И, если раньше душа бесновалась,

Этим вела свой незримый протест

Против поры, что с деревьев срывала

Листья багровые споро окрест,

То уж теперь, успокоившись, верно,

Ждет появленья студеной зимы:

В той эволюции ведь беспримерной

Есть, как на ватмане белом, все мы.

И уж в поре приходящей утеху

Ищешь, как рубль, там, где он не лежал.

Сызмальства, впрочем, любовь моя к снегу;

Он бы сейчас нам не помешал.

LXXX

LXXXI

LXXXII

Хотя ветры уж больше не воют

В час ночной под чердачной трубой,

Синий воздух предзимьем напоен,

Настпил всюду дивный покой.

Всё уже улеглось в атмосфере,

Как бывает к михайлову дню,

Всё живое забилось в пещеры,

Не живое – стоит на корню.

Мерно ветер колышет те стебли,

Что остались дорогу стеречь;

Слышно, как из-под прорванной гребли

Ручеек ведет сонную речь.

И лишь только хохлатые птицы,

Разгребавшие конский навоз,

Всё еще продолжают дивиться:

Неужели ударит несносный мороз?

LXXXIII

LXXXIV

LXXXV

Не звени в тишине прдвечерней

Так тоскливо, родная гармонь.

Не буди дум прискорбных и вечных

Тонкой дробью умелых ладонь.

Лишь недавно на кладбище нашем

Друга я своего схоронил.

Там, наверно, и сам я однажды

Обрету свой покой средь могил.

Я туда не спешу, хоть кто знает,

Как кому уж отмерится путь.

Она редко приходит со снами,

Но не всем в одночасье уснуть.

И как тяжко, когда под могилой

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: