СОВРЕМЕННАЯ ПСИХОЛОГИЯ. 16 страница

Для пояснения обратимся к одному парадоксу из истории философской мысли — так называемой «теории разумного эгоиз­ма». В соответствии с нею даже самые, казалось бы, бескорыст­ные и благородные поступки могут быть объяснены эгоисти­ческими побуждениями человека. Так, любовь и забота матери о ее ребенке объясняется эгоистическим стремлением заслужить уважение к себе как к матери, надеждой на ответное чувство или заботу о ней в будущем и т.п. В чем ограниченность этого подхода с точки зрения введенного различения между «индивидуальным Я», «всеобщим Я» и «Я другого во мне»? В тот момент, когда мать действует в пользу своего ребенка, даже претерпевая лишения, она не осознает различия между своими интересами и интересами ребенка; она действует от имени «всеобщего Я», в котором выра­жено ее единство с ребенком. Однако, как только она сама или кто-то другой начинают анализировать совершенный поступок, источник поведения невольно усматривается исключительно в ее «индивидуальном Я», которому противопоставляется при этом «Я другого». Реальные основания ее поведения отражаются в со­знании искаженно, рассуждение разрывает единство, присущее первоистокам активности. Теория разумного эгоизма оказывается ограниченной в результате неумения различать дорефлексивные основания активности человека и ее мотивировки, выраженные в последующей рефлексии.

В-четвертых, субъект активности безличен и отождествляется с природным телом индивида («не Я»): он погружается при этом в стихию природного. В психоаналитических концепциях это активное начало обозначают термином «Оно» (3. Фрейд) и рас­сматривают как средоточие сил любви (инстинкт продолжения рода) и смерти (инстинкт разрушения, агрессии). «Не Я», однако, при таком взгляде не исчерпывается сугубо биологическими побуждениями: творчество, альтруизм и даже религиозные устрем­ления иногда рассматривают как проявления чисто природного начала.

Понимание мотивационных основ активности не исчерпы­вается, однако, лишь обращенностью к различным интерпрета­циям субъектности человека как деятеля в четырех его ипостасях:

«индивидуальное Я», «Я другого во мне», «всеобщее Я», «не Я». Необходим анализ потребностей, которые удовлетворяет субъект, действуя в мире.

Потребности. Переходя от вопроса о том, в чьих инте­ресах разворачивается активность человека, к вопросу — ради чего она выполняется, — обращаются к категории «по­требность». Потребность — это состояние живого существа, выра­жающее его зависимость от конкретных условий существования и выступающее источником его активности. Например, состояние нужды, нехватки, отсутствия чего-либо значимого для существо­вания индивида, выступает как интерес, устремленность, энергия действования. Момент зависимости, представленный в по­требности, фиксируют термином «потребностное со­стояние» (АН. Леонтьев), имея в виду, что индивид выступает скорее как пассивное, «страдающее» существо. Активный же мо­мент потребности заключен в устремлениях индивида (оборотная сторона состояния зависимости). Таково движение перехода потребностного состояния в потребное для индивида состояние; имея в виду этот необходимый для его существования переход и говорят о мотивах активности, которые мы уже разобрали выше.

К человеческим потребностям относятся его витальные нужды и устремления (от «vita» - жизнь): необходимость в пище, воде, во сне, телесных контактах, чувстве безопасности, продолжении рода и т.п.; социальные интересы: необходимость принадлежать группе других людей, вступать в эмоциональные контакты, обладать определенным статусом, лидировать или подчиняться и т.п.; и, наконец, экзистенциальные побуждения: «быть субъектом собственной жизни», творить, чувствовать самоидентичность, подлинность своего бытия, рост и т.п.

Целевая основа активности. Процесс удовлетворения потреб­ностей субъекта предполагает достижение им тех или иных целей. В русском языке слово «цель» фигурирует в двух основных значениях: 1) мишень; 2) то, к чему стремятся, что намечено достигнуть, предел, намерение, которое должно быть осуществлено. Именно во втором значении слово «цель» упо­требляется в психологии.

Цель деятельности есть предвосхищение ее результата, образ возможного как прообраз действительного. Важно различать цели и мотивы активности человека. В мотивах, так же как и в целях, предвосхищено возможное будущее. Но оно соотносится с самим субъектом; в мотивах как бы записано, чем является активность для субъекта, что должно произойти с ним самим. Цели активности ориентированы вовне, в них предвосхищен результат,

который должен существовать объективно — будь то художественное полотно, выточенная деталь, доказанная теорема, организационное решение или что-то подобное. Цели, воплоща­ясь в продуктах активности, не теряют при этом своей принад­лежности к миру субъекта: они субъективны по форме, но объек­тивны по своему содержанию. В то время как в мотивах идеально представлен сам субъект, в целях активности представлен ее объект, а именно: что должно быть произведено, чтобы мотивы активности были реализованы. В отличие от мотивов, цели человеческой активности всегда сознаваемы. Цель есть пред­восхищаемый в сознании результат, доступный пониманию самого субъекта, а также — других людей. Мотивы же — это достояние прежде всего самого субъекта, они могут быть пред­ставлены уникальными и глубинными его переживаниями, далеко не всегда находящими отклик и понимание у кого-либо еще.

Следует различать конечную цель и промежуточные цели. Дости­жение конечной цели равнозначно удовлетворению потребности. Иногда осуществление этой цели совершается в идеальном плане, а не практически. Это бывает, когда, например, человек включен в коллективную деятельность. Выполняя какую-то часть общего дела, он при этом мысленно прослеживает весь процесс до конца, вплоть до завершающего результата. Даже в том случае, когда не­которые звенья этого процесса ускользают от внимания, все равно в поле зрения оказывается результат общего дела, или, по край­ней мере, та его часть, на которую человек претендует заранее.

К промежуточным относятся цели, намечаемые человеком в качестве условия достижения цели конечной. Так, доказатель­ство леммы в математике составляет, несомненно, цель действия; но это еще не конечная, а промежуточная цель; конечную цель образует доказательство теоремы, ради которой лемма дока­зывалась. Еще примеры: художник, делая эскизы будущей картины, преследует промежуточную цель; парашютист, готовясь к прыжку, тщательно укладывает парашют, в ходе чего достигает ряд промежуточных целей, в то время как его конечная цель это сам прыжок и т.п.

Рассматривая сложные виды деятельности, можно заметить, что достижение конечной цели опосредствуется многими проме­жуточными, причем в первую очередь выдвигаются конечные цели, а в последнюю очередь — те, которые должны быть достиг­нуты в первую очередь. Искусство построения деятельности и определяется во многом способностью человека в мысли идти от конечных к первоочередным целям, а в действии — в противо­положном направлении: от первоочередных, через цепь промежу­точных, к конечным.

Процесс постановки цели обозначается как целеобразование. Особую психологическую проблему образует рождение новой цели, начинающей ряд промежуточных. Такие цели называют «надситуативными», возвышающимися над исходными требова­ниями ситуации. Предлагая испытуемому ряд однотипных задач, можно видеть, как некоторые участники эксперимента, вместо того чтобы найти общий принцип решения каждый раз снова решают задачу, образуя новую цель. Выдвижение новой цели, однако, еще не означает, что формируется новая мотивация дея­тельности. Речь идет лишь о расширении или углублении целевой перспективы активности при сохранении общей ее направлен­ности.

Ни мотивация деятельности, ни ее цели не могли бы быть воплощены в ее результате, если бы человек не использовал определенные инструменты преобразования ситуации, в которой протекает деятельность.

Инструментальная основа активности. Процесс осуществления деятельности предполагает использование человеком определен­ных средств в виде всевозможных приспособлений, инструментов, орудий. Циркуль, кисть, компьютер, слово, сказанное врачом пациенту или учителем ученику, - все это примеры в широком смысле инструментов активности. Органы человеческого тела также относятся к категории таких средств: в конечном счете, все операции, осуществляемые вовне, связаны с двигательной актив­ностью самого индивида.

Едва ли можно переоценить важность процесса овладения средствами осуществления деятельности. В некоторых психологи­ческих концепциях развитие «инструментария» отношения че­ловека к миру отождествляется с процессами социализации — превращением индивида как природного существа в существо социальное. Как бы ни относиться к подобному взгляду, очевид­но, что развитие личности немыслимо вне овладения человеком социально выработанными средствами осуществления деятель­ности.

При использовании тех или иных инструментов человек продуманно или автоматически опирается на имеющиеся у него представления о том, как действовать с ними, как применять их. Каждое из таких представлений может рассматриваться как внутренняя образующая действий, совершаемых во внешнем плане. Совокупность таких внутренних образующих характеризует то, что может быть названо инструментальной основой деятель­ности. Другим именем для обозначения инструментальной основы деятельности является часто используемое в последнее время слово «компетентность»; а это понятие, в свою очередь, в боль-

шинстве работ педагогической ориентации раскрывается как «знания», «умения», «навыки».

Знания в этом ряду не сводятся просто к сведениям о мире, они выступают здесь в своем функциональном аспекте, как предназначенные для чего-то, служащие чему-то. Тот же, по существу, смысл придается термину «функциональная грамот­ность», что означает способность людей ориентироваться в систе­ме социальных отношений, действовать согласно обстоятельствам во всевозможных жизненных ситуациях. Знания как часть инстру­ментальной основы активности тесно взаимосвязаны с на­выками.

Навыки — это освоенные до степени автоматизма способы употребления определенных средств деятельности, — внешних орудий или органов собственного тела как проводников актив­ности. Навыки, проявляясь в действии, характеризуют его как бы изнутри, в виде последовательно извлеченных из памяти индивида определенных «команд», указывающих, что и в каком порядке должно быть сделано для того, чтобы цель действия была достигнута. Чередование этих управляющих воздействий-«команд» протекает вне поля активного внимания; человек действует, как говорят, «машинально». Такие автоматизированные элементы действования встречаются в любой сфере деятельности, ставшей для человека привычной. При всем различии между ними, по признаку автоматизированности к навыкам могут быть отнесены шаблонно воспроизводимые операции в трудовой, учебной, бытовой, спортивной, художественной деятельности. Но автома­тизации подвергается при этом не вся деятельность, а лишь отдельные ее элементы, некоторые способы употребления средств деятельности. Так, автоматизируется соблюдение орфографиче­ских правил, способы написания и соединения букв в слове, но сам процесс письма остается целенаправленным, преднамерен­ным действием.

На основе знаний и навыков складывается фонд умений человека. К умениям относится освоенная человеком система приемов сознательного построения результативного действия. «Знать» что-либо еще не значит «уметь»: необходимо владеть способами превращения информации о каком-либо предмете в управляющие воздействия-«команды». В отличие от навыков, каждый из которых образован серией автоматически следующих друг за другом «команд», обусловленных знаниями человека, умения проявляются в осознанном использовании человеком определенных «команд». В результате этих «команд» нередко извлекаются весьма сложные навыки, комбинация которых ведет к достижению цели. В отличие от навыков, которые проявляются

в уже знакомых человеку ситуациях, умениям соответствует более широкий класс ситуаций. Например, человек может проявлять свои умения в новых обстоятельствах деятельности. Адекватность умений обстоятельствам, еще не встречавшимся в опыте, основа­на на осознанности применения человеком своих знаний и опыта действования. Но из сказанного следует, что грань между тем, что находится в поле умений, и тем, чего не умеет субъект, - размы­та. Каждое новое действие, ставя человека перед необходимостью приобретения нового опыта, объективно расширяет круг челове­ческих умений; опробование своих возможностей вновь расши­ряет их круг и т.д. Сферу того, что в точности умеет субъект и чего не умеет, очертить невозможно. В том случае, когда человек сам пытается это сделать, то есть определить грань между доступным и недоступным ему в деятельности, его активность приобретает характер безграничного самосовершенствования. Так рождается Мастер.

Все внутренние образующие активности - ее мотивационная, целевая, инструментальная основы — представляют собой более или менее связное целое. В сочетании с внешними проявлениями активности и ответными воздействиями среды они образуют систему. Так, процессы целеобразования определяются мотивами, а также инструментальными условиями осуществления деятельно­сти. Но верно и обратное. Мотивация зависит от целей и средств их достижения. Справедливость сказанного подтвержается опытом людей, испытывающих, но не осознающих свою потребность в чем-либо, иначе говоря, не видящих той цели, достижение которой равнозначно для них удовлетворению этой потребности. В этом случае мотив выступает в форме влечения. Появление цели превращает влечение в желание, в переживание: «я хочу этого!», и оно существенно отличается от влечения уже тем, что не смешивается с другими переживаниями в данной ситуации, ощущается как импульс к действию и т.п. Наличие средств деятельности придает желанию статус осуществимости: «я волен сделать это!» В некоторых видах деятельности, например, побуж­даемых мотивом достижения, доступность средств достижения, парадоксальным образом снижает ее привлекательность, а в других видах деятельности (например, предпринимательство) гарантированность достижения делает его привлекательным. Очевидно также, что цели, которые избираются человеком, су­щественно зависят от того, располагает ли человек соответствую­щими средствами достижения, и каковы эти средства. Многообразие связей между мотивационной, целевой и инстру­ментальной «образующими» активности тщательно исследуются в экспериментальной психологии.

Как уже было отмечено, активность человека не исчерпы­вается ее внутренними образующими. Наряду с ними выделяются компоненты внешней организации активности, входящие в состав деятельности.

2. Внешняя Мы уже говорили, что деятельность человека пред-организация ставляет собой единство внутренних и внешних про-активности явлений его активности. Последнее обычно называ­ют поведением.

Поведение можно сравнить с пантомимой, смысл которой требует расшифровки. Понять поведение — это значит мысленно восстановить картину внутренней динамики (помыслов, чувств, побуждений, представлений о мире, подходов и т.п.), которая скрывается за фасадом поведения и проявляется в нем. Но это становится возможным только тогда, когда наряду с собственной динамикой субъекта рассматривается и динамика его окружения, ибо не только внутри, но и вне субъекта содержатся истоки и ориентиры его поведения. Поведение человека неоднородно. В соответствии с внутренней организацией активности в поведе­нии (ее внешней организации) можно выделить три основных «слоя». Один из них связан с мотивом активности, другой — с ее целями, третий — с инструментальной основой активности.

Целостный смысловой акт поведения. Суть данного аспекта поведения может быть выражена посредством таких слов, как «дело», «действование», «действо», «деятельность». Так, например, в «Толковом словаре» Владимира Даля «действо» определяется как «проявление силы, деятельности». «Сила», о которой идет здесь речь, может быть понята как «мотив», представленный в пове­дении. Своеобразно место, занимаемое словом «действо» в ряду слов «дело» и «действование». О деле спрашивают: «в чем оно состоит?», «что собой представляет?» В отличие от него действование акцентирует не столько предметную, сколь­ко процессуальную характеристику поведения; о действовании спрашивают: «как оно протекает?», «в какое время осуществля­ется?» В слове «действо» как бы уравновешиваются предметный и процессуальный моменты. Так, говоря: «совершается или тво­рится действо», люди имеют в виду, что в разные моменты времени осуществляется что-то одно, сохраняющее себя во време­ни (дело), и вместе с тем, нечто такое, что раскрывается, развора­чивается во времени («действование»). Имея в виду «действо», задаются вопросом: «в чем его смысл?», что выражает идею целостного акта поведения, соотносимого с мотивами самого действующего. Слово это, однако, почти вышло из употребления

и навряд ли может быть возрождено включением его в научный язык. Поэтому для обозначения смыслового акта поведения луч­ше использовать термин «деятельность».

Выделить в поведении то, что соответствует интересам дейст­вующего лица - значит расшифровать поведение как деятель­ность. Порой это непростая задача. Так, при исследовании уровня притязаний личности было выявлено, что некоторые люди устой­чиво предпочитают выбор слишком простых задач, а некоторые -слишком трудных. За видимостью различий в поведении испытуе­мых вырисовывается глубинная общность побуждений участников испытания: как те, так и другие одинаково стремятся избежать неудачи. Чтобы понять этот парадокс, достаточно поставить такой вопрос: «Так ли уж огорчителен для новичка проигрыш чемпио­ну?* В основе выбора сверхтрудных задач - не мотив достижения, а стремление избежать неудачу. Об этом подробнее мы будем говорить в главе 14 «Личность».

Особенности деятельности человека определяются не только ее мотивами, но также и окружением индивида. Так, стремление человека превосходить общепринятые образцы в разных обстоятельствах и «временах» его жизни обнаруживает себя по-разному: это может быть успех в учебе, стремление занять почетное место в кругу сверстников, добиться определенных достижений в науке, материального благополучия и т.п. Смысл деятельности — изменение отношений, существующих между субъектом и возможностями удовлетворения его потреб­ности, представляемых ситуацией. Подлинный ответ на вопрос: «В чем смысл данной деятельности для субъекта?», можно полу­чить лишь в рамках анализа «драмы» его отношений с миром, проблем, разрешаемых человеком в ходе всей его жизни.

Деятельность — наиболее крупная единица анализа внешних проявлений активности, — целостный мотивированный акт поведе­ния. Результатом деятельности является динамика переживаний, выражающих отношение между субъектом потребности и ее объектом.

Деятельность, совершаемая человеком, становится объектом переживаний других людей, получает этическую оценку: оценива­ется как бескорыстная или своекорыстная, добросовестная или недобросовестная, оправданная или неоправданная, — словом, выступает в ранге поступков.

Деятельность человека реализуется в его действиях.

Действие. Этим термином описываются процессы поведения, соответствующие целям, которые ставит субъект. Действия —

осознанны, ибо осознанна их цель. Осознан и объект, на который направлено действие. Объекты действия — это не «вещи» в собст­венном смысле этого слова, - как фрагменты чувственно данной, непосредственно воспринимаемой реальности. Объекты дейст­вия — это «вещи» как носители значений, в которых кристаллизован совокупный человеческий опыт (А.Л. Леонтьев). Белый лист, ис­пещренный черточками, завитушками, точками, как объект действия есть нечто большее, чем этот лист, эти черточки и за­витушки. Это — письмо, которое пишется другу. Перед челове­ком, безусловно, «вещь», которая создается действием. Но в то же время — это особая вещь, не тождественная листу бумаги со следами чернил на нем. В сущности, то же письмо может быть написано карандашом или фломастером, напечатано на пишущей машинке, принтере, передано факсом; вместо писчей бумаги может быть использован телеграфный бланк; сказанное в письме может быть выражено и другим образом, с помощью иных слов. Объектом действия является в данном случае запись в значении личного послания. Материалы и инструменты действия играют здесь подчиненную роль.

Итак, действие есть целевой акт поведения в поле значений субъекта. Результатом действия является преобразование или по­знание жизненной ситуации. В этой связи говорят о предметно-преобразовательных и предметно-познавательных актах. В первом случае, человек изменяет ситуацию согласно имеющимся у него представлениям о том, какой она должна быть. Во втором случае предметная ситуация должна оставаться как бы нетронутой, активность познающего субъекта имеет характер уподобления предмету. В обоих случаях, благодаря действию, достигается более тесная, более совершенная связь человека с миром, преодолевает­ся разобщенность между субъективной картиной мира (цели человека или его представления о том, что есть) и — реальностью.

Говоря о том, что объектом действия является вещь как носитель значений, подчеркивают возможность единого понима­ния людьми эффектов производимого действия. В случае затруд­ненности такого «прочтения» действие производит впечатление абсурдного, то есть в глазах окружающих перестает быть собствен­но действием, превращается, например, в бессмысленное вожде­ние пером по бумаге. В психологических текстах, посвященных проблеме деятельности, цитируют, например, такой замечатель­ный эпизод, рассказанный Куртом Лоренцем. Известный этолог однажды водил «на прогулку» выводок утят, замещая собой их мать. Для этого ему приходилось передвигаться на корточках и, мало того, непрерывно крякать. «Когда я вдруг взглянул вверх, — пишет К. Лоренц, — то увидел над оградой сада ряд мертвенно-

белых лиц. Группа туристов стояла за забором и со страхом таращила глаза в мою сторону. И не удивительно! Они могли видеть толстого человека с бородой, который тащился, скрючив­шись в виде восьмерки, вдоль луга, то и дело оглядывался через плечо и крякал, а утята, которые могли хоть как-то объяснить подобное поведение, были скрыты от глаз изумленной толпы высокой весенней травой». Реакция недоумения на лицах зрите­лей может быть понята как свидетельство невозможности устано­вить значение действия; невозможность придать или установить общепонятное в действии ведет к тому, что в глазах людей оно утрачивает признаки действия, предстает в виде случайной, бес­смысленной или причудливой комбинации движений и их мате­риальных следов.

Действие в составе активности является более дробной еди­ницей ее анализа, чем деятельность; однако и оно может быть представлено в виде сочетания более мелких фрагментов поведе­ния - операций. *

Операции. Когда поведение рассматривается в его взаимосвязи с инструментальной основой деятельности, оно выступает как последовательность операций. Построение взаимодействий между средствами, отвечающими цели субъекта, относится к области опе­раций. Они сообразуются с материалом и инструментами дейст­вий, причем одно и то же действие может осуществляться с по­мощью совершенно непохожих друг на друга операций. Так, например, изображая один и тот же предмет, но выполняя действие пером, кистью, мелом, иглой (офорт), используют раз­ные движения. Еще более выразительно различие в операциях, осуществляемых при игре на разных музыкальных инструментах: фортепиано, гитаре, трубе, флейте. Исполнение одного и того же музыкального произведения (уровень действия) реализуется по­средством совершенно несходных движений (уровень операций).

Операции могут быть автоматизированы. Слово «автоматиза­ция» выступает здесь в двух смыслах. Во-первых, это превращение операциональной части поведения в шаблонное, устранение волевого контроля над протеканием действия. Во-вторых, возможность передачи этих процедур компьютеру. Имея в виду оба этих момента, на вопрос: осознаваемы ли операции? - можно ответить положительно. Однако необходимо пояснить, что реали­зация операций находится на периферии сознания, вне поля внимания. Примечательно, что в случае затруднений операции выступают на передний план сознания, а ориентиры, призванные управлять их течением, превращаются в промежуточные цели.

Итак, деятельность, действия, операции, проявляя вовне мотивационные, целевые, инструментальные отношения инди-

вида, образуют гибкую динамичную систему, соотносимую с раз­личными областями действительности: деятельность выступает как преобразование отношений между потребностями субъекта и возможностями их удовлетворения; действия — как воссоздание и созидание новых предметов человеческой культуры; опера-щии — использование средств материального и духовного освоения мира.

В обыденном сознании людей фиксируется в основном факт зависимости внешних проявлений активности от ее внутренних образующих. Существенным вкладом в разработку проблемы ак­тивности человека явилось обнаружение обратной зависимости: «внутреннего» — от «внешнего». В поле зрения психологов оказался ряд фактов, существенно расширяющих традиционные представления о детерминации активности человека.

Феномен опредмечивания потребностей. Потребыостные состоя­ния не только людей, но и животных могут быть конкретизи­рованы в широком диапазоне объектов. Так, пищевая потребность животных может быть зафиксирована на определенном виде пищи настолько жестко, что замена вида питания ведет к отказу от еды, истощению организма и гибели. Более того - даже способ приема пищи, став привычным, может воспрепятствовать пита­нию. К. Лоренцу принадлежит следующее замечательное наблю­дение за птенцами сорокопутами. «Когда кто-нибудь есть в ком­нате, птенцы склонны продолжать выпрашивание пищи, даже если они достигли того возраста, когда способны питаться само­стоятельно. И вот однажды я уехал на мотоцикле на четыре дня, и в течение этих четырех дней молодые сорокопуты были в моей комнате предоставлены самим себе. Они отлично кормились са­мостоятельно и к моменту моего возвращения были совершенно здоровыми, гладкими и жирными. У меня в то время была важная работа, и я сидел все время за своим письменным столом, а соро­копуты находились в своей клетке и непрерывно клянчили у меня пищу. Тогда я сказал им: «Постыдитесь! Вы уже в течение этих четырех дней доказали мне, что можете самостоятельно питаться, и я не собираюсь вас больше кормить». Во вторую половину дня я обратил внимание на то, что сорокопуты стали какими-то жалкими и не съели ни одного кусочка. Дело в том, что реакция выпрашивания пищи все еще не давала им питаться самостоя­тельно, и они бы умерли с голоду, потому что я сидел в комнате, в то время как они продолжали бы прекрасно расти и разви­ваться, если бы я отсутствовал»1.

1 Из книги: Развитие ребенка / Под ред. А.В. Запорожца, Л А. Венгера. — М.: Просвещение, 1968. - С. 130.

Имея в виду человека, следует признать, что не только спосо­бы потребления, но и сами предметы потребности производятся обществом. «До появления шоколада, - отмечал в этой связи А.Н. Леонтьев, - не было никакой "шоколадной" потребности». Имея в виду акт «встречи» субъекта с потенциальным объектом его потребности, говорят об опредмечивании потребности. Фиксация потребности на объекте может быть как источником роста и развития личности, так и причиной болезненных отклонений. Не вызывает сомнения, что нет никакой врожденной потребности в табаке, алкоголе, наркотиках. Подобные потребности фиксиру­ются в индивидуальном опыте, однако их «предметы» задаются общественным производством. Примеры опредмечивания потреб­ностей могут быть взяты также из сферы межличностных отношений. Здесь также предмет потребности может выступать источником как роста личности (когда, например, им является значимый другой человек, способный к ответному чувству), так и невротических отклонений (что бывает при неудовлетворенной любви, неотреагированной обиде и т.п.). В последнем случае иногда говорят о невротической «фиксации» на объекте.

Феномен опробования цели действием. Часто считают цель предшественницей действия. Менее очевидна противоположная зависимость. Между тем ее легко представить/проделав следую­щий мысленный эксперимент. Положим, человек впервые совер­шает прыжок в условиях изменения силы тяжести — «прыжок на Луне». Требуется заранее указать место, где он окажется после прыжка. Вопрос состоит в следующем: можно ли без предвари­тельных попыток задать цель действия, то есть, в данном случае, положение в пространстве, которое намерен достичь субъект? На первый взгляд — да, ибо в момент действования (прыжок) он будет исходить из определенного намерения очутиться в намечен­ном месте. Но «поставленная» таким образом «цель», очевидно, нереалистична, такова лишь «ориентировочная» цель действия; подлинная цель может быть поставлена лишь тогда, когда человек приобрел определенный опыт действования. Необходимо опробова­ние цели действием (А.Н. Леонтьев). Здесь, как и в случае «опред­мечивания потребностей», внутренний процесс целеобразования опосредствуется «выходами» человека в план внешнего функцио­нирования, опирается на опыт действования вовне.

Феномен функциональной фиксированное™. При исследовании мышления людей было показано, что многократное использо­вание какого-либо объекта как инструмента решения тех или иных проблем ведет к психологическому закреплению за ним соответствующей функции - «функциональной фиксированно-сти». В так называемых задачах «на сообразительность» условия

содержат ловушку: предметы ассоциируются с типичными спосо­бами их использования, а для решения требуется найти их новое функциональное значение, новую роль. Простая задача иллюстри­рует сказанное. «Вы находитесь на крыше высотного здания. У Вас в руках барометр и хронометр. Определите высоту здания»-. Решение: «Бросьте вниз барометр и засеките время». Барометр в этой задаче должен выступить в неспецифической функции — просто как падающая вещь, к которой приложима формула расчета высоты по ускорению свободного падения и времени. Как и в предшествующих двух случаях («опредмечивание потребно­сти», «опробование цели действием»), явление функциональной фиксированности выражает зависимость внутренних факторов активности от ее внешних проявлений, в данном случае: роль практического опыта в построении инструментальной основы активности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: