РЕЛИГИОЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ XX ВЕКА.

МАРСЕЛЬ/1689-1973/ предлагает философскую антропологию современного человека.

Уделом человека является не богослужение вообще, а богослужение как поиск своего «Я», своей богоданной неповторимой духовности. Это служение не утешает, не успокаивает человека и не гарантирует ему безусловного спасения. Единственное, что гарантировано, - постоянный духовный поиск или поиск пути к духовному поиску. Наилучший образ человеческой сущности выражается словами, человек-пилигрим, человек-путешественник. Отсюда непреходящее ощущение страха, покинутости, отчужденности. Это ощущение наиболее сильно и мучительно у одаренных людей, но большее мученичество страхом означает и большую боговдохновенность, и более совершенное служение. Католические философы создали собственные версии истории философии. С точки зрения Жильсона /1684-1978/, философы разных эпох и народов по-своему интерпретировали бытие, постигая его первопричины.

Философия подобна не науке, накапливающей истину, а искусству, которое всегда уникально. Философ имеет дело с вечным бытием, истории философии - с вечной философией.

Ван Стеенберген /р. 1904/ различал философию в широком значении, как ценностное мировоззрение, и в узком - как науку. История философии представляет собой сплетение двух философских линий. В развитии научной философии никогда не существовало и не может существовать христианской философии: научная философия может быть либо истинной, либо неистинной. Но были и будут философы-христиане - почитатели христианских ценностей. Ценностной, христианской и уникальной в пределах христианства может быть теология, но не философия. Поэтому плюралистична в духе Жильсона не средневековая философия, а средневековая теология.

НЕОТОМИЗМявляется официальной доктриной католической церкви, разработанная еще Фомой Аквинским, но, естественно, даже для религиозной ортодоксии модернизированная за многовековую историю. XX в. внес в эту модернизацию существенный вклад.

Основные категории неотомизма, впрочем, не изменились: это Бог, чистое бытие, духовное первоначало. Однако эта основа находит современное прикладное применение; религиозное постижение естественно-научных теорий, обоснование существования высшего существа с помощью космологических аргументов, пересмотр традиционной иерархии католических ценностей с позиций приоритета проблемы человека и др.

Неотомисты — Э Жильсон. Ж. Маритен и др. — считают равноправными понятия культуры и цивилизации (в отличие от Данилевского и Шпенглера), понимая их как равной степени материальные и духовные явления.

ТЕЙЯР ДЕ ШАРДЕН(1081-1955) развивал неортодоксальную католическую философию. Человек с его духовностью является заранее запланированным свыше итогом эволюции космического целого.

Все феномены мира пропитаны энергией - духовной движущей силой, задающей импульс эволюции космоса. Существуют тангенциальная и радиальная энергии. Первая связывает данный элемент с другими элементами того же порядка, вторая задает появление все более сложных образований. В процессе космогенеза непрерывно возрастает доля радиальной энергии, и мир стремится к своему регулятору и финальной цели - точки Омега. Этот пункт символизирует Христа - причастного этому миру и трансцендентного по отношению к нему. Космогенез тождествен Христогенезу. Мир в точке Омега предельно сложен, но и божественно прост, как, например, сложно и просто все гениальное.

Эволюция Вселенной проходит стадии преджизни, жизни, мысли и сверхжизни. На собственно человеческой стадии, стадии мысли, образуется пласт мысли, ноосфера («нус» по гречески означает «ум») - новая оболочка Земли. Сверхжизнь наступает после точки Омега - финала истории человечества. Наука и мистика синтезируются, сознания всех людей сливаются с космическим Христом,

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. Это философское направление, по существу, предлагает изменить предмет философии.

Аналитическая философия — это философия языка и значений понятий. Аналитики исходят из того, что живой язык многозначен и контекстуален. Прежние философские проблемы, которые они называют псевдопроблемами, возникли из-за неадекватного понимания одних и тех же терминов науки, их значений.

Отсюда — двоякая задача философии: очистка прежней науки от псевдопроблем с помощью метода верификации, т. е. проверки истинности на основе либо опыта, либо логического доказательства на базе опыта и создание непротиворечивого однозначного логического метаязыка науки, что способствовало бы синтезу наук.

Аналитическая философия состоит из множества школ и различных концепций. У истоков ее стоят Дж. Мур и Б. Рассел; последний заложил основы математической логики. Но подлинным вдохновителем этой школы стал Л. Витгенштейн, который, рассматривая язык как социальное явление, разработал основную проблематику аналитической философии. Проблемой усовершенствования языка логических символов занимались члены Венского кружка Р. Карнап, О. Нейрат, М. Шлик.

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ

ЭДМУНД ГУССЕРЛЬ(1859—1938) — немецкий философ; развил идеи Франца Брентано и явился основоположником феноменологии как философского направления. Феноменология — одно из ведущих направлений философии XX в., не утратившее своего влияния и в настоящее время.

В феноменологической программе Э. Гуссерля выражено стремление добиться того, чтобы философия стала строгой наукой. Гуссерлевское понимание философии — это определенный обобщающий итог ее исторического развития, в ходе которого разные философы определяли ее и как науку, и как ненауку, и как особую науку. Осмысливая критически различные взгляды на философию, Гуссерль поставил однозначную цель: в современную эпоху господства научного знания философия должна быть строго научной.

Вопрос о сущности философии, ее предназначении — фундаментальный, определяющий для любого философа, даже если он специально о нем не размышляет. У Гуссерля это вполне очевидно. Его творческие поиски, приведшие к созданию нового философского направления, начались с осмысления вопроса: что же такое философия — наука, мировоззрение, мудрость, как то звучит в самом ее имени - философия? Свою программную статью «Философия как строгая наука» (1911) Гуссерль начинает с историко-философского экскурса, из которого делает вывод о том, что с момента своего возникновения философия выступала с притязанием быть строгой наукой. Но, по его мнению, и в настоящее время она не может на это претендовать. «Притязанию быть строгой наукой, — отмечает Гуссерль, — философия не могла удовлетворять ни в одну эпоху своего развития».

Неслучайно поэтому та предметная область, которую исследует феноменология, является новой областью, а потому не имеет непротиворечиво сформированного категориального аппарата философии. В этом и только в этом состоит сложность понимания проблем, поднятых Э. Гуссерлем и решаемых его последователями. Но речь-то идет о нашем сознании, о том, знаем ли мы, что такое наше сознание, можем ли мы понять другого человека, наделенного таким же сознанием (или не таким?); и если мы не понимаем другого, то что именно мы не понимаем, что не можем осознать нашим сознанием и, наконец, умеем ли мы им пользоваться.

Объективное пространство, объективное время и вместе с ними объективный мир действительных вещей и процессов — все это трансценденции. Порядок вещей и связи между ними, которые обнаруживает человек в собственных переживаниях, не встречаются в самом объективном мире, не является объективным порядком. Схватывание и удержание сознанием какого-либо предмета, считает Гуссерль, не означает схватывания объективности, не означает усмотрения объективной действительности. «Объективность принадлежит к «опыту» и притом к единству опыта, к закономерностям данных в опыте связей природы. Говоря феноменологически: объективность конституируется как раз не в «первичных» содержаниях, но в свойствах схватывания и в закономерностях, принадлежащих к сущности этих свойств».

Чтобы достичь бесспорных основ знания, Гуссерль стремится сделать предмет науки нейтральным для познания, феноменологически очищенным — вот принцип феноменологической установки, или феноменологической редукции.

Ее суть заключается в том, что необходимо воздерживаться от всяких суждений, которые бы покоились на такого рода установках. Этот прием Гуссерль называет также греческим словом эпохэ (греч. эпохэ - «удерживание», «прекращение»). В ходе такой методической процедуры все, что не относится, так сказать, к анализу «чистого» сознания, заключается как бы в «скобки», т. е. не обращает на него внимание. Это не значит, что сама чувственно воспринимаемая природная действительность или знание о ней отрицается как несуществующее. Нет, суть этого приема в том, что феноменолог, исследующий сознание, не должен учитывать всего того, что взято в «скобки». Причем это распространяется не только на эмпирическое естествознание, но и на все эмпирические науки о духе, на самих людей как субъектов истории, как носителей культуры, а также и сами культурные образования. В результате осуществления феноменологического эпохэ сознание предстает перед исследователем в своей, так сказать, «первозданности», когда cogito оказывается не отягощенным никакими предварительными установками и предстает в своей «чистоте». Это и есть то, что Гуссерль выразил в идее: «Назад, к самим предметам (вещам)!»

Наука, чтобы оставаться наукой, должна пользоваться только «очищенными» понятиями о предметах. Понятие о предмете в настоящей науке должно пройти горнило феноменологической редукции, в результате которой предмет (его можно писать уже с большой буквы), очищен от причинно-следственных связей с другими предметами, отделен от целей человека, где он выполняет определенную функцию. Очищенный предмет уже никак не связан с результатами чьей-то деятельности и не является продуктом каких-то сил. Это — чистый предмет науки, предмет как таковой.

Явление вещи не есть являющаяся вещь: сами явления не являются, они переживаются. Это - сознание, направленное к предмету, или поток сознания.

Исходной и фундаментальной характеристикой сознания, поэтому, является предметность. Сознание предметно потому, что оно интенционально (intentio — «стремление»). (Интенциональность у Гуссерля призвана рассматривать в связи с переживанием человеком смысловой стороны переживаемых явлений, предметов, событий; философа интересует не выявление того, каково содержание самого предмета, окружающего мира в целом, а отношение человека к этому предмету и миру, когда последний предстает перед человеком в особом срезе — смысловом.) На каждом шагу сознание являет собой непрерывный выход за свои собственные пределы — выход к предмету. Интенциональность не наличествует, она функционирует. Интенциональность сознания невозможно описать как нечто постоянное, как субстанцию. Сознание формирует смысл о предмете.

В интенциональности сознания, т. е. смыслоформирующей направленности к предмету, впервые возникает феномен сознания, в отличие от явления сознания. В феномене сознания впервые появляется предмет- существующий. Для феноменологически очищенного сознания предмет — есть предмет-существующий, а не предмет-функционирующий (в предметной деятельности), предмет, о котором сознание формирует смысл.

Связь сознания с предметами настолько органична, считает Гуссерль, что структуры сознания отождествляются со структурами бытия, и говорить о последних вне связи с сознанием, полагает он, лишено всякого смысла.

С этой точки зрения, не может быть учения о бытии, онтологии как таковой. Поэтому феноменология, раскрывающая структуры сознания, мыслится Гуссерлем и как онтология, а сами структуры обозначаются им как онтологические. А это значит, что феноменологию нельзя определить только как учение о сознании. Безусловно, сознание — главный объект феноменологического исследования, но только в его органической связи с миром. Это опять-таки вытекает из понимания Гуссерлем связи объекта и субъекта, мира и сознания. Если мир для субъекта не существует сам по себе, а только в единстве с сознанием, то для того, чтобы его познать, сначала нужно исследовать сознание, его структуры, которые и являются вместе с тем структурами бытия.

Феноменология Гуссерля явилась началом целого направления в философии — феноменологии (Мерло-Понти, Щюц и др.). Использовали феноменологический метод такие философы, как Хайдеггер. Сартр. М Шелер и т. д.

МАРТИН ХАЙДЕГГЕР(1889—1976) — немецкий философ. близкий к экзистенциализму; ученик Э. Гуссерля, но отходит от феноменологических взглядов своего учителя, развивая самостоятельную философскую концепцию. Наряду с Гуссерлем большое влияние на Хайдеггера оказала философия Ницше.

Свой главный труд «Бытие и время» (1927) начинает с констатации того факта, что вопрос о бытии как главная проблема философии требует возобновления. Человек, подобно пауку, плетет сеть научных понятий и концепций, все полнее овладевая миром, вырабатывая все новые способы устройства в нем и обустраивания себя. Окружающий человека мир превратился в одни названия, бытие как бы исчезло. Вместе с самим бытием исчез и его смысл. Хайдеггер критикует метафизику за то, что она понимает бытие как сущее и совсем забыла про бытие.

Хайдеггер считает, что необходима своего рода изоляция от каких-либо влияний, уже существующих точек зрения, поэтому пытается выработать свой подход к бытию, правда, на основе феноменологического метода.

В своем программном произведении Хайдеггер - «Бытие и время» утверждает, что европейская философия с ее истолкованиями сущего отодвинула на второй план вопрос о бытии. Ее вопросом было онтическое, относящееся к порядку сущего, но не онтологическое, относящееся к порядку бытия. Сущее - предметно - чувственный мир, бытие — условие возможности сущего, предельная смысловая возможность вопрошания. Именно бытие является главным делом мысли. Бытие развертывается внутри мира как «экзистирующее присутствие»: оно всякий раз оказывается брошенным в мир и всякий раз оно ответно бросает себя своими проектами. Присутствие изначально «понимает» в мире, «умеет» быть в нем.

Бытие может быть осмысленно феноменологически - как анализ присутствия «Целого» мира в модусах, проявлениях человеческой экзистенции. «Целое» мира открывается человеческому существу через настроение, состояние, называемое экзистенциалъным состоянием или экзистенциалом. Таковы, например, забота о внутримировом сущем или страх смерти. Существуют неподлинные экзистенциальные состояния - связанные с ориентацией на людей, а не на трансцендентный горизонт бытия. Для перехода к подлинности это состояние требует деструкции загромождающих идеологических построек.

Истина бытия есть не-потаенность, свобода. Человек «стоит в просвете свободы» и постигает истину бытия.

О бытии забыла не только европейская философия, о ней забыл весь европейский XX век. Хайдеггер исследует нигилизм как забвение разницы между бытием и сущим, ведущее к бездумному покорению мира в борьбе за мировое господство и в пределе - к омертвлению земли. По мертвенной равнине обреченно будет блуждать работающий зверь, упустивший свою истину человек. Память о бытии хранят в XX веке лишь философия, а также поэзия и искусство, собеседники философии.

Хайдеггер ввел экзистенциальную тему техники. Техника, несомненно, является движущей силой новоевропейской истории. Существо техники - постав, установка на исследующее устанавливание сущего как предметного для последующего распоряжения этим сущим. Постав втягивает в себя человека в качестве необходимой составной части. Претендуя на организацию сущего, «постав» совершенно упускает из виду бытие, в свете которого предстает это сущее. Но «постав» позволяет и ясно понять истину — как-то, что не поддается его устанавливающей деятельности.

Хайдеггер особым образом понимает смерть. Это - не биологический или метафизический момент перехода из одного состояния в другое, а конец человеческого бытия. При этом смерть - не негативная, а позитивная характеристика человеческого бытия: она открывает возможность поворота к бытию вообще, к смыслу бытия. В то же время именно смерть придает человеческому бытию видовую специфику. Она связывает бытие каждого с определенным временам, а потому делает его собственным, бытием-к-смерти.

«Время» в названии книги Хайдеггера означивает особенность человеческого бытия. Временность (смертность) присутствия делает для человека возможным цельность и уникальность экзистенции.

Хайдеггер берет феноменологический метод как некую отправную точку для развертывания своей философии, вынеся путем феноменологической редукции за скобки все сущее в актах сознания. Сущее представляет собой совокупность того, что представляют собой вещи в самом широком смысле. Сюда относятся природные объекты, как неодушевленные, так и одушевленные; это и объекты, изготовленные человеком, а также предметы искусства. К сущему относится и сам человек, но как особое сущее, а также все образованные им формы общества и его институты. Хайдеггер обнаруживает дологические формы, допредикативный опыт, который образует основу и предпосылку установок человеческого сознания, причем для исследования его структуры необходим экзистенциально-феноменологический подход. Описание структуры этого опыта становится возможным благодаря введению термина «Dasein», выражающего наличие особого сущего, которое есть не что иное, как мы сами.

Первая часть этого слова выражает момент конкретности бытия («вот» — Da), обозначенного во второй его части (т. е. «sein»). Бытие-вообще, как невоспринимаемое конкретно чувственным образом, сокрыто. Но конкретное «вот» (Da) образует в этом бытии (как целостности) просвет. Хайдеггер в 'Бытии и времени' пишет: «Человек существует таким образом, что он есть «Вот» бытия, т. е. его просвет».

В отличие от сущего не-человеческого Dasein не только есть, оно еще имеет и отношение к самому себе, что проявляется через понимание. «Dasein», — говорит Хайдеггер. — понимает себя'. Причем понимает, исходя из своего способа бытия, которое выражается в термине «экзистенция». Именно способность к пониманию и самопониманию служат основанием для разделения сущего на два рода: сущее-что (чтойность) и сущее-кто (ктойность). Бытие этого сущего как «ктойности» и обозначается словом «экзистенция». Человек, считает Хайдеггер, это «сущее, существующее способом экзистенции... Только человек экзистирует». Скала, дерево, лошадь, ангел, бог существуют, но они не экзистируют. Это не значит, продолжает Хайдеггер, что человек — действительно сущее, а все остальное — недействительно, кажимость или человеческое представление.

Вообще, следует обратить внимание на то, что Хайдеггер избавляется от понятийного аппарата классической философии — такие понятия, как «объект», «субъект», «действительность» и т. п. он избегает, т. к. считает, что они утратили всякую ценность из-за отсутствия в них подлинного смысла. Потому и понятие «человек» Хайдеггер заменяет немецким словом Dasein, которое на русский язык переводят как здесь-бытие, тут-бытие, бытие-вот, присутствие... И это не просто прихоть философа подменяющего один термин другим, а глубоко содержательное введение новых понятий, выражающих совершенно новые стороны бытия, которые не включались в осмысление традиционной философией. Так, слово «Dasein». в принципе, не тождественно понятию «человек», а выражает бытие человека в специфическом смысле.

Экзистенцию Хайдеггер обозначает как способ бытия, свойственный только человеку; в экзистенции раскрывается сущность Dasein. Философ говорит: «Сущность Dasein лежит в его экзистенции». Здесь скрывается коренное расхождение между ним и экзистенциалистами. В своем «Письме о гуманизме», которое является своего рода ответом Сартру, который причисляет Хайдеггера к экзистенциалистам, он пишет, что представители данного философского направления, пытаясь отвергнуть метафизику, на самом деле возвращаются к ней. Традиционную установку классической философии о том, что сущность предшествует существованию, они переворачивают «с ног на голову». Нельзя говорить о приоритетах, когда речь идет о бытии: у Хайдеггера сущность и существование сливаются. И здесь как раз и лежит коренное расхождение философа с экзистенциалистами.

Dasein через свою возможность задаваться вопросом о смысле бытия, об истине бытия способно приблизиться к бытию и благодаря этому постигнуть бытие. Само же вопрошание осуществляется в акте экзистирования, означающем «вступление» в осмысленность, в истину бытия (у Ясперса это осуществляется в «пограничных ситуациях).

Экзистенция как сущность Dasein проявляет свою интенциональную природу (т. е. как отношение сущего к бытию) в том, что она раскрывается таким способом бытия, как «бытие-в-мире». При этом Хайдеггер преодолевает в этом термине характеристику физической пространственности. С целью четкого разграничения экзистенционального бытия-в-мире и физического бытия (характерного для метафизического понимания) Хайдеггер выделяет термины «бытие в» и «бытие в...». Последнее означает существование вещи в физическом пространстве, наподобие одежды в шкафу, кресла в концертном зале или воды в стакане. Отношение вещей в таком пространстве категориально, т. е. выражается в категориях, используемых классической философией с ее метафизичностью. В экзистенциальном же отношении «мир» представляется как нечто, существующее «при» Dasein и неотделимое от него экзистенциально.

«Мир» в экзистенциальном смысле — это то, без чего Dasein не может существовать. Dasein всегда обладает своим «миром», обеспечивающим его бытийственность, бытийные условия существования.

Вещи, составляющие мир Dasein, используемые им, обладают свойством «сподручности», находятся под руками. Если они не включены в мир человека, то они «безмирны».

Важным понятием философии Хайдеггера является такая характеристика бытия Dasein, как «брошенность», «заброшенность». Указанные термины выражают тот факт, что от самой личности совершенно не зависит, в каких обстоятельствах ему суждено быть. В нем констатируется две существенные характеристики человеческого бытия: во-первых, его абсолютная независимость от желаний человека, т. е. субъективного фактора; индивид живет в данной конкретной эпохе, он родился русским или немцем и т. д. — все это каждый человек может лишь констатировать, а не выбирать. Во-вторых, в этом термине констатируется тот факт, что его бытие не зависит от каких-то сверхъестественных сил, оно как бы «вручается» самому индивиду и от него самого зависит, как он осуществит свое бытийствование.

Важное место в философии Хайдеггера занимает проблема понимания и языка. Понимание как фундаментальный экзистенциал — атрибут экзистенции (Dasein Хайдеггер определяет как особого рода сущего, которое понимающе относится к своему бытию) — по необходимости связан с языком. Связан уже потому, что понимание развертывается в форме истолкования, а последнее состоит в усвоении понятого. В истолковании человек движется к постижению того, что непосредственно не дано, что скрыто. А скрыта (не «освещена») прежде всего, сущность. И раскрыть ее (как сокрытое) можно только герменевтически, через языковой анализ. Именно на этом пути только и возможно подступиться к «самим вешам», к чему призывал еще Гуссерль. У Хайдеггера это обращение к «самим вещам» означает возможность овладения «понятийно-ясной проблематикой». В своем учении о языке Хайдеггер фактически предваряет философскую герменевтику Гадамера, на которого он оказал огромное влияние.

Хайдеггер отмечает, что, хотя язык изучается многими науками (языкознанием, логикой, психологией и другими науками), они не способны проникнуть в сущность языка. Даже метафизика и диалектика не в состоянии раскрыть его сущность, хотя стремятся найти к нему «исторический» подход. Они не могут этого сделать, поскольку совершают грубую ошибку, не понимая «монологического характера» языка. Язык же — монолог, и о нем ничего нельзя сказать, если он сам о себе не скажет. Через язык говорит само бытие.

Язык столь же изначален, как и понимание, поэтому этимологический анализ слов, считает Хайдеггер, выявляет их изначальный бытийный смысл и тем самым позволяет «заглянуть» в бытие. Этим обусловлено и стремление автора «Бытия и времени» к изображению «первичной сращенности» логоса и бытия, когда слова и вещи взаимно принадлежат друг другу, чем и создается особый мир — мир человеческого бытия, в котором все воспринимается через слово. При этом утверждение Хайдеггера, что только слово допускает вещи быть вещью, вовсе не означает, что слово творит объективно существующую вещь вне нас, оно лишь констатирует и подчеркивает, что человек существует в мире, где вещи, явления неразрывно связаны с понятиями и соответственно — с терминами, словами. Человек, глядя на стол как вещь, не может не соотносить его с понятием (соответственно — словом) стола — таково его, человеческое восприятие мира. Поэтому с полным основанием Хайдеггер мыслит человеческое бытие как «вложенное в язык».

Он вполне определенно заявляет в работе «Путь к языку»: «Сущность человека покоится в языке... Мы существуем, выходит, прежде всего, в языке и при языке». Из такого понимания бытия человека в его органической связи с языком возникает яркий образ последнего как «дома бытия», как «жилища человеческого существа». Но в отличие от обычного дома язык как жилище обладает той особенностью, что, живя в нем, мы редко направляем на него внимание и не замечаем его в самой его сути. Причем язык как жилище можно понимать и в смысле пребывания человека в лоне человеческой культуры.

Важно иметь ввиду также то, что Хайдеггер рассматривает язык не просто как совокупность лексического арсенала и грамматических форм, а как живую речь со всем богатством ее интонаций и даже молчанием. Последнее, по его мнению, нередко может «дать понять» гораздо значительнее, чем в том случае, когда человек говорит непрестанно. Молчание иногда более выразительно, чем говорение. А «говорить на языке», по Хайдеггеру, означает «перенестись в область сущности языка» или «попасть на то место, где обитает сущность». Язык же сущности —- это подлинный язык (в отличие от неподлинного, каковым является обыденный язык).

Подлинный язык, по Хайдеггеру, — это нечто большее, чем доступный нам человеческий язык. Историческая языковая сущность — это царство, из которого человек вышел и к которому он прикован незримыми цепями. «Человек — есть человек, — заявляет Хайдеггер, — поскольку он отдан в распоряжение языка и используется им (языком), для того чтобы говорить на нем». А это значит, что скорее не мы говорим языком, а язык говорит нами и через нас. В такой трактовке язык должен быть понят уже не как атрибут человеческого бытия, а скорее как субъект, если использовать терминологию традиционной метафизики.

Философия Хайдеггера явилась качественно новым уровнем философствования: сумев отойти от метафизического понимания проблемы бытия, он не просто по-новому осмыслил основной вопрос философии, но и восстановил проблему бытия человека как проблему не антропологии, а онтологии. Благодаря его влиянию окончательно формируется экзистенциализм, хотя элементы экзистенциалистского мышления просматриваются уже в творчестве Ф. М. Достоевского. Экзистенциализм Ж.-П. Сартра отталкивался непосредственно от философии М. Хайдеггера. На его философию непосредственно опирается и постструктуралист Ж. Деррида.

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ — (от лат. exsistentia — «существование») философия существования: играла и продолжает играть значительную роль в развитии современной философии.

Философия существования характеризуется антисциентистской направленностью и ориентируется на проблемы, связанные с человеком, смыслом его бытия в современном мире

Предтечей экзистенциализма считается Кьеркегор. Однако систематическое упорядочение идей этого философского учения мы находим у немецких философов, прежде всего в книге «Бытие и время» Мартина Хайдеггера (1927) и в трехтомной «Философии» Карла Ясперса (1932), а также у французского философа Жана-Поля Сартра в его книге «Бытие и ничто» (1943). На формирование идей экзистенциализма оказали также работы Ф. Ницше, А. Бергсона. В. Дильтея, 3. Фрейда.

КАРЛ ЯСПЕРС(1883—1969) — крупнейший представитель немецкого экзистенциализма — основную задачу философии усматривал в раскрытии «шифров бытия» различных выражений трансценденции.

Основными понятиями философии Ясперса являются экзистенция, пограничная ситуация, забота, страдание, вина, всеобъемлющее, философская вера.

Философия Ясперса отличается от других разновидностей экзистенциальной философии Он, критически оценивая позитивизм, называя его мировоззрением, отождествляющим бытие с тем, что доступно естественнонаучному познанию и считает действительным только то, что может восприниматься в пространстве и во времени, считал, что мир нельзя мыслить как предмет, как объект познания или место приложения практического действия. Человека, соответственно, нельзя рассматривать объективно, как это делала предшествующая философия. Человека следует понимать как экзистенцию. Экзистенция - это такой уровень человеческого бытия, который уже не может стать предметом рассмотрения науки, это не эмпирическое бытие человека, не «сознание вообще» и не «дух»

Ясперс считал, что вопрос об экзистенции возникает тогда, когда появляется потребность поставить поистине философский вопрос: что противостоит целостному бытию мира? Истинная философия, по Ясперсу, это процесс философствования, не ограниченный ни определенным предметом, ни выбором метода. Философия дает человеку ориентиры в мире, освещает экзистенцию, т. е первооснову всего и приближает сознание человека, его душу к трансценденции, к надличностному духу.

Экзистенция — есть сам человек, познающий себя в качестве независимого и живущий, исходя из такой возможности. Вдумываясь в смысл слова «экзистенция», становится очевидным, что человеческая экзистенция только тогда «налична», когда человек действует как свободное существо, когда не дает самому себе и другим людям превращать себя в объект манипулирования. Экзистенция сопряжена с поисками непреходящего смысла бытия, с заботой о наличном бытии. Высвечивается экзистенция, достигается «просвет бытия» в пограничных ситуациях — страдании, смерти, борьбы, вины, болезни Так. перед лицом смерти конечность собственно экзистенции предстает перед человеком со всей непосредственностью. В таких ситуациях человеку приоткрывается трансценденция, он способен раскрыть для себя «шифры бытия».

Исходя из своей философской концепции, он попытался истолковать истоки и смысл истории. Ясперс ставит вопрос о единстве неменяющейся сущности человека, которая только и создает возможность понимания людьми друг друга и связывает их. В работе «Истоки истории и ее цель» (1949) Ясперс делает попытку осмысления мирового исторического процесса с позиции своей философской концепции и прежде всего философской веры. Для него историческое бытие человечества — единое целое, которое как бы вращается вокруг длящегося непрерывного времени. Для того чтобы передать мысль о единстве исторического процесса, он вводит понятие «осевого времени». Оно началось, по мнению Ясперса, с момента появления на Земле человека современного типа, становление которого в духовном отношении происходило между 800 и 200 гг. до н. э.

Истоки и цель истории в учении Ясперса соединяются. Истоки — в «сознании человека», а цель — в «вечном царстве душ». История — это процесс между истоками и целью. История человечества продвигается к новому осевому времени, которое породит подлинную историю единого человечества и приведет к торжеству свободы.

ЖАН-ПОЛЬ САРТР(1905—1980) — представитель французского экзистенциализма; лауреат Нобелевской премии по литературе, участник французского Сопротивления. Основные художественные и философские произведения «Тошнота» (1938), «Мухи» (1943), «Бытие и ничто» (1943), «Критика диалектического разума» (1960). В своей работе «Экзистенциализм — это гуманизм» (1946) обобщил основные идеи этого философского направления. Главная работа Сартра, «Бытие и ничто», своим названием подчеркивает соотносимость философии Сартра и Хайдеггера.

Сартр говорит, что в человеке существование предшествует сущности. Здесь он имеет в виду, что нет никаких Норм, которые утверждали бы, что мы должны делать в нашей жизни. Следовательно, человек свободен, свободен в том смысле, что нет никаких объективных норм и предписаний. Человек подобен актеру, который внезапно обнаружил себя на театральной сцене в середине представления. Незнакомый со сценарием, не зная названия пьесы и своей роли, актер должен лично решить, кем ему быть. Он также может в любой момент покинуть сцену, и это тоже выбор роли, выбор, который делается без понимания того, чему вообще посвящен спектакль.

Сходным образом люди как бы вбрасываются в существование. Человек существует и находит себя свободным, т. к. нет никаких предписаний и он сам должен принять решение и определить свое бытие.

Важным понятием философии Сартра является «выбор», выбор человеком самого себя. Фундаментальный выбор индивид совершает сам, даже спрашивая совета, он сам принимает решение, следовать ли ему. В то же время выбор не может быть рационально обоснован.

Мы без оправданий одиноки, и человек обречен на свободу. Обречен, ибо не сам себя сотворил и тем не менее свободен, ибо заброшенный однажды в мир, он в ответе за все, что делает. Свобода абсолютна, ответственность тотальна. Быть экзистенциалистом — значит, видеть назначение человека в изобретении и расшифровке самого себя.

Сартр склонен трактовать свободу как глубокую базисную онтологическую характеристику, как основание человеческой активности. Тотальность свободы заключается в том, что в ней слиты мотив, «объективное» некоторой определенной ситуации и «движущая сила» — субъективное начало (эмоции, желания, страсти, помогающие исполнить намеченное действие).

Человек обречен быть свободным — это потому, что он никогда не «сам» (т. е. не тождественен самому себе); он обладает своим прошлым — значит, он представляет собой единство отражаемого и отражающего; он — свое собственное отрицание; он не есть он сам, такой, какой есть, а скорее «присутствует» при самом себе, каким он был.

Свободные поступки согласно Сартру нельзя смешивать с тем, что обычно называют волевыми актами. Свобода как таковая к этому отношения не имеет. Свобода — это неантизирующая спонтанность; властвование над собственными страстями — это момент управления «механическими действиями». Они связаны в том смысле, что и «страсть души» и управление ею вступают в действие с целеполагающей активностью сознания.

Собственно сознанием является не обычное «сознание объекта», а рефлексивное «сознание сознания трансцендентного объекта». Это «сознание сознания» является самодействующим источником всех значений опыта. Сознание абсолютно свободно в своем выборе, а фактическое бытие абсолютно случайно.

Человек должен быть одновременно фактичностью и трансцендированием, разрывом с данным, преодолением его светом проекта. Человек абсолютно свободно выбирает свой способ бытия на фоне абсолютной случайности своего «бытия-здесь». Он не выбирает свою эпоху, но выбирает себя в ней. Человек, согласно Сартру, должен свободными выборами изобретать себя, свое «бытие-здесь» вплоть до мельчайших деталей.

Своим проектом человек не только влияет на фактичность, но и встраивает фактичность и Другого в свой универсум. Прошлое и Другие оказываются заложниками свободы: они постоянно интерпретируются актуальными проектами. Интерпретация события составляет его конститутивную часть. Поэтому данное является «проблематичным», а свобода составляет основание истории.

Сознательное авторство человека обосновано онтологическим понятием «присутствие-с-собой». Присутствие-с-собой является свидетелем своего бытия и человек вечно натыкается на свою ответственность. У него не может быть алиби, поскольку все в нем - индивидуальное предприятие, суверенный выбор. Отсюда проистекает экзистенциальная тоска - осознавания «полной безосновности» своего проекта бытия, своего безусловного авторства и ответственности, неоправдываемости своих выборов внешним и постоянной возможности радикально их изменить.

В безосновном хаотическом мире сознание с его проективной способностью есть «разжатие бытия», усилие человека «давать» себе свою фактичность, а не просто «быть». Сознание - синоним свободы. Смысл названия «Бытие и ничто» понятен из того онтологического смысла, который Сартр придает сознанию. Онтологическое описание сознания ведется в терминах «ничто», «пустота», «бытийная недостаточность», необходимость «делать себя» (в противоположность «быть»), «проект» (в противоположность «бытие-в-себеп).

Экзистенциализм - это гуманизм, гласит тезис Сартра. Абсурден традиционный гуманизм, рассматривающий человека как цель, поскольку человек всегда незавершен. Традиционный гуманизм - порождение нечистой совестя, «дурной веры». Гуманизм есть внесение упорядочивающих здешний мир бытийственных проектов.

КАМЮ(1913-1960). Философия Камю заключена в его эссе - истине и художественном творчестве - «Посторонний», «Миф о Сизифе», «Чума», «Бунтующий человек»,

Человек в мире описывается как «посторонний», и лишь на пороге смерти он чувствует себя умиротворенным и свободным.

Бытие здесь абсурдно: но абсурд - это не грех без Бога (как у Кьеркегора), а ясный разум, констатирующий свои пределы. Абсурдный герой Камю Сизиф, умирая, решил испытать любовь жены и приказал ей бросить его тело на площади без погребения. Так Сизиф оказался в аду. Возмутившись столь чуждым человеколюбию послушанием, он получил от Плутона разрешение вернуться на землю, чтобы наказать жену. Но стоило ему вновь увидеть солнце и море, как у него пропало желание возвращаться в мир теней. Гнев Богов был напрасен, потребовалось их вмешательство: явился Меркурий и увлек Сизифа в ад, где его уже поджидали камень и «сизифов труд». Камю взглядывает на Сизифа во время паузы. Камень в считанные мгновения скатился к подножии горы, откуда его вечно нужно поднимать к вершине, а Сизиф спускается вниз. К нему возвращается сознание, неотвратимое, как его бедствия. И в каждое мгновение, спускаясь с вершины в логово богов, он выше своей судьбы и Богов. Он тверже своего камня. В те мгновения, когда к нему возвращается сознание, он трагичен. Нет судьбы, которую не превозмогло бы презрение. Сизиф, вернувшись к камню, созерцает бессвязную последовательность бедствий, ставшую его судьбой. Она была сотворена им самим, соединена в одно целое его памятью и скреплена смертью.

Так и каждый из нас, пролетарий Богов, бессильный и бунтующий, знает о бесконечности своего печального удела. Но делание его и ясность видения, посылаемая ему как мука, обращается в его победу.

Такова формула абсурдной победы: убежденный в человеческом происхождении всего человеческого, желающий видеть и знающий, что ночи не будет конца, слепец продолжает путь. «Несмотря на все невзгоды, - цитирует Камю царя Эдипа, - преклонный возраст и величие души заставляют меня сказать, что все хорошо». Если этот мир не имеет высшего смысла, то он имеет, по крайней мере «истину человека», придающую смысл жизни каждого из нас.

Философия бунта Камю утверждает: бунт возникает в обществах, отпавших от священного, в противном случае бунт заменился бы покаянием. Для человека, живущего в досократической истории, именно бунт является существенным измерением бытия. всякий бунт - это ностальгия по невинности и призыв к бытию. Бунт есть форма осознания себя человеком как человека, в жизни он играет ту же роль, что cogito Декарта в сфере мысли: «Я бунтую, следовательно, мы существуем».

Камю рассматривает метафизический, исторический и художественный виды бунта. Метафизический бунт трактуется как восстание человека против своего удела и против всего мироздания. Исторический бунт - это тот же метафизический, но с обретением царствования во времени. Отвергая Бога, исторический бунтарь избирает историю и восстает против всех форм исторической власти. Художественный бунт, например мир романа, представляет собой поправку, вносимую в реальный мир согласно подспудным желаниям человека.

Гуманизм Каш направлен не на то, чтобы сделать человека счастливым, а на то, чтобы сделать его сознательным, свободным от догм и идеологий. В духе Достоевского Камю полагает, что мир спасет красота. Она не служит никакой партии и никакому государству - она состоит на службе только у сострадания и свободы. Еще один гуманистический идеал Камю - идеал универсальной коммуникации. Красота и общение выведут людей из изоляции, помогут установить социальную справедливость.

ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ.

ХАНС-ГЕОРГ ГАДАМЕР(р. 1900) является основоположником философской герменевтики.

Герменевтика сложилась как теория о предпосылках, возможностях и особенностях процесса понимания. Название «герменевтика» восходит к древнегреческому «hermeneia» — «толкование» и находится в символической связи с олимпийским богом Гермесом, который вошел в мифологию как изобретатель языка и письменности, а также вестник богов; Гермес выполнял посредническую функцию между богами и людьми, между живыми и мертвыми, воплощая собой звено опосредования противоположностей. Традиции герменевтики были заложены еще в Средние века при истолковании библейских текстов, способствовали разъяснению и истолкованию текстов и лежали в основе перевода текстов с языка одной эпохи на язык другой эпохи.

Основы герменевтики как общей теории понимания были заложены Ф Шлейермахером (1768—1834), который выделил в тексте предметно-содержательный и индивидуально-личностный аспекты. Содержание текста, т. е. то, что описывалось, было противопоставлено выражению текста, т. е. тому, как описывалось событие, особенностям стиля изложения, проставлению акцентов в тексте и т. д. Главное в герменевтике, как считал Шлейермахер, понять не предметное содержание, выраженное в мысли, а самих мыслящих индивидов, создавших тот или иной текст. Последний аспект получил название выразительного и долгие годы был собственным предметом понимания и толкования.

В настоящее время в герменевтике понятие «текст» рассматривается предельно широко: от письменной формы в рамках естественного языка до записи текста в любой знаковой системе, от формы живого высказывания до выражения чувств и эмоций, выраженных в форме восклицаний (междометий).

Предмет герменевтики — это феномены понимания, которые лежат в основе духовно-практических ситуаций живущего в мире человека Понимание — вообще основная категория герменевтики, метод философии. Оно может осуществляться только через диалог, опять же трактуемый расширительно, как общение с текстом В диалоге всегда участвуют сам текст, его интерпретатор и Время. Интерпретатор трактует текст через исторический контекст, в котором он находится; этот контекст герменевтики называют «предпониманием». Иными словами, он понимает текст по-своему, исходя как из личного, так и из «средового» опыта.

Тезис М. Хайдеггера о герменевтичности бытия способствовал усмотрению в герменевтических феноменах не второстепенных фактов жизни человека, не фон деятельности, а фундаментальные основания бытия. Герменевтику в этой связи интересует человек, живущий не столько в объективном мире, сколько в пространстве истории и культуры, в мире социально-исторических ценностей и личностных смыслов. Чтобы понять человека, необходимо понять условия его жизни и его обычаи, мысли и полученные знания, искусства, к которым стремится человек и глубинные основания его желаний и стремлений; необходимо отыскать индивидуальное в смысловом поле социально-исторических установок и ценностей конкретной культуры.

Спецификой герменевтики является установление связи и определенных отношений — понимания — между двумя субъектами понимания: интерпретатора и интерпретируемого, принадлежащих, как правило, к разным культурам, а если к той же самой культуре, то имеющих различные личностные ориентации и установки. Сегодня является признанным, что особенностью герменевтических феноменов является их принципиальная ненаблюдаемость. Герменевтические феномены можно квалифицировать как фундаментальные основания жизни отдельных индивидов, трудноуловимые глубинные основания культуры в целом.

Выделение философской герменевтики в особую область научного исследования, ставшее возможным благодаря работам Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, М. Хайдеггера и особенно Х.-Г. Гадамера — классика герменевтики XX в., позволило подойти к решению проблем научного моделирования поведения и деятельности человека, игровых способов организации действий, построения типологии коммуникативных связей и отношений, социокультурной реальности в целом. Герменевтические феномены рассматриваются в качестве «органов понимания», «организатора» жизни и деятельности человека, основания аксиоматизации собственной жизни.

Человек живет в мире переизбытка информации, схем и концептуализации в связи с чем резко возрастает потребность в поиске соответствующего языка понимания, достоверной интерпретации контекста и подтекста высказываний. Возникает желание человека понять самого себя. С этих и подобных вопросов зародилась герменевтика.

Гадамер, опираясь в своих воззрениях на Хайдеггера, предлагает рассматривать герменевтику не в качестве учения о методе и механизмах понимания, а как учение о бытии, как онтологию. Сначала Гадамер не отрицал сложившихся определений герменевтики как методологии понимания, стратегию исследования основного вопроса философии — вопроса о бытии.

Чтобы выйти за границы неистинности и войти в истину бытия, необходимо сменить старый метод герменевтики как понимания на новый — диалогичный, плюралистичный метод самого бытия. Необходимо войти в герменевтический круг — круг самого бытия.

Герменевтический круг в прошлой традиции понимался как отличительная особенность процесса понимания. Выход из круга, повторяет Гадамер слова Хайдеггера, — есть выход за границы понимания. Поэтому задача герменевтика не выйти из круга, а, наоборот, правильно войти в него, не нарушая сложившейся традиции, не ломая чужих герменевтических опытов. Герменевтический опыт любого человека являет собой ставшую реальность, освоенную действительность.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: