Ч А С Т Ь П Е Р В А Я

ГРЕЦИЯ: ХРАМЫ, НАДГРОБИЯ

И СОКРОВИЩА

МОСКВА «TEPPA»-«TERRA» 1997

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

НОВОЕ ОТКРЫТИЕ ЗЕМЛИ ГИГАНТОВ

7 Образы разбуженного прошлого 33

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

МРАК ДРЕВНОСТИ РАССЕИВАЕТСЯ

43 Общественная и частная жизнь 69

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

АФИНЫ: АНТИЧНОЕ "ВОСЬМОЕ ЧУДО СВЕТА"

Сокровища морских глубин 111

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ВОПЛОЩЕНИЕ МЕЧТЫ О "ГРЕЧЕСКОМ МИРЕ"

Золотая награда 149

Библиография 1 6 1 Указатель 165

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я

НОВОЕ ОТКРЫТИЕ ЗЕМЛИ ГИГАНТОВ

Весь в живом дви­ жении мраморный торс на западном фронтоне Парфено-на в Афинах демон­ стрирует революци­ онность решений его создателя — реше­ ний, найденных в пя­ том веке до нашей эры. Художник зри­ мо передает не толь­ ко движения скла­ док одежды, но и напрягшееся под ней тело.

осколках древнегреческой керамики. Но собранные воедино эти черепки стали одним из самых нашумевших археологических от­ крытий. Немцы откопали их на Олимпийской равнине — бывшей арене Олимпийских игр древности. Здесь стоял некогда замеча­ тельный храм (датируется 460 годом до н. э.) — святилище Зевса, отца богов. Археологи работали уже пять сезонов, с 1954 по 1958 год, в поисках следов мастерской афинского скульптора Фи­ дия — именно в ней он создал свое величайшее и самое крупное по размеру творение: статую Верховного Божества из золота и слоновой кости, которая определяла интерьер храма.

Немногие из древних колоссов дошли до наших дней, но часть скульптур Фидия для Парфенона' уцелела (см. рисунок на с. 6) и бесспорно свидетельствовала об авторитете Фидия каклучшего скульптора античности. До него никому из художников не удавалось придать столь божественный облик человеку и од­ новременно столь человеческий облик богам. В древности гово­ рили, что только Фидий воссоздал точный образ богов и открыл его людям.

Фидий изобразил Зевса сидящим на троне, ноги божества покоятся на скамье, украшенной резными львами. Голову бога скульптор увенчал венком из оливковых ветвей, а в правую руку вложил скипетр, увенчанный орлом. Это произведение, которое было уничтожено пожаром в 462 году н. э. (в IV 'веке н. э. статую

перевезли в Константинополь), оказывало такое мощное воздей­ ствие на тех, кто его видел, что античные авторы причислили работу Фидия к одному из семи чудес света. Высота статуи дос­ тигала 40 футов — это соответствует высоте четырехэтажного до­ ма. Голова Зевса неясно вырисовывалась под самым потолком, так что для посетителей, желающих ее осмотреть, пришлось со­ орудить в храме специальную подъемную площадку. Посетил этот храм и греческий географ Страбон, побывавший в Олимпии в первом веке н. э., который был ошеломлен грандиозными разме­ рами божества. "Нам казалось, — пишет этот автор, — что если Зевс встанет, он снесет крышу".

Совершенно очевидно, что скульптура таких размеров должна была собираться на месте, но тогда оставалось загадкой, где именно изготавливались многочисленные детали статуи. Рас-капывая площадку у византийской церкви к западу от храма, немецкая группа нашла яму для литья бронзы, а также груды формовочного гипса, отходы слоновой кости, свинца, брон-зы, обсидиана и множество отработанных граверных рез-цов, долот и шпателей — верных признаков когда-то здесь производившихся художественных работ. Но бо-лее всего убеждало множество терракотовых излож­ ниц, воспроизводящих драпировку, к которой приби­ валась золотая фольга, чтобы имитировать складки одежды Зевса. На некоторых изложницах даже вы­ резаны номера, и археологи соотносят их с конкрет­ ными фрагментами статуи.

Немцы были уверены, что откопали мастер­ скую художника. Но действительно ли в ней работал Фидий? Тут и сказали свое слово упомянутые черепки. Собранные вместе, они сложились в обычную афинскую глиняную кружку, на дне которой была кем-то выцара­

пана строчка греческим шрифтом пятого века до нашей эры. Надпись, начинаясь на одном осколке и заканчиваясь на другом, гласила: "Принадлежу Фидию".

Открытие представлялось слишком замечательным, чтобы быть правдой. Но микроскопное исследование букв на дне круж­ ки подтвердило их аутентичность и отмело таким образом по­ дозрения о том, что надпись на керамике фальсифицирована сегодняшним мошенником. Археологи могли ликовать: после многолетней кропотливой работы с источниками и терпеливых методичных раскопок у них в руках оказался сосуд, который, возможно, подносил к губам сам Фидий, сосуд, который, может быть, сам художник пометил как собственную вещь. Чувства, охватившие в тот момент ученых, казалось, стерли разделявшие их 2400 лет.

В этом и состоит волшебство археологии. Она может при­ близить давно умерших людей, как бы вновь вернуть их к жизни. Благодаря совершенствованию раскопок и использованию новей-

Бронзовые инструменты скульптора, ко­ торые когда-то, предположительно, дер­

мастерской в Олимпии. Рядом — найден­ ное там же дно кружки с именем мас­ тера. В том, что надпись оригинальна, археологи убедились после микроскопного исследования, подтвердившего, что она сделана раньше, чем кружка дала трещи­ ну, то есть не могла быть фальсифици­ рована в новейшее время.

ших технологий на объектах, разбросанных по всему эллинскому миру, сейчас мы знаем об античной Греции больше, чем когда бы то ни было. Многие находки при этом заставляют по-новому взглянуть на прошлое, требуют коренного пересмотра прежних теорий. Археологи, работавшие на эгейском острове Эвбея, на­ пример, обнаружили доказательства того, что древнее население острова, жившее здесь три тысячелетия тому назад, не было, как до сих пор считалось учеными, оторванным от остального мира, отсталым и погрязшим в дикости, напротив, оно вело богатую, насыщенную жизнь и весьма преуспевало, обмениваясь товарами даже со столь удаленными странами, как Кипр и Финикия.

Удивительно, что предстоит еще многое узнать о народе, казалось бы, хорошо изученном, — об античных греках. Но, как часто бывает, если самих изучаемых уже нет и нет прямых сви­ детельств о них, возникает множество мифов и полуправд. Сего­ дня археология вносит поправки в некоторые из легенд. Ведь было даже время, когда о греках почти забыли, когда земля, которую они считали своей, вдруг исчезла за столь же непрони­ цаемым занавесом, как и тот, что разделил современную Европу в годы "холодной войны". Эллины вновь привлекли к себе вни­ мание лишь с новой волной интереса к историческим знаниям — хотя этот интерес и не всегда идет на пользу истории или сохра­ нившимся памятникам.

Страстное увлечение Грецией и всем греческим породило своего рода охоту за сокровищами. Приезжавшие сюда путеше­ ственники часто пытались увезти с собой какой-либо сувенир из классического- прошлого. Хотя в этом их, пожалуй, никак нельзя считать пионерами. Римляне, завоевавшие Элладу во втором веке до н. э., воспринимали — поначалу, по крайней мере, — греческие произведения искусства как вполне законные военные трофеи. Полководец Луций Эмилий Павел, например, возвратился триум­ фатором из кампании 168 г. до н. э. и привез ни много ни мало 250 повозок, груженных статуями, картинами и металлическими вазами. Позднее расцвела экспортная торговля, и множество су­ дов, наполненных художественными сокровищами, поднимали па­ руса, направляясь в Италию, где мастера успешно постигали технологию копирования греческих работ. И до того времени, пока уже в нашем веке не подняли затонувший корабль с эллин­

ской бронзой (см. с. 111 — 119), скульптуру греков воспринимали,

в первую очередь, через римские реплики.

Эта мода на скульптурные изображения наглядно демон­ стрирует, сколь благоговейно Рим относился к покоренным ку­ льтурам. Вспомним римского поэта Горация: "Порабощенная Греция очаровала своего жестокого поработителя". Греческая мысль скоро возобладала в римском образовании, а греческая лексика — в латинском языке. Даже новый литературный жанр — путеводитель — обязан своим рождением эллинскому влиянию.

Одна из таких работ — "Описание Эллады", появилась во втором веке н. э. и была написана греческим врачом и геогра­ фом Павсанием. Она предназначалась пре­ жде всего для удовлетворения запросов путешественников, наводнивших страну во времена расцвета Римской империи. Однако, как потом оказалось, не меньший интерес книга вызывала и у туристов последующих столетий. "В поездке по Греции следует не расставаться с Павсанием, — рекомендовал 15 веков спустя один из министров фран­ цузского короля Людовика XIV. — Это по­ зволяет увидеть то необычное, что видел он,

когда давным-давно с таким же любопыт­ ством путешествовал по тем же дорогам".

Спустя менее ста лет после смерти Павсания племена вар­ варов разрушили и разграбили Афины, а в 395 году н. э. Римская империя распалась на две половины — восточную и западную. Греция отошла к восточной, византийской части, и, собственно, здесь берут начало четырнадцать с лишним веков господства Кон­ стантинополя. Но античная культура к тому времени практически уже умирала, а последний удар ей нанесло быстро распростра­ нившееся христианство. Новая религия, став в Византии офици­ альной, запретила поклонение эллинским богам. Греческие храмы были закрыты византийцами. Новые властители отменили даже Олимпийские игры, посвящавшиеся Зевсу, — игры возродились лишь спустя 16 столетий.

И Греция погрузилась в глубокую спячку. Хотя византий­ ский мир избежал большинства бед, которые принесли варвары на территорию современной Западной Европы, Эллада тем не менее пострадала очень серьезно. Она постепенно превратилась в захолустье империи, заброшенные ее храмы ветшали и разруша­ лись. Грамотная публика в Константинополе по-прежнему про­ должала изучать классические труды античных греков, но в Европе воспоминания о них постепенно стирались. Немногие ев­ ропейцы, отважившись на путешествие в страну древней культуры, по возвращении потчевали соотечественников дикими бреднями. Если верить им, каменная голова Горгоны в афинском Акрополе обладала таким невероятным могуществом, что могла топить при­ ближавшиеся с моря суда, а дочь великого целителя Гиппократа скиталась в облике дракона, ища поцелуя мужчины, который мог вернуть ей человеческое обличье.

Когда же европейцы устремились сюда в огромном ко­ личестве, то они пришли не как исследователи, а как завоева­ тели. В 1204 году Четвертый крестовый поход в Святую землю, замышлявшийся для войны с неверными, а закончившийся за­ хватом и разорением христианского Константинополя, положил

Панорамная фотография 1900 года пока­ зывает развалины Олимпии. На переднем плане — сохранившиеся колонны палест­

потом погребен под грязью, песком и щеб­ нем, нанесенными сюда потоками воды и оползнями. Олимпия дала особенно много находок немецким археологам, которые раскапывают ее с 1875 года.

Довольно произвольная реконструкция 1883 года — Зевс (утерянная статуя ра­ боты Фидия) возвышается среди великоле­ пия посвященного ему храма в Олимпии. В то время парижская Академия Изящных Искусств отмечала: французский худож­ ник "настолько верно все изобразил, что если это и не подлинник, то, по крайней мере, весьма близкий к нему".

начало развалу Византийской империи. Пелопоннес и Афины в статусе герцогства сделались владениями франкских князей, а на острова Ионического и Эгейского морей, Родос, Крит и еще на несколько отдельных крепостей наложила руку Венеция. Хо­ тя через полвека византийцы вернули себе Константинополь, Греция и ее прежние колонии остались слабыми и раздроблен­ ными, оказавшимися в большинстве своем под властью ино­ странцев.

Когда на заре эпохи Возрождения вновь начал пробуждать­ ся интерес к античному миру и классическому искусству, от Эл­ лады оставалась лишь жалкая ее тень. По одичавшей, некогда плодородной земле, по голым склонам ее холмов, когда-то густо поросшим лесами, бродили лишь нищие да прожорливые козы. На дорогах хозяйничали шайки разбойников. Великолепные хра­ мы и гражданские сооружения прошлого почти полностью раз­ рушились, пейзаж представлял собой покрытую камнем пустыню.

Вновь возникший интерес к Греции объяснялся вовсе не вни­ манием к стране как таковой, а скорее к ее классическому наследию. Для ученых из Константинополя не было проблем с трудоустрой­ ством в Венеции и Риме в качестве преподавателей греческого язы­ ка. Изобретение книгопечатания обеспечивало новые возможности распространения знаний, и с печатных станков начали сходить ти­ ражи великих трудов писателей Эллады времен "золотого века".

В дальнейшем, однако, знакомство с античной культурой усилило интерес и к самой Греции. Бесстрашные путешественники полагали своим долгом заниматься поиском того, что здесь со­ хранилось от античности. Самым преданным этой идее оказался Чириако Пицциколли, известный историкам как Чириако из Ан­ коны — по названию порта на Адриатическом побережье Италии, где он родился в 1391 году. Как купец, Чириако совершал мно­ жество деловых поездок. "Меня сжигало страстное желание уви­ деть мир, — писал он, — находить монументы античности, разбросанные по всему миру; это всегда было главной целью моих исследований".

Неустанно следуя своей цели, Чириако заполнил шесть блокнотов воспроизведенными надписями и рисунками с изобра­ жениями храмов, скульптур и других памятников материального наследия античности. Блокноты, как принято считать, погибли при пожаре в 1514 году, сохранился всего лишь один фрагмент, написанный его рукой. Но и этого достаточно, чтобы Чириако — который оценил важность материальных свидетельств, в то время как большинство исследователей собирали классические рукопи­ си, — был признан учеными отцом греческой археологии.

Последнее упоминание о Чириако в истории — пример ис­ торической иронии. В 1453 году турки-османы захватили Кон­ стантинополь, положив конец тысячелетнему существованию Византийской империи. Современник повествует о том, что со свойственной ему дипломатичностью Чириако накануне решаю­ щего штурма города цитировал Мехмеду Завоевателю греческих и римских классиков.

Таким образом, Чириако, помимо воли, способствовал за­ вершению целой эпохи: независимо от пристрастия Мехмеда к трудам античных классиков, победа турок снова отрезала Грецию от Запада. Вскоре после падения Константинополя в руки османов перешли также франкские владения в материковой Греции. На захваченных турками землях оказались и Афины, где в 1460 году мусульманские властители дополнили Парфенон минаретом, пре­ вратив в мечеть древний храм Афины Паллады. Попытки османов расширить новые владения и вытеснить с греческих островов ве­ нецианцев привели, однако, к войне между этими державами, не прекращавшейся два последующих столетия.

Турки возобладали, и покоренные ими острова также ока­ зались отрезанными от Запада на целых 150 лет. Получить све­ дения о том, что происходило в Греции, стало чрезвычайно

Oдин из серии рисунков французского ху­ дожника XVII века Жака Каррье, На ри­ сунке изображен фрагмент западного фронтона Парфенона. Ясно видны дета­ ли скульптурной композиции, жестоко по­ страдавшей позднее при захвате Афин Венецией (в 1687 году) — венецианцы пы­ тались снять скульптуры. Композиция представляет состязание между Афиной Палладой и Посейдоном.

трудно. Профессору Тюбингенского университета Мартину Крау-су в середине XVI века пришлось искать корреспондентов в Кон­ стантинополе и в Греции, чтобы только убедиться: Афины еще не исчезли.

Оторванность Греции от Запада, тем не менее, ничуть не повлияла на неустанный интерес к классической культуре. Мода на античность только усилилась: все, кто имел деньги и власть, состязались в создании лучших коллекций. Вскоре каждый пра­ витель на Европейском континенте, сколько-нибудь претендовав­ ший на наличие вкуса, уже просто обязан был иметь хотя бы несколько классических скульптур. Когда оригиналов не хватало, монархи довольствовались копиями.

В XVII столетии отношения между Османской империей и европейскими державами несколько потеплели. Немногочисленные путешественники-европейцы снова могли посещать Грецию. Боль­ шинство из них предпринимали поездки исключительно в поисках произведений искусства, например англичанин Уильям Петти. Бо­ лее 200 предметов доставил он графу Арунделскому — известному знатоку римской и греческой скульптуры, но прежде Петти поте­ рял значительное число мраморных работ при кораблекрушении и подвергся томительному ожиданию в тюрьме, пока турецкие власти выясняли, не шпион ли он.

Маркизу де Нуантелю — послу, направленному в Левант для установления отношений между Францией и османами, не пришлось переносить подобных испытаний. В 1674 году благодаря официальному статусу он вместе с художником Жаком Каррье получил возможность осмотреть Афины и афинский Акрополь. Дипломату повезло, ибо тринадцатью годами позже вновь вспых­ нул огонь вражды между Османской империей и Венецией, в раз­ гар военных действий артиллерийский снаряд угодил в Парфенон, где турки хранили боеприпасы. От детонации они взорвались, и

многие из фидиевых скульптур взлетели на воздух. Утерянное те­ перь уже навсегда осталось запечатленным лишь в тщательно вы­ полненных карандашных рисунках Каррье.

В том же году, когда Каррье и Нуантель посетили Парфе­ нон, еще один француз совершил длительную поездку по Элладе и представил затем самые подробные сведения о том, что осталось от классической греческой архитектуры и скульптуры со времен Павсания. Жак Спон, сын врача из Лиона, провел в странствиях по Греции почти целый год. Он останавливался на несколько дней в совершенно заброшенной сельской местности: из еды порой приходилось довольствоваться только дикими растениями и кро­ ликами, которых ему и его спутнику-англичанину удавалось пой­ мать. Одним словом, питание оставляло желать лучшего, "Нетрудно понять, что постоянное употребление в пищу в огром­ ном количестве свежих огурцов, даже приправленных кислым мо­ локом, убьет и лошадь, — жаловался Спон. — Однако все, кто бывал в Леванте, знают: для здешних турок это чуть ли не самый большой деликатес". Несомненно, он описывает суп из кефира и огурцов, по сей день весьма любимый в Греции и Турции.

К чести француза, "продовольственные" проблемы и даже постоянный риск быть принятым за шпиона не помешали Спону выполнить поставленную им самим перед собой задачу. В ходе путешествия он скопировал более 2000 античных надписей и ис­ пользовал полученные из них сведения для идентификации многих географических объектов, первоначальные греческие названия ко­ торых считались утерянными. Итогом всех приключений Спона стала книга "Путешествие в Италию, Далмацию, Грецию и Ле­ вант", переведенная на несколько языков и ставшая популярной среди возраставших числом ученых и туристов, последовавших его примеру в XVIII столетии.

Тогда уже в определенной степени сказалось влияние ин­ теллектуального движения, известного под названием Просвеще­ ния, которое, среди прочего, боролось и с религиозной нетерпимостью. Разрыв между христианской Европой и Осман­ ской империей с ее исламом уже не вызывал прежних страстных идеологических распрей. Наступила эпоха дальних странствий, предполагалось, что сыновья богатых родителей должны путеше­ ствовать с целью завершения своего образования. Хотя такие мар­ шруты обычно ограничивались столицами и художественными центрами Западной Европы, находились все же и искатели при­ ключений, стремившиеся исследовать классический мир, который прежде был известен им только по учебникам.

В Англии дальнейшему росту интереса к Греции послужило созданное в 1730-х годах "Общество дилетантов" — небольшой кружок состоятельных любителей искусства. Ученые смеялись над вновь созданным обществом, утверждая, что у его членов две цели: "официальная цель — Италия, и практическая — пьянство". Некоторое время, не реагируя на оппонентов и попивая в свое

удовольствие, "дилетанты" ничего не предпринимали, чтобы оп­ ровергнуть своих критиков. Но в 1749 году сии джентльмены наконец начали осуществлять проект, отвечавший их более воз­ вышенным интересам и имевший целью научное описание древних сооружений в Афинах силами художника Джеймса Стюарта и архитектора Николаса Реветта.

На средства "Общества" Стюарт и Реветт провели в Афи­ нах почти два года, расчищая и изучая античные постройки. "Мы тщательно, вплоть до самого фундамента, исследовали ка­ ждое сооружение, с которого делали рисунки, — писали они в "Афинских древностях" — четырехтомном отчете о своей рабо­ те. — Чтобы осуществить это, нам приходилось, как правило, убирать большое количество земли и мусора. Иногда данные операции требовали весьма значительных расходов". Стюарт и Реветт купили и снесли, например, дом, который мешал им рас­ сматривать рельефные изображения, некогда украшавшие про­ славленную башню ветров: 12-метровое восьмигранное сооружение, которое было воздвигнуто в первом веке до н. э. и на котором были установлены водяные часы. На месте снесен­ ного англичане поставили новый дом, имевший окно, располо­ женное таким образом, чтобы обеспечить путешественникам наилучший обзор рельефов.

Хотя "Афинские древности" вышли ограниченным тира­ жом, они все же оказали существенное влияние на умы. Со времен Возрождения многие архитекторы стремились превзойти своих ан­ тичных предшественников, но образцом для соперничества слу­ жили, в основном, римские здания. Теперь же возникла мода на греческие сооружения. Уменьшенные реплики эллинских храмов (часть таких копий по возвращении в Англию изготовили сами Стюарт и Реветт) выросли в садах, окружавших дома знати; го­ рода Европы украсились церквями и светскими общественными зданиями с портиками, колоннады которых повторяли колоннады Парфенона. Новое художественное течение достигло даже амери­ канских берегов: возрожденная греческая архитектура тут и там являлась в пейзажах северо-востока, где для церквей и домов за­ имствовали из прошлого колонны и фронтоны.

Неоклассицизм (так назвали этот стиль) получил теорети­ ческое обоснование в трудах немецкого историка искусств, рабо­ тавшего практически одновременно со Стюартом и Реветтом. Но если англичане исследовали памятники самой Древней Греции, то исследования Иоганна Иоахима Винкельмана ограничивались гре­ ческим наследием в Риме и раскопками во вновь открытых Пом-пеях и Геркулануме. Увиденное позволило ему впервые разделить эллинское искусство на периоды и школы и убедило, что античные римские скульптуры в лучшем случае талантливые копии, а в худшем — скверное подобие греческих оригиналов. Подобные вы­ воды с неизбежностью должны были вызвать переворот во взгля­ дах на обе древние культуры. "Единственный для нас путь к

величию, — писал Винкельман, — это подражать грекам". Его высказывание и стало лозунгом неоклассицизма.

К началу XIX века работы Винкельмана, Стюарта и Ре-ветта, а также их последователей еще больше разожгли интерес к Греции и ее культуре. Однако условия для путешествий в Элладу по-прежнему были затруднительны, и многие вопросы относитель­ но исторической географии страны оставались без ответа. Спустя три с половиной столетия после первых открытий Чириако из Аконы все еще не было уверенности в географической точности мест, упомянутых классическими авторами.

К счастью, в 1804 году, когда англичане воевали с Фран­ цией, в Грецию прибыл полковник британской армии Уильям Мартин Лик. Наполеон угрожал уже пришедшей в упадок Осман­ ской империи, и в поисках защиты турки обратились к Велико­ британии. Задание Лика состояло в том, чтобы поддерживать контакт с властями на местах и предупредить, таким образом, возможное нападение французов на Грецию. Дабы полковник не скучал, ему одновременно поручалось дать всестороннюю оценку стране пребывания с военной точки зрения, а также изучить ее "общую географию". Располагая необходимыми приборами и ин­ струментами, Лик в течение пяти лет добросовестно исходил всю материковую Грецию вдоль и поперек: только на Пелопоннесе, известном тогда как Морея, он выполнил более 1500 замеров. И наконец, выступив уже как ученый, полковник написал восьми­ томный отчет о проделанной работе — "Путешествие по Северной Греции и Морее", — дополнив его отдельными томами по топо­ графии Афин и их окрестностей.

Используя описания Лика, стало гораздо легче отыскивать некогда не поддававшиеся идентификации местности, упоминав­ шиеся в известных классических трудах. Путешественники всех национальностей, прежде всего англичане, буквально наводнили страну. Живописцы — представители расцветавшего тогда роман­ тизма — устремились сюда в поисках пейзажей с руинами. Соби­ ратели коллекций покупали античные монеты, вазы и статуи. Ученые приезжали с текстами Гомера, Гесиода или Пиндара, же­ лая насладиться эллинской поэзией на той самой земле, где она родилась. И само слово "Греция" поистине стало синонимом ху­ дожественного вдохновения.

За вновь обретенное признание Элладе пришлось дорого запла­ тить. Соперничество между европейскими державами, которое

влекло их на поле битвы, породило и яростную конкуренцию за обладание произведениями античного искусства. Сначала в каж­ дой крупной стране создается музей, призванный олицетворять ее изощренность в подобной конкуренции; а затем начинается бук­ вально погоня за древними ценностями, имевшая целью перехва­ тить сокровища до того, как они попадут в коллекцию конкурен-

та. Сами греки оставались подданными Османской империи и не могли препятствовать происходящему, и их древнее наследие ока­ залось в полном распоряжении немцев, французов, англичан и про­ чих европейцев, полагавших, что они спасают прошлое от забвения.

Именно тогда связал свое имя с афинским Парфеноном — крупнейшим памятником греческой цивилизации классического периода — Томас Брус, седьмой граф Элджин, британский посол при дворе Сиятельной Порты. Архитектор Томас Гаррисон пред­ ложил графу организовать изготовление слепков со скульптур Парфенона, а затем вывезти слепки в Англию для нужд образо­ вания. Элджин обратился к нескольким художникам, которые мог­ ли бы руководить таким проектом. Среди них оказался, в частности, великий пейзажист и маринист Уильям Тернер, но сум­ ма, которую он запросил за работу, оказалась больше, чем мог привлечь Элджин. В конечном счете проект поручили итальянско­ му живописцу Джованни Баттиста Лузиери.

Элджин отправился в Константинополь выполнять свои

официальные обязанности; Лузиери возглавил международную команду специалистов и, прибыв в Афины, обнаружил, что состояние уцелевших статуй весьма плачевное. У некоторых из них были обезображены лица — что было делом рук турецкого гарнизона Акрополя; часть статуй османы по-просту искрошили для изготовления артиллерийских снарядов. Сам же древний Парфенон, практически

не разрушенный даже взрывом 1687 года и на-званный турками "древним храмом идолов",

постоянно обшаривался ими в поисках свин-ца: античные строители, дабы скрепить де­ тали колонн, забивали в них железные скобы. "Убежден, — писал Лузиери Элд-жину, — через полвека здесь не останется камня на камне".

Вполне уверенный, что помогает че­ ловечеству сохранить одну из важнейших со­ ставных частей его наследия, Элджин исполь-зовал свое влияние при дворе Османской им­ перии, дабы получить разрешение (так называе-

мыи фирман), позволявшее его людям не толь­

ко снимать копии со скульптур, но и "вывозить любые куски камня, на которых имелись бы древ-

ние надписи или числа". Уже более ста лет идет яростныи спор о том, действительно ли эта форму-ла — в неясном итальянском переводе с давно ис­ чезнувшего турецкого оригинала — служила доста-точным основанием для дальнейших действий лорда. Известно только, что турецкий великий визирь в Афи-нах не возражал против вольной трактовки

пункта, предложенной капелланом Элджина Филиппом

которой, впрочем, ему удалось заявить права на часть величайших сокровищ Гре­ ции — прежде всего это были скульпту­ ры из Парфенона и другие сооружения Акрополя — и отправить их в Англию.

Хантом, которому был поручен общий надзор за работами. Ви­ зиря утешили хрусталем и пистолетами, так что он просто "не замечал", как команда Ханта грузила на суда многочисленные скульптуры Парфенона.

Английский путешественник Эдвард Додуэлл, напротив, на­ блюдал демонтаж архитектурных элементов — так называемых метопов и триглифов — с чувством "невыразимого стыда". "Я видел, как опускали несколько метопов с юго-восточной стороны храма, — пишет Додуэлл. — Они играли роль замков между триг­ лифами, и, чтобы изъять эти детали, на землю сбросили перекры­ вавший их великолепный карниз. Та же участь постигла и юго-восточный угол фронтона".

Люди Ханта "изъяли" с двух фронтонов 56 секций фризов и около дюжины статуй. Они собрали также разбросанные барельефы и небольшого по размерам храма Афины Ники: он украшал вход в Акрополь до 1687 года и был разобран, чтобы расчистить пло­ щадь для турецкого бастиона. Рабочие Ханта сняли даже одну из шести женских скульптур — кариатид, — которые поддерживали крышу Эрехтейона (асимметричный храм из четырех соединенных залов севернее Парфенона) и заменили ее убогой кирпичной опорой.

Чтобы вывезти мрамор Парфенона в Англию, потребова­ лось 22 судна. Одно из них потерпело в пути крушение, и его груз поднимали со дна моря три года. Сам Элджин тоже доби­ рался на родину с приключениями. Пользуясь временным ослаб­ лением противостояния держав между наполеоновскими войнами, он выбрал маршрут через Францию, а когда перемирие внезапно прервалось, лорду пришлось остаться там как подданному враж­ дебного государства; его сокровища тем временем покоились на складах в Англии.

Достигнув наконец Лондона, Элджин немедленно устроил выставку мраморных скульптур и даже нанял боксера-чемпиона, чтобы тот позировал рядом с античными памятниками: лорд ру­ ководствовался при этом соображением, будто "ничто так не под­ крепляет мастерство скульптора, как живой атлет, выполняющий упражнения на фоне схожих по композиции работ". Нельзя ска­ зать, однако, что зрители восприняли выставку безусловно одоб­ рительно. Один из критиков, влиятельный член "Общества дилетантов", уничижительно отозвался о статуях как заурядных римских копиях. "Дорогой лорд Элджин, — писал он. — Вы зря старались. И переоценили Ваш мрамор. Он — не греческий. Это римские работы времен Адриана".

На художников, однако, добыча Элджина произвела значи­ тельно большее впечатление. Так, знаменитый итальянский скульп­ тор Антонио Канова, приглашенный лордом реставрировать поврежденные статуи, неожиданно отказался от его предложения, считая, что прикасаться к этим великолепным произведениям ко­ щунственно. Еще более примечательны слова английского живо­ писца Бенджамина Роберта Хейдона — друга поэта Джона Китса:

На картине 1818 года показаны изобра­ жения, вывезенные лордом Элджином из Акрополя ('сверху — метопы Парфенона, справа — кариатида из Эрехтейона), а также фриз из храма Аполлона в Бос­ сах, открытый членом группы "Ксеней-он" Чарльзом Кокереллом, Живописец пе­ редает свое восхищение экспозицией из недавно купленных работ, которую вре­ менно разместил Британский музей.

"Я рисовал мраморные фигуры по десяти, четырнадцати и пятна­дцати часов кряду; часто оставался до полуночи, держа в одной руке свечу и пюпитр, а другой рисуя, — пишет Хейдон в дневни­ ке. — О, это было изумительное время, меня не покидало ощуще­ ние великолепия, восторга и несказанной чистоты помыслов! Я вставал с рассветом и открывал глаза с единственной целью: убе­ диться в охватившем меня вдохновении; я выпрыгивал из постели, как одержимый, и проводил утро, день и ночь словно в чудесном сне, в состоянии невыразимого воодушевления".

Кое-кто из художественного сообщества с отвращением от­ зывался о способе, который использовал Элджин для приобрете-

ния мраморных сокровищ. Позднее поэт лорд Байрон, отправив­ шийся в 1820-х годах в Грецию вместе с сотнями других евро­ пейцев, чтобы поддержать успешную восьмилетнюю борьбу Эллады за независимость, метал громы и молнии в адрес "жалкого пачкуна", посмевшего вывезти "последние ценности этой истекаю­ щей кровью земли", и весьма нелестно сравнил бывшего британ­ ского посла с вождем вестготов Аларихом — покорителем Рима, но варвар, по крайней мере, завоевал трофеи в сражении.

Обеспокоенное такого рода критикой, английское прави­ тельство, которое, как предполагал Элджин, выступит в качестве покупателя бесценных мраморных работ, поначалу отказалось приобретать их по заявленной лордом цене. Прошло несколько лет, прежде чем парламент предложил Элджину за скульптуры 35 тысяч фунтов стерлингов, на что тот согласился, хотя и без всякого энтузиазма, поскольку, как заявлял Элджин, ему самому, с учетом процентов по кредитам, операция по вывозу статуй обошлась в 72 тысячи. Итак, скульптуры отправились в Британ­ ский музей, где и остаются по сей день, несмотря на требования греков о возврате их национального достояния. Англичане утвер­ ждают, что вернуть статуи — значит создать прецедент, в резуль­ тате которого будут опустошены все музеи в мире.

Одной из причин, заставивших правительство Великобри­ тании пересмотреть свое отношение к добыче Элджина, стал бла­ госклонный прием, оказанный обществом другому поступившему в Англию фризу. Его привезли из храма Аполлона в Бассах — малоизвестном местечке в 20 милях к юго-западу от Олимпии на Пелопоннесе. Этим занимался "Ксенейон" — первая международ­ ная команда археологов и писателей, посвятивших себя открытию материального наследия античной Эллады. В группу входили нем­ цы, англичане и датчане, а единственным требованием для всту­ пления в нее было "преклонение перед Грецией, античной литературой и изящными искусствами".

Строго говоря, археологические раскопки с целью изучения древнего мира начались именно с "Ксенейона", поскольку его чле­

ны стали едва ли не первыми, кто начал раскопки погребенных городов в поисках утраченных свидетельств прошлого. Их пред­ шественники почти всегда отказывались от раскопок — отчасти из-за того, что очень многие находки буквально лежали на по­ верхности, а отчасти из-за неприязни местных жителей, считав­ ших, что лежащие в земле сокровища принадлежат им.

Члены "Ксенейона", дабы избежать всевозможных проблем, связанных с последним обстоятельством, в полной мере исполь­ зовали свое обаяние, а также магию денежных сумм: и в Бассах, и на острове Эгина, в Саронийском заливе, где в апреле 1811 года они начали раскопки храма Афайи — богини плодородия, ассо­ циируемой с Артемидой. В описании одного из участников экс-

Пожалуй, самая известная в мире скульп­ тура — Венера Милосская — показана зафиксированной в крепеже в процессе реставрации 1871 года. Произведение вто­ рого века до н. э. было обнаружено в 1820 году в двух больших фрагментах и

педиции, английского архитектора Чарльза Кокерелла, обстановка на раскопках (если забыть о скрывавшихся на побережье пиратах) выглядит прямо-таки пасторальной: "Продовольствие поступало из городка, там же нанимали работников, топливом служил тимь­ ян, окружающая местность изобиловала куропатками, которые шли в пищу; у пастухов же покупали ягнят. И когда дневные труды заканчивались, мы жарили баранину на гигантском кост­ ре — под аккомпанемент незатейливой туземной музыки, пения и танцев".

Оба предприятия увенчались выдающимся успехом. "На второй день раскопок, — сообщает Кокерелл об открытиях на Эгине, — один из копавших во внутреннем портике обнаружил паросский мрамор, который привлек его внимание, ибо само зда­ ние целиком было выполнено из обычного камня. Находка ока­ залась головой воина в шлеме, изображение поражало своим совершенством. Голова лежала навзничь, и по мере постепенного проявления черт лица нас все больше охватывали неописуемый восторг и воодушевление. Общий интерес к раскопкам еще более возрос, и мы взялись за работу с новым рвением".

Вскоре нашли еще одну голову, пишет Кокерелл, потом ногу, ступню; в конечном счете под обломками восточного и за­ падного фронтонов обнаружили "ни много ни мало шестнадцать статуй, а также тринадцать голов, рук, ног и т. п.". Поскольку власти на острове получили надлежащие подношения, статуи "без промедления" отправились в афинский порт Пирей, а оттуда но­ чью, — "чтобы не привлекать излишнего внимания", — в грече­ скую столицу.

Не менее удачливым Кокерелл оказался в Бассах. Преды­ дущим летом, расчищая местность от покрывавших ее булыжни­ ков, архитектор заметил, что в каменных завалах прячется лиса. Кокерелл разрыл лисью нору и обнаружил барельеф — часть по­ следовательной композиции на фризе длиной в 30,8 метра; среди прочего здесь изображалась победа лапифов — легендарного на­ рода, происходящего от Аполлона, — над кентаврами. Для элли­ нов пятого века до н. э. эта битва символизировала торжество цивилизации над варварством.

При всем своем великолепии скульптуры не произвели должного впечатления на турецкого губернатора Пелопоннеса, ко­ торый надеялся обнаружить золотые и серебряные находки, един­ ственно пригодные, по его мнению, для реализации на рынке. Он продал "Ксенейону" свою долю в раскопках за 400 фунтов. Бри­ танский принц-регент впоследствии приобрел фриз за весьма вну­ шительную сумму — 15 000 фунтов (в сегодняшних ценах — около 606 000 долларов). Статуи же Эгины несколько дешевле, но также весьма недешево купил король Баварии Людвиг I.

Щедрость подобных коллекционеров подстегнула охоту за греческими сокровищами, быстро доведя ее до степени лихорад­ ки. Отправившись по стопам Жака Спона и других, кладоиска-

тели-авантюристы расширили "охотничьи угодья" и включили в них некогда процветавшие царства на турецком побережье Эгей­ ского моря, которые ныне пребывали, по словам одного из уче­ ных, в "провинциальном запустении". Среди таких объектов оказался Галикарнас — небольшой приморский город, где вы­ сился внушительный замок XV века, построенный крестоносца-ми-иоаннитами.

Ставший ныне Бодрумом, в четвертом веке до н. э. Га­ ликарнас служил столицей Мавсолу — персидскому сатрапу Ка­ рий. После смерти Мавсола в 353 году до н. э. он упокоился в величественном погребальном сооружении: столь грандиозном, что его издалека было видно с моря, и столь великолепно ук­ рашенном, что его считали одним из Семи чудес света. По описанию римского ученого и государственного деятеля Плиния Старшего, памятник — получивший по имени умершего владыки название "мавзолей" — имел три этажа, каждый из которых украшали скульптуры. В основании гробницы находился высо­ кий прямоугольный подиум. На нем покоились колоннада из 36 колонн и ступенчатая пирамидальная крыша, увенчанная конной квадригой.

В XIII столетии Мавзолей еще стоял нетронутым, однако спустя некоторое время по неизвестным причинам памятник был разрушен. В 1494 году, когда рыцари-иоанниты решили усилить укрепления своего замка, им не пришлось долго искать строи­ тельные материалы — в распоряжении крестоносцев оказались развалины великого памятника. Многие из мраморных статуй раздробили и пережгли, чтобы получить известковый раствор, а часть барельефов пошла на украшение стен замка. Зеленый вул­ канический камень из фундамента пришелся кстати при соору­ жении новых бастионов, а погребальное помещение оказалось окончательно разграбленным.

Позднее замок достался туркам, и для большинства евро­ пейцев доступ в него на долгие годы оказался закрыт. Одному из французских собирателей древностей удалось раздобыть "фир­ ман", открывавший вход в крепость, но он не рискнул им вос­ пользоваться, так как командир гарнизона крепости довел до его сведения, что в документе никак не оговорено право француза выйти из нее.

Позднейшим исследователям, в том числе английскому пу­ тешественнику XVIII века Ричарду Дальтону, повезло больше. Дальтон смог не только попасть в замок и выйти из него, но и опубликовать несколько рисунков, сделанных с уцелевших частей фриза, которые изображают битву греков с амазонками, а также зарисовки других архитектурных элементов. Спустя столетие эти барельефы привлекли внимание де Редклифа, виконта Стратфорд-ского, английского посла в Константинополе. В 1846 году он получил разрешение вывезти остатки фриза со сценами амазоно-махии.

Все, что осталось на месте Мавзолея, — это руины, которые исследовал со своей

командой датский археолог Христиан Йеппесен. На переднем плане — огром­ ный камень, закрывавший вход в погре­ бальное помещение. Никакие предосто­ рожности не помогли: злоумышленники проникли в усыпальницу и ограбили ее, ос­ тавив лежать в пыли лишь несколько мелких золотых изделий. Непосредствен­ но перед камнем Йеппесен обнаружил за­ хороненные останки погребальных жертв; телят, овец, быков, цыплят, го­ лубей и гуся.

Попав в Британский музей в качестве дара турецкого султана, эти скульптуры возбудили любопытство Чарльза Нью­ тона — помощника хранителя музея. Ньютон, высокий, физи­ чески крепкий человек с густой черной бородой, придававшей ему вид "потемневшего от времени античного Зевса", решил употребить всю свою немалую энергию на раскопки и восста­ новление Мавзолея. Никаких видимых признаков усыпальницы на том месте в Бодруме, где она стояла, не сохранилось, но Ньютон определил его исходя из описания, оставленного рим-

ским архитектором и инжене­ ром Витрувием в первом веке до н. э. К несчастью, искомое место почти целиком застроили жильем. Прежде чем приступить к раскопкам, англичанину при­ шлось скупить жилые дома; много времени ушло и на то, чтобы урегулировать вопросы денежной компенсации. Когда в 1857 году работы наконец на­ чались и Ньютону удалось откопать сотни фрагментов скульптур, он испытал немалое разочарование. Большинство статуй, пишет он, "явно были сдвинуты со своих мест гра­ бителями могил", и восстано­ вить первоначальное положение скульптур в Мавзолее не пред­ ставлялось возможным. Все уси­ лия, казалось, были затрачены впустую.

Однако Чарльзу Ньютону вскоре улыбнулась удача. Он решил продолжить раскопки на склоне, где грунтовой слой был толще, чем на остальной терри­ тории объекта, и обнаружил здесь крупное скопление скульптур­ ных изображений. На площади примерно в 18 на 6 метров Ньютон нашел 66 статуй и отдельных деталей скульптур, а среди них — крупные элементы квадриги, некогда венчавшей памятник, не­ сколько каменных львов, аналогичных находившимся в замке, но в гораздо лучшем состоянии, а также два грандиозных скульп­ турных портрета, принятых англичанином — возможно, с преж­ девременным оптимизмом — за портреты Мавсола и его жены Артемизии.

Все эти скульптуры, проделавшие затем ставший уже обя­ зательным путь в Британский музей, уцелели лишь потому, что при разрушении здания они упали и оказались с внешней стороны стены, окружавшей Мавзолей, а иоанниты не вели работ на этом

месте. То, чего не нашли рыцари, оказалось грандиозной наход­ кой для археологов: статуи позволили Ньютону представить ко­ лоннаду и крышу памятника, а в конечном счете послужили основой для современных реконструкций Мавзолея и пусть хотя бы в малой степени, но все же удовлетворили притязания Мавсола на вечную память.

В следующем десятилетии Ньютон сыграл важную роль в изучении еще одного античного "чуда света" — колоссального святилища Артемиды в Эфесе, городе, также расположенном на эгейском побережье, приблизительно в 60 милях к северу от Га-ликарнаса. Построенный в шестом веке до н. э. легендарным пра­ вителем Лидии — богатейшим царем Крезом, храм служил местом поклонения для бесчисленных паломников, пока в третьем веке н. э. его не разрушили неистовые готы. Позже, когда протекавшая рядом река вздыбила свои воды и под слоем ила укрыла руины храма и города-порта, Эфеса не стало. К XIX веку не сохранилось никаких следов от сказочного святилища, жилища "Дианы Эфес-ской", упоминаемого в Библии (Диана — римское имя богини Артемиды). Ньютон сумел убедить Британский музей поддержать раскопки этого храма.

Но обнаружить храм довелось уже Джону Тертлу Буду — английскому инженеру, строившему в Турции железные дороги и бывшему, так сказать, неофитом от археологии. Так же как Нью­ тон при изысканиях по Галикарнасу, Вуд обратился к трудам Витрувия, Страбона, Плиния, Павсания, Геродота и других ан­ тичных авторов. Они указывали, что храм располагался за сте­ нами города, а дорога к святилищу шла через так называемые Магнесианские ворота. У дороги находилась галерея длиной в 180 метров — колоннада, построенная неким богатым римским поклонником Артемиды; дорога вела мимо могилы легендарного основателя Эфеса — Андрокла.

Вуд начал работы весной 1863 года. Ил, покрывший порт и его акваторию, превратил всю местность в болото, и англий­ скому инженеру пришлось затратить более четырех лет, чтобы найти остатки Магнесианских ворот. Затем он стал откапывать ведущую от них дорогу и наткнулся на развилку. Исследователь был вынужден вести раскопки по обоим направлениям, пока на­ конец, пройдя по каждому примерно 450 метров, он не обнаружил на одном из них развалины римского портика.

Теперь Вуд знал, что идет по верному пути, но трудностей на этом пути прибывало. Вуда мучили приступы малярии, но ничуть не меньше его терзала нехватка средств. (К тому времени инженер уже сломал ключицу, когда его лошадь провалилась в канаву, и получил ножевое ранение от сумасшедшего турка, оши­ бочно принявшего его за английского консула, на которого таил злобу.) В конце концов Британский музей, — видимо, благодаря поручительству Ньютона, — пришел на помощь Буду и предос­ тавил ему субсидию.

На следующий год Вуд обнару­ жил следы могилы Андрокла, но воз­ никли новые проблемы: откапываемый путь вывел на зрелые ячменные поля. Приближалась жатва, а такой суммы денег, чтобы скупить урожай на кор­ ню, у англичанина не было. Крестьяне занялись зерном, раскопки снова оста­ новились. Когда же сельскохозяйствен­ ные работы закончились, истек и срок действия "фирмана", позволявшего ар­ хеологам вести здесь раскопки.

Но в эту отчаянную минуту судьба снова проявила благосклон­ ность к Вуду. Почти сразу после того как ему продлили разрешение на рас-

копки, он обнаружил остатки мощной крепостной стены — а эта находка послужила основанием для выделения новой субсидии со стороны Британского музея. Продолжая работы, инженер вскоре открыл два больших текста: один — на латыни, а другой — на греческом языке. Надписи сообщали, что стену вокруг храма Ар­ темиды построил в 6 году до н. э. римский император Август. Вуд достиг своей цели.

В 1869 году Британский музей скупил всю окрестную тер­ риторию, и Вуд приступил к раскопкам собственно храма. Сна­ чала он расчистил мозаичный тротуар, затем шесть секций колонны с каннелюрами, базу и капитель колонны. Эти выдаю­ щиеся находки привлекли в Эфес множество посетителей. Среди них был и Генрих Шлиман — немецкий предприниматель, увле­ кающийся археологией. Он прибыл в Эфес в декабре 1870 года. Шлиман тогда только закончил первый полевой сезон на раскоп­ ках Трои, расположенной в 150 милях к северо-западу от Эфеса, и ему еще только предстояло открыть вскоре развалины города, ставшего ареной событий, которые Гомер описал в своей эпичес­ кой саге — "Илиаде". Шлиман, отмечает Вуд, его "искренне по­ здравил".

В ходе трехлетних работ Вуд с командой сняли более 100 тысяч куб. метров грунта. Только весной 1873 года они от­ правили в Британский музей больше 60 тонн архитектурных и скульптурных находок. Одиннадцать тонн весил лишь один мас­ сивный фрагмент фриза с изображением греков и амазонок. При первой попытке вывезти его рабочих постигла неудача: дорога потрескалась и разрушилась.

Но грандиозный масштаб находки не может искупить мно­ гочисленных археологических грехов Вуда, которые он совершил при раскопках храма. Британский исследователь, например, редко задумывался над тем, чтобы получить разрешение у землевладель­ цев на ведение работ, раскопы же закладывал бессистемно и весь-

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: