Сюзанна Энок Не устоять! 17 страница

Дрожащими пальцами Лис вытащила у него рубашку из-под ремня брюк и трепетно провела горячими ладонями по его животу и мускулистой груди.

– Я просто знаю, что ты не можешь мне наскучить.

– Это правда, – согласился Рейф, спуская ей до пояса сорочку и вновь, теперь уже полуобнаженную, прижимая ее к себе. Чуть отстранившись, он наклонился и, обхватив губами нежно-розовый сосок, жадно втянул его в рот. Фелисити задрожала и прерывисто вздохнула, с трудом сдержав стон наслаждения.

– Скажешь, когда остановиться.

– Я не смогу, – выдохнула она.

– Хорошо. – Крепко прижав Фелисити к себе, он приподнял ее, придвинулся к дивану, сел, едва не упав при этом, но сумев усадить женщину к себе на колени. – Ты такая красивая, Лис.

Вот этого он и желал – видеть ее, любоваться каждой ее черточкой, познавать ее тело и находить такие ласки, которые доставляли бы ей радость.

Она расстегнула ему жилет, стянула его и так поспешно принялась тащить рубашку через голову, что Рейф едва не распрощался со своими ушами.

– Полегче, любовь моя, – рассмеялся он и больше не произнес ни слова, потому что Фелисити принялась покрывать ему грудь и живот легкими, как перышко, поцелуями.

В мгновение ока он освободил ее от остатков одежды, и она, нисколько не стесняясь своей наготы, уютно устроилась у него на коленях. Он не стал помогать Фелисити, когда та неумело расстегивала ему брюки. Она все-таки справилась, спустила их ему до щиколоток и вновь принялась его целовать, крепко прижимаясь к нему всем телом. Рейф мягко, но решительно отстранил ее от себя.

– В этот раз я все-таки сниму сапоги, – заявил он.

– Рейф, – прошептала Фелисити, оглянувшись вокруг и осознав, где они находятся, – если вдруг Мэй или… Поцелуем он заставил ее замолчать.

– Я подпер дверь, и никто сюда не войдет, – тихо сказал он, отрываясь от ее губ. Пересадив ее с колен на диван, он наклонился, чтобы стянуть с себя сапоги и брюки.

– Знаешь, ты тоже… такой красивый, – выдохнула Фелисити, привлекая его к себе.

Улыбаясь, Рейф помог ей лечь на диван и прилег рядом, прижавшись к ней всем телом. Руками и губами он ласкал и ласкал ее гибкое, стройное молодое тело, пока она, наконец, не начала буквально мурлыкать от удовольствия. Ему всегда нравилось любить женщин, и после очередной ночи страсти ему не раз говорили, что в любви он весьма искусен. На этот раз он испытывал неуверенность, даже какую-то робость, боясь расстроить или разочаровать ее.

– Рейф, пожалуйста, – прошептала Фелисити, обхватывая руками его за плечи и притягивая к себе.

– Пожалуйста что? – переспросил он и, немного передвинувшись, лег на нее, чувствуя, как ее тело выгибается ему навстречу.

– Пожалуйста, люби меня, – тихонько простонала она, и ее бедра раскрылись.

– Как пожелает прелестная дама, – выдохнул Рейф и вошел в Фелисити, наслаждаясь обволакивающим жаром ее сладостно-тесного лона. Она, уже не сдерживая себя, громко застонала и запрокинула голову. Рейф принялся покрывать неспешными поцелуями ее шею, изо всех сил удерживаясь от безумного желания овладеть ею. Наконец он медленно сделал первое движение, погрузившись в желанную глубину, потом стал двигаться все быстрее, сильнее, не сводя глаз с ее лица, на котором проступал исступленный восторг. Его прелестная и практичная Фелисити оказалась страстной женщиной, она явно не нуждалась в долгой прелюдии к любовной игре.

– Рейф, Боже мой, Рейф, – хрипло выговорила она и, изо всех сил обняв, скрестила ноги у него на пояснице.

Они испытали экстаз одновременно. Рейф сжал ее в объятиях, желая, чтобы волны наслаждения накатывались вновь и вновь.

– Иисусе, – только и сумел выдохнуть он, когда все закончилось, и обессилено уронил голову ей на плечо.

Фелисити ласково провела рукой по его волосам.

– Пожалуй, я могу и пристраститься к этому, – учащенно дыша, заметила она.

– Ловлю на слове, – рассмеялся он.

Вспомнив, что он мужчина с солидным весом, Рейф начал было сползать с Фелисити, но та обхватила его руками и не пустила.

– Останься.

– Ладно, – согласился он и поцеловал ее.

– Можно я спрошу тебя об одной вещи?

– Конечно.

Она отчего-то не решалась продолжить, и сердце у него беспокойно забилось. Рейф не знал, чего, собственно говоря, испугался, разве что у него не было совершенно никакого желания обсуждать что-либо, связанное с ее возможным отъездом. Он честно пытался приучить себя к мысли о том, что неизбежно наступит день и Фелисити с Мэй не будет в Фортон-Холле, но из этого ничего путного не получилось. А когда он пытался вообразить экзотические ароматы цветов и трав в дальних краях, единственное, что приходило ему на ум, была лаванда – так пахли волосы Фелисити.

– Если… если я тебя попрошу, ты продашь Фортон-Холл графу Дирхерсту?

Опять поместье! Возможно, в конечном счете, Куин и был прав. Хотя осуждать ее за то, что она ищет выход, Рейф не мог.

– Зачем?

– Мне не хочется об этом говорить. – Фелисити прикусила губу. – Ты продашь его графу за семьдесят тысяч фунтов, если я тебя попрошу об этом?

– Ты, никак, собралась за него замуж, чтобы сохранить Фортон-Холл? – бросил Рейф, рывком садясь на диване. – Проклятие, Лис! Почему?

Она села рядом. Посмотрев на него внезапно потемневшими глазами, протянула руку и задумчиво провела кончиком пальца по его помеченной шрамом щеке.

– Мне не из чего выбирать, Рейф. У меня никогда не было такой роскоши, как выбрать кого-то… того, кого я люблю.

– А твои письма о найме на работу? – бросил он, хватаясь за брюки и поражаясь вспыхнувшему приступу ярости.

– Прошел уже месяц. Ни одного вразумительного ответа.

– Время-то у тебя еще есть. Еще месяц, а то и два. Ты можешь и до весны подождать.

Она в упор посмотрела на Рейфа.

– Зачем?

Он не отвел взгляда, помолчал и вдруг вскочил на ноги.

– К чертовой матери! – прорычал он, подхватывая с пола рубаху и сапоги. – Хочешь выйти замуж за Дирхерста – скатертью дорога! Хочешь уехать – уезжай! Но я никогда – слышишь, никогда! – не продам ему Фортон-Холл! Ты во стократ дороже всей этой чертовой кучи камня и бревен, и я не дам ему возможности купить тебя!

Фелисити открыла было рот, чтобы ответить, закрыла его и присела на корточки, чтобы подобрать сорочку.

– Тогда мне придется уехать.

– Почему, черт возьми?

– В таком случае попроси меня остаться! – сердито бросила она, рывком просовывая голову в ворот сорочки. – Сможешь? Хотя бы спроси, чего я хочу, наконец!

Господи, как же ему хотелось сейчас схватить ее в объятия и никогда больше не выпускать! В какой-то момент Рейф всерьез подумал, а не остаться ли в Фортон-Холле, разводить скот, сеять пшеницу, но тут же вспомнил о двадцати тысячах, которые задолжал Куину, и о том, что несколько лет назад поклялся себе не жить так, как жил его отец!

– Лис…

Она приложила пальцы к его губам:

– Не надо. Я знаю, что ты мне ответишь. Не стоило мне спрашивать… – Она подобрала с пола платье и начала его надевать. – Куда мне до прелестей Китая!

Рейф сглотнул, стараясь хоть чуть-чуть утихомирить безумно стучавшее сердце.

– Не знаю, Лис, не знаю. Мне нравятся здешние долины и холмы.

– Возможно, но не настолько сильно, – спокойно заметила она и отодвинула от двери стул.

– Лис…

– Увидимся за обедом.

И она вышла, плотно закрыв за собой дверь. Рейф повалился на диван и принялся натягивать сапоги.

– Черт! – бормотал он. – Черт побери! Черт!

Глава 15

Фелисити всю ночь так и не сомкнула глаз.

Ей мучительно хотелось снова оказаться в объятиях Рейфа, услышать, как он говорит ей, что любит ее и что до конца своих дней останется в Фортон-Холле. Но Фелисити уже сказала, что не верит этому, а когда он захотел перевести все в шутку, повернулась и ушла из комнаты.

Поначалу она рассердилась и возмутилась, пока не поняла, что Рейф способен оставаться в Фортон-Холле только до тех пор, пока ему будет удаваться убеждать себя, что это временно. Если она поставит его перед выбором, он уедет. Так что если этим утром он окажется на пути в Китай, винить ей будет некого, кроме самой себя. Найджел был прав: порой она командовала сверх всякой меры.

Во время завтрака Рейф держался так, будто ничего не случилось. По крайней мере ей в этот день не пришлось с ним прощаться. Но с каждым днем уверенность Фелисити в том, что она сумеет это сделать достойно, таяла.

Фелисити искренне обрадовалась приглашению сквайра Талфорда отобедать вместе с ним, но не могла не думать о том, что это вполне мог быть последний раз, который они с Мэй проводят в компании их симпатичного пожилого соседа. Все, что она любила и чем дорожила, вот-вот было готово выскользнуть у нее из рук, и как не дать этому совершиться, она не знала.

– Как только мы устроимся на новом месте, сразу же пришлем вам весточку, – сказала Фелисити, изо всех сил стараясь удержать на лице улыбку.

– Я съезжу к дочери всего на пару недель. Полагаю, когда вернусь, то еще вас застану.

– Рейф сказал, что ремонт левого крыла займет не меньше месяца, – влезла в разговор Мэй. – Он хочет, чтобы я выбрала обои для моей новой спальни.

– Мэй, эта новая спальня вовсе не твоя, – оборвала девочку Фелисити и тут же пожалела, что не сдержалась. Она дотянулась до сестры, возившейся со своими куклами, усадила на колени и ласково прижала к себе. – Прости, солнышко. Я плохо спала этой ночью.

– И с Рейфом ты поругалась. Он сегодня с самого утра злющий-презлющий! Фелисити покраснела под взглядом, который бросил на нее сквайр.

– Мы всего лишь немного поспорили.

– Послушай-ка, Мэй, – сказал Талфорд, – на кухне вроде бы все еще стоит блюдо с остатками еды. Пожалуйста, отнеси их скотине.

Мэй охотно ускакала выполнять приятное поручение, а Фелисити подозрительно посмотрела на своего соседа:

– Да?

Сквайр отодвинул чашку с недопитым чаем.

– Дорогая соседка, я не намерен оставлять вас один на один с Бэнкрофтом, если вы все еще сомневаетесь в его здравом уме.

– У мистера Бэнкрофта более чем здравый рассудок, – живо отозвалась Фелисити. – Кстати, мы вовсе не одни. Джеймс всего в двух милях отсюда, а мистер Грэм еще ближе. – Она наклонилась к сквайру и ласково похлопала его по руке. – Между прочим, у нас теперь есть повар, лакей и дворецкий.

– Господи, а я и не знал! В таком случае простите за ненужное предложение.

– Что вы, сквайр, я так благодарна, что вы переживаете за нас, – тепло улыбнулась Фелисити. – Не стоит волноваться. Поверьте, мы научились справляться с жизненными обстоятельствами…

Она согласилась, чтобы кучер Талфорда отвез их обратно в Фортон-Холл. Но когда они с сестрой вылезли из коляски, Фелисити поняла, что готова взять назад сказанные сквайру слова о своем умении управляться с обстоятельствами.

– Боже мой, только не это!

У двери в кухню стоял экипаж Дирхерста, однако самого графа нигде не было видно. В этот момент с одной из повозок, в которую рабочие грузили мусор, спрыгнул Рейф и направился к ней. Фелисити подавила вздох облегчения – по крайней мере до драки дело не дошло.

– Дирхерст в гостиной на первом этаже, – своим обычным, приветливым тоном сообщил Рейф, избегая, правда, смотреть ей в глаза.

– Спасибо.

Он кивнул и протянул руку Мэй:

– Пошли, крошка, поможешь мне измерять доски. Фелисити, чувствуя себя покинутой всеми, но при этом испытывавшая тихую радость при виде того, как Мэй на ходу учит Рейфа одной из своих глупеньких детских песенок, отправилась на поиски Джеймса Барлоу.

Граф сидел у окна на самом краешке стула, как если бы боялся замарать свои бриджи. Они были исключительно тонкого темно-синего сукна, и к ним замечательно шел светло-синий сюртук и серый жилет. В сравнении с Рейфом, который для работы по-прежнему надевал старую рубаху ее отца, выглядел он потрясающе – но не таким привлекательным.

– Добрый день, Джеймс.

Он поднялся.

– Добрый день, Фелисити. Как вы нашли нашего сквайра?

– В добром здравии. Он с нетерпением ожидает, когда сможет отправиться погостить к дочери.

– Превосходно. – Джеймс взял ее руку и поднес к губам. – А как вы?

Фелисити улыбнулась, осторожно высвободила руку и села на ближайший стул. Похоже, Дирхерст простил ее за то, что она резко обошлась с ним во время происшествия с Робертом Филдсом.

– Вполне благополучно, спасибо. Что привело вас в Фортон-Холл?

Граф пододвинул к ней кресло и, в свою очередь, тоже сел.

– Вы, Фелисити, нисколько не меняетесь. Завтра мне нужно съездить по делам в Честер, и я решил узнать, не составите ли вы мне компанию.

Вот об этом она и мечтала – отвлечься на какое-то время от всего, что свалилось ей на голову за последние дни.

– Это было бы замечательно, Джеймс. Мэй все лето приставала ко мне, так ей хочется попасть в тамошнюю кондитерскую лавку.

Улыбка на лице графа слегка увяла, но тут же во всей красе вернулась обратно.

– Конечно, Мэй тоже может поехать. Обязательно. Фелисити растерянно заморгала, поняв свою оплошность.

– Извините, Джеймс. Я просто привыкла, что сестра всегда и всюду ездит со мной.

– Что вы, что вы! С ней ведь веселее, верно? Вот именно – веселее. Они довольно долгое время просидели в молчании, прежде чем Фелисити сообразила, что может позвонить, чтобы принесли чай. До сих пор прислуга в доме казалась ей такой роскошью, что всякий раз, когда дверь открывалась по ее требованию, мисс Харрингтон хотелось хихикнуть.

Дворецкий легонько постучал в дверь и только после этого вошел в комнату.

– Слушаю вас, мисс Харрингтон.

– Бикс, будьте любезны, принесите чай графу Дирхерсту и мне.

Дворецкий с торжественным видом не спеша кивнул:

– С превеликим удовольствием, мисс.

– Впечатляет, – заметил граф, когда за дворецким закрылась дверь. – Ваш Бикс весьма учтиво препроводил меня сюда. Весьма надлежащие манеры. Где вы его нашли?

– Он служит у герцога и герцогини Хайброу, Его нам одолжили.

– Одолжили, вот оно что… Понятно. А я-то не мог понять, чего ради Бэнкрофт озаботился нанять такого замечательного слугу, если собрался как можно скорее сбыть с рук поместье.

Бикс молча принес поднос с чаем, поставил его на столик и так же молча вышел из гостиной. В открытое окно Фелисити услышала, как весело хохочет Мэй. Ей вдруг захотелось оказаться там, рядом с ней, и чтобы Рейф смешил ее, щекоча под мышками.

Джеймс откашлялся:

– Не хотелось бы показаться назойливым, но вы подумали над тем, о чем мы говорили в прошлый раз? Я имею в виду мое предложение.

Фелисити на секунду растерялась.

– Да, я думала об этом, – взяв себя в руки, ответила она. – Но хотела бы попросить вас дать мне еще немного времени, чтобы досконально во всем разобраться.

И чтобы убедиться, что все другие возможности исчерпаны, подумала Фелисити.

Дирхерст с улыбкой взял ее за руку:

– Конечно. Должен сказать вам, что рассматриваю это как шаг в правильном направлении.

Граф крепко стиснул ей пальцы, потом наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Только не забывайте, что я еще не дала ответа, – предупредила Фелисити, высвобождая руку, прежде чем граф окончательно не раздавил ей пальцы. – Я не хочу быть неправильно понятой.

– Это невозможно, дорогая Фелисити. Вы всякий раз ничего, кроме радости, мне не доставляете.

Фелисити смотрела на графа, сохраняя на лице приветливое выражение, и спрашивала себя, долго бы она мучилась сомнениями, продай Рейф поместье Фортон-Холл графу? От этой мысли Фелисити почувствовала себя облитой грязью: на днях Рейф именно в этом и упрекнул ее, когда сказал, что она продает себя по цене родового поместья. Будут они жить в Фортон-Холле или нет, в любом случае ответственности за их с Мэй благополучие с нее никто не снимал.

– Тогда о моем свадебном подарке. Вы поговорили с Бэнкрофтом по поводу продажи Фортон-Холла?

Фелисити кивнула. Здесь она могла говорить напрямую, отбросив всякие церемонии, и с чистой совестью испить до конца горькую чашу.

– Мистер Бэнкрофт – и мне очень жаль это вам говорить – отклонил предложение продать вам поместье Фортон-Холл. Вы же знаете, между вами разлад, и я боюсь, что он не…

– Что он не продаст мне поместье? – перебил ее граф, вскакивая. – Вы объяснили ему, что поместье в любом случае останется у вас?

Джеймсу не обязательно было знать, что именно ответил Рейф.

– Да, но как я уже сказала…

– Это же нелепо! – Граф подлетел к окну и злым взглядом уставился на подъездную аллею. Некоторое время он молчал, и лишь желваки, ходившие у него на щеках, говорили о том, в каком бешенстве он пребывает. Наконец он повернулся к Фелисити: – Поверить не могу, что человек даже с такой низкой моралью позволил себе так жестоко обойтись с вами!

Фелисити неопределенно пожала плечами, стараясь скрыть тревогу, вызванную этой неожиданной вспышкой гнева. Господи, а она-то почти что сказала, что выйдет за него замуж, даже без Фортон-Холла в придачу!.. Но если это лишь свадебный подарок, тогда непонятно, отчего Джеймс принимает его утрату так близко к сердцу?

– Он ничего мне не должен.

– Не могу с этим согласиться! Я предлагал ему семьдесят тысяч фунтов за эту… – он оборвал себя на полуслове, – за эту землю. Он же нищий! Как он мог отказаться?

– Милорд, – сказала Фелисити, выставляя вперед ладонь в примиряющем жесте, – хотя я обожаю Фортон-Холл, могу вас заверить, что мое решение основывается отнюдь не на одном только желании жить именно в этом поместье.

Дирхерст посмотрел на нее, и лицо его приняло растерянное выражение. Однако он быстро взял себя в руки.

– Конечно, я все понимаю. Эти рабочие… Он что, собирается восстановить западное крыло?

– Да. Брат помог ему оплатить ремонтные работы. Думаю, они оба рассчитывают получить от продажи хорошие деньги.

– Я уже сделал более чем щедрое предложение!

– Джеймс, пожалуйста… выпейте еще чаю. Граф покачал головой:

– Нет. Я не смогу сейчас остаться. Я… мне до завтрашнего дня нужно еще кое-что сделать. Я заеду за вами с Мэй в девять.

– Будем ждать.

Быстрым шагом Дирхерст вышел из гостиной, и минуту спустя громко хлопнула входная дверь. Он даже не стал ждать, чтобы Бикс провел его к выходу. Фелисити допила остывший чай. Восторг Дирхерста после ее ответа на его предложение, похоже, слишком быстро сменило равнодушие. Мужчины порой оказываются самыми настоящими глупцами, когда изо всех сил оспаривают нечто – девушку или кусок земли – никому не нужное лишь потому, что другой мужчина этого никоим образом не может получить. Какое наступит облегчение, когда вся эта кутерьма закончится, вздохнула Фелисити. Если, конечно, это не будет означать, что она потеряет и Фортон-Холл, и Рейфела Бэнкрофта.

Вот, значит, как! Дирхерст оглядел строительную суматоху, царившую вокруг дома, и презрительно фыркнул. Он хранил ангельское терпение целых пять лет, ухаживал за Фелисити, наблюдал, как ветшает поместье, и ждал, когда же семейство Харрингтон додумается обратиться за помощью к их самому близкому, самому надежному другу. И что же? Вместо этого откуда ни возьмись вынырнул великолепный сын герцога Хайброу и вмиг все прибрал к рукам! Дирхерст медленно взобрался на высокое сиденье своего фаэтона. Раз Бэнкрофт отказался мирно продать Фортон-Холл, оставалось одно. Если верить словам миссис Денуорт, сам герцог Хайброу направляется сюда с визитом. Подложный документ не укроется от взора этого прожженного старого дельца, собаку съевшего на земельных сделках. Поэтому любыми способами нужно отвлечь его внимание. Самый простой и надежный – Рейфел Микеланджело Бэнкрофт должен умереть. Вот тогда Джеймс сможет обратиться к герцогу со смиренным предложением быстро и мирно продать Фортон-Холл, а вместе с поместьем и тягостные воспоминания о покойном сыне.

Граф улыбнулся и чмокнул, трогая с места жеребца. Оставалось решить, как все это исполнить. Может быть, несчастный случай? В Честере можно найти помощников для любого дела. Бэнкрофт оказался трижды дураком: у него не будет Фелисити, он расстанется с поместьем Фортон-Холл, а заодно и со своей жизнью.

Если женщина – лучшее творение Господа Бога, то ревность – дело рук самого Люцифера. Рейф, опершись о рукоятку лопаты, мрачно наблюдал, как Дирхерст подсадил Фелисити и Мэй в свой экипаж. Кони тронулись, Мэй весело помахала ему на прощание, а Фелисити даже головы не повернула.

Ругнувшись сквозь зубы, Рейф ожесточенно поддел лопатой дерн, покрывавший лужайку, выбранную под строительство новой конюшни. Фелисити весьма скупо поделилась ним впечатлениями о вчерашнем посещении Дирхерста, а сам граф выглядел еще более самодовольным, чем обычно, – то ли от радости, то ли от злости, что нисколько не проясняло, чем они с Фелисити толковали вчера между собой.

От попыток убедить себя, что все это не его дело, Рейфу стало только хуже. Он любил Фелисити и понимал, будет ее любить, несмотря ни на что. Влюбленность в женщину не стала бы для него такой катастрофой, прояви она хотя бы малейший интерес к путешествиям в другие страны. Угораздило же его влюбиться в женщину, которая настолько сроднилась со своим поместьем, что не мыслит себя без Фортон-Холла даже тогда, когда утратила на него все права!

Приблизился Бикс с бокалом лимонада в руке. Следом тщился Рональд, нагруженный подносом с громадным кувшином и стаканами для рабочих.

– Спасибо, Бикс.

– Мое почтение, сэр.

Дворецкий терпеливо стоял рядом с Рейфом, дожидаясь, когда тот выпьет лимонад. Напиток был холодным и вкусным, но Рейф все же отдавал предпочтение тому, что готовила Мэй, – с кусочками лимонной мякоти и косточками.

– Бикс, – спросил он, протягивая дворецкому пустой бокал, – как тебе здесь нравится?

– Моя должность, мастер Рейфел, не дозволяет мне высказывать критические суждения о деревенском поместье. Как вам известно, я служу в лондонском доме Бэнкрофтов с тех самых пор, как заключил договор о найме с его светлостью.

– И знаешь меня с двухлетнего возраста, – равнодушно добавил Рейф, на которого слова Бикса не произвели никакого впечатления. – Так как тебе усадьба Фортон-Холл?

Дворецкий смотрел на него молча, потом, в свою очередь, задал вопрос:

– Я могу говорить откровенно?

– Будь добр.

Рейф приготовился к бесконечному монологу о жалком состоянии, в котором находится Фортон-Холл. Именно это он и надеялся услышать: в таком случае только безмозглый идиот будет стремиться задержаться здесь пусть хотя бы даже па время. Проклятие, от одной мысли о слове «постоянно» его мороз пробирал по коже!

– Место очень запущенное, – начал дворецкий.

– Да, хуже некуда. Бикс откашлялся.

– Рискуя подвергнуть опасности собственное будущее, мастер Рейфел, я все же осмелюсь заявить, что мне здесь нравится.

У Рейфа отвисла челюсть.

– Прошу прощения?

Бикс, хотя и обеспокоенный тем, как были восприняты его слова, под скептическим взглядом Рейфа тем не менее продолжал:

– Здесь ужасный беспорядок, на зеленые шторы в столовой нельзя смотреть без боли в сердце, но – еще раз прошу прощения, сэр, – это место обладает восхитительной, если даже не весьма возвышенной, прелестью.

– Прелестью, – тупо повторил Рейф.

– Да, сэр.

– Но все эти постройки, сад… – Он замолчал, потому что на перечисление всех недостатков Фортон-Холла ушел бы целый день.

– Как я уже сказал, запущено все ужасно.

– И что же? – поинтересовался Рейф. От отчаяния у него даже сорвался голос.

– Я, конечно, не архитектор, сэр, но то, что сохранилось от усадьбы, мне представляется весьма солидным. Буквально из каждого окна открывается прекрасный вид, комнаты большие и удобные, до них легко добираться как от кухни, так и от помещений для прислуги… и по сравнению с Лондоном воздух здесь удивительно свеж.

Ошеломленный Рейф буквально вытаращился на дворецкого.

– Богом клянусь, Бикс, ты меня поразил.

– Простите, сэр. Если вы желаете, чтобы я отказался от своего мнения, я с удовольствием это сделаю.

– Ни в коем случае! – замахал руками Рейф. – Я же просил тебя говорить откровенно. Просто я не ожидал, что твое мнение будет до такой степени положительным.

– Еще раз приношу свои извинения. – Дворецкий склонил голову в коротком вежливом поклоне и повернулся, чтобы уйти.

– Бикс, подожди. А как бы ты посмотрел на то, чтобы… э-э-э… задержаться здесь на неопределенно долгое время?

Бикс не спеша обернулся:

– Вы имеете в виду – служить у вас, сэр? Рейф откашлялся.

– Ну… да.

На мгновение во взгляде дворецкого промелькнуло нечто, весьма похожее на иронию. – Я бы не согласился, сэр.

– Вот как… Спасибо.

Рейф стоял и смотрел, как дворецкий и лакей возвращаются в дом, на кухню. Да, так просто откровения Бикса ему не переварить. Подбоченившись. Рейф повернулся спиной к усадьбе. Два десятка рабочих, полторы тонны кирпичей, штабеля досок, повозки, лошади и мулы заполонили весь двор. И все потому, что он так и не сумел смириться с мыслью о том, чтобы оставить Фелисити и Мэй.

– Чем, черт возьми, я здесь занимаюсь? – пробормотал он, пожал плечами и взялся за лопату.

Семь часов спустя немилосердно ломило поясницу, а на обеих ладонях вздулись мозоли, хотя Рейф и работал в рукавицах. Зато был готов фундамент под новую конюшню. Рейф не спеша обошел его вокруг. С каждым днем место, которое он выбрал для конюшни, нравилось ему все больше – прямо над рекой, чуть ниже дома, так что грязь не будет течь по двор даже в самый сильный дождь. Помещение должно быть достаточно просторным, что окажется весьма полезным в урожайные для Фортон-Холла годы, но отнюдь не громоздким, не занимающим лишнего места.

– Теперь только стены поставить да крышу нахлобучить. Рейф стремительно обернулся на знакомый голос:

– Лис! А я и не заметил, как вы вернулись.

Она развязала ленты своего голубого капора и сняла его.

– Мы только-только приехали.

– Как там Честер?

– Все спешат, торопятся куда-то. До Лондона этому городку далеко, но суеты хватает, чтобы занять целый день.

Голос у Фелисити был грустный. Рейф внимательно посмотрел на девушку.

– Что-то случилось?

– Нет-нет, ничего. Просто я подумала – если бы Найджел хотя бы половину твоих сил вкладывал в Фортон-Холл!..

– Знаешь, Лис, мне хотелось тебя вот о чем спросить, – сказал Рейф, прекрасно понимая, как рискует. Однако лучше сердиться на нее, чем сверх меры потворствовать собственным желаниям.

– О чем ты?

– Об имении.

– Не надо, Рейф, – отвернулась Фелисити. Но, Лис, я хочу знать. Ты намекала на то, что я мало о тебе забочусь, потому что, так или иначе, не хочу в один миг передать тебе право владения Фортон-Холлом. Но если бы поместье не было моим, оно принадлежало бы твоему брату, Дирхерсту или твоему отцу. Так отчего ты злишься именно на меня?

– Я не… – начала было Фелисити, но оборвала себя на полуслове. – Потому что я думала, что ты будешь совсем не похож на других. Я надеялась, что именно ты и будешь другим.

Рейф вопросительно приподнял бровь:

– На кого не похож, Бога ради?

Она посмотрела на него долгим взглядом, потом раздраженно всплеснула руками, бросила через плечо «ни на кого!» и с высоко поднятой головой решительно направилась к дому.

– Я бы сказал, что мазок кистью малость широковат, – проговорил он, ей вслед, злясь и на нее, и на самого себя.

– Холст очень большой, – не оборачиваясь, ответила Фелисити.

– Не хочу я учить французский! – возмутилась Мэй. – Я хочу учить зулу!

Фелисити подняла глаза от расписания на сегодня, которое она составила для сестры.

– В Англии, радость моя, мало толку от разговоров на зулусском языке.

– А в Африке от него очень большой толк!

– Мэй, мы это уже обсуждали!

Фелисити устало потерла левый висок. За окном продолжался безостановочный стук топоров, и визг пил, перемежаемый голосами рабочих. Она очень старалась не обращать на это внимания, потому что чем дальше, тем очевиднее становилось, что дни их жизни в Фортон-Холле сочтены. Но как же тяжело ей это давалось! Забыть же о своих чувствах к Рейфу было совершенно невозможно.

– Можно, я позанимаюсь вечером? Мне хочется пойти помочь строить конюшню. Рейф разрешил!

– Мэй, давай не будем об этом. Девочка скорчила сердитую гримаску:

– Тебе нужно подойти к нему и поцеловать, чтобы вы больше друг на дружку не злились Фелисити отложила карандаш в сторону.

– Мы вовсе не сердимся друг на друга, просто сейчас все заняты очень серьезным делом.

Мэй покосилась на нее и обреченно вздохнула:

– Ну да. Кажется, граф Дирхерст опять прибудет сегодня на ленч?

– Вообще-то да. У тебя есть возражения? Мэй пожала плечами:

– Он мне совсем не нравится. Он никогда не смеется! Бикс учтиво постучал в дверь и внес почту на серебряном подносе, который был вычищен до блеска. Рейфу пришло письмо от брата и толстый конверт от адвоката-солиситора из Пелфорда. Хотя последнее послание вызвало у Фелисити неподдельный интерес, она твердой рукой вернула оба конверта обратно на поднос, оставив письмо, адресованное ей лично.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: