ДВЕ СТОРОНЫ НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТИ И ОРИГИНАЛЬНОСТИ ИНФОРМАЦИИ: НОВИЗНА И НОВОСТЬ, НОВАЦИЯ И НОВАТОРСТВО, СЕНСАЦИОННОСТЬ И ОСМЫСЛЕННОСТЬ ИНФОРМАЦИИ

Говоря о том, что информационная насыщенность сообщения коммуникации заключается в его непредсказуемости и оригинальности, необходимо подчеркнуть, что таковые качества информации могут обладать двояким действием. Философы (например, П.Лазарсфельд и Р.Мертон) отмечают наркотизирующий эффект информации как таковой на личность человека. Индивид в условиях информационно-технического изобилия привыкает потреблять новое (скорее - новенькое в неимоверных количествах, лишь бы это были какие-либо свежие (свеженькие) сообщения, факты о мире и о нас, грешных, его населяющих. И чем более непредсказуемо и оригинально выглядит и проявляется человек в этих сообщениях, тем более эффективно работают чисто биологические и эмоциональные раздражители ЧСЗ (читателя-слушателя-зрителя). Это явление проявлялось и в начале эры технических коммуникаций (публикации на темы людей о двух головах, других аномальных явлений в мире живой и неживой природы). Но современные СМК достигли немыслимой прежде изощренности и разнузданности в показе всевозможных человеческих пороков и извращений, чему способствует и развитие самих электронных технологий и сверхоперативность каналов коммуникации.

Аудиторию интересуют в Госдуме уже не содержательные моменты дискуссий, а драки и потасовки, в Правительстве - не факты о принимаемых мерах, а перетасовки и прогнозы возможных перетасовок. Ведь это тоже новости, как мы уже отмечали, но новости особого рода, как бы выхолощенные, не репродуктивные.

Фотография политика уже и не привлекает внимания, если он не моргнул, не сморщил лицо в гримасе и т.д. В СМК с легкой руки западных медиатехнолоогов искусственно создаются положения, когда сопутствующие негативные эффекты становятся основной целью осуществления коммуникативного воздействия - воздействия в первую очередь на биологические, а не разумные начала человеческой психики. ЧСЗ приятно чувствовать себя более благородным, чем он есть на самом деле, глядя на кривого, или неуклюжего, или замороченного государственного человека.

В 70-е годы Г.С.Оганов относил все эти эффекты преимущественно к буржуазным моделям коммуникации (Г.С.Оганов. Как гримируется Серый Волк. М., 1980). Ныне все модели перемешались, но буржуазные, представляемые системами СМК буржуазного общества, лидируют. А ведь Г.С.Оганов еще 20 лет назад отмечал, что каждая из этих систем вопреки здравому смыслу не столько связывает человека с внешним миром, сколько предлагает ему заведомо искаженную замену реальной связи. В подобных случаях возникает иллюзорное чувство знания, хотя фактически это увод от истинного знания, от действительной новизны и новости исторических процессов, поступков и личностей, их совершающих, в сторону дешевых и непритязательных формальных новаций и изысков.

Такие внешние переструктурирования и трансформации текстов, как отмечал в статье Феномен культуры Ю.М.Лотман, обладают тоже новизной, как всякий перевод текста с языка на язык. Обладают они и непредсказуемостью, могут вызывать сами по себе эстетические эмоции. Но нравственность... Учат ли они добру? Учат ли они постигать истину? Чаще всего - это игра форм, сюжетов с заменой одних предполагаемых положений на другие.

В силу того, что между реальностью и сознанием человека возникает ряд опосредующих, чисто биологических звеньев, не контролируемых ЧСЗ, создается возможность отрыва сознания людей от их бытия. Другими словами, включая телевизор, они выключают себя из действительного со-бытия, каким является коммуникация иного рода. Она, как мы уже говорили, ориентирована на сущностные, а не видимые лишь внешне, экзотически и аномально, вплоть до безнравственности, проявляющиеся изменения социальной действительности. Даже если ЧСЗ в неформальной коммуникации с окружающими, или в интерактивном контакте по каналам ТВ и Интернета обсуждает подобного рода информацию, предлагая свои альтернативы, коммуникация не прорывается в сущностный мир бытия человека. У такого зрителя причастность к подобного рода событиям - это мнимое, иллюзорное со-бытие. Эта интеллектуализированная связь между фактами действительности и индивидом не превращается в деятельность, направленную на объекты информации, отмечал еще в 70-х годах Ю.А.Шерковин. Индивид начинает смешивать некоторое неупорядоченное и однолинейное знание о наличии определенных проблем, часто далеких от магистральных жизневекторов, с действиями по решению этих проблем. Таким образом, коммуникационное воздействие заметно поднимает уровень информированности ЧСЗ, но при этом преобразует некоторую часть нервной энергии, необходимой для активного участия в социальных процессах, в пассивное знание. О таком переборе разнородной научной информации, приводящему к пассивному знанию, писал в своих журналистских материалах известный английский автор детективного жанра и оригинальный мыслитель Г.Честертон.

С количеством всякого рода непотребной человеку информации исследователи связывают и так называемый эффект приватизации. Если ЧСЗ не в состоянии реагировать на обилие сведений, с которыми он физически не может быть в со-участии, со-бытии, он переключается не те сегменты социальной информации, в которых он действительно чувствует себя соучастником (спорт, реклама, разного рода игры и непритязательные шоу, и, разумеется, мыльные сериалы). Серьезные политические и нравственные проблемы отводятся в сторону, ЧСЗ адаптируется к такому положению, привыкает к нему и расценивает эти проблемы как не существующие для его практической деятельности. Крис и Лейтес описали этот эффект еще в 1947 г. на материале реагирования американской аудитории на сообщения о зверствах немецких фашистов. Затем была война в Корее, во Вьетнаме - эффект приватизации продолжал срабатывать в сознании американцев. В нашей стране мы столкнулись с ним во время войн в Афганистане и Чечне. Если ЧСЗ и вслушивался, всматривался в радио- и телеприемники, то стремился ловить сенсационные сообщения, а не осмысливать происходящее. К этому давали повод сами коммуникаторы - журналисты, строя показ и повествование на благодатных драматических и скандальных коллизиях и упуская факты, пусть пока малозаметные, но способные дать целый веер новостей, способных побудить аудиторию к раздумьям и искренним переживаниям Чеченской трагедии.

Вопросы для самопроверки

1. Каковы две стороны непредсказуемости для потребителей информации?

2. Что писал Г. Оганов о буржуазных моделях коммуникации?

ТЕМА 15

ИНФОРМАЦИОННАЯ НАСЫЩЕННОСТЬ КОММУНИКАТИВНОГО ДЕЙСТВИЯ И ЕЕ ЗАВИСИМОСТЬ ОТ СУЩНОСТНО-СОДЕРЖАТЕЛЬНОЙ СТОРОНЫ НОВОГО (ЕГО ИСТИННОСТИ, ДОБРОЛЮБИЯ, КРАСОТЫ, НРАВСТВЕННОСТИ)

Мы уже говорили о количественных потоках информации, которыми обмениваются макро- и микросреды общества и которые не говорят ввиду лишь своих количеств об информационно-содержательной насыщенности этих потоков. В этой лекции подчеркнем ее прямую зависимость от сущностной стороны нового. В чем она заключается?

Полагаем, что за критерий этого качественного насыщения значимости и ценности для человека информации надо взять предложенную М.М.Бахтиным систему ценностей действительной жизни и культуры. В эту систему входят научные, эстетические, политические (в том числе этические и социальные) ценности, а также ценности религиозные. Они должны сочетаться эмоционально-волевыми центральными моментами: я-для-себя, другой-для-меня, я-для-другого (М.Бахтин. Философия поступка. Цит. по Л.Н.Столович. Красота. Добро. Истина. М., 1994, с 435).

Конкретный человек является ценностным центром, но для получения объективной ценностной реальности необходимо дать возможность создания ценностным центром диалогических отношений с опорой на систему основных ценностей. Отсюда вытекает, что коммуникация и должна быть своеобразным испытательным временем-пространством для проверки этих взаимосвязей структуры и ее элементов, что и составляет сущностно-содержательную сторону нового. В итоге - если в информации не присутствуют эти диалогические выходы на ценности действительной жизни и культуры, то она менее насыщена информационно и в лучшем случае развивает обширную, а не глубокую культуру человека (термины А.Моля).

В рукописи, озаглавленной при публикации Автор и герой в эстетической деятельности, продолжившей искания, проявленные в работе К философии поступка, М.Бахтин подчеркивает, что каждый поступок определяется предметными мирами ценностей - от узкопрактических (жизненно-житейских) до узкоэтических, то есть в непосредственном отношении к добру и злу.

В этом же аксиологическом (ценностном) аспекте понимал творчество, художественную коммуникацию А.Ф.Лосев, однако главной ценностью творческого коммуникативного акта философ считал борьбу за смысл. В 1985 г. была опубликована беседа с ним под названием В поисках смысла.

А.Ф. Лосев ставит в ней проблему соотношния смысла и факта, несколько изменяя основную формулу и проблему аксиологии - соотношения ценности и факта. Подразделяя науки на науки о смысле и науки о фактах он пишет: Факт ведь тоже есть смысл (курсив А.Л.), - по той простой причине, что нет вообще ничего кроме смысла. Однако факт есть особый смысл... Именно факт есть меонизированный смысл, смысл в ином, в инобытии, непрерывно и сплошно текучий и изменяющийся смысл. (А.Ф.Лосев. Из ранних произведений. М., 1990, с. 156-157).

Можно сколько угодно задаваться вопросом, какой такой особый смысл в череде скандальных, криминальных фактов, ставших основой социальной информации сегодняшнего дня. Но ответ будет один: Мы-для-себя.

Вопросы для самопроверки

1. Смысл коммуникации по А. Лосеву.

2. Смысл коммуникации по М. Бахтину.

РАЗДЕЛ IV

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: