут на кусочки. Я и сам пару раз чудом избегал подобной участи.

А теперь он живет и работает прямо тут – устроился кладбищенским сторожем. Платят гроши, но зато бесплатное жилье. Вполне приличное, кстати. С пропиской ему помог какой-то старый приятель, он же и деньгами субсидировал – Святогневнев ему слегка намекнул на кое-какие свои проекты. Да и я малость подсобил – у меня в этом тоже есть свой интерес. Какой? Да вот этот самый – теперь у меня в Москве всегда есть удобная хаза, где можно спокойно отсидеться пару деньков.

- Мне сначала еще и могильщиком предлагали устроиться, но ты же знаешь, я копать не люблю... Хотя клиентура все равно докапывается. Недавно прикопалась одна – выкопай, да выкопай могилу мужу! Я ее саму чуть не закопал!

- А других проблем нет? – уточнил я. – Никто не наезжает? А то сам знаешь – если что, я всегда...

- Было на той неделе... – хихикнул мертвый ученый. – Какие-то панки тут праздник устроили – могилы в краске испачкали, кресты ломали, газоны все истоптали...

- А ты?

Святогневнев осклабился и кивнул на груду хлама, лежащего поодаль. Там оказались какие-то каски, кожаные ремни, куртки с заклепками, еще что-то...

- Иногда покойником быть лучше, - грустно сообщил он. – Если б я был живым, они бы меня убили...

- А так ты их?..

- Да нет... Вот, гляди.

Лев Игнатьевич задрал обляпанную краской рубашку и продемонстрировал мне торс со свежим ножевым ранением в левой грудине. Да, после такого обычно умирают – сердце пробито насквозь. Но в данном случае ничего не вышло – крови не вытекло ни капли, только остался косой разрез. Думаю, это было для несостоявшихся убийц настоящим шоком...

- Заживает помаленьку... – удовлетворенно провел пальцем по ране Святогневнев. – Только есть приходится больше обычного. Я по этой теме думаю диссертацию написать – «Новая форма жизни». Название пока рабочее, - извиняющимся голосом добавил он. – Но тема очень интересная. Особенно интересна реакция среднего человека на живого мертвеца – это почти всегда страх и отторжение.

- А ты как думал?

- Да примерно так же и думал, - пожал плечами доктор наук. – Когда они поняли, что я... не совсем живой, то так быстро убежали... Даже одежду бросили.

- Зачем?

- Некогда надевать было.

- Угу. Так они что – голышом тут бегали?

- Не то чтобы бегали... – засмущался Святогневнев. – Их тут человек десять было – обоего пола.

- Ах вот оно как... А потом?

- А что потом? За вещами не возвращались, если ты об этом. Краска, видишь, пригодилась – хоть заборчик подновлю, а то неаккуратно как-то...

При этих словах мне почему-то вспомнился один старый анекдот.

- Ну ладно, так я у тебя поживу недельку-другую? – уточнил я.

- А мне что – жалко? Хотя, конечно, придется завтра за продуктами идти...

Святогневнев хорошо помнит, в каких количествах я потребляю консервы и все остальное. Когда я гостил у него в прошлый раз, то за три дня умял месячный запас тушенки. Он сам, безусловно, мертвый, но есть ему нужно, как и живому – ходячим трупам тоже надо пополнять запасы питательных веществ. Конечно, он может воздерживаться от питания неограниченно долгий срок, но в этом случае очень скоро станет похож на обыкновенного зомби – вонючего, подгнившего, разваливающегося на ходу. Это сейчас нужно обладать дедукцией Шерлока Холмса, чтобы понять, кто он такой на самом деле.

- Со мной еще один знакомый, - признался я. – Странный тип...

- Страннее нас с тобой? – удивился Святогневнев.

- В чем-то да.

- Ну ладно, пусть и он живет... – растерянно пожал плечами мертвец. – Где он у тебя?

- В машине сидит.

- Ну, ключи ты знаешь где – идите в дом. Я сейчас, докрашу только – немножко осталось...

- Давай помогу, - предложил я, роясь в куче красильных принадлежностей.

Как и ожидал, там нашлось несколько дополнительных кистей – все-таки маляров-вредителей было десять человек. Я взял в каждую руку по одной, обмакнул их все в краску и заработал с бешеной скоростью, покрывая забор ровным слоем бордово-красного тона.

Всего через пару минут работа была закончена.

- А почему ночью-то? Днем красить вроде ловчей... – спросил я, пока мы шагали к машине. Святогневнев слегка подволакивал ноги – даже его чудо-сыворотка не до конца справлялась с трупным окоченением.

- Днем я наружу не выхожу, - признался доктор. – Опасаюсь – мало ли что бывает...

- Сочувствую.

«Москвич» мы отогнали на небольшой пустырь в дальнем конце кладбища. А сами разместились в сторожке Льва Игнатьевича... если, конечно, этот дом можно так назвать.

Коттеджик у него, надо сказать, вполне ничего, приличный. Этаж один, две комнаты и кухня. Правда, одну комнату Святогневнев разделил книжным стеллажом на две маленькие. И подвал имеется – большой такой, просторный. Он там лабораторию оборудовал – по-прежнему продолжает проект «Зомби», теперь уже в одиночку.

Щученко въедливо проанкетировал нового знакомого, но ничего предосудительного не обнаружил. Документы у того оказались в порядке. Правда, полковник долго и ехидно прохаживался насчет того, что интеллигенция – это не слой, а прослойка. Мол, перышком по бумаге чирикать легко, а ты вот раковину на пляже почини или быка подои! А о административных работниках он вообще скромно умолчал, хотя и намекал всем видом, что без них, доблестных работников КГБ, не то что страна – вся планета развалится на кусочки!

Потом он тяпнул стопку, брякнулся на раскладушку и громко захрапел. Сам Святогневнев никогда не спит, но одно спальное место все-таки держит в боевой готовности – на всякий пожарный. А то когда у кого-то в доме отсутствует такая простая и распространенная вещь, как кровать (диван, тахта, софа, гамак, да что угодно), это выглядит довольно-таки подозрительно... Нормальный человек ведь не может не спать, верно?

Святогневнев поглядывал на Щученко с большим недоумением, явно гадая, что это за странный тип, и откуда я его выкопал. О себе я ему мало рассказываю – так, намеками, обмолвками... Он предпочитает не расспрашивать – вежливость пополам с осторожностью. В конце концов, у него свои секреты, у меня свои.

- Вздрогнули? – предложил он, наливая мне уксусу.

Само собой, это чисто символически – с прошлой жизни у нас обоих осталась глубокая убежденность, что при встрече друзей первым делом нужно малость остаканиться. Но вот какая загогулина – ни ему, ни мне от алкоголя нет ни малейшего удовольствия. Он может пить этиловый спирт, как лимонад, а я... я очень быстро пьянею и еще быстрее трезвею. У меня бешеный метаболизм. К тому же Рабану не нравится алкогольная токсикация, и он протрезвляет меня насильно. И каждый раз при этом ворчит, что я эгоист – лопаю всякую дрянь, не задумываясь, как к этому отнесется симбионт.

Поэтому мы пьем уксус. И не морщимся!

Мы сидели в подвальной лаборатории – а то еще полковник проснется, да начнет выпытывать у Святогневнева, шо, значить, тут происходит и как мы относимся к ЦК КПСС. Мы с Львом Игнатьевичем против них, в принципе, ничего не имеем, но Щученко такой не слишком восторженный ответ устроит вряд ли.

А в этой лаборатории довольно уютно. Почти как в той, на базе «Уран», в которой мы встретились в первый раз – больше года назад. Только чисто и кровавых потеков на стенах нет.

Да, было время, аж на ностальгию прошибает... Меня вообще ностальгия довольно часто мучает – по всему подряд. Помню, три месяца назад так заскучал по нашим русским березкам, что смотался из Лэнга на Землю, слетал в одну подмосковную рощицу и... срубил штук двадцать. Сразу полегчало. Две штуки я с собой прихватил – теперь, когда заскучаю, съедаю щепку-другую. Давно, кстати, заметил – если съесть то, что очень любишь, грусть уходит, а взамен является глубокая удовлетворенность. Потому что теперь-то уж точно никуда не денется.

Может, мне леди Инанну съесть?..

В колено ткнулся собачий нос. Я рассеянно погладил черного добермана и спросил:

- А что это ты собаку вдруг завел?

Святогневнев вяло пожал плечами, высыпая прямо на пол пакетик сухого корма. Псина равнодушно принялась есть. Странно как-то она ела – без малейшей заинтересованности, как заведенная игрушка.

- Как зовут?

- Дюк...

- Угу. Хорошее имя. Что еще новенького?

- Да вот – вакцину недавно испытал, - слегка оживился доктор, открывая дверь холодильника и доставая оттуда колбу с вязкой буроватой жидкостью. – Вирус «Зомби»! Только улучшенная модель – незаразная. И рассудок сохраняется... частично... вроде бы...

- Испытал? – подивился я. – На человеке, что ли?

- Скажешь... Нет, Олег, на такой эксперимент добровольцев почему-то нет...

- А на ком же тог... [цензура] мать! – догадался я, с ужасом глядя на Дюка. – [цензура] тебя в рот, Лева, ты что – сдурел?!!

- Но надо же было проверить... – виновато сжался Святогневнев. – На себе-то уже бесполезно...

- А собачку не жалко? Нет, он что – правда мертвый?! То-то я смотрю – не лает совсем... и глаза какие-то пустые...

- И холодный еще, - грустно добавил доктор.

- Ну, тут придется на слово поверить – я температуру не чувствую. Знаешь, Лева, я был о тебе лучшего мнения.

- Так это же не человек! Я его сам купил – на свои, кровные! В специальном питомнике! Олег, да у нас на «Уране» все на животных испытывали! Да еще доктор Павлов...

- Вивисектор, - отрубил я.

- Но надо же чем-то жертвовать... – тихо пробормотал Святогневнев. – Я бы и на себе испытал, но поздно ведь уже...

- Говорил. Ладно, фиг с ним, замяли. Песика только жалко...

- Ну, это ты зря, - заупрямился Лев Игнатьевич. – Это он сейчас добрый и тихий, а раньше злющий был, кусачий, гадил везде, как свинья!.. В ванной до сих пор пятно – никак отмыть не могу...

- Угу. Лева, а когда эта... штука... еще была собакой, это кобель был или сука?

- Кобель. Но такая сука!

- Теперь ясно, за что ты его так жестоко... А обратно-то вернешь, или так и будет дохлый ходить?

- Если б я мог обратно... – заерзал на жесткой табуретке доктор. – Я бы первым делом самого себя вылечил...

- Угу. Слушай, а я вот чего-то смысла не догоняю. На фига тебе эта вакцина? Если она незаразная, биологическое оружие из нее фуфельное...

- Не придумал пока... Может быть, как лекарство...

- От чего?

- Ну... от всего.

- Угу. Понятно. Значит, болеет какой-нибудь кекс, допустим, СПИДом, а ты ему укольчик – и все, больше не болеет? Ходит и радуется жизни... в виде зомбака. Что-то я опять смысла не догоняю...

- Я ученый, а не рационализатор! – огрызнулся Святогневнев. – Мое дело – закончить проект! А для чего его будут применять – это уже не мое дело!

- Вот и Нобель так же рассуждал... Мол, хорошая штука динамит – для горных работ пригодится и вообще...

- Олег, ну чего ты привязался? У меня и так все через пень-колоду – уже неделю ничего нового не родил... Эх, мне бы сюда Бориса с Аскольдом, мы бы втроем таких дел наворотили...

- Угу. И еще Краевского до кучи.

- Кстати, о Краевском, - вдруг оживился доктор. – Я ведь кое-что из его вещей купил...

- О, то-то я смотрю – сервант знакомый! – сообразил я. – Думаю – ну где же я его видел? А где это ты достал?

- Да на аукционе... Я этим делом очень интересовался, попросил Петра Иваныча разузнать что-нибудь. Он и выяснил, что там стало. У Краевского дом-то весь разворовали – уже через неделю после смерти залезли какие-то, половину вещей вынесли. Потом милиция подключилась, ФСБ тоже пошуровало... Лабораторию его, наверное, на «Гею» отправили – тут уж я не стал узнавать. А остальное... наследников у него вообще никого не было, вот и распродали с аукциона. Петр Иваныч мне купил, что успел – там почти все еще в прошлом году взяли, а это так, остаточки...

- Угу. Ну и чего?

- Да я там, понимаешь, одну книжку нашел, с пометками на полях... и узнал о его последнем проекте... – замялся Святогневнев, как-то жадно поглядывая на меня. – О твоей тканевой жидкости...

Я на всякий случай насторожился. А то мало ли – грохнется сейчас с потолка какая-нибудь клетка... Лева мне, конечно, друг, но кто ж его знает – вдруг решит, что ради науки иногда приходится идти на жертвы?

- Ты мне немножечко не нацедишь, а? – сблизил указательный и средний пальцы, показывая, сколько именно требуется, Святогневнев. – Одну рюмочку... Я бы исследования провел – вдруг удастся синтезировать?

- А-а-а, ну это сколько угодно, - успокоился я, подходя к лабораторному столу. – Всегда пожалуйста. Только у тебя ничего не получится – у Краевского же не получилось...

- Ну, попытка не пытка, - пожал плечами доктор, подставляя мне чашечку.

Пару минут мы внимательно наблюдали, как тягучая черная слизь сочится из надреза в хитине. Я вставил туда ложку – царапины срастаются так быстро, что приходится силой удерживать их раскрытыми.

- О Палаче ничего не слышно? – между делом спросил я.

- Совершенно.

Палач – это еще один мой старый знакомый с прошлых времен. Мы с ним товарищи по несчастью – оба детища шального гения русской генетики. Я, правда, только частично – в моем создании куда большее участие приняла Инанна. Да и без демонов Лэнга я никогда бы не получился таким, как сейчас – ведь это именно Лаларту... одолжил мне внешность, если можно так выразиться.

Последний раз я видел Палача в мае прошлого года, когда оставил его в купе поезда Кемерово-Москва. Так уж получилось, что я этот поезд покинул... немного не по своей воле. А потом я немножечко закрутился, мотаясь по мирам, как-то не до того стало. Осенью прошлого года я пытался его разыскать, но безуспешно – Палач как в воду канул...

Уж не знаю, что с ним случилось – добрался ли он все-таки до этой «Геи» и исчез в ее закоулках, погиб ли в бою с московской милицией или, наоборот, криминалитетом, а может, просто сглючил особенно фатально и самоуничтожился... Но я его с тех пор не встречал и ничего о нем не слышал. Направление его не улавливает – у него есть почти такая же система, и он умеет блокировать мои сигналы.

И блокирует... если еще жив, конечно.

- Так что у тебя за проблема? – спросил Святогневнев, бережно принимая у меня чашку, до краев наполненную «краевином».

- А почему ты решил, что у меня проблема? – деланно удивился я.

- Потому что у тебя всегда проблема. Каждый раз, как ты появляешься... это ведь уже в четвертый раз?.. у тебя обязательно какая-нибудь проблема. Кстати, ты когда свой заказ заберешь?

- А что, уже доставили?

- Так ты же еще в апреле заказал – месяц, как доставили. Пылится у меня там, только место зря занимает... Зачем тебе эта штука?

Я задумался. В самом деле – и зачем мне понадобился ткацкий станок? Нет, я-то знаю, зачем, но как объяснить Льву Игнатьевичу, что одна из моих дьяволиц (самая симпатичная) увлекается ковроткачеством, и я решил сделать ей маленький презент? Не поверит ведь. А если поверит... нет, лучше не буду ничего объяснять.

Скажете, я тронулся? А вы бы видели ее ковры! И видели бы вы ее саму! Я, между прочим, где-то внутри все еще человек, хотя и выгляжу сюрреалистическим чудовищем. К тому же Рабан обещает, что я уже через пару-тройку месяцев смогу... ну, вы понимаете, что я имею в виду.

- Заберу, когда буду уходить, - неопределенно пообещал я. – Лева, а тебе сколько лет?

- Сорок шесть... и еще один – в мертвом состоянии. А что?

- Да так, полюбопытствовал... – рассеянно пошевелил пальцами я. – Слушай, ты, случайно, не посоветуешь, где можно быстренько раздобыть миллион долларов?

Святогневнев задумался. К моему вопросу он отнесся без малейшего удивления – привык, что от меня можно ждать любого закидона.

- В банке... – предложил он. – Ты, думаю, сумеешь...

- Сумею, сумею, - быстро согласился я. – Но это будет воровство. А воровать – плохо.

- Ой, патрон, да что ты говоришь? – съязвил Рабан. Что-то его давно не было слышно... – Откуда столько морали?

«Ты же сам мне все уши прожужжал, что энгахи не воруют».

- А я разве что говорю? – сразу пошел на попятный мой симбионт. – Только обстоятельства иногда так складываются, что или воруй или... или плохо будет, в общем. Вот как у нас сейчас. Ты что выбираешь?

«Сначала попробуем другие варианты».

- А есть ли они – другие-то? – усомнился Рабан.

- Есть одна мыслишка... – задумчиво сообщил Святогневнев. – Даже две. Тебе к какому сроку?

- За три дня надо управиться.

- О-ох... Тогда только одна мыслишка. Зачем так срочно?

- Надо... – вздохнул я.

- Хм, хм, хм... Знаешь, честно такую сумму за такой короткий срок достать нереально.

- Знаю.

Я и сам усиленно прокручивал в голове все возможные варианты раздобыть много денег быстро и честно. Один такой способ у меня есть – просто прыгнуть на Девять Небес. Для леди Инанны такая сумма – тьфу, в подвалах Хрустальных Чертогов хранятся миллиардные сокровища. Только вот пока я не окончу свой контракт по работе Золотой Рыбкой, даже Слово энгахов не поможет мне покинуть этот мир.

Другие способы выглядят не намного перспективнее. К примеру, можно поискать клад – с помощью Направления это вполне возможно. Но для этого потребуется много времени – пока-то я разыщу достаточно ценное сокровище, пока обращу его в деньги... это может затянуться на недели, если не на месяцы. Мне ведь требуются именно доллары – в магии требуется досконально придерживаться буквы контракта. На дух всем наплевать – если соблюдена буква, претензий не будет.

А как еще? Выиграть в казино? Или в лотерею? Да, но лотерей с такими огромными выигрышами существует не так уж много, и в ближайшие дни я вряд ли успею поучаствовать в такой. И тут мне Направление уже не поможет – это очень полезное чувство, но отнюдь не всесильное. Оно не позволяет предвидеть будущее. Вот в карты я выигрываю с легкостью – трудно проиграть, «видя» руку партнера. Но на такие крупные ставки играют редко. Да и не с моей внешностью замахиваться на подобное...

Думай, голова, думай... Должны же быть способы... Нет, совершенно ничего не придумывается.

- Ладно, так что там за мыслишка? – сдался я.

- Не слишком честная, - предупредил Святогневнев. – Но все-таки лучше, чем банк грабить. Ты Петра Иваныча помнишь? Ну, я тебе рассказывал?

Колобков Петр Иванович – это тот самый знакомый Святогневнева. Они оба питерцы, в детстве в одном подъезде жили. Потом Лев Игнатьевич пошел по научной части, стал большим ученым, да так и пропал на двадцать лет в недрах «Урана». Правительственная программа – полный секрет, государственная тайна. Ну а Петр Иванович лет десять работал простым крановщиком на стройке, а в начале девяностых выбился в серьезные люди, разбогател, стал крупным бизнесменом. Хотя занимается по-прежнему строительством.

- Я ему ту твою лодку презентовал... ничего? – обеспокоился Святогневнев.

Я на миг задумался, вспоминая, о какой лодке идет речь. Потом вспомнил – когда я разыскивал вавилонских рыбок для мистера Креола, меня занесло в один необычный мир. Эйкр называется. Между прочим, именно в этом мире находится гильдия Эсумон, членом которой я формально являюсь. Впрочем, это неважно. Важно то, что сматывался я оттуда немножко впопыхах, причем через Землю – этот мир соседствует с моим родным миром, но не с Девятью Небесами. И кроме аквариума с этими рыбешками нечаянно прихватил еще и корабельную шлюпку – совершенно случайно, честное слово. Я, знаете ли, этих рыбок позаимствовал у трех волшебников... совершенно чокнутые старые пердуны, но превратить меня в пыль они вполне могли. Пришлось драпать с максимальной скоростью, вот я нечаянно и прихватил у них еще и лодку. Само собой, мне этот баркас даром не ударился, так что его я оставил прямо тут – у Святогневнева. Он, кстати, вполне ничего был – работа хорошая, дерево редкое, весла прилагаются. В нашем мире может сойти за антиквариат века этак семнадцатого-восемнадцатого.

- Да на здоровье, - прохрипел я, сообразив, что доктор все еще ждет ответа. – А на фига она ему?

- А он недавно купил себе супер-пупер-яхту – дорогая, мерзавка, я таких денег за всю жизнь не заработал... По-моему, как раз около миллиона евро и стоит.

- Так ты предлагаешь мне эту яхту украсть? – не сообразил я. – Лева, ты не понял...

- Да понял я все! – поморщился мертвец. – Ты, Олег, не беги впереди паровоза – я тебе не об этом говорю! Петра Иваныча я тебе обижать не позволю! Да его и нет в Москве – он же в Питере живет, а тут так, наездами... А через несколько дней вообще в стране не будет – собирается в семейный круиз на этой самой яхте. И шлюпку твою прихватил – он как раз к антиквариату неровно дышит... Кстати, а где ты ее раздобыл? Петр Иванович сказал, такая вещица на каком-нибудь аукционе тыщ на двадцать-тридцать потянет... не рублей, конечно.

- Где раздобыл, там больше нет... – сложил все шесть рук на груди я. – Ты, Лева, не отвлекайся, у меня время не резиновое. Челюсть у тебя больше не отваливается, разговариваешь нормально, так что не тормози.

- А, ну да...

Святогневнев уселся на вертящийся стул и подъехал к столу с компьютером. Тронул мышку, выводя аппарат из спящего режима, и на экране появилась какая-то анатомическая модель. Хотя Святогневнев почему-то очень смутился, моментально переключаясь на что-то другое. И чего это он? Если у биолога на лабораторном столе голая женщина – так это же ему по работе нужно, правильно я рассуждаю?

- Когда вирус «Зомби» попадает в организм, он первым делом внедряется в лимфоцитов, разрушая иммунную систему организма. Постепенно B-лимфоциты перестают вырабатывать антитела и вместо этого начинают производить новых «солдат» вируса. T-лимфоциты же просто-напросто мутируют, полностью преобразуясь в особо мощные клетки-убийцы, с огромной скоростью распространяющиеся по организму. Эритроциты гибнут, сердце останавливается и превращается в рыхлый комок бесполезной плоти. Структура тканей полностью меняется. Инкубационный период продолжается пятнадцать-двадцать часов, затем наступает смерть. Вирус использует ДНК хозяина, чтобы воспроизводить свой генетический материал, а потом...

- Лева, это на тебя уксус так действует? – вежливо спросил я, отчаявшись вычленить из этой лекции полезную информацию.

- Это важно! – обиделся Святогневнев. – Хотя подробности можно опустить, ты все равно не поймешь...

- Где уж нам, неученым...

- Если говорить проще, после смерти труп вновь оживает. Вирус, проникший в каждую клеточку, снабжает его подобием жизни... но мозг гибнет окончательно. Поэтому ходячие мертвецы ненамного умнее устриц – только простейшие инстинкты. Как у кишечнополостных. Сыворотка ограждает мозг от проникновения вируса и позволяет сохранить прежний интеллект. А улучшенная форма вируса на мозг не действует вообще... в теории. По собаке особо не определишь – спросить-то не получается...

Через несколько минут я поймал себя на том, что не слушаю импровизированную лекцию, а размышляю о собственных проблемах. А точнее – об этой треклятой записке! Я-то рассчитывал быстренько смотаться на Землю-2016, в тот же день вернуться на Девятые Небеса и вплотную приступить к разоблачению этой коварной личности, которая вздумала меня шантажировать...

Миледи Инанна, наверное, уже волнуется... Да и вообще – если я задержусь тут на две недели, в Лэнге все-таки могут меня хватиться – так надолго я еще не отлучался. Дольше всего было... да, в последний раз, когда я летал на Рари, сообщить мистеру Креолу плохие новости. Три дня с небольшим...

И кто же мог написать эту чертову записку?! Кто узнал мою тайну и как? И что он собирается с этим делать? Одни вопросы, никаких ответов!

Может, подумать, кто точно не мог ее написать? В конце концов, список не так уж велик...

Ктулху? Вычеркиваем. Этот до сих пор дрыхнет, как младенец.

Азаг-Тот? Пока оставляем в списке, хотя лично мне сомнительно. Абсолютно бессмысленный поступок – если повелитель Лэнга (а формально он именно таковым и является) узнал о шпионе, зачем затевать игру с тайными посланиями?

Йог-Сотхотх? А вот такая возможность есть, хотя и слабая. Поступок как раз в его стиле – Хранитель Врат Бездны обожает плести хитроумные интриги. Ведь на самом-то деле именно он правит этим Темным миром, а Азаг-Тота держит в качестве «зицпредседателя». С другой стороны, я фигура не того уровня, чтобы затевать со мной такую игру. К тому же с выявленными шпионами (вы не поверите, как мало их было за все эти годы) он расправляется с максимальной жестокостью и очень быстро. В общем, пятьдесят на пятьдесят.

На-Хаг? Вычеркиваем. Причины те же, что и у Ктулху – На-Хаг временно не у дел. И это очень хорошо – все-таки среди архидемонов этот тип уверенно держит четвертую позицию после вышеупомянутых лиц.

Шаб-Ниггурат? Вычеркиваем. Чрезвычайно могуч, но крайне прямолинеен. Солдафон до мозга костей. Если он узнает, что я из себя представляю, я об этом тоже очень быстро узнаю.

Носящий Желтую Маску? Вполне возможно. Пожалуй, наиболее вероятный кандидат. Большой хитроумец, да к тому же втайне недолюбливает свой родной мир. Один из немногих, кто согласен признать, что теперешний путь Лэнга ведет в тупик.

Нъярлатхотеп? Может быть, хотя я ума не приложу, зачем бы ему это понадобилось? Может, хочет о чем-то предупредить? С Нъярлатхотепом у нас есть некоторое понимание...

Хастур? Вот уж не знаю... Об этом гражданине я почти ничего не знаю – мы с ним даже ни разу не разговаривали. С ним вообще непросто разговаривать – очень уж велик.

Кутулу Трупобог? Вряд ли. Он почти никогда не покидает Глубинное Царство – держится поближе к отцу. Кутулу – сын Ктулху, у них даже имена похожие. Да и внешне очень похожи, только Кутулу, так сказать, «уменьшенный вариант». Раз в двадцать мельче и слабее.

Акхкхару? Никаких мыслей. О нем я знаю даже меньше, чем о Хастуре – даже толком не в курсе, как он выглядит. За последние полгода этот тип ни разу не показывался ни в Кадафе, ни в Иреме. Он живет в Троке, а я там был всего один раз.

Лалассу? Хрен его знает... Я так и не раскусил своего «брата» (а на самом деле дядю) и понятия не имею, чего от него можно ждать.

Дагон? Вычеркиваем. Верная шестерка Йог-Сотхотха – если он что-то узнает, то не станет посылать записки, а сразу помчится к шефу.

Нергал? Вполне может быть. Он родился на Земле, к Лэнгу симпатий не испытывает, а вот к моей начальнице у него еще сохранились какие-то теплые чувства. Инанна с Креолом даже считают, что его можно попробовать залучить в союзники. Хотя зачем такая таинственность? Предупреждаешь – так предупреждай!

-...и вот так все это и действует! – торжественно закончил Святогневнев.

- Угу. А можно еще раз? – спохватился я.

- Становишься рассеянным, патрон, - неодобрительно сообщил Рабан. – Ты бы хоть из вежливости слушал, что тебе говорят.

По-моему, мертвый доктор наук был с ним согласен. Он сухо поджал губы, забарабанил пальцами по столу, а потом неохотно сказал:

- Ну, в конце концов, это не так уж важно... Короче, Петр Иваныч свел меня с одним человечком – химическая фирма, лаки всякие производят, гели... Тот заинтересовался.

- Угу. Еще бы не заинтересоваться – косметическая пудра «Зомби»! – фыркнул я. – Один раз напудришься – и на всю жизнь!

- Вот ты смеешься, а он на самом деле заинтересовался, - обиделся Святогневнев. – На основе моего вируса действительно можно много чего такого сделать.

- Ну так флаг вам в руки! – нетерпеливо поздравил его я. – Как это ко мне-то относится?

- Да понимаешь, какое дело... – замялся мертвец. – Есть информация, что фирма эта не сегодня завтра разорится. А их генеральный директор планирует сбежать куда-нибудь в Англию или в Швейцарию. Со всеми капиталами и образцом моего вируса.

- Ну ты бизнесмен, Лева! С буквы «п»! А если бы у тебя бубонная чума была – тоже отдал бы первому встречному?! Хотя этот твой «Зомби» даже еще хуже... А откуда такая информация?

- Да какая тебе разница?! Ты слушай – у этого директора дома есть сейф. А в сейфе – заначка на крайний случай. Основные капиталы он уже перевел в иностранные банки, на офшорные счета, но кое-что придержал и в наличке. Там... ну, точно не знаю, но миллион уж точно есть. А то и два.

- Угу. И заодно выкрасть твою колбочку... или в чем ты этот вирус держал? – догадался с полуслова я.

- Ну, если тебе нетрудно...

- Мне-то нетрудно. Только интересно – почему все обязательно пытаются как-то меня использовать? У меня, между прочим, личная жизнь есть!

- Не ври, патрон, нет у тебя ни фига... – лениво проворчал Рабан.

Глава 11

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: