Социальные слои Китая.

В декабре 2001 года Академия общественных наук Китая опубликовала доклад об изучении социальных слоев современного Китая. Их число сводится к десяти. Это слой лиц, управляющих государством и обществом, менеджеры, частные предприниматели, специальный и технический персонал, канцелярские служащие, индивидуальные промышленники и торговцы, обслуживающий персонал торговли, промышленные рабочие, труженики сельского хозяйства, а также лица без определённых занятий, безработные и полубезработные. Дифференциация в плане социальных слоев Китая всё больше и больше идёт по линии профессии, что иногда приводит к социальным взрывам.

В отличие от европейцев в странах восточной Азии во многом решающее значение имеют культ предков и отношение к новосозданным ячейкам общества. Браки заключаются только с разрешения всех старших членов семьи, подготовка к свадьбе – долгий и очень трудоемкий процесс, не только в материальном плане. Свадебные обряды по важности стоят на ровне с похоронами. Иерархическая система сохраняется до сих пор и во всех сферах жизни общества.

Билет №14

Этногенез китайцев представляет собой сложный многовековой процесс, в котором принимали участие многие народы, говорившие на китайско-тибетских, малайско-полинезийских, мон-кхмерских и алтайских языках.

Земледельческие неолитические культуры бассейнов рек Хуанхэ и Янцзы датируют 3-2 тысячелетиями до нашей эры (Яншао, Луншань). Здесь возделывали местные сорта проса (чумизу), имели домашних животных (собак и свиней). Во втором тысячелетии до нашей эры в Северном Китае возникло раннегосударственное образование Инь, в котором сохранялись значительные черты первобытнообщинных отношений. Иньцы могли изготавливать орудия труда и оружие из бронзы, говорили на языке, который стал основой древнекитайского языка. Западными соседями иньцев были родственные им племена чжоу, завоевавшие в 11 веке до нашей эры иньское государство. В 11-3 веках до нашей эры вокруг смешавшихся друг с другом потомков народов инь и чжоу, жили различные народы, известные в китайских источниках под собирательными названиями мань — на юге, жун — на западе, ди — на севере, и — на востоке. С середины первого тысячелетия до нашей эры китайские источники упоминают многочисленные племена юэ, живущие к югу от Янцзы.

Ко времени династии Хань (3 в. до н. э. — 3 в. н. э.) относят образование древнекитайской народности. Название династии, восходящее к названию реки Хань (приток Янцзы), стало в дальнейшем самоназванием народа. Расширение территории ханьского государства сопровождалось значительным переселением китайцев (преимущественно на юг) и, как правило, насильственной ассимиляцией местных народностей. Новое объединение Китая под властью династии Тан (6-9 вв.) после периода феодальной раздробленности способствовало этнической консолидации ханьцев.

Северные районы современного Китая населяли сменявшие друг друга различные тюркские и монгольские кочевые объединения, на юго-западе (Юньнань, Сычуань) существовали государства, населенные главным образом предками народов и, тай, мон-кхмеров. В 10-13 веках (период династии Сун) Китай оказался разделенным на две части — северную и южную. В Северном Китае господствовали монголоязычные кидане, от названия которых происходит русское слово «Китай», а затем чжурчжени, говорившие на языках тунгусо-маньчжурской группы. На юг страны, где продолжала править китайская династия, усилился приток ханьцев с севера.

В середине 13 века Китай был полностью завоеван монголами. Переселение ханьцев их бассейнов рек Хуанхэ и Янцзы на юг продолжилось и после изгнания монголов (1368). Современные границы Китая сложились в период правления маньчжурской династии Цин (1644-1911). Завоевательные войны Цинов на севере и западе часто сопровождались истреблением больших групп коренного населения. В конце 18 века, после завоевания Джунгарского ханства, начался процесс заселения китайцами вновь образованной провинции Синьцзян (буквально — новая граница). В конце 19 — начале 20 века китайцы постепенно заселили Манчжурию. В результате Синьхайской революции 1911-1913 гг, была свергнута джунгарская династия Циннии образовалась республика, 1 октября 1949г (КНР). В 20в консолидация китайского этноса сопровождается смешением религиозных групп и миграций китайцев в северо-восток.

Билет №15

Официально в Китае насчитывается 56 национальностей. Так как ханьцы

На практике многие малые этноязыковые группы объединены с более крупными и реальное число этнических групп заметно выше. Так, согласно Ethnologue, в Китае насчитывается 236 языков — 235 живых и один исчезнувший (чжурчжэньский).

Важно также отметить, что хотя большинство жителей южных провинций Китая говорят на китайских диалектах, значительно отличающихся от официального стандарта, основанного на северных диалектах (напр, кантонцы, жители Фуцзяни, хакка, и т. д.), они рассматриваются официально не как отдельные национальности, а как часть ханьской национальности.

В число 55 национальностей, проживающих на территории страны, входят: чжуан, хуэй, уйгуры, и, мяо, маньчжуры, тибетцы, монголы, туцзя, буи, корейцы, дун, яо, бай, хани, казахи, тай, ли, лису, шэ, лаху, ва, шуй, дун-сяны, наси, ту, киргизы, цян, дауры, цзинпо, мулао, сибо, салары, буланы, гэлао, маонань, таджики, пуми, ну, ача-ны, эвенки, цзин, бэнлуны, узбеки, цзи-но, югуры, баоань, дулуны, орочоны, татары, русские, гаошань, хэчжэ, мэньба, лоба (расположены в порядке убывания численности). Наиболее многочисленными среди них являются чжуаны – 14 млн. чел., дунгане – 7,5 млн.чел., уйгуры – 6,5 млн.чел., мяо – 5млн. чел, а самая маленькая — лоба, численность которой составляет 1 тыс. человек.

Все народы стараются сохранить свои национальные языки. Исключение составляют дунгане и маньчжуры – они используют в качестве родного языка китайский. У некоторых народов имеется своя письменность. Тибетская и уйгурская письменности существуют уже на протяжении нескольких веков. Языки народов Китая многообразны и различаются принципиально. Они относятся к разным языковым семьям: сино-тибетской, тайской, австроазиатской и алтайской.

Конституция КНР провозглашает право каждого народа страны свободно использовать и развивать свой язык и письменность. Правительство страны осуществляет программу помощи национальным районам в развитии местной культуры и просвещения, в том числе – в создании и усовершенствовании национальных алфавитов. Хотя китайское правительство дает племенам некоторую культурную автономию, но при этом сохраняет жесткий политический и экономический контроль над ними.

На национальные меньшинства не распространяется политика «одна семья – один ребенок»

Национальные меньшинства, несмотря на небольшую численность, проживают на территории, занимающей около 50—60% площади страны, в основном во Внутренней Монголии, Тибете, Синьцзян-Уйгурском, Гуанси-Чжуанском и Нинся-Хуэйском автономных районах, а также провинциях Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин, Гань-су, Цинхай, Сычуань, Юньнань, Гуйч-жоу, Гуандун, Хунань, Хэбэй, Хубэй, Фуцзянь и Тайвань. Многие национальные меньшинства расселены на высокогорьях, в зонах степей и лесов, а большая часть размещена в приграничных районах.
Огромные природные ресурсы районов проживания национальных меньшинств играют важную роль в социалистическом строительстве.

Внутренние миграции имеют существенное значение в размещении населения. Жители густонаселенных провинций переселяются в менее освоенные и заселенные районы. В результате смены династий в ходе истории, поиска пустующих земель в приграничных районах, проведения политики переселения внутри провинций представители разных национальных меньшинств постоянно мигрировали и в настоящее время живут смешанными или компактными общинами. Так, в провинции Юньнань проживает более 20 национальностей. Это район, где представлено наибольшее число национальных меньшинств, имеющихся в Китае. Корейцы расселены главным образом в Яньбяньском округе (провинция Цзилинь), туцзя и мяо — в восточной части провинции Хунань. Ли проживают на острове Хайнань, в провинции Гуандун. Около 10 млн. представителей национальных меньшинств живут смешанными группами во всех уголках Китая, и даже эти небольшие этнические общины слились с ханьцами. К примеру, во Внутренней Монголии, Нинся-Хуэйском и Гуанси-Чжуанском автономных районах большинство населения — ханьцы, и лишь незначительную часть составляют национальные меньшинства. Эта модель маленьких компактных общин среди больших смешанных групп, состоящих в основном из ханьцев, является характерной для расселения национальностей в Китае.

Билет№16

Билет №17

Социальная этика и административная практика здесь всегда играли значительно большую роль, нежели мистические абстракции и индивидуалистические поиски спасения. Трезвый и рационалистически мыслящий китаец никогда не задумывался слишком много над таинствами бытия и проблемами жизни и смерти, зато он всегда видел перед собой эталон высшей добродетели и считал своим священным долгом ему подражать. Если характерная этнопсихологическая особенность индийца - его интровертивность, ведшая в своем крайнем выражении к аскезе, йоге, монашеству строгого стиля, к стремлению индивида раствориться в Абсолюте и тем спасти свою бессмертную душу от сковывающей ее материальной оболочки, то истинный китаец выше всего ценил как раз материальную оболочку, т. е. свою жизнь. Величайшими и общепризнанными пророками здесь считались, прежде всего те, кто учил жить достойно и в соответствии с принятой нормой, жить ради жизни, а не во имя блаженства на том свете или спасения от страданий. При этом этически детерминированный рационализм был доминантой, определявшей нормы социально-семейной жизни китайца.

Важнейшей особенностью древнекитайской религии была весьма незначительная роль мифологии. В отличие от всех иных ранних обществ и соответствующих религиозных систем, в которых именно мифологические сказания и предания определяли весь облик духовной культуры, в Китае уже с древности место мифов заняли историзованные легенды о мудрых и справедливых правителях. Легендарные мудрецы Яо, Шунь и Юй, а затем культурные герои типа Хуанди и Шэньнуна, ставшие в сознании древних китайцев их первопредками и первоправителями, заменили собой многочисленных почитаемых богов. Тесно связанный со всеми этими деятелями культ этической нормы (справедливость, мудрость, добродетель, стремление к социальной гармонии и т. п.) оттеснил на второй план чисто религиозные идеи сакрального могущества, сверхъестественной мощи и мистической непознаваемости высших сил. Иными словами, в древнем Китае с весьма раннего времени шел заметный процесс демифологизации и десакрализации религиозного восприятия мира. Божества как бы спускались на землю и превращались в мудрых и справедливых деятелей, культ которых в Китае с веками все возрастал. И хотя с эпохи Хань (III в. до н. э.- III в. н. э.) ситуация в этом плане стала изменяться (появилось множество новых божеств и связанных с ними мифологических преданий, причем частично это было вызвано выходом на передний план и записью народных верований и многочисленных суеверий, до того пребывавших как бы в тени или бытовавших среди включенных в состав империи национальных меньшинств), на характере китайских религий это уже мало сказалось. Этически детерминированный рационализм, обрамленный десакрализованным ритуалом, уже с древности стал основой основ китайского образа жизни. Не религия как таковая, но прежде всего ритуализованная этика формировала облик китайской традиционной культуры. Все это сказалось на характере китайских религий, начиная с древнекитайской.

Так, например, заслуживает внимания то обстоятельство, что религиозной структуре Китая всегда была свойственна незначительная и социально несущественная роль духовенства, жречества. Ничего похожего на сословие улемов или влиятельные касты брахманов китайцы никогда не знали. К буддийским и особенно даосским монахам они относились обычно с плохо скрываемым пренебрежением, без должного уважения и почтения. Что же касается конфуцианских ученых, чаще всего выполнявших важнейшие функции жрецов (во время культовых отправлений в честь Неба, важнейших божеств, духов и предков), то именно они были уважаемым и привилегированным сословием в Китае; однако они были не столько жрецами, сколько чиновниками, так что собственно религиозные их функции всегда оставались на втором плане.

Свадьба

Свадьба в Китае всегда считалась важным семейным событием, особенно в жизни женщины. Сватовство обычно начиналось с взаимного сбора сведений родителями жениха и невесты. Прежде всего узнавали, не состоят ли семьи в родстве и какова степень родства между женихом и невестой. Если это родство третьей и ближе степени по мужской линии, то брак считался безусловно невозможным. В выборе невесты значительную роль играли ее личные качества: работоспособность, знание традиционного ремесла или профессии, воспитанность, здоровье, ловкость и т. п.

При выборе жениха учитывался в основном экономический уровень его семьи и ее общественное положение, затем его физическая крепость и работоспособность, в помещичьих семьях — его ученая степень или должность.

Только разведав, что сватовство будет принято благосклонно, семья жениха направляла сватов к родителям невесты. Кроме профессиональных сватов, в этой роли могли выступать любые доверенные лица, в том числе отец жениха.

По традиции даже в случаях, когда сведения о семье жениха и о нем самом были наиболее благоприятными, отвечать согласием или прямо отказать с первого раза считалось неприличным. Согласие или откаи сообщали во второй или третий приход сватов. Если в третий, решающий приход сватов их усаживали и предлагали угощение, то сама трапеза была символом положительного ответа. Если же сватов еще раз просили «выждать», это было равносильно отказу.

В день сговора обычно устанавливали размер подарков невесте и ее родичам, размер и состав приданого, а также сроки свадьбы. Обычно свадьбу назначали на конец осени, когда урожай снят и реализован.

До официального обручения было принято проводить суанъмин — гадание относительно «соответствия стихий невесты и жениха», или, как в народе говорили, соответствия их бацзы — 8 иероглифов (4 + 4), обозначающих день, месяц и циклические знаки года рождения жениха и невесты. При гадании учитывались системы китайского летоисчисления.

Брак, например, считался невозможным, если невеста родилась в год тигра, а жених в год барана («тигр погубит барана»), зато очень хорошо, если молодые родились в год тигра и дракона, коровы и собаки и т. д. Считалось, что это пары шэн — рождающие, благостные.

В старину в ряде районов по переезде в дом мужа молодая должна была перешагнуть через огонь, что символизировало полный ее переход в «настоящую» семью, однако фактически связь с родной семьей не прерывалась для нее до рождения первого ребенка. Как у многих других народов, молодая навещала свою мать и нередко даже роды проводила у нее. Иногда хуэймынъ, т. е. Обряд возвращения молодой в дом матери, проводился на третий день после свадьбы. Возвращение молодой в дом отца (точнее, матери) на месяц и более было широко распространено в Центральном и Северном Китае. Значительно реже встречалось гостевание молодой у матери после рождения ребенка.

Новая семья, как правило, не была самостоятельной. В большинстве случаев она образовывала лишь новую ячейку в составе большесемейной общины или родственной группы. Таким образом, молодая попадала в положение младшей снохи, наименее самостоятельной в кругу женщин семьи.

Первая беременность всегда является значительным событием в жизни молодой женщины. Особенно важным оно считалось, если не более года отделяло его от дня свадьбы и если старшие женщины семьи и деревенская повитуха «определяли», что ожидается мальчик. Рождение первенца-сына считалось благоприятным предзнаменованием не только для новой брачной пары, но и для всей семьи в целом. Поэтому в хорошей семье старшие женщины (снохи, свекровь) старались оградить будущую мать от тяжелых или вредных работ.

Во время беременности сравнительно рано прекращалась половая жизнь. Боясь нарушить развитие ребенка, молодая зачастую переселялась в дом своей матери, где поступала под опеку бабки. Муж на это время имел право посещения дома тестя, но только в качестве гостя. При этих посещениях семья мужа передавала молодой подарки продуктами, тканями. Однако роды происходили предпочтительней в доме семьи мужа.

В провинциях юго-востока и приморья Китая еще в 30-х годах текущего столетия сохранялись следы кувады:муж роженицы имитировал роды и послеродовые недомогания (даже если роженица поднялась и начала работать, он оставался в постели несколько дней).

По обычаю рождение ребенка праздновалось семьей на третий день после рождения. В этот же день дед нарекал ребенку «малое» имя.⁷ Для мальчика были обычны выспренние имена: фу («богатство»), гуй («знатность»), си («счастье»), лэ («радость») и т. п. Часто имя давалось по событию в семье или соответственно возрасту деда (прадеда или отца) в этот год: люшиэр («деду было 62 года»), ушии («деду стукнуло 51 год, когда родился внук»), лаова («дитя старого человека»). Именами девочек предпочтительно служили названия цветов, реже бабочек, птиц и т. п.

Роженица начинала вставать с постели уже на третий день после родов. К работе она могла приступить по истечении 6—7 дней. В богатых семьях роженица должна была проводить в постели или не выходя из комнаты 10 дней.

Когда ребенку исполнялся месяц, молодая посещала дом своих родителей, где устраивалось (в меньшем размере) празднество

Когда ребенку исполняется год, обычно празднуют суйсур («годок»). На пра* зднество приглашаются родичи и соседи. По обычаю основными дарителями являются на этот раз родичи по линии матери, приносящие ребенку первый комплект одежды (штанишки, халат, туфли, шапочку). В этот день прежде производилось гадание о будущих склонностях или специальности ребенка. На нити, протянутой поперек люльки, перед ним вешали различные игрушки: писчую кисть, деньги, модели сельскохозяйственных орудий, гонг, а также пластинку белил и румянящую вату. Ребенок силился схватить что-либо из этих предметов. Иногда ему удавалось сорвать с нити игрушку, наиболее привлекшую его внимание. Если это была кисть, то считали, что он будет ученым, если деньги, то купцом, если же белила, то в будущем ему грозят беды от любовных увлечений.

Основную часть забот о ребенке в первые годы несла мать. Только рождение следующего ребенка отвлекало ее. Тогда отец принимал на себя заботы о старшем (особенно если это был сын). Большое участие в жизни мальчика до настоящего времени принимают дяди (братья его матери) и особенно вайцзуму (бабка — мать матери). Они имели законное право обратиться к семье отца с протестом, если отец бил сына, достигшего пятнадцатилетнего возраста, и т. д., в чем вполне правомерно видеть отголоски прошлой обрядности и права, например, авункулата.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: