Проблема включения новых теоретических представлений в культуру.

Достижения науки не могут существовать обособленно и изолированно. Проблема включения новых теоретических представлений в культуру связана с обеспечением преемственности в развитии интеллектуального потенциала человечества. Она затрагивает два аспекта, во-первых, материальное воплощение и ' внедрение научных открытий непосредственно в сферу производственного процесса и, во-вторых, их включение в образовательные технологии, практику воспитания и обучения. Новые теоретические представления способны трансформировать культурные стереотипы, внести в культуру системные изменения. Поэтому иногда они вызывают сопротивление идеологических, властных, бюрократических и административных структур. Современные ученые пришли к выводу, что жизнь следует понимать как непрерывный процесс познавания. Наука как форма общественного сознания ответственна за внедрение в общественное сознание представлений о закономерностях. Однако быть включенной в общий потенциал культуры и доступной сознанию обычных людей она может лишь при условии адаптации специального научного языка к интерсубъективным, общим для всех способам изложения и понимания. Этот «перевод» абстрактного и терминологически усложненного научного языка на язык повседневности, т.е. популяризация открытий науки, осуществляется в виде сообщений, рассказов о естественнонаучных экспериментах и выводах, выдающихся достижениях и открытиях.

Любое открытие мыслится как ответ на возникающую потребность, точно так же как заявившая о себе потребность непременно вызовет к жизни те или иные средства и способы ее удовлетворения. Отсюда фундаментальной идеей взаимодействия научных инноваций и культуры является идея цикличности, предполагающая самоотнесенность и обратную связь. Включение научных представлений в культуру значительно обогащает ее; обогащенная и расширенная культура генерирует новые проблемы для последующего изучения наукой. Невозможно понять науку, если абстрагироваться от культуры той или иной эпохи. Достижения науки — это, прежде всего, культурный запрос.

Наука и культура находятся в ситуации взаимного предоставления возможностей. Наука привносит в культуру идею законосообразности, упорядоченности, требование логической завершенности, параметры порядка. Культура высвечивает для науки те проблемы, которые не попали в фокус научного исследования.

Язык науки более строг и унифицирован, нежели многообразие выразительных средств и языков культуры. И если с культурой отождествить все деятельностные способности человечества, его технико-механический потенциал, все существующие ценности и наивысшие достижения, то в этом предельно широком понимании культуры наука предстанет лишь ее фрагментом: культура выступает от имени человека в целом, наука — от имени его интеллекта.

На процесс включения новых теоретических представлений в культуру влияет микро- и макроконтекст науки. Микроконтекст — зависимость науки от характеристик научного сообщества, работающего в условиях той или иной эпохи. Макроконтекст — зависимости, образованные более широкой социокультурной средой, в которой развивается наука как таковая, это и есть выражение социального измерения науки. Отвечая на вопрос, чем же обусловлен прогресс науки, следует выделять не только ее отношение к производству, но и множество других факторов — институциональные, интеллектуальные, философские, религиозные и даже эстетические. Промышленная революция, экономический рост или упадок, политические условия стабильности или дестабилизации должны быть восприняты как факторы, существенно определяющие бытие науки. Иными словами, каждое общество имеет науку, соответствующую его уровню цивилизованности и развитости.

Исследователи указывают на «внешнюю» (зависимость от социально-экономических, идеологических и духовных условий функционирования общества и государства, определяющего политику по отношению к науке) и «внутреннюю» (влияние ментальных установок, норм и ценностей научного сообщества, обусловливающих стилистические особенности мышления и самовыражения ученого, зависимость от особенностей эпохи и конкретного периода времени) социальность науки. Передовые достижения науки, находясь на передовой научно-технического развития, некоторое время дистанцируются от общества. К тому же так называемая вузовская наука отличается некоторой приверженностью к устоявшимся стандартам, настороженным отношением к инновациям и тяготением к отработанным матрицам описательного характера. Поэтому включение теоретических представлений в культуру сталкивается с определенным сопротивлением: во-первых, это запрет на разглашение наиболее секретных разработок; во-вторых, запреты социально опасных в этическом плане исследований; в-третьих, механизмы торможения, препятствующие непосредственному проникновению новых научных данных в практику преподавания.

Анализ понятия «культура» показывает, что основной задачей культуры становится воспитание, возделывание самого человека. В понятие «культуры» включаются основные признаки отличия образованных и воспитанных людей от «некультурных и диких варваров». Речь может идти о культурных нациях и народах, отстающих от принятого общекультурного уровня. Планка, задаваемая прогрессивной культурой, отмечала не только достижения ее духовной сферы, но и НТП, те изменения, которые наука вносила в повседневную жизнь.

Исторически идея взаимосвязи культуры и науки прослеживается в греческом понятии «техне», которое указывает на мастерство и умение как технологию изготовления, с одной стороны, и на качества, необходимые гражданину для его самореализации, с другой. «Знаток» — это тот, кто обладает мастерством и умением, он значимый субъект для общества. Ориентация на «техне» подчеркивает ремесленнический аспект жизнедеятельности, ее принципиальную технологичность. Вместе с тем «культивировать» означает возделывать и предмет, и себя, свои деятельные способности. Культура как образованность, просвещенность, наличие прекрасных манер, и «техне» как навыки и умения, как технология изготовления того или иного предмета, объединяются.

Примечательно, что античное понятие «техне» использовал отечественный мыслитель XX в. А. Богданов, называя свой труд «Тектология. Всеобщая организационная наука» (1912). Прекрасное и совершенное мыслилось в тесной связи с полезным, правильно организованным, соразмерным естественному порядку вещей, природной целесообразности.

Тенденция сближения научных ориентиров и культуры прослеживается и в первоначальном значении термина «культура» — агрокультура, целесообразное воздействие на природу, ее обрабатывание. Культура как целенаправленное воздействие на природу предстает как совокупность попыток управления природными процессами на основе адекватных им свойств. Основу целесообразного воздействия на человека, т.е. воспитания, обучения и образования, также составляют процессы, состоящие из совокупности прививаемых норм, способов и приемов воздействия с целью получения желаемого результата. Таким образом, культивирование содержит в себе программу видоизменения объекта, операции и этапы возделывания, совершенствования

системы, т.е. опирается на открытые наукой теоретические подходы и методики. С точки зрения интеллектуальной составляющей культура всегда понималась как сфера прогрессивного развития способностей человеческого ума.

Человек античной культуры гордился своей способностью жить правильно и «по природе», и «по установлению». Установления же понимались как определенные ценностные образцы и требования. Еще греками они расценивались как «мудрые изобретения» — «номы», законы. Большой успех складывался из повседневных маленьких наблюдений. Таким образом, культура основывалась на способности развить в человеке понимание законосообразности, искусства суждения и принятия решения, формирования умения оказывать влияние. Другим основанием сближения культуры и науки является общая направленность на созидание. Известно, что пафос подлинной культуры в созидании ценностей, и в мире человеческих отношений, и в мире искусства, и в мире хозяйствования и экономики — в этом суть аксиологической концепции культуры. Наука также ориентирована на упорядочивание представлений о развитии универсума.

Известный пример о том, как древнегреческий натурфилософ Фалес, предсказав обильный урожай маслин, дешево скупил все маслодавильни, а затем сдал их внаем втридорога, выручив огромные деньги, подтверждает соответствие образованности (как результата культуры) и умения мыслить и прогнозировать (как продукта культурного развития) деловому успеху (как эффективной управленческой акции). Таким образом, общая культура, всесторонняя образованность и теоретическое понимание являются основанием для выбора правильной стратегии действия. По мнению исследователей, при включении научных представлений в культуру необходимо учитывать следующие факторы: новизны и нестандартности; экстремальности действий; целостности профессионального труда; постоянной включенности в управленческие связи; факторы рисков и неопределенности. Проблема включения теоретических новаций и представлений в культуру помимо общего расширительного, просветительного и когнитивного аспекта имеет еще и достаточно весомую этическую компоненту, которая указывает на особое значение понятия «мудрость». В его объеме должны объединяться все возможные преимущества и последствия стремлений широко следовать новациям науки, научным открытиям, широко применять и пропагандировать их, делать каждодневной практикой. Мудрость в этом качестве понимается как состояние, когда полнота теоретической осведомленности переходит в практическое действие, обнаруживает себя на уровне утилитарных наставлений, руководства в решении повседневно-жизненных вопросов, с ответов обыденному житейскому опыту. Гносеологические характеристики мудрости, которые образовались исторически, имеют огромное значение и оказывают влияние на процесс включения теоретических новаций в культуру.

Традиционно считается, что возникновение прослойки, обращенной к «книжной мудрости» и интеллектуальному труду, обязано своим происхождением реформам Петра I. Отсюда следует вывод о влиянии западной образованности, приоритетов западноевропейской культуры на отечественную интеллектуальную историю.

Русский философ Г.П. Федотов уверен, что «Петр оставил после себя три линии преемников: проходимцев, выплеснутых революцией и на целые десятилетия заполнивших авансцену русской жизни государственных людей — строителей империи, и просветителей — западников, от Ломоносова до Пушкина, поклонявшихся ему как полубогу. XVIII век раскрывает загадку происхождения интеллигенции в России. Это импорт западной культуры в страну, лишенную культуры мысли, но изголодавшуюся по ней. Беспочвенность рождается из пересечения несовместимых культурных миров. Идейность — из повелительной необходимости просвещения, ассимиляции готовых, чужим трудом созданных благ — ради спасения, сохранения жизни своей страны».

Идея первоначальной ассимиляции научных и культурных влияний Запада весьма популярна в контексте размышлений о специфике отечественной научной мысли.

Так, по мнению академика Н. Моисеева, до начала XVIII в. общий уровень образования, а тем более научной мысли в России был несопоставим с тем, что происходило в Западной Европе. Благодаря энергичным действиям Петра I в Россию приглашались иностранные ученые, и русскую науку представляли немцы, швейцарцы. Они оказались и первыми учителями русских национальных кадров, поэтому начальный слой по-настоящему русских ученых состоял преимущественно из добросовестных учеников своих немецких учителей. Когда в 30-е гг. появились ученики русских учителей, стала формироваться собственно русская национальная научная школа, которая приобрела ряд особенностей, свойственных отечественной культурной традиции. Открывались университеты не только в Москве, но и в Казани, Киеве, Варшаве, Юрьеве (Тарту).

Поскольку «книжная мудрость» — явление универсальное, то приобщение к ней позволяло выйти за ограниченные рамки собственного мироощущения и размышлять в категориях универсальных, а значит, от имени всего просвещенного человечества. Таким образом, книжная образованность, интеллект и ум с самого начала осознавались атрибутами любой научной деятельности.

Проблема «книжной учености» состояла еще и в том, что за исходное должны браться не все книги подряд, потому что в подобном случае человек может получить поверхностные или второстепенные сведения либо просто остаться неинформированным в отношении важнейших вопросов. Проблема заключается в качестве книжной продукции, которая является основанием развития интеллекта.

Вместе с тем «книжная мудрость» не является окончательным и исчерпывающим критерием. Согласно известному изречению «Не тот мудр, кто грамоте умеет, а тот, кто много добра творит» критериями включения теоретических представлений в культуру являются этические императивы и параметры. Спецификой отечественной традиции, по мнению Н. Моисеева, следует считать стремление к построению широких обобщающих конструкций, системность мышления. Если первые немецкие учителя XVIII в. приучали своих русских учеников, прежде всего, к тщательности конкретных исследований и дали им для этого необходимую культуру и навыки, то уже первые самостоятельные русские исследования вышли из-под опеки традиционной немецкой школы. Они оказались связанными с попытками построения синтетических теорий. Впоследствии этот процесс породил своеобразный культ науки, оформляясь в своеобразный научно-философский дискурс.

Проблема включения теоретических представлений в арсенал культуры имеет антропологический аспект. Человек, возглавляющий научно-исследовательский процесс, предстает как структурный и системообразующий фактор культуры. По мнению современных исследователей, внимания заслуживают следующие модели человеческой деятельности: модель Прометея, Колумба, Сизифа. Модель Прометея предполагает инновационный, творческий характер научного поиска, использование рациональных и строгих методов для достижения своих целей; расхождения между замыслом и результатом не существует. Модель Колумба — это вероятностная и открытая модель деятельности человека с ее прогнозом удачи, стремлением к открытиям, принятием непредвиденных результатов. Модель Сизифа фиксирует невозможность выйти за рамки существующего порядка вещей, разрыв между замыслами и последствиями показывает, что все усилия по преобразованию той или иной сферы обречены на неудачу.

Анализ персоны ученого указывает на два главных уровня мотивации: 1) потребность самоутверждения, личная неудовлетворенность, стремление к лидерству; 2) обусловленность общественно значимыми формами признания, подчеркивающими значение творческой личности, способствующими популяризации ее творчества (премии, награды, гранты, различные формы поощрений и пр.).

Процесс включения теоретических представлений в арсенал культуры комплексно мотивирован: первое место занимают внутренние мотивы (увлеченность деятельностью самой по себе); затем следуют познавательные мотивы (интерес к особенностям протекания деятельности), мотив избежания негативных последствий (обусловливает механизм дистанцирования от негативных обстоятельств), состязательный мотив, тождественный мотиву престижа, власти, и, наконец, мотив разнообразия (тяга к смене деятельности).

В процессе включения теоретических представлений в культуру исследователи обращают внимание на наличие двух стратегий: внешней и внутренней. Внутренняя стратегия объясняет успехи и поражения научных новаций самим их содержанием. Она ориентирована на принятие решений среднего уровня риска, связанного с наименьшими потерями, проявление «мудрой осторожности». Ориентация на внешнюю стратегию объясняет успехи или неудачи воздействием совокупности внешних факторов. Существует интересная корреляция типа руководителя и характерных признаков его поведения:

Ø новаторы — поиск, разработка, внедрение нового, отсутствие страха перед риском;

Ø энтузиасты — приверженность новым идеям, проектам, независимо от возможностей внедрения;

Ø рационалисты — принятие нового после глубокой проработки, исключающей риск;

Ø нейтралы — действуют по указанию со стороны, не проявляя инициативу в области принятия рискованных решений;

Ø скептики — противодействуют новому и сомневаются по всякому поводу;

Ø консерваторы — активные приверженцы старого, не признающие никаких изменений;

Ø ретрограды — углубленные консерваторы, не признающие никаких законодательств.

Сфера культуры не остается безучастной к теоретической деятельности, а предъявляет свои требования, задает некий антропологический «поворот». Культура предписывает культивирование в человеке и ученом таких качеств, как доброжелательность, порядочность, вежливость, толерантность. Эти качества дополняют механизм трансляции культурных образцов. Толерантность подразумевает сложное взаимодействие эмоциональных механизмов и профессионально-творческих способностей, которые помогают адаптироваться к ситуации. Спокойная и всесторонняя оценка ситуации с учетом различных последствий и возможностей ее развития — вот что характеризует позицию толерантности. Опора на толерантность особо значима, если принять во внимание многообразие раздражающих факторов, сопровождающих реальный процесс включения новаций в культуросозидательный потенциал.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: