Саперный взвод, взвод связи и взвод обслуживания.

Предусматривалось усиление Среднеазиатского погра­ничного округа (САПО). На базе эскадрильи в г. Мары развертывался отдельный авиационный полк с вертолета­ми «Ми-8» и «Ми-24» (огневой поддержки). Из-за отказа в госпоставках часть вертолетов, как и другой боевой тех­ники, пришлось брать из некоторых пограничных округов. Получила усиление (вертолетами и самолетами «Як-40», «Ан-26») и авиаэскадрилья в г. Душанбе. Была начата под­готовка миннорозыскных собак и вожатых при окружной школе в Душанбе. Усиливались тыловые подразделения, в штаты госпиталей в Ашхабаде и Душанбе вводились до­полнительно полевые хирургические отделения.

Особую проблему представляла организация систе­мы управления. Неудачи в Куфабской операции и некото­рые другие факторы объективно требовали ее улучшения. Разрабатывать замыслы операций, оперативно-боевых действий в Москве было бессмысленно. Возложить это пол­ностью на командование пограничных округов (Средне­азиатского и Восточного) мы тогда считали нецелесооб­разным: у них главная задача — охрана и защита грани­цы. Но и без их участия решать оперативно-боевые задачи в Афганистане практически было невозможно. Поэтому было решено (как и при организации первых операций в ДРА в 1980 г.) возложить эти функции на оперативную группу округа, усилив ее офицерами-операторами, раз­ведчиками, и возвести начальника опергруппы в ранг пер­вого заместителя начальника войск округа. Тем более что предполагалось в ближайшее время подчинить этой опе­ративной группе не только вновь формируемые подраз­деления, но и те, которые были введены в северные про­винции ДРА ранее, в 1980 г.

Но оперативной группе округа, располагавшейся в одном из пограничных отрядов, было бы сложно отслежи­вать обстановку в зонах ответственности мангрупп и СБО, организовывать оперативно-боевые действия их на афганской территории, осуществлять повседневное взаимодей­ствие между нашими подразделениями, местными афган­скими органами, воинскими подразделениями и др. По­этому было решено для таких целей создать полевые опе­ративные группы сокращенного состава (4-6 офицеров), разместив их на афганской территории (обычно по месту дислокации одной из мангрупп). Аналогичная система управления двумя нашими гарнизонами на Малом афган­ском Памире была организована и в Восточном погранич­ном округе.

В Москве (в ГУ ПВ) общее руководство и контроль за действиями всей группировки в северных провинциях ДРА, организацией взаимодействия с другими силовыми структурами по афганским делам, решение других подоб­ных вопросов возлагались на оперативную группу во гла­ве с первым заместителем начальника штаба ПВ генерал-лейтенантом И. Г. Карповым.

Размещение вновь формируемых маневренных групп на севере ДРА не снимало, а напротив, увеличивало на­грузку на пограничные отряды. От них в основном наме­чалось снабжение этих подразделений, с их участием осуществлялись перемещение, замена личного состава манг­рупп, обеспечение их разведданными, связью и пр. Резер­вные подразделения погранотрядов часто непосредствен­но участвовали в оперативно-боевых действиях. По этим и другим соображениям начальник полевой оперативной группы, чьи подразделения действовали на сопредельной территории против участка того или иного погранотряда, являлся заместителем начальника отряда. Все это тре­бовало и некоторого усиления этих погранотрядов, глав­ным образом в кадровом и техническом отношениях.

Надо заметить, что это было время большого напря­жения в работе центрального аппарата ГУ ПВ и обоих ок­ругов (САПО и ВПО). Дело в том, что для ввода в Афга­нистан нам нужны были слаженные, боеспособные подразделения. Подготовить их из молодых солдат-призыв­ников в сжатые сроки было практически невозможно (ар­мейский опыт с исполнением призывников в ДРА это по­казал). А времени у нас было 3-4 недели (в начале ноября все расчеты с Генштабом нашими представителями в Ка­буле докладывались Ю. В. Андропову и были им одобре­ны). В этой связи было решено выделенную нам прави­тельством дополнительную численность (первоначаль­но 3 тыс. человек) передать в пограничные округа, а там незамедлительно начать формирование боевых подраз­делений из военнослужащих, имеющих необходимую под­готовку и опыт. Боевое сколачивание этих подразделе­ний организовывалось в округах и завершалось уже в учебном центре Среднеазиатского пограничного округа в декабре.

Эта детализация может показаться кому-то скучной, сугубо технической, но она, на мой взгляд, вполне оправданна.

Опыт локальных конфликтов последних десятилетий (к ним можно отнести и события в Чечне) убедительно доказал, что успешное решение режимных, оперативно-боевых и других задач при минимальных потерях в лич­ном составе возможно лишь воинскими формирования­ми, укомплектованными профессионально подготовлен­ными людьми при высокой степени боевой слаженности, организованности и управляемости самого формиро­вания.

Важное значение имела и проработка оперативных вопросов применения наших подразделений в Афгани­стане. Наш Генштаб с самого начала проявил в этом боль­шую заинтересованность. Уже 23 октября (спустя несколько дней после решения о дополнительном вводе наших подразделений в ДРА) из Кабула позвонил генерал С.Ф. Ахромеев и попросил до начала рекогносцировки районов размещения мотомангрупп представителю ГУПВ прибыть в Кабул.

В первой декаде ноября в округах завершалось фор­мирование мотомангрупп (Северо-Западный, Прибалтийский, Закавказский, Восточный, Забайкальский, Даль­невосточный и Тихоокеанский погранокруга формирова­ли по одной маневренной группе, а Среднеазиатский - две резервные).

9 ноября в Генштабе прошло совещание с участием маршала С. Л. Соколова, генералов С. Ф. Ахромеева (при­был из Кабула), В. А. Матросова, И. Г. Карпова и автора этих записок. На совещании была достигнута договорен­ность, что зона ответственности наших подразделений в ДРА — территории от линии границы и до центров аф­ганских приграничных провинций. Поскольку в некото­рых из этих провинций находились отдельные части и подразделения 40-й армии (ОКСВ), то появились пред­ложения оперативно подчинить наши подразделения этим частям и действовать по единому плану. Предложения, казалось бы, разумные, но мы вынуждены были их отклонить: комплектование, подготовка, боевое и специальное обеспечение армейских и наших формирований не были одинаковы, а участие наших подразделений в армейских операциях, как правило, за пределами своей зоны ответ­ственности порождало для нас (главным образом — погранотрядов) проблемы.

Тогда, мне казалось, был выработан оптимальный ва­риант: группировка наших пограничных подразделений в северных провинциях ДРА действует по замыслам и пла­нам, разработанными пограничниками и согласованны­ми с Генштабом. Там, где это необходимо, мы проводим операции, другие оперативно- боевые действия самостоятельно, либо с участием наших армейских и афганских подразделений. В других случаях (по предложению пред­ставителей главного военного советника в ДРА) мы уча­ствуем в операциях соединений и частей 40-й армии в пре­делах зон своей ответственности.

Андропов (по докладу Матросова) этот принцип вза­имодействия одобрил, и он практически оставался таким долгое время, но попытки изменить его, откровенно гово­ря, были. Решением всех этих проблем занимались совместно с группой генерала И.Г. Карпова оперативное уп­равление, другие подразделения штаба, офицеры политуп­равления, разведки и тыла.

Значительно возрастала роль и ответственность Сред­неазиатского пограничного округа (генералы Г.А. Згерский, В.Н. Харичев, В.Ф. Запорожченко, Р.В. Данилов). Этот округ, охраняя границу, теперь должен был решать оперативно-боевые задачи на севере ДРА группировкой подразделений в несколько тысяч человек. Сложные задачи в условиях афганской части Памира выпадали и на долю Восточного пограничного округа (генералы В.С. Донсков, Е.Н. Неверовский, Я.К. Петровас, Б.Е. Сентюрин, Ю.В. Колосков).

К 20 ноября пограничные округа докладывали о за­вершении формирования своих мотомангрупп. По нашим расчетам в штабе ПВ с учетом графика движения эшело­нов эти подразделения со всем вооружением и боевой техникой должны были прибывать в Среднеазиатский погранокруг с 10 по 20 декабря 1981 г. Этот этап подготов­ки к выходу наших подразделений в Афганистан в основ­ном прошел организованно и в установленные сроки. Конечно, ценой больших усилий в Центре и пограничных округах.

В штабе погранвойск основная нагрузка по формиро­ванию новых подразделений, их передислокации в Сред­нюю Азию выпадала на организационно-мобилизационное управление, возглавляемое генерал-майором К.В. Регушем. Константин Владимирович отлично подходил к этой должности. Фронтовик, хороший профессионал (кан­дидат военных наук) и отличный штабной работник, он держал в своей памяти многочисленные детали, связан­ные с новыми формированиями, и его роль в этих делах была неоценимой. Также много и полезно работали офи­церы его управления В. Козлов, А. Мигалин, М. Строй, Ф. Сухарев, В. Макеров и другие.

Сформированные в округах подразделения в 20-х чис­лах декабря сосредоточивались в Среднеазиатском погранокруге, где в оставшиеся 2-2,5 недели предусматри­валось проведение с ними сборовых занятий и учений, проверка готовности к выполнению оперативно-боевых задач.

С середины ноября офицерами оперативной группы ГУПВ под руководством генерала В.А. Матросова в Среднеазиатском пограничном округе проводились рекогнос­цировки и совещания в целях определения основных на­правлений и порядка выдвижения мотомангрупп к мес­там предстоящего их развертывания в Афганистане.

В окончательном варианте, по согласованию с Ген­штабом, наши мотомангруппы предполагалось размес­тить в городах (или поблизости от них) Калай-Нау, Меймене, Шибирган, Мазари-Шариф, Ташкурган, Имамсахиб и Талукан. Их действия намечались против участков Тахта-Базарского (одна мангруппа), Керкинского, Тер-мезского и Пянджского погранотрядов (по две мангруппы). Но кроме этих подразделений, погранотряды, как из­вестно, уже имели на сопредельной территории свои фор­мирования (СБО, мангруппы, заставы) более чем в деся­ти местах. Особая нагрузка выпадала на Московский погранотряд, постоянно имевший в афганском западном Припамирье подразделения в пяти - семи пунктах. С уче­том выставленных на афганском Памире подразделений Восточного пограничного округа, их дислокация в пригра­ничье ДРА предполагалась на фронте более чем 1 тыс. км.

Новые задачи требовали повышенного внимания ру­ководства погранвойск КГБ к нашим подразделениям в Афганистане. Однако наша попытка вместе с новыми шта­тами подразделений ввести и штатную должность в ранге заместителя начальника погранвойск по афганским делам не удалась — Андропов не согласился («В стране и так много генералов»). С санкции руководства КГБ к этим делам был подключен генерал И.П. Вертелко, замести­тель Матросова. Вместе с генералом Карповым они мно­гое сделали для своевременной и качественной подготов­ки новых подразделений и органов полевого управления. Но возникали новые задачи: надо было налаживать коор­динацию действий наших пограничных подразделений в ДРА с соединениями и частями 40-й армии, афганскими воинскими частями, царандоем и пограничниками. Эти функции с началом 1982 г. были возложены на генерала И.П. Вертелко (Уже в ранге 1-го заместителя начальника ПВ КГБ). А вскоре была введена и должность представи­теля по связи и взаимодействию ПВ КГБ с оперативной группой Минобороны и аппаратом главного военного со­ветника в Кабуле. На эту должность был назначен гене­рал-майор И. Д. Ярков. А между тем обстановка в ДРА и его приграничных провинциях ухудшалась.

В ноябре Генеральная Ассамблея ООН большинством голосов приняла резолюцию, осуждающую действия СССР в ДРА, и призвала к «немедленному выводу иност­ранных войск из Афганистана».

Расширялось прямое вмешательство в афганские дела США и некоторых других иностранных государств. К осе­ни 1981 г. во многих формированиях мятежников появи­лись противотанковые средства, зенитно-ракетные комплексы, мины новейших конструкций, другое современное вооружение. В северных приграничных провинциях афганские власти, несмотря на предпринимаемые меры, ут­рачивали контроль в уездах, волостях и населенных пунк­тах. В зоне «Север» (провинции Балх, Джаузджан, Саманган, Фарьяб), к примеру, из имевшихся около 2 тыс. мел­ких населенных пунктов, власти контролировали лишь четвертую часть. Размещаемые в освобожденных от мя­тежников населенных пунктах так называемые организа­ционные ядра (группы), предназначенные для организа­ции власти, немедленно покидали их, как только оттуда уходили войска.

Участились обстрелы провинциальных и волостных центров, в том числе артиллерией и минометами. В про­винции Джаузджан мятежниками был взорван газопро­вод. В связи с угрозой безопасности из этой провинции в СССР было эвакуировано более 100 советских специалис­тов и их семей.

По-прежнему проявлялась слабость центральных и провинциальных органов власти по привлечению на свою сторону населения, даже потенциально дружественного Кабулу. К примеру, в западных приграничных провинци­ях (Фарах, Нимруз, Гильменд) проживало свыше 250 тыс. белуджей, вооруженные отряды которых не пускали на свои территории мятежников и были готовы сотрудни­чать с Кабулом при условии оказания им помощи финансами, оружием и пр. Контакты и соглашения с некоторы­ми из этих племен способствовали прикрытию границы с Ираном на некоторых участках. Но это было лишь част­ным явлением. Основные надежды афганское руководство возлагало на армию, но содержать ее хотя бы относитель­но боеспособной становилось все труднее: резко сокращал­ся приток пополнения (принудительный призыв не сра­батывал), росло дезертирство, участились случаи груп­пового перехода военнослужащих к мятежникам. Все это было характерным и для пограничных подразделений ДРА. Тем не менее боевые действия частей армии и пограничных подразделений против мятежников в ряде при­граничных провинций (Нангархар, Джаузджан и др.) уда­валось проводить успешно. К примеру, в провинции Джа­узджан (против участка Керкинского погранотряда), где наши армейские и афганские части блокировали и раз­громили базовый лагерь мятежников в районе сел. Джаркудук. Было захвачено около 20 различных складов с бо­еприпасами, ГСМ, продовольствием и др. Дошла, нако­нец-то, очередь и до злополучного о. Даркад (против уча­стка Пянджского погранотряда).

Этот афганский остров в несколько десятков квадрат­ных километров расположен в пойме реки Пяндж, покры­тый густыми тугаями, изрезан десятками речных рукавов и арыков. Здесь расположено более 30 кишлаков и отдель­ных хозяйств. К осени стала поступать информация о по­пытках душманов (9-10 бандгрупп, численностью 350-400 человек) создать здесь базы для зимовки и отдыха сво­их формирований. Словом, требовалось обезвредить эту территорию. Но дело затягивалось: то возникали новые обстоятельства, то не проходил замысел операции, разработанный оперативной группой округа — был излишне упрощенным, нацеленным лишь на выталкивание и рас­сеивание мятежников. Окончательный его вариант, утвер­жденный Центром, предусматривал внезапную изоляцию (блокирование) района вероятного нахождения основных сил мятежников и последовательное (по участкам) прове­дение поиска с десантированием поисково-разведыватель­ных групп. К операции привлекались наши пограничные подразделения (свыше 900 человек), одна афганская по­граничная рота и два отряда местных афганских опол­ченцев. Одним из отрядов руководил Сидики, ранее упо­мянутый мною.

С началом операции были пресечены попытки не­скольких групп мятежников вырваться ночью из окруже­ния. Дальнейшие их намерения организовать сопротивление в течение последующих пяти дней подавлялись в основном ракетно-бомбовыми ударами вертолетов. Опе­рация прошла в целом успешно и без потерь с нашей стороны, но части мятежников все-таки удалось просочиться через прикрываемый афганскими подразделениями ру­беж. В ходе операции было проверено около десятка киш­лаков, уничтожено более 20 схронов и баз мятежников, зах­вачено около 60 пленных. В заключительной части опера­ции принял участие губернатор Тахарской провинции со своим административным и царандоевским аппаратом, и в освобожденных от мятежников населенных пунктах были восстановлены органы местной власти.

Менее удачно, хотя и без потерь, проходили оператив­но-боевые действия в середине декабря нашего СБО от Керкинского погранотряда с участием двух афганских погранкомендатур в окрестностях г. Андхоя. Мятежники, очевидно, оповещаемые информаторами, заблаговремен­но уходили от ударов наших подразделений и после не­дельных безрезультативных действий этот поиск был пре­кращен.

Почти в то же время два наших подразделения от Мос­ковского погранотряда совместно с большой группой аф­ганских ополченцев успешно ликвидировали довольно крупную бандгруппу, пытавшуюся совершить нападение на центр населенного пункта Дашти-Кала.

Удачными были и действия (тоже неплановые) СБО этого же погранотряда западнее г. Рустак. Первыми завя­зали бой с бандгруппой (около 70 человек) афганские опол­ченцы. Прибывший на помощь СБО при поддержке вертолетов нанес мятежникам огневое поражение. При про­чесывании района было обнаружено много убитых мятеж­ников и около 50 единиц стрелкового оружия. У нас среди личного состава потерь не было.

На Малом афганском Памире в связи с закрытием пе­ревалов в Пакистан активность мятежников заметно снизилась. Но возникла другая проблема: закрылись основ­ные пути сообщения, прервалось снабжение населения Ваханской и Сархадской долин самым необходимым. По­сильную помощь жителям этих долин продовольствием, топливом и теплой одеждой оказывали подразделения Восточного погранокруга.

В это же время в Кабуле предпринимались меры по прикрытию некоторых направлений на границе с Паки­станом и Ираном. В частности, планировалось привле­чение от 40-й армии девяти батальонов — для усиления афганских пограничных подразделений. Намечалось также формирование и выставление на границе 901-го и 909-го погранбатальонов, ранее разгромленных мятеж­никами, проведение инженерных и взрывных работ по закрытию некоторых перевалов. Конечно же, эти меры (пока планируемые) не могли существенно повлиять на надежность охраны границ ДРА, а были лишь «латани­ем дыр».

В последней декаде декабря завершалась подготовка прибывших в Среднеазиатский погранокруг сформиро­ванных мотомангрупп. Их укомплектованность личным составом, вооружением и техникой проверялись на месте с участием офицеров ГУПВ. К основной части подразде­лений замечаний не возникло. Боевая техника (БМП, БТР и др.) была практически новая и требовалось ее освоить в сжатые сроки.

В 20-х числах декабря позвонил Ю.В. Андропов (В.А. Матросов был в отъезде) - интересовался ходом подготовки подразделений, состоянием их вооружения и техники. Я доложил, что подготовка проходит в соответ­ствии с установленным планом-графиком (ему он был из­вестен), и в первой декаде января 1982 г. подразделения будут готовы к действиям. Ю.В. напомнил о тщательном изучении обстановки в районах предполагаемого их раз­вертывания, и пожелал успехов.

Оставшиеся декабрьские дни и начало января 1982 г. были довольно напряженными для командования САПО и офицеров ГУПВ, работавших во главе с генералами И.П. Вертелко и И.Г. Карповым: надо было организо­вать проведение сборов с офицерами полевых оператив­ных групп и маневренных групп, а также контрольных занятий и учений по боевому сколачиванию подразделе­ний. С началом января в Среднюю Азию убыл и генерал В.А. Матросов.

Обстановка в северных провинциях ДРА накануне вво­да подразделений оценивалась нами как сложная, но по­зволяющая, при определенных мерах, выполнить задачу. Особое беспокойство вызывала ситуация в провинциях Балх и Тахор, где отмечались наибольшая концентрация сил мятежников и их активность, в том числе в самих цен­трах провинций — городах Мазари-Шариф и Талукан.

Надо отметить, что ряд удачных операций частей 40-й армии совместно с афганскими силами, их ощутимые уда­ры (особенно авиации) по базам и наиболее крупным фор­мированиям мятежников (пример тому — операция в рай­оне Джаркудук и др.) вынудили мятежников менять так­тику, прибегая к действиям в составе небольших, мобиль­ных групп. Понесенные потери породили среди них не­уверенность, панику, подозрительность по отношению к формированиям другой ориентации [в тот период 30-40% сил мятежников считались сторонниками «Исламской партии Афганистана» (ИПА) Г. Хекматьяра, остальные примыкали к «Исламскому обществу Афганистана» (ИОА) Б. Раббани и другим исламским группировкам]. Участились попытки главарей больших и малых форми­рований вступать в контакты, переговоры с представите­лями военного командования, провинциальных властей, и это явление в Кабуле (да и среди наших военных) было воспринято как добрый знак. Однако уже тогда многие факты подсказывали, что за ними часто скрываются попытки главарей выиграть время, сохранить силы и уйти из-под ударов, либо с помощью армейских сил убрать со­перничающие группировки мятежников в каком-либо районе.

Особую остроту создавала проблема безопасности коммуникаций (именно здесь проявлялась наибольшая активность мятежников). Так, по информации нашего Министерства внешней торговли, если в 1980 г. на доро­гах Д РА мятежниками было уничтожено (либо захвачено) 33 машины «Афсотр» (смешанное советско-афганское акционерное общество), то в 1981 г. — более 160 автомоби­лей (с грузом).

Позднее наши командиры научатся более-менее безо­пасно сопровождать колонны конвоями и даже воздуш­ным прикрытием, а пока из-за перебоев и пробок на аф­ганских дорогах многие сотни неразгруженных вагонов скапливались в Термезе, других пограничных портах, на железнодорожных узлах.

К исходу 1981 г., возникла проблема безопасности аф­ганского порта Хайратон (расположен на берегу реки Аму-Дарьи недалеко от города и порта Термез). Этот порт про­пускал 70-80% всех грузов из СССР в ДРА и обратно, и в первую очередь военную технику, вооружение, боеприпа­сы, СГМ и пр. Скопление там огромного количества грузов при отсутствии надлежащего режима (хотя порт и под­ступы к нему охраняли афганский батальон, наши мото­стрелковая и танковая роты, не считая оперативных со­трудников СГИ, царандоя и пр.) грозило тяжелыми последствиями при любой диверсии. Поскольку не было на­дежды, что эти силы в состоянии обеспечить безопасность порта, поступало много предложений, включая и переда­чу его охраны нашим пограничникам. В конце концов при­шли к следующему варианту: охрану внешнего периметра (включая техническое оборудование рубежа) обеспечива­ет наша сторона, а внутренних объектов в порту - афганцы, по ведомственной принадлежности грузов (Минобо­роны, МВД и др.). На пограничников САГЮ были возло­жены задачи по обеспечению безопасности железнодорож­ного и автодорожного (совмещенного) моста у Термеза (тогда завершалось его строительство), а также переправ через Аму-Дарью у Айваджа и Келифа (вантовый пере­ход газопровода).

Приход нового министра обороны ДРА А. Кадыра (вме­сто Рафи) пока мало отражался на состоянии армии и пограничной охраны. Их численность и боеспособность не усиливалась. Однако в Кабуле не теряли надежды на со­здание более крупной и боеспособной армии, поэтому в Москву шли активные запросы на поставку вооружения и техники (в основном на безвозмездной основе). На долю пограничников обычно ничего не выпадало.

«Прозрачность» афганских границ, низкая боеспособ­ность пограничных подразделений ДРА способствовали обострению ситуации в Афганистане. К концу 1981 г., во­преки многим планам, пограничную охрану ДРА не удалось укрепить ни количественно, ни качественно.

На границе с Пакистаном имелось три пограничные бригады (семнадцать батальонов) и два КПП, на границе с Ираном — две погранбригады (восемь батальонов) и один КПП, на северной границе — пять погранкомендатур и три КПП. Их слабая укомплектованность (по личному соста­ву — на 40-50% к штату, по автобронетехнике — на 20-30% и пр.) при довольно протяженных участках границы (100-130 км на батальон) не обеспечивала, как и ранее, надежности охраны границы.

Мы в ГУПВ, с учетом своих возможностей, предпри­нимали меры по оказанию помощи афганским погранич­никам по целому ряду вопросов: подготовке офицерских кадров, поставке ремонтно- технических средств, средств связи. Такая помощь, конечно же, основных проблем не решала. Но при всей ограниченности возможностей пограничных войск ДРА, они вносили посильную лепту в обеспечение безопасности страны. В прошедшем 1981 г. их подразделения задержали около 1800 нарушителей гра­ницы и контрабанды на сумму более 60 млн. афгани, уча­ствовали более чем в 400 боестолкновениях с бандгруппа-ми и другими вооруженными нарушителями границы.

Основной замысел действий силовых структур в ДРА с началом 1982 г. предусматривал поддержание порядка и безопасности на коммуникациях; прикрытие вероятных маршрутов движения бандформирований из Пакистана и Ирана; проведение операций и боевых действий в провин­циях Герат, Гильменд, Кандагар, Каписа и др. В приграничных с СССР провинциях ДРА планировалось очистить от мятежников районы севернее линии Файзабад - Талукан - Кундуз - Айбак - Мазари-Шариф - Меймене и содействовать закреплению в этих районах местных органов власти. В реализации этих задач значительная роль отводилась нашим мотомангруппам, последовательный ввод которых начался с первой декады января 1982 г.

Первые мотомангруппы были введены в Калай-Нау, Мазари-Шариф, Ташкурган, Андхой и Меймене достаточ­но организованно, при надежном боевом охранении (в том числе воздушном) и без каких-либо острых ситуаций. При этом поддерживалось тесное взаимодействие с армейски­ми частями 40-й армии и афганскими пограничниками. В районах Мазари-Шарифа и Андхоя разведкой были установлены формирования мятежников численностью 40-60 человек каждая. Ударами вертолетов и огнем бро­нетехники они были рассеяны и ликвидированы.

С началом этих операций неожиданно последовало предложение от маршала С.Л. Соколова и генерала С. Ф. Ахромеева (из Кабула) в отношении использования наших мотомангрупп, их взаимодействия с армейскими частями. Прибывшим в Кабул вначале генералу И.Г. Кар­пову, а затем и генералу И.П. Вертелко эти предложения были высказаны. Их суть сводилась к тому, что, во-пер­вых, наши пограничные подразделения в северных провинциях Д РА должны входить в общую систему сил 40-й армии и действовать по единому плану и под единым (ес­тественно, армейским) руководством. Во-вторых, опера­тивная группа САПО должна находиться не на участке округа, а в Афганистане. Это существенно меняло и цель прибывания в ДРА наших подразделений (они рассматривались прежде как составная часть развернутых на со­ветско-афганской границе погранотрядов, предназначен­ная для защиты в первую очередь, этой границы) и дос­тигнутую накануне в Генштабе договоренность.

Передислокация же оперативной группы округа (САПО) - а она постоянно находилась в одном из на­ших погранотрядов — в Кабул или даже в одну из север­ных провинций ДРА не облегчало, а напротив, осложня­ло управление мотомангруппами. Были и другие аргу­менты в защиту нашей системы управления, но в предло­жениях группы маршала С. Л. Соколова тоже была своя логика, и с нею следовало считаться. Нужно было орга­низовать устойчивую связь наших мотомангрупп (и по­левых ОГ) с армейским командованием в зонах и про­винциях, а оперативной группы округа - с Кабулом, со­гласовать порядок проведения совместных операций, боевых действий (в зонах нашей ответственности), взаи­модействия при возникновении каких-либо нештатных ситуаций и т. п. В решении этих и ряда других вопросов заключалась трудная миссия наших представителей в Кабуле, но чувствовалось, что окончательная договорен­ность по ним еще не достигнута. Они возникли вновь по прилету в Кабул генерала В.А. Матросова в конце янва­ря. Тогда удалось согласовать ряд принципиальных воп­росов управления и взаимодействия, в том числе и об ус­тановлении прямой телеграфной радиосвязи оператив­ной группы САПО с Кабулом, но, откровенно говоря, некоторые недоразумения по этой части в последующем возникали не раз.

Тогда же произошла встреча В. А. Матросова с Б. Кармалем. Кармаль благодарил советских пограничников за участие в стабилизации обстановки в ДРА, согласился с замыслом размещения в северных афганских провинциях наших подразделений и обещал им поддержку со стороны губернаторов и других представителей власти.

Он выразил обеспокоенность состоянием охраны гра­ницы с Пакистаном (Вадим Александрович оценил ее как неудовлетворительную), подчеркнув при этом, что «мы не признаем границей линию Дюранда, но молчим», и высказал надежду на помощь СССР.

Вадим Александрович, в свою очередь, высказал по­желания о проведении в ДРА более активных мер по ук­реплению афганской пограничной охраны и повышении внимания к этой проблеме военного ведомства ДРА. Эта краткая поездка Матросова в Кабул, встречи с Б. Кармалем и нашими военными руководителями, оставили у него тревогу за реальность решений пограничных проблем ДРА.

В оставшиеся дни января — начале февраля завершал­ся последний этап ввода наших подразделений в ДРА. На этом этапе проводилась операция на направлении Имам-сахиб — Талукан.

Район Талукана (центр провинции Тахар), по данным нашей разведки, характеризовался наличием крупных сил мятежников. Поэтому к операции привлекались значи­тельные силы: шесть маневренных групп (в том числе одна десантно-штурмовая), эскадрилья вертолетов, бронетех­ника. В операции участвовали также подразделения Душанбинской мотострелковой дивизии (советской) и 20-й афганской пехотной дивизии. Общее руководство действи­ями войск осуществлял генерал В.А. Матросов, непосред­ственно руководил операцией начальник оперативной группы САПО полковник А. Ф. Борисов.

Операция в целом прошла успешно. Наиболее актив­ное сопротивление мятежники оказали лишь в районе Имамсахиба и на начальном этапе движения на Талукан, но ударами вертолетов и огневых средств были рассеяны, значительная их часть (около 400 человек) — уничтоже­ны. Было изъято более 130 единиц стрелкового оружия, в том числе пулеметы, противотанковые мины и пр. (кста­ти, среди трофейных документов оказалось два письма — сообщения мятежникам о наших предстоящих действиях).

6 февраля наша мангруппа вошла в Талукан, а 7-8 февраля она совместно с ротой царандоя провела зачист­ку района своей предстоящей дислокации (на северо-вос­точной окраине Талукана). Успех этой операции, (несмот­ря на утечку информации о ее подготовке), был в значи­тельной мере обусловлен применением нашими команди­рами верного тактического принципа: действовать не пря­молинейно, «в лоб», а сочетать фронтальное передвиже­ние (особенно в горах, в дефиле, в населенных пунктах) с выходом (высадкой) на флангах, изоляцией маршрута продвижения подразделений, занятием господствующих высот наблюдателями, снайперами, пулеметчиками. Та­кой принцип, кроме тактических преимуществ, обеспечи­вал и сохранение личного состава от неоправданных по­терь.

Однако завершение любой операции — акт не менее ответственный, нежели ее начало. Пренебрежение этим правилом обернулось тяжелыми потерями: при проезде колонны афганских пограничников, участвовавших в операции, на наших машинах по участку Керкинского погранотряда (для сокращения маршрута на Андхой) опроки­нулась машина «ГАЗ-66» и погибли 19 афганских призыв­ников (набранных в ходе операции) и три пограничника.

Это ЧП вызвало острую негативную оценку руковод­ства КГБ, так как особой надобности в переезде этой ко­лонны по нашей территории не было. Началось расследование с участием военной прокуратуры, а мы в штабе погранвойск готовили объяснительные материалы для Ка­була.

С развертыванием мангруппы в Талукане практичес­ки завершился план выхода и размещения наших подразделений в шести центрах приграничных провинций ДРА. Кроме этих, наши подразделения (мангруппы, СБО, от­дельные заставы), как уже говорилось, располагались бо­лее чем в 15 других важных пунктах афганского пригра­ничья, включая гарнизоны на Малом афганском Памире от Восточного погранокруга.

Теперь эта группировка насчитывала около 3,5 тыс. личного состава, была достаточно обеспечена бронетех­никой, вооружением, техническими средствами и распо­лагала надежной авиационной поддержкой Марыйского авиаполка и Душанбинской отдельной авиаэскадрильи. На каждый пограничный отряд, охранявший советско-аф­ганскую границу, приходилось от двух до четырех и более подразделений, действовавших в приграничных районах ДРА. Для прибывших в новые районы подразделений уточ­нялись боевые задачи в зоне их ответственности, отрабатывались вопросы организации связи и взаимодействия, охраны и обороны мест дислокации, проводились другие необходимые мероприятия. Этим подразделениям пред­стояло решать новые сложные задачи.

Февраль и март 1982 г. на границе и в приграничных провинциях ДРА были относительно спокойными. Сказывалось, видимо, влияние погоды (эти месяцы наиболее холодные), да и потери, понесенные мятежниками летом и осенью 1981 г. В северных приграничных провинциях на­блюдались попытки отдельных групп обстреливать но­чью наши гарнизоны, уездные центры, воинские колон­ны. Наибольшая активность мятежников, как и ранее, про­являлась на коммуникациях, особенно на трассе Хайратон — Кабул.

В середине февраля мятежники совершили нападение на колонну наших пограничников при ее движении из Талукана в Пяндж (Пянджский погранотряд). Нападение было отбито, но при этом погибли 2 пограничника и были сожжены две машины.

Наши пограничные подразделения в северных провин­циях продолжали обустройство мест дислокации и вели локальные оперативно-боевые действия в зонах своей от­ветственности, В 20-х числах февраля две мангруппы совместно с батальоном 40-й армии и двумя афганскими ба­тальонами участвовали в операции по прочесыванию Мазари-Шарифа и его окрестностей (планировалась в Кабуле). Операция проводилась по упрощенному замыс­лу, без изоляции районов поиска и, естественно, была ма­лорезультативной.

Более эффективной была операция в Герате и его ок­рестностях, проведенная в то же время 17-й афганской дивизией и частями 40-й армии. Здесь применялись изо­ляция районов поиска, повторное внезапное прочесыва­ние и другие неожиданные для мятежников действия. По­тери, понесенные при этом мятежниками, не только стабилизировали на какое-то время обстановку в этом райо­не, но и склонили на сторону властей одно из крупных их формирований, которое приступило к охране ряда важ­ных объектов и коммуникаций в провинции.

Участие наших пограничных подразделений в совмес­тных операциях с армейскими частями в феврале выяви­ло и первую несогласованность. Она была вызвана по­пытками армейского командования использовать погра­ничные подразделения за пределами их зоны ответствен­ности и возражениями против этого нашего представите­ля (полковника Яркова). Реакция маршала С.Л. Соколо­ва на это была довольно жесткой. В своей телеграмме из Кабула он подчеркивал: «...полагаю нецелесообразной централизацию управления боевыми действиями мото-мангрупп в ДРА из Москвы». Действительно, жесткая ре­гламентация действий наших подразделений в Афганистане из ГУПВ порой себя не оправдывала (и мы в штабе это сознавали), но такая система действовала, будучи ут­вержденной Андроповым, так что надо было искать комп­ромиссные варианты.

И вновь пригодилось дипломатическое искусство ге­нерала В.А. Матросова. Кстати, в эти дни он получил зва­ние Героя Советского Союза, и мы восприняли его награ­ду, как высокую оценку наших действий в Афганистане.

В эти месяцы относительная стабильность отмечалась на ряде участков границы Афганистана. Наибольшая активность мятежников, как и ранее, проявлялась на Джелалабадском, Хостинском, Кандагарском и Гератском направлениях - здесь в течение февраля произошло около 25 боевых столкновений с небольшими по составу бандгруппами и другими вооруженными нарушителями грани­цы. К сожалению, время работало против афганских по­граничников. Если мятежники наращивали силы, гото­вясь к весенне-летней кампании, то пограничные подраз­деления сидели, что называется, на голодном пайке: были менее чем наполовину укомплектованы, по-прежнему не имели резервов (многократно обещанных и планируемых), необходимой техники и вооружения.

С началом марта в Кабуле находились генерал И. Г. Кар­пов, полковники А. Ф. Борисов и В. А. Кириллов - для участия в разработке плана совместных операций против мятежников в весенне-летнем периоде. Этот план предусматривал проведение совместных операций 40-й армии, афганских частей и пограничных мотомангрупп в райо­нах севернее Меймене, Сарипуль, Мазари-Шариф, Айбак, Баглан и Кундуз. В оставшееся время пограничные под­разделения должны были заниматься обустройством гар­низонов, а также проводить оперативно-боевые действия локального характера в районах Баламургаб, Калай-Нау, Гармач, Андхой, Меймене и Талукан. Более активные дей­ствия, в том числе и операция в Куфабском ущелье, плани­ровались на апрель.

В марте окончательно завершилась история с инци­дентом во время участия пограничных мотомангрупп в армейской операции: маршал С. Л. Соколов и генерал С. Ф. Ахромеев согласились с тем, что наши подразделе­ния будут впредь действовать преимущественно в зонах своей ответственности.

При относительно невысокой боевой активности мя­тежников в этом периоде, по имевшимся данным американцами, саудовцами и другими предпринимались актив­ные меры по объединению антиафганских сил в единый фронт борьбы с кабульским режимом. В этих целях в мар­те было объявлено о создании так называемого «Ислам­ского союза моджахедов Афганистана», в котором пред­полагалось объединить ИПА Хекматьяра, ИОА Раббани и ряд других исламских объединений. Зная об острых про­тиворечиях между этими группировками, мы мало вери­ли в их способность реально объединиться (последующие годы это подтвердили).

К сожалению, дальше этих прогнозов дело не доходи­ло: и в политическом, и в военном отношениях этот фак­тор нами плохо использовался. Мы знали не только о по­литических распрях между главарями исламских группи­ровок и сообществ, но и боевых столкновениях между их отрядами и группами на территории ДРА. В марте-апре­ле такие стычки проходили между мятежниками в про­винциях Фарьяб, Герат, в Куфабском ущелье и других рай­онах, но у нас, в том числе и у пограничников, не было ни общей идеологии по этой проблеме, ни продуманной сис­темы действий, ни соответствующих эффективных струк­тур (хотя органы психологической борьбы в то время уже существовали). Думаю, что мы не случайно вчистую про­играли психологическую борьбу и в первой чеченской кампании в 90-х годах, не научившись извлекать уроки из про­шлых ошибок.

К началу весны мятежники предприняли попытку зак­репить свое влияние в отдельных районах приграничных провинций Кандагар, Газни, Пактия и Герат, а также в ок­рестностях Кабула. 40-я армия и афганские части в этот период проводили локальные, но довольно успешные дей­ствия в провинциях Газни, Кандагар и Парван. Одновременно наши пограничные подразделения (четыре мото-мангруппы) начали частную операцию в полосе Тахта-Базарского и Керкинского погранотрядов на рубеже Баламургаб, Гармач, Меймене. Действовали они в основ­ном в походных порядках вдоль коммуникаций, что обыч­но приводило лишь к выталкиванию мятежников из за­нимаемых районов и рассеиванию.

По-иному проходила операция наших шести мотоман­групп совместно с подразделениями 18-й и 20-й афганских дивизий, одного батальона и артиллерии 201-й мотосрел-ковой дивизии (советской) по очистке города Ташкургана и его окрестностей (руководитель операции генерал-май­ор Г. Згерский, начальник оперативной группы в Тушкур-гане подполковник 3. Файзиев). В районе намечаемой операции было установлено более 15 формирований (групп) мятежников общей численностью 800-1000 чело­век. Операция проводилась методом блокирования основ­ных районов города нашими мангруппами и прочесыва­ния его кварталов по секторам афганскими подразделе­ниями. Все очаги сопротивления мятежников подавлялись огнем артиллерии и ударами вертолетов. Потери мятеж­ников были большие: более 400 убитыми, около 300 чело­век было задержано. У нас погибли 2 пограничника и 12 че­ловек было ранено. Операция продолжалась до конца ап­реля и завершилась ликвидацией горных баз мятежников армейскими частями уже за пределами зоны ответствен­ности наших пограничных подразделений.

С закреплением этих подразделений в пунктах своей дислокации в ДРА стали поступать и первые тревожные сигналы: некоторые вопросы боевого, материально-тех­нического обеспечения подразделений пока срабатывали слабо, в том числе по организации разведки и мер собствен­ной безопасности, обеспечения горючим, продовольстви­ем и пр. Чувствовалось, что в самой системе управления мангруппами и их обеспечения через пограничные отря­ды не все срабатывает надежно и требуется тщательное исследование всех этих вопросов.

В мае обстановка в приграничных районах ДРА суще­ственно не изменилась. После удачно проведенной опера­ции в Ташкургане участвовавшие в ней мотомангруппы приводили себя в порядок, готовились к новым действи­ям. А на очереди возникала подготовка к операции в Куфабе (на этот раз под многозначительным названием -«Возмездие»). Надо сказать, командование САПО и его оперативной группы не очень-то желало наступать на те же грабли, и инициатива в проведении операции исходи­ла в основном из Центра: во-первых, известный в этой зоне главарь Абдул Вахид не только сохранил после той, пер­вой операции костяк своего формирования, но и значительно активизировался за последнее время, и, во-вторых, психологический фактор играл немалую роль - надо же было показать, кто в этом районе хозяин!

В начале мая оперативная группа САПО пыталась провести силовую разведку одного из районов, прилегаю­щих к Куфабу (где якобы находился А. Вахид), направив туда сводный отряд афганских военнослужащих и опол­ченцев. Отряд задачу не выполнил, потеряв при этом бо­лее 30 человек убитыми и захваченными в плен, что тоже не прибавило оптимизма нашим командирам.

Генералы В.А. Матросов и И.П. Вертелко специально вылетели в Московский погранотряд (где был передовой КП оперативной группы САПО), чтобы на месте оценить ситуацию и подготовку к операции. Вскоре пограничные подразделения вместе с афганскими ополченцами все-таки высадились в районах предполагаемого нахождения мятежников Вахоба (кк. Дарваз, Муштив и др.), но их там не оказалось (ушли, предположительно, в Куфаб).

Операция в Куфабе началась 9 мая и продолжалась практически до конца месяца. Было уничтожено около 60 мятежников, задержано более 80 человек, изъято неболь­шое количество оружия и боеприпасов, разрушено более 15 схронов и складов. У нас погибли 4 пограничника (опять попали в засаду!) Но и на этот раз ядро формирования Вахоба и он сам уцелели (скрылись в Рагском ущелье). В Куфабе еще пару недель (до половины июня) остава­лось несколько наших подразделений - вели разведку и прикрывали основные перевалы и тропы. События тех лет в Афганистане и его приграничье часто переходили от мирных и созидательных к экстремально-боевым.

12 мая в г. Термезе и Хайратоне состоялась торжествен­ная церемония по случаю открытия авто- и железно-дорожного моста через реку Аму-Дарью с участием руково­дителей Афганистана Б. Кармаля и Узбекистана и Ш. Рашидова. Естественно были речи и заверения руководите­лей о неизбежности нашей общей победы.

А спустя несколько дней последовала серия нападе­ний и диверсионных актов мятежников на объекты энер­гетики, учреждения культуры, органы местной власти. В эти дни был взорван газопровод севернее Шибиргана. Возросла активность мятежников в приграничных про­винциях Герат, Бадгиз, Джаузджан, Тахар, Кундуз и неко­торых других. Участились их попытки вступить в контак­ты с некоторыми формированиями ополченцев с целью склонить их на свою сторону (такие сигналы поступали и в отношении Сидики, известного руководителя отряда ополченцев). В начале июня в провинции Бадгиз мятеж­ники обстреляли из минометов нашу мотомангруппу в Кайсаре (против участка 68-го погранотряда), при этом погиб один офицер и семь военнослужащих были ранены.

В конце мая - начале июня в провинциях Парван и Каписа была проведена крупная операция армейских час­тей (советских и афганских) по очистке известного Панд-жшерского ущелья. Операция широко освещалась в на­ших СМИ, на телевидении, но итоги ее были довольно скромными. Забегая вперед, надо сказать, что этот высокогорный, труднодоступный район с ущельями и каньо­нами наши войска будут пытаться зачищать неоднократ­но (как наши пограничные подразделения - Куфабское ущелье), но итоги будут, мягко говоря, не всегда адекват­ны усилиям и затратам. В той же операции в числе трофе­ев были захвачены документы и списки на большое коли­чество людей (около 400 человек) - членов госаппарата в Кабуле, военных, в том числе сотрудников СГИ и МВД, якобы сотрудничавших с мятежниками. В Кабуле, как обычно, начались аресты, «зачистки» и пр. К нашим по­граничникам в ходе операций тоже не раз попадали по­добные списки, и у многих уже тогда возникали подозре­ния, что эти списки фабрикуются мятежниками, чтобы вызвать недоверие в органах власти ДРА, навлечь подо­зрения и репрессии на неугодных им лиц. И в ряде случаев им это, видимо, удавалось.

В июне действия наших пограничников в ДРА завер­шались операцией по очистке так называемой «зеленой зоны» - приграничных районов на рубеже Андхой, Меймене (против смежных флангов Тахта-Базарского и Керкинского погранотрядов). Операция эта не имела серьез­ных боевых столкновений, но три формирования мятеж­ников вступили после этого в переговоры с властями и изъявили готовность сложить оружие.

В мае 1982 г. ушел с поста председателя КГБ Ю.В. Ан­дропов, ставший секретарем ЦК КПСС. За первые годы афганской кампании мне довелось неоднократно участвовать в обсуждении афганских проблем, проводимых в КГБ Андроповым, и дважды — по возвращении из Афганиста­на, в 1979 и 1980 гг., лично докладывать ему итоги работы, свои впечатления и выводы. И всякий раз по его инициа­тиве доклады эти и обсуждения выходили далеко за рамки чисто пограничных вопросов. В то время его влияние на решение афганских проблем было огромным. Думается, что активности Андропова в афганских делах в немалой степени способствовало его личное участие в венгерских событиях осенью 1956 г. (тогдашний Чрезвычайный и Полномоченный посол СССР в Венгрии). Он, что назы­вается, вживую испытал характер и последствия таких мятежей.

Исходя из ряда причин - то ли из-за недостаточно полной и достоверной информации по Афганистану (а для Востока это явление почти обычное), то ли в силу его пер­воначальной твердой уверенности в правильности принятых решений по вводу наших войск туда — он, как мне казалось, на начальном этапе событий не всегда адекват­но реагировал на отдельные сложные ситуации в стране. Я имею в виду не только его позицию о вводе войск на территорию ДРА (об этом уже много сказано). Зная о се­рьезных разногласиях между представителями КГБ в Ка­буле и представителями Минобороны в оценке положе­ния дел в Афганистане (особенно накануне ввода туда на­ших войск), он не поддержал предложение о назначении туда ответственного руководителя, которому подчинялись бы представители всех советских структур и ведомств, находящихся в ДРА и действующих по единому замыслу и плану (кстати, подобный межведомственный раздрай мы повторили потом в Чечне). Не поддержал он и предложе­ния об участии в Афганистане частей внутренних войск МВД, а они совместно с царандоем при определенных ус­ловиях, могли бы существенно облегчить задачи нашего ОКСВ. В целом же у меня сложилось впечатление, что Андропов, как умный человек и хороший аналитик, уже после первых месяцев пребывания нашего ОКСВ в Афга­нистане понимал безысходность, тяжелые последствия такой затеи и остро переживал это. Думается, что желание разделить ответственность, как-то облегчить положение наших войск в ДРА тоже сыграло роль в его решении вве­сти пограничные подразделения КГБ в северные провин­ции страны.

Став генсеком ЦК КПСС он, как известно, предпри­нял активные попытки к мирному разрешению афганс­кой проблемы и выводу из ДРА наших войск на приемле­мых для СССР и ДРА условиях (я имею в виду его встречи с руководством Пакистана и представителем Генерально­го секретаря ООН по Афганистану). Однако жесткое сопротивление американской администрации, лично Рей­гана, желавших надолго задержать присутствие ОКСВ в ДРА, а затем и смерть Андропова застопорили эту идею на несколько лет.

В июне наше военное представительство в Кабуле на­правило в Центр свое видение обстановки в северных приграничных провинциях ДРА. Она оценивалась как слож­ная. Власть в провинциях контролировала не более четверти населенных пунктов, а на территории каждой про­винции действовало от 1,5 до 4 тыс. мятежников.

Действия пограничных мангрупп и других подразде­лений оценивались в целом положительно, но считалось, что они в зонах своей ответственности пока решительных изменений в стабилизации обстановки не добились. Подчеркивалось, что под ударами пограничных подразделе­ний часть бандформирований отходит на юг, за пределы их зоны ответственности, что якобы осложняет ситуацию в этих районах. В этой связи нашим мангруппам предла­галось действовать и за пределами зон своей ответствен­ности, более активно проводить частные локальные опе­рации совместно с местными органами СГИ, царандоя и партактивом. При положительной организации взаимо­действия между мангруппами и частями 40-й армии отме­чалась слабая их связь с оперативными группами воен­ных представителей в зонах.

Работа нашего 4-го отдела (пограничного) оценива­лась положительно, сообщалось, что он в настоящее вре­мя много внимания уделяет деблокированию 907-го погранбатальона ДРА, окруженного мятежниками в районе Хоста, и работе с племенами. Положительно оценивалась и роль пограничной разведки ДРА, добываемая информа­ция которой высоко оценивалась штабом 40-й армии и аппаратом ГВС.

В этой правильной оценке был сделан один неточный вывод - об уходе якобы части мятежников на юг, за преде­лы зоны ответственности пограничников. В действитель­ности же, наиболее активные их формирования к середи­не 1982 г. были либо ликвидированы, либо рассеяны. И ухо­дить им в другие районы было не с руки: мятежники в Афганистане обычно действовали в «своих» районах (об­житых ими, со связями, базами и пр.).

Было бы неправильным полагать, что наши задачи в Афганистане мы решали лишь силовыми методами. МИД, ПГУ КГБ, внешнеполитические органы КПСС активно пытались использовать и другие возможности - политические, дипломатические и пр. При этом МИД СССР и МИД ДРА согласованно выступали в ООН по проблемам афганского урегулирования.

В июне 1982 г. на первом туре переговоров в Женеве между представителями ДРА, Пакистана и представите­лем Генерального секретаря ООН Д. Кордовесом в целом были достигнуты некоторые позитивные итоги: стороны договорились продолжать поиск взаимоприемлемых ус­ловий урегулирования этой проблемы весной 1983 г. В Кабуле в это же время на заседании политбюро ЦК НДПА (докладчик - начальник службы СГИ Наджиб) было принято важное решение о более активном привле­чении к защите границ ДРА племенных вооруженных от­рядов «малишей», о системе их материального стимули­рования и о возложении ответственности за работу с ними на погранвойска ДРА. На этом же заседании указывалась, что вследствие низкой боеспособности некоторых афганских частей, пассивности местных органов власти районы в долине Панджшера, недавно очищенные от мятежников, вновь заняты ими.

С началом лета наиболее сложной обстановка остава­лась в зонах «Центр» и «Юго-восток». Мятежники, полу­чая усиленную поддержку, все чаще применяли уже не толь­ко обычное стрелковое оружие, но и крупнокалиберные пулеметы, артиллерийские системы и минометы, проти­вотанковые средства. Но перехватить боевую инициати­ву даже в отдельных провинциях они пока не могли. Ар­мия ДРА к лету 1982 г. практически сохранила свою численность (около 120 тыс. человек), но в стране укрепля­лись и другие силовые структуры, в частности, царандой (прообраз наших внутренних войск). Его численность до­стигала к тому времени более 60 тыс. человек (планировалось иметь к лету 1982 г. - 70 тыс.).

Оперативные батальоны и роты царандоя стали чаще участвовать в операциях, сопровождать колонны и пр. В перспективе они закономерно могли рассматриваться как основные силы в борьбе с мятежниками. Но было маловероятным, что руководство армии уступит МВД эту роль, а во-вторых, у царандоя не было к тому времени ни должной оснащенности боевой техникой, ни профессио­нальной выучки, ни способности эффективно вести анти­партизанские действия. Думаю, что если бы проблемы бо­лее активного участия царандоя в борьбе с мятежниками решались не декларативно, а оперативные части и под­разделения царандоя комплектовались не по армейскому принципу — принудительно, а на добровольческой, контрактной основе (что было тогда посильно в финансовом отношении), то результаты борьбы кабульских властей с мятежниками могли бы быть иными.

Политические и оперативные сводки того времени пе­стрели фактами контактов и переговоров властей и армейского командования с главарями формирований мя­тежников. Назывались десятки бандформирований, кото­рые якобы прекратили борьбу против властей и перешли, или готовы перейти к ним на службу. Эйфория «братания» у нас в штабе погранвойск воспринималась с недове­рием (о причинах говорилось выше). Но этим соблазня­лись и наши пограничники-командиры и чаще неудачно. Конечно, решающее значение имели факторы социально-экономического характера, но и в этом усилия кабульских властей не всегда давали желаемые результаты. К приме­ру, по второму этапу земельно-водной реформы в 1982 г. многие крестьяне получили бесплатные земельные наде­лы (около 1 га орошаемой земли). Но эта форма собствен­ности нуждалась в надлежащей системе защиты и разви­тия, а ее не создали. К тому же трудно достигалась ста­бильность. Даже в северных, приграничных провинциях, где, казалось бы, проще обеспечить спокойствие и безо­пасность, нашим пограничным подразделениям приходи­лось неоднократно проводить поиски и операции в одних и тех же районах. А это было уже тревожным признаком.

Более того, отмечались попытки мятежников перенес­ти свои действия на нашу территорию. В середине июня на участке Хорогского погранотряда они ночью обстре­ляли нашу машину при ее движении по горной дороге на одну из застав. Машина упала в ущелье, при этом погибло 2 пограничника (в том числе один офицер) и два офицера получили тяжелые травмы.

Надежность охраны афганской границы практически оставалась на том же уровне. Незначительно, но повыша­лась боевая активность афганских пограничников (во 2-м квартале они совершили около 300 рейдов, засад, других боевых действий). Дополнительно было развернуто не­сколько подразделений на Кандагарском направлении. Однако их укомплектованность по-прежнему оставалась намного ниже армейской (около 40% к штату). Сказывались и боевые потери: во 2-м квартале было убито 42 по­граничника и более 120 ранено.

С 1 июля в г. Фрунзе (ныне Бишкек) началась работа трехмесячных курсов по подготовке (и переподготовке) афганских офицеров-пограничников батальонного и рот­ного звеньев.

В операциях против мятежников, применяющих партизанскую тактику, важную роль, в числе других фак­торов, всегда играет разумная дислокация армейских, по­граничных и других специальных формирований в зонах их действий. Распыление сил по мелким гарнизонам было признано абсолютно непригодным не только англичана­ми во время их неудачных походов в Афганистан в первой и второй половине XIX века, но и нашими военачальниками во время борьбы с басмачеством в Средней Азии. Конечно, знали это и мы, но количество наших так назы­ваемых гарнизонов (иногда это были просто отдельные заставы численностью 45-50 человек) все увеличивалось. В июле их было в северных провинциях ДРА уже более 25. А вместе с ними росли и проблемы обеспечения их соб­ственной безопасности и охраны, снабжения, связи и т. п. Такие подразделения (равно как афганские малого соста­ва) практически не имели возможность самостоятельно решать какие-либо боевые задачи за пределами места дис­локации (в отличие от мангрупп и СБО). А уйти от этого никак не удавалось: то надо было на какой-то период зак­рыть опасный проход или перевал, подступы к кишлаку, которому угрожало вторжение душманов, то местные вла­сти настойчиво просили хотя бы временно взять под охра­ну тот или иной объект и т. д. Так что основную «погоду» делали (т.е. активно вели боевые действия) подразделе­ния в составе мангрупп (СБО) и выше.

Так, в первой декаде июля силами четырех мотомангрупп совместно с афганским подразделением в районе г. Акча (против участка Керкинского погранотряда) про­водилась операция по очистке этого района, прилегающе­го к трассе газопровода (в июне здесь дважды были дивер­сии). При этом было обнаружено и ликвидировано не­сколько убежищ, тайников и схронов.

Почти в то же время большая группа мятежников про­никла в г. Имамсахиб (против участка Пянджского погранотряда) и атаковала помещения улусвольства и местно­го ополчения. Прибывшая на помощь наша погранзаста­ва на бронетехнике рассеяла мятежников, нанеся им поте­ри. Но и у нас при этом было ранено три пограничника и подбито (из РПГ) два бронетранспортера.

Обстановка в июле по многим признакам оставалась сложной. Прежде всего возросла численность мятежни­ков: по оценкам наших и афганских силовых структур на территории ДРА находилось около 800 формирова­ний численностью 90 тыс. человек. Наибольшая концен­трация мятежников отмечалась в зонах «Юго-восток», «Восток», «Северо-запад» и «Центр». Наряду с усилени­ем их оснащенности современным оружием росла профессиональная подготовка боевиков. В восточных при­граничных провинциях, к примеру, около 70% из них про­ходили подготовку в Пакистане. Менялся состав мятеж­ных формирований: если к началу 1980 года их основу составляли крестьяне, кочевники — пуштуны, то спустя 1,5-2 года в них заметно возросло число ремесленников, мелких торговцев, выпускников лицеев, молодежи. Не­которые формирования почти полностью состояли из бывших военнослужащих-дезертиров. Однако, как и ра­нее, активность формирований, их боеспособность во многом определялись подготовкой и личными качествами главарей (у нас их сейчас именуют «полевыми командирами»).

В июне-июле соединения и части 40-й армии и НВС ДРА проводили крупную операцию в провинции Газни, до середины июля продолжались активные боевые дей­ствия в долине Панджшер, где мятежники оказывали ожесточенное сопротивление. В крупных городах, в том числе в Кабуле, возросло количество терактов и диверсий, похи­щение активистов и работников властных органов. В Ка­буле было обстреляно советское посольство. Особое бес­покойство вызывала не снижающаяся активность мятеж­ников в афганском приграничье. Так, из 75 уездов и воло­стей на границах ДРА к концу июня власти контролиро­вали лишь центры 56 из них, остальные территории, вклю­чая 19 центров, занимали мятежники. Все это, безусловно, осложняло меры по охране и защите границы. Чтобы со­хранить нужную численность армии и царандоя, руковод­ством ДРА в июле был принят закон о продлении срочной службы с 2,5 до 3 лет, а в военкоматы провинций направ­лено около 2 тыс. членов НД ПА для активизации призыв­ной работы. В июле афганские пограничники провели более 100 рейдов, около 200 засад, уничтожили более 180 мятежников, изъяли около 200 единиц оружия. Более ак­тивно велась работа по формированию отрядов «малишей» с племенами и родовыми авторитетами (но в основ­ном в районах дислокации пограничников). Продолжа­лось формирование 6-й пограничной бригады (район Мазари-Шариф) для последующего вывода ее на паки­станский участок границы.

В конце июля наши представители в Кабуле вышли с предложением об организации поездки в СССР (с кратковременным визитом) командующего погранвойсками ДРА генерал-майора Пир Мухаммада. Визит к нам афганского пограничного руководителя планировался впер­вые, он был полезен и для нас, и для афганских друзей.

Наши пограничные подразделения находились в пун­ктах своей дислокации, проводя частые операции и оперативно-боевые действия по полученным сигналам. Наи­более крупная операция проводилась мотомангруппами Пянджского и Термезского погранотрядов и десантно-штурмовой группой Восточного погранокруга в пойме реки Кундуз (против участка Пянджского погранотряда). В ходе этой операции было ликвидировано два фор­мирования мятежников, изъято более 20 единиц оружия (в том числе один огнемет), разрушено несколько схронов и складов, освобождено более 20 семей афганских военнослужащих, содержавшихся бандитами в качестве заложников. Наши потери в июле составили 10 погра­ничников (в том числе шесть человек — экипаж верто­лета «Ми-8», потерпевшего катастрофу в районе Чахи-Аб).

Оценивая ситуацию в ДРА летом 1982 г., большинство аналитиков склонялось к выводу, что мятежникам в этом периоде не удалось упрочить свое положение, перехватить стратегическую инициативу. И хотя руководству ДРА и военному командованию в Афганистане пока не удавалось добиться решительного перелома в борьбе с мятежника­ми, но их основным силам было нанесено серьезное пора­жение, не позволившее им развернуть широкомасштабный «джихад» в стране.

Боевые действия против мятежников в августе носили довольно активный характер. За этот период было проведено более 120 операций и боевых действий, было разгром­лено более 30 формирований мятежников, вновь начата операция в долине Панджшер (проводилась в июне-июле, но завершить ее не удавалось по ряду причин). Понесен­ные мятежниками потери, особенно в провинциях Канда­гар, Газни, Баглан, Джаузджан, Герат и некоторых других в целом стабилизировали обстановку в стране, упрочили и положение местных органов власти. В этом периоде от мятежников было освобождено пять уездных центров, бо­лее 500 кишлаков.

Несмотря на проблемы с призывом, понемногу укреп­лялась численность афганской армии (достигла около 130 тыс. человек). Афганские соединения и части по-пре­жнему испытывали нехватку бронетехники, других технических средств, но ряд соединений и частей уже могли самостоятельно проводить операции против мятежников, вести боевые действия.

С учетом этих и ряда других факторов началось пере­мещение остававшихся в северных провинциях ДРА отдельных частей и подразделений 40-й армии (из Калай-Нау, Меймене, Акча, Имамсахиба и др.) в центральные и южные районы, а также некоторых афганских погранич­ных подразделений (из Шерхана, Ходжагара, Ишкашима и др.) на границу с Пакистаном. Это означало серьезное возрастание нагрузки на наши пограничные подразделе­ния, находившиеся на севере Афганистана.

В июле-августе заметно укреплялся царандой ДРА. Его численность достигла планируемой - около 70 тыс. человек (для сравнения: численность афганских погран­войск в то время составляла 10 тыс. человек). Улучшалась его оснащенность техникой, комплектование офицерски­ми кадрами (около 50% из них прошли подготовку в СССР). Повысилась его активность в борьбе с мятежниками, осо­бенно на коммуникациях. И все-таки царандой пока не стал серьезной силой в борьбе с мятежниками в ДРА. На этом, видимо, негативно сказывалось и отсутствие в ДРА хотя бы незначительного количества советских частей и подразделений внутренних войск МВД.

Летом 1982 года предпринимались некоторые меры по укреплению охраны границ ДРА. О готовящейся передислокации 6-й погранбригады из Мазари-Шарифа на гра­ницу с Пакистаном (в провинцию Пактика) уже говори­лось. Получили некоторое усиление 1-я и 3-я пограничные бригады, прикрывавшие эту границу, а также 5-я бри­гада на границе с Ираном. В штат каждой бригады пла­нировалось ввести артдивизион 76-мм пушек, намечалось обеспечить наших советников в бригадах автономной свя­зью с аппаратом главного военного советника и пр. Одна­ко количественное и качественное состояние пограничных частей и подразделений продолжало оставаться наиболее слабым среди вооруженных сил ДРА, и они не могли обес­печить даже минимальную надежность в охране и защите границы. Пример с быстрым ростом численности и тех­нической оснащенности царандоя (за 2 года более чем на 2/3) наглядно показывал, что если есть политическая воля (и объективное восприятие реальных угроз безопасности государства), то можно многого добиться даже в сложной ситуации.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: