Наши тела состоят из пепла давно угасших звезд. Дж. Джинс

Отвечая на вопрос, которым завершился предыдущий подраз-дел, сразу подчеркнем, что догадка о чужеродности биосферы и ее истории физическому миру и прежней истории Вселенной так же безосновательна, как и подозрение о патологическом характере со-циальной эволюции. Массив естественнонаучных данных свиде-тельствует об ином.
Геологи утверждают, что еще до возникновения жизни в лито-сфере нашей планеты процессы развивались "по пути все большего удаления природных минеральных объектов (по составу и структу-ре) от усредненных по земной коре" [Голубев В.С., 1992, с.6-7]. Формировалась подвижная зона оруднения с признаками устойчиво-го неравновесия относительно окружающей среды и механизмами защиты от уравновешивающего внешнего давления. На базе неорга-нических полимеров образовались геологические формации и руд-ные месторождения - самые высокоорганизованные тела неживой природы [Ростовская М.Н., 1996].
Биохимики, со своей стороны, предположительно связывают возникновение протожизни с серией последовательных флуктуаций, вызванных неустойчивыми состояниями [Пригожин И., 1985], - на-пример, спонтанной самоорганизацией органических микросистем в сильно неравновесных гидротермальных условиях [Компаниченко В.Н., 1996].
Не является ли, в таком случае, сама Земля аномальным кос-мическим объектом? Чтобы отвергнуть и такое подозрение, обратим внимание на то, какие последовательные превращения мега-, макро- и микроструктур Вселенной предшествовали образованию Солнеч-ной системы.
Слабые возмущения в однородной материи ранней Метагалак-тики обернулись выраженной анизотропией с формированием га-лактик и звезд. Еще ранее началась длинная цепь эволюционных трансформаций в микромире. Согласно "стандартной" космологиче-ской модели, уже в первые секунды после Большого Взрыва проис-ходило первичное образование нуклонов из "моря кварков", за ко-торым последовал процесс "атомизации" Вселенной; наконец, в не-драх звезд первого поколения при высоких температуре и давлении синтезировались ядра тяжелых элементов, составивших в после-дующем основу органических молекул и систем высшего химизма [Девис П., 1985], [Редже Т., 1985], [Padmanabhan T., 1998]. Из "пеп-ла" этих звезд, завершивших свое существование взрывами, и состо-ят наши тела (это поэтичное высказывание английского астрофизи-ка, приведенное в эпиграфе, цитирует его коллега П. Девис [1985]).
Еще до возникновения Земли космическое пространство на-полнялось "предбиологическими" углеродными соединениями с очень сложной структурой. Это длинные цепи различной конфигу-рации, которые уже приобрели способность гибко взаимодейство-вать со средой, сохраняя в неизменности основной субстрат, регули-ровать собственные реакции, добывать свободную энергию, конку-рировать за нее и использовать для антиэнтропийной работы. Хими-ки обнаруживают у таких систем признаки селективного и опере-жающего отражения, "устойчивой индивидуальности" и указывают на трудности выделения функциональных различий между ними и простейшими живыми организмами [Жданов Ю.А., 1968, 1983], [Шноль С. Э., 1979], [Романовский Ю.М., 1982], [Руденко А.П., 1983, 1986].
Органические молекулы формировались в космических обла-ках, кометах, атмосферах планет-гигантов и их спутников и т.д., и, по данным радиоастрономии, широко распространились в космосе [Аскано-Араухо А., Оро Дж., 1984].

Имеется, правда, повод для сомнений в "нормальности" той космической зоны, в которой возникла и развивалась известная нам жизнь. Такой повод дали новейшие открытия астрономии.
Еще Дж. Бруно был убежден, что каждая звезда, подобно Солнцу, окру-жена вращающимися вокруг нее планетами. Но на протяжении столетий это ос-тавалось правдоподобным предположением, не подтвержденным прямыми на-блюдениями. Как отмечалось (подраздел 3.1.2), только в 90-х годах ХХ века было впервые зафиксировано наличие планет за пределами Солнечной системы - экзопланет. Этот триумф науки вызвал, однако, неожиданную растерянность. "Чем больше мы узнаем об экзопланетах, тем меньше понимаем Солнечную систему", - говорил известный астроном Л.В. Ксанфомалити в марте 2002 года на конференции в Государственном Астрономическом институте им. П.К. Штернберга.
Дело в том, что планетные системы соседних звезд построены несколько иначе и, в некотором смысле, более "естественно": крупные планеты располо-жены ближе к центру, чем мелкие. У нас же отчего-то все получилось наоборот, так что орбиты самых маленьких планет - Меркурия, Венеры, Земли и Марса - находятся ближе к Солнцу, чем орбиты планет-гигантов.
Это загадочное для астрономов обстоятельство вовсе не безразлично для истории биосферы и общества. Например, по расчетам американца Дж. Вете-рилла, если бы Юпитер на протяжении миллиардов лет не служил внешним эк-раном, притягивающим крупные тела, которые летят в направлении Солнца, то глобальные космические катастрофы на Земле происходили бы в 1000 раз чаще, т.е., в среднем, один раз не в сто миллионов, а в сто тысяч лет [Croswell K., 1992], [Spier F., 1996]. Сказанное особенно существенно для ранней биосферы. Не ясно, могла ли бы она сохраниться при такой частоте космических катаст-роф. Но если бы даже биосфера сохранилась, ее история и свойства были бы со-всем иными; неизвестно, возникло ли бы в ней что-либо подобное цивилизации, и в какие сроки.
Данные о своеобразном строении нашей планетной системы имеют от-ношение к вопросу о вероятности существования жизни и разума в обозримых областях космоса (см. далее, в разделе 4.2), но не к вопросу о единстве и преем-ственности универсальной эволюции.

Хотя конкретный механизм качественного перехода от про-цессов высшего химизма к белково-углеводным молекулам (собст-венно биоте) все еще остается загадкой, широкое распространение углеродных соединений в космическом пространстве - надежное свидетельство того, что космофизические этапы эволюции шли "в направлении" жизни и разума.
Речь не просто о самопроизвольном снижении энтропии, при-мерами которого в учебниках служат превращения из газообразного в жидкое и из жидкого в твердое состояние. Как подчеркивают Дж.А. Келсо и Г. Хакен [Kelso J.A.S., Haken H., 1997], возникнове-ние жизни не может быть связано с такими превращениями: для это-го необходимы "неравновесные фазовые переходы".
Вопрос о фазовых исторических переходах волнует не только биофизиков, синергетически образованных биологов и социологов, но и астрофизиков. Одна из интересных гипотез состоит в том, что пространство ранней Вселенной в фазе теплового равновесия было многомерным, каковым и теперь остается в сверхмикроскопических объемах. Образование 4-мерного пространственно-временного кон-тинуума произошло в результате одного из первых фазовых перехо-дов, своего рода "исторической случайности" (historical accident) [Thirring W., 1997]. Сократившаяся размерность пространства обес-печила растущее разнообразие структурных форм: теоретически по-казано, что в пространстве с бoльшим количеством измерений не могли бы возникнуть устойчивые системы, "в них не может быть ни атомов, ни планетных систем, ни галактик" [Новиков И.Д., 1988, с.150].
Гипотеза пространственно-временного фазового перехода дает любопытный пример того, как в космофизической эволюции, по-добно биологической и социальной, диверсификация системы по одним параметрам сопровождалась ограничением разнообразия по другим параметрам. Вырисовывающаяся таким образом универ-сальная зависимость будет подробнее рассмотрена в разделе 3.3.
А пока подведем предварительный итог. Тенденция, состоящая в повышении уровня организации, пронизывает всю историю физической Вселенной, включая космофизическую, биологическую и социальную стадии. Эта тенденция настолько универсальна, что некоторые физики заговорили о законе усложнения материи со временем и даже объявили его "одним из основных законов природы" [Панов А.Д., 2002]. Как будет далее показано, не совсем корректно объявлять законом эмпирическое обобщение, даже если оно охватывает данные за миллиарды лет.
В последующем, правда, А.Д. Панов дополнил этот общий вывод более специфическими расчетами, о чем мы расскажем в сво-ем месте (см. раздел 4.2).
Американский физик Э. Шейсон [Chaisson E., 2001] указал на еще одно важное обстоятельство: сложность системной организации сильно коррелирует с ее редкостью. Действительно, по современ-ным данным, даже первичной структурализации подверглась лишь небольшая часть вещества Метагалактики, тогда как бoльшая его часть - так называемое темное вещество (dark matter) - не обладает атомной структурой. Мизерная доля атомно-молекулярных структур консолидировалась в органические молекулы. Живое вещество ло-кализовалось, по-видимому, в весьма немногих точках Вселенной. В биосфере простые организмы гораздо многочисленнее сложных, и только одно из миллионов биологических семейств на Земле достиг-ло уровня социального развития.
Добавим, что, судя по единственному известному нам приме-ру, сужавшийся прежде конус эволюции после определенного этапа начинает расширяться. Сегодня практически все вещество литосфе-ры, аквасферы и атмосферы Земли вовлечены в процессы социаль-ной активности, которая охватывает уже и околоземное пространст-во. В Очерке 4 мы вернемся к этому обстоятельству.
???
В трех частях этого раздела собраны факты и некоторые гипо-тезы, сами по себе достаточно известные. Но, будучи сопоставлены и сгруппированы, они демонстрируют преемственность парадок-сальной тенденции, обозначившейся чуть ли не с того момента, с ка-кого современное естествознание способно сказать о Метагалактике что-либо содержательное.
Векторы, выделенные в социальной истории, оказываются, по существу, сквозными, пронизывающими все "дочеловеческие" ста-дии истории биосферы и космоса. Результирующая этих векторов - последовательные изменения от более вероятных к менее вероят-ным состояниям и структурным организациям. В эту линию вписы-ваются как эволюция жизни от прокариот до высших позвоночных, так и эволюция общества от первобытных стад до постиндустриаль-ной цивилизации.
Выходит, что на протяжении 13 - 15 млрд. лет мир становился все более "странным" (чтобы не сказать: "все менее естественным", с энтропийной точки зрения). А наше собственное существование, рефлектирующее сознание и нынешнее состояние планетарной ци-вилизации суть промежуточные моменты и состояния этого "стран-неющего" мира.
В космологии имеются концепции расширяющейся Вселенной (стандартная модель), "раздувающейся" и "пульсирующей" Вселен-ной, а В.И. Вернадский как-то заметил, что биосфера в своем разви-тии "набухала интеллектом". Сам ученый, по ряду причин (см. да-лее), возразил бы против универсализации этой аллегории. Тем не менее, накопленные в релятивистской космологии данные позволя-ют уверенно утверждать, что развивающийся интеллект представля-ет собой системное качество не только Земли, но и Метагалактики. В таком смысле я позволил себе расширить метафору В.И. Вернад-ского: Вселенная миллиарды лет набухает разумом...
Все, что до сих пор говорилось о повышении уровней органи-зации, о неравновесности и "интеллектуализации" Вселенной, - в основном, такие же эмпирические обобщения, как выводы о росте технологической мощи или организационной сложности в социаль-ной истории. Но далее наступает очередь интерпретаций. В совре-менной космологии мы обнаруживаем те же четыре картины (три архетипические и одну нововременную), которые представлены в биологии и социологии и которые предварительно описаны в разде-ле 2.1.
Картина бесконечной стационарной вселенной, в отдельных частях которой происходят флуктуации, включающие развитие жиз-ни и общества и обреченные на последующее угасание, построена на дорелятивистских космологических представлениях. В ХХ веке од-ним из самых авторитетных ее приверженцев был Вернадский. Мно-го сделав для становления глобальной истории, он отвергал возмож-ность универсальной эволюции, ибо таковая противоречила бы пред-ставлению о бесконечности материального мира. Ученый также ис-ключал абиотическое происхождение жизни (следуя тезису Ф. Реди "все живое из живого") и применимость к живому веществу второго начала термодинамики. Поэтому он был убежден в том, что эволю-ционный процесс - событие только планетарного масштаба, не спо-собное оказать какое-либо влияние на вселенную, и "общая картина ее /вселенной - А.Н./, взятая в целом, не будет меняться с течением времени" [Вернадский В.И., 1978, с.136].
Впрочем, и самого автора теории относительности вдохновля-ла отнюдь не идея эволюции, а напротив, созданный Б. Спинозой образ абсолютно стационарного мира, свободного от случайности и необратимости, в котором сосуществуют все точки пространства-времени. По иронии судьбы, теория положила начало эволюционной космологии, и сам А. Эйнштейн был вынужден скрепя сердце при-знать математическую безупречность интерпретаций А.А. Фридма-на, считая их, однако, только курьезом.
Энергично сопротивлялся распространению Фридмановской модели К. Гедель, много лет работавший над доказательством того, что уравнениям Эйнштейна удовлетворяет мир, в котором все линии замкнуты. По Геделю, существование Вселенной складывается "из бесконечной последовательности тождественных циклов. В каждый момент времени мир находится в состоянии, в котором он уже нахо-дился бесконечное число раз. Поэтому каждый отдельный человек обретает в таком мире бессмертие. Завершив свою жизнь, человек в следующем цикле эволюции мира рождается вновь и повторяет свою предыдущую жизнь без каких-либо… изменений" [Лефевр В.А., 1996, с.203].
Современную версию такой картины предлагает альтернатив-ная стандартной модели теория раздувающейся Вселенной: "Всегда будут существовать экспоненциально большие области… способные поддерживать существование жизни нашего типа" [Новиков И.Д., 1988, с.167]. Но существование таких областей "вне" Метагалактики исключает какие-либо контакты или преемственность, а потому речь идет о циклически замкнутых и не связанных между собой монадах. Эта своеобразная калька с "цивилизационного" подхода в историче-ской социологии выглядит как компромисс между статическим и циклическим архетипами.
Последний более отчетливо представлен моделями пульси-рующей Вселенной. Их крайним вариантом является сценарий, ко-торый, согласно естественнонаучным представлениям, должен реа-лизоваться в том случае, если реальная плотность вещества в Мета-галактике (пока достоверно не установленная) выше критического значения. Тогда приходится допустить, что Вселенная уже достигла эпохи "расцвета" и в последствии вступит в обратную фазу цикла: расширение сменится сжатием, в итоге которого "ничто не сможет пережить огненный финал катастрофического всеобщего коллапса" [Спитцер Л., 1986, с.34].
В самые последние годы российские ученые разработали кос-мологическую теорию, свободную от идеи Большого Взрыва и ис-ключающую "разбегание" галактик: спектральные эффекты красно-го смещения объясняются изменением плотности гравитационного поля, которая регулярно колеблется с периодом в сотни миллиардов лет [Логунов А.А., 2000], [Григорян С.С., 2002]. В нашей классифи-кации эта оригинальная теория, безусловно, принадлежит к числу циклических моделей.
Картина последовательной деградации в стандартной космо-логической модели связана прежде всего с предположением, что плотность вещества ниже критического значения. Тогда расширение Вселенной продолжится до бесконечности, все космические объек-ты исчерпают запасы энергии и "превратятся в огромные застывшие глыбы, скитающиеся в беспредельных просторах Метагалактики" [Розенталь И.Л., 1985, с.48].
Предложена и более заостренная "энтропийная" версия: исто-рия Вселенной от Большого Взрыва - последовательный рост сово-купной энтропии, имевшей нулевое значение в "космическом яйце"; возникновение же жизни и общества суть естественные механизмы интенсификации разрушительных процессов [Хазен А.М., 2000], [Азимов А., 2001]. Параллель с вейсмановской концепцией онтоге-неза (см. раздел 2.1) и с концепцией тепловой смерти общества (см. раздел 2.2) бросается в глаза.
Наконец, "прогрессистская" картина космической эволюции восходит к работам немецких философов Г. Фихте, А. Гумбольдта, а также когорты мыслителей XIX - начала XX веков, названных рус-скими космистами (см. [Гайденко П.П., 1990], [Казютинский В.В., Дрогалина Ж.А., 2001], [Назаретян А.П., Новотный У., 1998]).
Вступив в заметное противоречие с естествознанием своего времени, они первыми решились представить разум как самостоя-тельный конструктивный фактор с теоретически и практически не-ограниченными возможностями, а распространение разумной дея-тельности за пределы планеты-колыбели - только как дело техники. С властью человека над внеземным пространством будут нарастать космический порядок и гармония, прогресс и совершенствование которых бесконечны.
Такого не могли себе позволить ни Дж. Локк, ни Ж. Кондорсе, ни Ф. Энгельс и никто другой из философов, жаждавших закончен-ного оптимистического мировоззрения, согласованного с классиче-ским естествознанием.
"Чудаки-космисты" бросили вызов естественнонаучному мыш-лению верой в его безграничную силу. Космизация прогрессистско-го мировоззрения беспрецедентно универсализовала человеческие разум и волю (А.Ф. Лосев [1978] писал, что до Фихте философия была неспособна на такую абсолютизацию человеческой, не транс-цендентальной личности) и дала импульс техническим идеям, поло-жившим, в свою очередь, начало космонавтике. Вместе с тем здесь в очередной раз "безбрежный оптимизм" обернулся типично кризисо-генными настроениями и этически сомнительными, а подчас просто чудовищными рекомендациями.
Эволюционная космология, равно как биология и социология, не могла обойтись и без телеологического поворота темы. Антропный принцип, опирающийся на факты поразительно благоприятного (для существования жизни и человека) сочетания универсальных кон-стант, будет подробнее обсуждаться в разделе 3.2. Здесь только вы-делю его "сильный вариант", основу которого составляет тезис о том, что появление человека есть изначальная цель, объясняющая строение и развитие физической Вселенной. "Здравая интерпрета-ция фактов, - писал астрофизик Ф. Хойл, - дает возможность пред-положить, что в физике, а также химии и биологии экспериментиро-вал "сверхинтеллект" и что в природе нет слепых сил, заслуживаю-щих внимания" (цит. по [Девис П., 1985, с.141])…
Как можно заметить, три из четырех представленных картин все более накладываются друг на друга и часто отражают не столько различия в мировоззрении авторов, сколько неопределенность пред-ставлений современной теоретической физики и космологии. Чет-вертая, "прогрессистская" картина отличается от прочих тем, что в ней разумный субъект - не эпифеномен природных процессов, а их высший продукт, воплощение и носитель концентрированного опы-та метагалактической эволюции, способный играть возрастающую активную роль в дальнейшем развитии событий. Далее я покажу, что эта картина наиболее близка парадигме постнеклассической науки, и, по ее сюжету, мы уже не должны безропотно принимать натура-листические прогнозы и сценарии, игнорирующие фактор разумной деятельности, за окончательные диагнозы.
Здесь нас пока не интересуют космические сценарии как тако-вые, о них пойдет речь в Очерке IV. Но обсуждение прогнозов и ре-комендаций на XXI век продемонстрировало их существенную зави-симость от того, как принципиально оценивается роль человеческой деятельности в природе. Поэтому, чтобы получить основательные аргументы в спорах об эффективной стратегии, необходимо разо-браться, как, почему и до какой степени разумный субъект способен трансформировать физический мир.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: