Пусть нас рассудит время

Рано утром в апреле сорок пятого года Маша вновь сообщила Ивану печальную новость: на фронте погиб её второй брат Валентин. Об этом ей сообщила Светлана, приезжавшая для этого к ней в общежитие.

Маша просила Ивана вновь вместе с ней съездить в Златоуст к родителям.

С разрешения Фёдора Андреевича тот же день они отправились на железнодорожный вокзал, чтобы уже вечером быть дома и поддержать Ростислава Викторовича и Ксению Григорьевну в их горе.

В поезде Маша, придвинувшись к Ивану, тихо сказала:

-Ваня, мне очень тяжело. Ну почему нам приходится расплачиваться жизнями дорогих людей? Валентин был таким хорошим, он был моим лучшим братом и другом. Как сейчас это переживают мои родители? Я их очень люблю, и мне их очень жалко.

Иван ответил:

-Машенька, мне так хочется тебе и твоим родителям помочь справиться с этим горем. Я уважаю и люблю их, это так печально, что они теряют своих детей. Война не щадит даже самых лучших отцов и сыновей.

Со слезами на глазах встретила их Ксения Григорьевна, выглядевшая совсем необычно, чуть сгорбленной и, как показалось им, ниже ростом.

-Дорогие мои дети, мне очень плохо. Третьи сутки не могу уснуть. Очень ждала вас,- произнесла она и, обняв Машу, почти повисла у неё на плече, уткнувшись в него. Несколько минут они стояли в трагической позе, склонив друг к другу свои головы.

Потом, обратившись к Ивану, Ксения Григорьевна сказала:

-Ванечка, спасибо тебе, что не оставляешь нас в беде. Пойдёмте в дом.

Они вошли в такой знакомый и ставший уже родным дом, с которым было связано много памятных дней.

Ростислав Викторович, как и обычно, пришёл позже. Он, отворив дверь в прихожую, тихо положил свой портфель, но, увидев дочь и Ивана, удивился и произнёс:

-О, Машенька, и Иван здесь, о, радость какая. Здравствуйте, мои дорогие дети.

Маша обняла отца, сказав:

-Дорогой папочка, как я рада тебя видеть, мы знаем, что нас постигло новое горе, нет теперь нашего Валентина. Я его так любила и люблю. Мы с Ваней приехали к вам, чтобы побыть вместе с вами.

Ростислав Викторович нежно обнял дочь. На его глазах появились слёзы.

Но он, справившись с ними, сказал:

-Я рад видеть своих дорогих детей, тебя, Машенька, и тебя, Ванечка. Спасибо вам за это. Знаю, как трудно сейчас вам на Танкограде, но видно хорошие люди работают там, понимая людское горе и отпустив вас к нам.

Ксения Григорьевна, как и прежде, принялась хлопотать на кухне, куда к ней отправилась и Маша.

Ростислав Викторович стал показывать полученное извещение о гибели сына, текст которого был коротким. В нём было лишь написано о том, что Самсонов Валентин Ростиславович, капитан Красной Армии, пал смертью храбрых в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Была обозначена и дата: «15 февраля 1945 года».

Но что обозначала эта дата, понять было трудно: то ли день гибели сына, то ли день отправления письма родителям. Место его подвига тоже указано не было. Такая безликая похоронка.

Иван посмотрел на родителей Маши и отметил про себя, как много седины прибавилось в волосах Ксении Григорьевны и Ростислава Викторовича, который вынес пачку писем, присланных Валентином с фронта, и выложил и перед ним на стол:

-Ваня, это письма нашего сына. Прочитай и ты поймёшь, какой это был человек. Он сражался за нашу родину до конца жизни, и мы гордимся им. Он сражался за твой город, Ленинград. За свою фронтовую жизнь он написал нам много писем, в которых показал наш самсоньевский характер. Мне приятно это сознавать, но смириться с тем, что произошло с ним, не могу.

Не выдержала и Ксения Григорьевна, которая с трагической печалью в голосе произнесла:

-Куда уходят наши сыновья? В вечность? В какую землю? В какое небо? Где то место, которое хранит их бесценную память? Даже преклонить свою голову некуда. Как найти в себе силы пережить это? Дети мои, подскажите?

В день получения извещения о гибели сына Ксения Григорьевна потеряла сознание и долго не могла выйти из тяжёлого душевного состояния. Ростислав Викторович говорил, что она и сейчас постоянно плачет и не верит в случившееся, ожидая новых от почтальона писем.

Встреча с дочерью смягчила её сердце, и она весь вечер не отходила от неё. На лице Ксении Григорьевны иногда появлялась даже улыбка. Маша это понимала и занимала её женскими мелочами, делая это очень естественно. Её мягкий голос затрагивал тонкие струны души женщины, отчего им обоим становилось уютно и тепло. Они вспоминали истории семейной жизни, в которых находилось место только весёлым и красивым эпизодам.

Иван попытался успокоить родителей словами, сказав:

- Дорогие мои родители, мы всегда с вами. Понимаем, что война отнимает наши жизни. Это горе безмерно для всех. Я надеюсь, что война скоро закончится, и мы обязательно побываем на местах геройских подвигов наших детей, братьев и отцов. Мы должны продолжать жить.

Ближе к полуночи, когда мужчины собирались расходиться по своим спальным комнатам, Иван попросил Ростислава Викторовича организовать ему разговор по рации с Владимиром Петровичем.

Его тревожило то обстоятельство, что на первое письмо, отправленное ранее к нему, он не получил ответа.

Ростислав Викторович сказал, что тоже не встречался с Владимиром Петровичем, хотя письмо передал через своих работников.

Потом он взял с разрешения хозяина с собой связку фронтовых писем от Валентина и, оставшись один, долго читал.

В письмах Валентина прослеживался весь путь его военной судьбы от танкового училища, куда его направили после мобилизации и где ему присвоили звание лейтенанта, и до трагических дней фронтовой службы. Читать их было легко и интересно. В них он не давал повода родителям усомниться в сыновьей любви к ним, его храбрости и верности своей родине.

Утром Ростислав Викторович, попрощавшись с дочерью, вместе с Иваном ушёл в горсовет. К сожалению, разговор с Владимиром Петровичем вновь не получился. В этот день с карьером, где работал Владимир Петрович, не удалось восстановить связь. Тогда Иван попросил Ростислава Викторовича передать ему второе письмо, написанное им, и, попрощавшись, вышел из горсовета, чтобы прогуляться по городу. Он не стал возвращаться в дом и приглашать на прогулку Машу, дав ей время для общения с матерью.

Апрельское утро выдалось прохладным, но солнечным. Он шёл, вдыхая в себя этот чистый целебный воздух, и пристально вглядывался в фасады небольших домиков. Они были уютными и привлекательными. По сравнению с огромными коробками челябинских зданий, эти домики словно дети прижимались к высоким скатам златоустовских гор. Это умиляло его и вызывало ощущение чего – то очень приятного.

Его сознание медленно погружалось в эту тихую домашнюю красоту, он внимательно присматривался к жизни людей, копошившихся за калитками домов, готовившихся вместе с потеплевшим солнцем к весенним работам.

Неожиданно его мысли перенеслись в Почеп, где на высоком холме стоял такой же милый домик. Он представил перед собой свою жену вместе с поднятым на руки сыном и подумал, что уже пятый год ничего не знает о них. Где они? Как живут? Сколько ещё времени будет продолжаться эта война, разлучившая его с семьёй, родителями, его родным городом.

А здесь в Златоусте как будто и не было войны, тихий и невозмутимый городок жил своей невидимой жизнью.

Иван шёл и размышлял сам с собой:

-Как хорошо жить мирно и счастливо. Человек изначально рождён для любви и мира. И я приехал на Урал, чтобы уважать природу и людей, проживающих здесь. Но вместо этого, принимаю участие в производстве танков. Зачем человек придумывает для себя смертельное оружие и, убивая друг друга, невольно участвует в разрушении мироустройства на земле. Какое безумство происходит ныне в головах людей, вызывая ошеломляющую ненависть и бесконечно томительную людскую разлуку.

К нему неожиданно пришла мысль о том, что все войны между людьми, даже во имя патриотических идеалов, являются великой ложью, способной окончательно увести человечество к своей гибели.

Такие мысли приходили к Ивану и ранее, но самоотверженная работа на заводе заглушала их в себе.

Иван шёл по маршруту, который когда-то прошёл вместе с Ростиславом Викторовичем, и, оказавшись на вершине горы, откуда открылась панорама всего города, вытянул руки и, дав волю своему голосу, неожиданно для себя закричал:

-Моя великая Родина! Урал! Сибирь! Моя столица Москва! Мой родной Ленинград! Я люблю Вас! Заживут ваши раны, новые люди населят ваши прекрасные просторы! Мне хочется быть огромной птицей, чтобы увидеть всё это. Моя дорогая Женщина, Машенька, слышишь ли ты меня? Я найду Тебя!

Эти вырвавшиеся из груди громкие звуки любви и восторга пробудили в нём желание жить другой жизнью, жизнью не мобилизованного человека, а свободного, где человеческая любовь стала бы нормой. Он выплеснул из себя накопившуюся усталость от бессонницы и неутомимого труда и почувствовал в душе лёгкость и желание обнять всех людей мира.

Иван сел на большой округлый камень и долго всматривался вдаль, где впереди были бесконечные горы, окутанные лёгкой матовой дымкой. Потом он и вовсе лёг на спину, и глаза его окунулись в безграничное голубое небо, по которому плыли лёгкие белые облака.

К полудню Иван был дома, где женщины поджидали его. Когда молодые люди уезжали из Златоуста и прощались с Ксенией Григорьевной, та сказала:

-Мои дорогие дети, берегите себя. Я не знаю, что было бы, если бы вы не поддерживали нас. Я буду молиться, пусть у вас будет всё хорошо. Не забывайте нас, где бы вы ни были.

Она с трудом сдерживала слёзы и смотрела на них с какой-то только ей известной надеждой.

На обратном пути в поезде Иван и Маша больше смотрели в окно, чем разговаривали. Но Иван, чтобы отвлечь её от мрачных дум, неожиданно поднялся и, указывая рукой куда-то вдаль, вскрикнул:

-Смотри, Маша, вон там, впереди, на вершине горы стоит огромный танк с крыльями, природа предлагает своё конструкторское решение.

Маша пристально вглядывалась в окошко и не понимала, на что указывает Иван, она видела только высокую гору, поднимающуюся над зеленеющими кронами деревьев.

-Крылатый танк быстро промелькнул и скрылся из вида,- пошутил Иван и сам удивился своей выдумке.

Маша даже развеселилась такому его поведению, но быстро успокоившись, - сказала:

-Да, нас приучили жить в созвучии с природой. Так живут мои родители. Правда, папа совсем плох здоровьем. Мама говорит, что у него болит сердце. Гибель сыновей подкосила его здоровье. Он никому об этом не говорит, замкнулся и находит себя только на работе. Мама тоже очень сдаёт, сильно переживает. Я боюсь за неё. Она просит переехать к ним жить. Да и у меня на душе сейчас очень тяжело, и я плохо себя чувствую, мне холодно. Ваня, сядь со мною рядом.

Он безропотно придвинулся к ней и даже положил свою руку ей на плечо. Она закрыла глаза и преклонила к нему свою голову. Так в молчании они и доехали до Челябинска.

О чём думала Маша всё это время, неизвестно. Когда же они сошли с поезда, Маша, глядя ему в глаза, произнесла:

-Ваня, я хочу поехать сейчас к семье моего брата Максима, единственного оставшегося в живых. Об этом просила меня моя мама. Поедем со мной, проводи меня.

Иван согласился, и они вместе пошли к трамваю, который уже через полчаса привёз их к дому, высокому зданию с полукруглым парадным фасадом с колоннами и высокими ступенями.

Такие дома, строившиеся перед войной, Иван видел в Ленинграде, монументальные, с декоративной лепной отделкой, но значительно грубее домов, возведённых в прошлых веках. Этот дом был почти близнец того ленинградского дома, но в Челябинске он был особенно заметным среди соседних барачных строений.

Широкая лестница подъезда вывела их на площадку третьего этажа, где Маша, остановившись перед массивной дверью, нажала на кнопку звонка.

Дверь открыла молодая женщина, которая, увидев Машу, обняла её и с любопытством посмотрела на Ивана.

Маша сказала:

-А это Ваня, я говорила тебе о нём.

-Очень приятно, Ваня. Проходите. Меня зовут Светлана.

В это же время к дверям подскочили двое детей, которые, перебивая друг друга, закричали:

-Мама, мама, кто приехал?

Светлана сказала им:

-Кирюша и Ванюша, встречайте Машеньку и Ивана. Они наши дорогие гости.

Гости прошли в прихожую, где сняли свои фронтовые полушубки, служившие им единственной начиная с сентября и до конца мая месяца зимней верхней одеждой.

Иван более светлый полушубок Маши повесил на вешалку, а свой положил на пол. Снял и сапоги. Оставшись в рабочей гимнастёрке и брюках, одев предложенные тапки на босу ногу, он робко вошёл в комнату. Светлана подвела Ивана к книжному шкафу и, раскрыв его, сказала:

-Ваня, я на полчаса украду Машеньку, а вам предложу познакомиться с нашей библиотекой. Это книги моего мужа Максима, тоже геолога.

Оставив молодого человека одного, они сами ушли на кухню.

Иван осмотрелся и нашёл, что Светлана, несмотря на войну, жила хорошо. Множество картин украшали стены комнаты, среди которых он выделил молодого мужчину, похожего на Ростислава Викторовича. Понятно было, что на этом портрете в гражданском костюме был изображён её муж. Рядом в изящной раме красовалась сама Светлана. В отдельных рамах висели портреты их детей.

В книжном шкафу он стал рассматривать названия книг и удивился, что большинство из них ему знакомы.

Пока Иван увлекался ими, Светлана и Маша уже накрыли стол и пригласили Ивана.

Он, ещё не освободившийся от книжных впечатлений, сказал:

- Светлана, у вас прекрасная библиотека. Такие книги делали меня геологом и человеком.

Маша тут же его поддержала, сказав:

-Уж я знаю, это точно, Иван умный и замечательный человек.

Тут же и Светлана вставила:

-Да, уж наслышана я о вас. Машенька души в вас не чает.

Маша покраснела, но тут же нашлась:

- Дорога наша долгая была, пора и за стол.

Светлана разложила всем тарелки, вилки, ножи, поставила рюмки и принесла графин с белым вином.

Маша разложила по тарелкам еду.

Светлана сказала:

-Помянем нашего Валентина. Прекрасного человека не стало.

Все выпили молча. Хозяйка принесла горячее блюдо. Всё было вкусно и красиво.

Не забыли накормить и детей, которые вскоре отправились спать.

Светлана предложила и второй тост:

-Выпьем за наше знакомство и за то, чтобы поскорее закончилась война. Пусть этот вечер запомнится нам на всю жизнь.

Все вновь выпили. Девушки за столом разговорились, шептались о чём-то меж собой и говорили Ивану комплементы.

Иван посмотрел на часы, но Маша опередила его, сказав:

-Сегодня заночуем у Светланы, завтра на работу прибудем вовремя, не волнуйся.

Пришлось подчиниться. Светлана, видя, что Иван уже стал маяться от их разговоров, поднялась из-за стола и, пристально посмотрев на Ивана, сказала:

-Ваня, пойдём, я покажу вашу кровать, вам ведь завтра рано вставать, а мы с Машенькой поболтаем ещё немножко,- и повела его в спальню.

Маша последовала вслед за ними и, зайдя в комнату, робко произнесла:

-Можешь включить ночной свет. Мы немножко ещё поговорим.

Они ушли, закрыв за собой дверь, Иван же, оставшись один, огляделся: огромная двуспальная кровать, стоявшая посреди и занимавшая половину комнаты, была предоставлена ему.

Сняв с себя гимнастёрку и брюки, он в нерешительности сел на край кровати, потом забрался под одеяло и, почувствовав нежное прикосновение чистого белья, погрузился в блаженный мир свежести, мягкости и желания.

Ему стало так хорошо, что он вытянулся и, откинув одеяло, раскинул по сторонам руки.

Он вспомнил Светлану и Машу и оценил, что они хороши собой, но тут же застеснялся, и вновь забрался под одеяло.

В это время дверь приоткрылась и вошла Маша. Она подошла к кровати и, откинув свободную часть одеяла, забралась под него и замерла.

Иван вытянулся, и как бы случайно занесённая в сторону рука ощутила её горячее тело.

Маша тут же своей рукой нежно прикоснулась к ней и взволнованным голосом сказала:

-Ваня, я люблю тебя и хочу быть с тобой. Я ни в чём не буду тебя упрекать,- и поцеловала его в губы.

Этого было достаточно, чтобы он потянул на себя её покорное тело. Его руки достигли груди, которые он крепко сжал в своих ладонях. Маша вскрикнула, но не запретила ему продолжать делать это. Он же, понимая, что сделал ей больно, нежно стал их целовать. Словно находясь в беспамятстве, вдруг резко откинул одеяло. Перед ним открылись два белых и трогательно нежных облачка, раскинутых по сторонам. Он вновь взял их обеими руками, нежно сблизив вместе, и погрузился в них своим лицом, ощутив горячее упругое блаженство, передавшее всему телу сладкую истому. Вся накопившаяся за долгие пять лет его мужская неудовлетворённость обрушилась на это нежное женское начало. Он весь задрожал от телесного напряжения, а Маша, полностью оказавшись в его власти, покорно изгибалась под его поцелуями и почти жёсткими прикосновениями. Вскоре их тела слились друг с другом, став неразделимым единством. Под утро они уснули.

Их разбудила Светлана. Постучавшись, она тихо вошла и, обнаружив их спящие неприкрытые тела на своей кровати, громко произнесла:

-Милые мои, бестыжие гости, вставайте, на работу опоздаете.

Первой вскочила Маша, она подняла голову и ещё в полусне сказала:

-Уже время подниматься? Как быстро прошла ночь.

Светлана, ничего не ответив, тут же ушла, плотно закрыв дверь.

Иван безмятежно спал, никак не отреагировав на слова, а Маша посмотрела на него и нежно поцеловала в губы. Потом на минутку прижалась к нему, и вновь почувствовала, как его тепло проникает ей внутрь. Ей стало так хорошо, что она закрыла глаза и всем лицом уткнулась в его раскрытую грудь. Ей хотелось в таком чувственном единстве находиться как можно дольше, но в дверь снова постучалась Светлана, известив, что они проспали ещё целый час и могут опоздать на работу. Маша ответила, что слышит её.

Проснулся и Иван, сказав:

-Неужели проспали? Надо вставать,- и откинул одеяло.

Маша, нежно обнимая его, ответила ему:

-Я тебя очень люблю. Не хочу расставаться с тобой, и думать ни о чём не хочу, ты сейчас только мой. Как долго я этого ждала.

Иван несколько минут ничего не отвечал, продолжая лежать, но потом приподнялся и, оказавшись над ней, сказал:

-Дай, я посмотрю на тебя, ты такая естественная и красивая. Машенька, мне так хорошо с тобой, у тебя прекрасные глаза, губы, тело, эти прекрасные мягкие облачка. Эта ночь останется во мне незабываемой.

Маша ещё теснее прижалась к Ивану и тихо произнесла:

-Не думай об этом, пусть рассудит нас время. Давай помолчим несколько минут.

Они лежали, но думали каждый о своём, хотя им обоим было приятно чувствовать друг друга.

В третий раз постучала Светлана. Маша ещё раз прижалась к Ивану и сказала:

-Ваня, у меня есть одна тайна, но я тебе о ней сейчас не скажу. Понимаю, что ты должен найти свою семью и родителей. И наша разлука пока предрешена. Я тоже возвращусь к своим родителям и буду надеяться на будущую нашу встречу. Ведь война скоро кончится.

Иван не знал, что ответить. Как сложатся их будущие встречи, он предположить не мог. И всё же промолчать было невозможно. Он рассудил так, чтобы не обидеть Машу:

-Теперь мы связаны с тобой особыми отношениями. Они наши, очень личные. Я уходил от них почти пять лет, боясь обидеть тебя. Теперь всё уже свершилось. Я буду о тебе думать, но что будет впереди, не знаю. Война уносит много жизней, меняет людей. Мой долг найти жену, сына, родителей, живы ли они, я не знаю.

В этот день они впервые пришли на работу вместе. Фёдор Андреевич на их опоздание не обратил никакого внимания, только расспросил о здоровье родителей, о дороге. Он отметил усталость на их лицах и в первый раз предложил им отправиться в общежитие, чтобы выспаться.

Иван и Маша приняли это с радостью и отправились в общежитие Ивана. Комната была свободной, потому что все соседи Ивана были на работе, и они целый день провели вместе.

С этой ночи жизнь их изменилась, они были неразлучны, много гуляли, часто ночевали у Светланы.

Так прошёл апрель, наступил май.

Глава 12

Война закончилась!

Иван и Маша уже несколько последних месяцев жили ожиданием конца войны. Сводки информбюро извещали о новых и новых победах Красной Армии, успешное продвижение которой на полях битв Европы, вселяли надежду. Начиная с первого мая, всем стало ясно, что вот-вот наступит день полной капитуляции германской армии.

Это было заметно и по тому, как заводчане каждое утро поворачивали свои головы к репродукторам, откуда в сводках постоянно передавались свежие и обнадёживающие новости, а по улицам города менялось оформление городских улиц и зданий. Они заметили, что транспарант со словами «Конец гитлеровской Германии» появился на здании текстильной фабрики, а в одном из скверов города им встретилась карикатура на тему "Русские прусских всегда бивали".

И вот наступил тот день, когда Иван и Маша, придя утром на работу, встретили Фёдора Андреевича необычайно радостным и взволнованным. Он, увидев их, громко закричал:

-Поздравляю Вас, Ваня и Машенька, с великим праздником, Днём Победы! Сегодня наша Красная Армия заставила фашистов подписать акт о капитуляции Германии! Ура! Война закончилась!

Всегда суровый Фёдор Андреевич со слезами на глазах бросился обнимать Машу и при этом сбивчиво стал говорить:

-Машенька, милая девочка, победа! Счастье какое! Неужели закончилось, наконец, это кошмарное время!

Потом, не отпуская девушку, приблизил Ивана, обнял их обоих, продолжая говорить:

-Ребята мои дорогие, вы молодые и красивые, как я хочу увидеть вас у меня в гостях в Ленинграде. Сегодня первый день нашей свободы. Сегодня наш день. В десять часов утра огромной колонной мы, кировцы, отправимся в центр города на демонстрацию, чтобы порадоваться за нашу армию, совершившую великую победу над фашизмом. Теперь мы счастливы, нас ожидает новая жизнь. Скоро мы увидим наших родных и близких. Поздравляю вас, мои дорогие.

В этот же день огромная масса тружеников Танкограда прошла колоннами по центру Челябинска, радуясь со всеми жителями города свершившимся великим событием.

Незнакомые люди поздравляли друг друга, обнимались и целовались. Всех их объединяло единство мыслей и чувств. Повсюду висели флаги, портреты вождей и генералов, призывные плакаты, транспаранты. У всех на устах и в сердце было одно слово: "Победа!". Гремели оркестры, звучали радостные песни.

Люди ожидали выступления Сталина. Иван тоже поглядывал на тарелку репродуктора, чтобы услышать и представить себе то, что скажет он. И вот мощный голос диктора на всю площадь известил:

-Говорит Москва! Внимание!

Сколько людей сразу замерло и направило всю свою чувственность мысли к этой круглой чёрной и маленькой тарелке, висевшей над ними. Маша крепко держала Ивана под руку и слушала его затаённое сердце, которое часто билось, как ей показалось, в унисон с её сердцем. Всё вокруг на минуту представилось немой сценой из спектакля с повёрнутыми кверху лицами.

После мощного дикторского голоса глухой голос Сталина вызвал лёгкое эмоциональное разочарование. Но первые слова его выступления, обращённые к людям, заставили их слушать:

-Товарищи! Соотечественники и соотечественницы! Наступил великий день Победы над Германией. Фашистская Германия, поставленная на колени Красной Армией и войсками наших союзников, признала себя побежденной и объявила безоговорочную капитуляцию.

Маша сжимала руку Ивана, выражая этим свою радость и, заглянув ему в глаза, сказала:

-Ванечка, я никогда не слышала голоса Сталина. Он говорит так тихо.

-Да, давай дослушаем до конца,- ответил он.

И они продолжили слушать. Иван понимал, что выступление это историческое, которое слушает не только весь город, но и весь мир. А из репродуктора в это время доносилось:

-Великие жертвы, принесённые нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчислимые лишения и страдания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряженный труд в тылу и на фронте, отданный на алтарь Отечества не пpoшли даром и увенчались полной победой над врагом. Вековая борьба cлавянских народов за своё существование и свою независимость окончилась победой над немецкими захватчиками и немецкой тиранией. Отныне над Европой будет развеваться великое знамя свободы народов и мира между народами. Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи входит расчленение Советского Союза и отрыв от него Кавказа, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других областей. Он прямо заявил: "Мы уничтожим Россию, чтобы она больше никогда не смогла подняться". Это было три года назад. Но сумасбродным идеям Гитлера не суждено было сбыться, ход войны развеял их в прах. На деле получилось нечто прямо противоположное тому, о чем бредили гитлеровцы. Германия разбита наголову. Германские войска капитулируют. Советский Союз торжествует Победу, хотя он и не собирается ни расчленять, ни уничтожать Германию. Товарищи! Великая Отечественная война завершилась нашей полной Победой. Период войны в Европе кончился. Начался период мирного развития. С Победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!

Приветственным возгласам, казалось, не было конца, а на улицах города светились улыбки, гремела музыка.

Люди ликовали с такой искренностью и радостью, что казалось, от их сияющих глаз даже солнце светило ярче.

Весь день громко звучали по всему городу музыка и песни, а поздно вечером яркий свет фейерверка озарил землю. Это в небо взвились сотни ракет. Огромные букеты зеленых, красных, желтых цветов распустились один за другим в небе над толпами людей, освещая их сияющие лица. От салюта площадь и улицы еще более оживились, и всюду гремело "ура".

Молодые люди отправились гулять по городу и неожиданно оказались у большого белого экрана.

-Ой, что это?- спросила Маша и удивлённо посмотрела на Ивана, который в свою очередь спросил стоявшую рядом девушку:

-Это не кинематограф ли привезли?

-Да,- ответил она. Показывают кинокартину «Шесть часов вечера после войны», очень интересно, присоединяйтесь.

И они впервые увидели жизнь на экране, где под жужжание движка мелькали красивые лица воинов, виды зданий, девушек. Эти необычные действия постепенно увлекли их: бодрая музыка, взрывы, скачущие лошади, разбитые фашистские танки и зорко стерегущие русскую землю воины мелькали перед глазами. Всё сразу предстало перед их взором. Вот она война, рисовавшаяся им в их воображении. А в мужественной песне была любовь к родной земле, где пылали города, охваченные дымом.

Иван почувствовал в душе гордость за солдат Красной Армии: как они красивы лицом, какие строгие на них были одеты офицерские одежды, до блеска начищенные сапоги. Он пожалел себя за то, что ему не довелось с оружием в руках защищать свою землю от врага на поле битвы.

Маша же увлеклась двумя лейтенантами Василием Кудряшовым и Павлом Демидовым, искавшими в Москве молодую воспитательницу тётю Варю. В зависимости от поведения героев у неё постоянно менялось настроение. Сюжет кинокартины продолжал увлекать её в иной мир, в мир войны и любви.

Ей нравилась и трогательная песня о Москве, и сцены фронтовой жизни, и особенно виды старинной Москвы. Ведь она никогда там не была, но столько о ней слышала и видела на картинках. А здесь, словно наяву, звучали куранты, по улицам ходили строгие военные люди. Маша, как свою, почти сердцем проживала эту экранную жизнь, и ей особенно было интересно развитие отношений между девушкой Варей и молодым офицером Василием. А когда они шли по крыше дома в свете прожекторов, красных флагов и открывшихся удивительно красивых видов на Москву и Кремль, она в восторге сказала:

-Как красиво!

Эпизоды сюжета менялись быстро. Маша насторожилась, когда перед ней по небу поплыли дирижабли, преграждая фашистским самолётам путь на город. А от неожиданно раздавшегося свиста сброшенной бомбы и от пронизавшего её страха она прижалась к Ивану, при этом замечая, как теряется в объятиях лейтенанта сама Варя. И тут же раздалась созвучная её настроению песня, в которой невеста, провожая своего казака на фронт, подарила ему кисет.

Но Маша видела вместо казака своего Ивана, она хотела бы подарить ему кисет, только не на прощание, а, чтобы он помнил о ней, надеясь на скорую встречу. И когда экранные герои в конце фильма обещают друг другу встретиться после войны в шесть часов вечера на Каменном мосту в Москве, Маша подумала о своей встрече. Только где и когда это могло бы произойти, она не знает, хотя уверяла себя, что их встреча обязательно состоится. Весь фильм был созвучен её желаниям, отчего душевное состояние у неё стало ещё более светлым и праздничным.

Но мечты вскоре сменились буднями, и эту ночь Иван и Маша провели порознь в своих общежитиях, договорившись написать заявления об увольнении их с работы.

Утром они явились в кабинет к своему начальнику с просьбой об их демобилизации. Они знали, что первая волна демобилизации уже произошла.

Фёдор Андреевич посмотрел на них и сказал:

-Как я вас понимаю, ведь меня тоже ждёт в Ленинграде семья. Но я коммунист и не имею права даже подумать об этом, ведь ещё не закончилась война с Японией, хотя о вас я доложу немедленно своему руководству. Мне жаль с вами расставаться, но постараюсь вас поддержать.

Через несколько дней он пригласил их к себе и сказал:

-Мои дорогие, Иван и Машенька, ваша просьба удовлетворена. Будем готовить на вас документы.

Характеристику на Ивана писал сам Фёдор Андреевич, где были обозначены его скромность, порядочность, честность, работоспособность, умение общаться с людьми, способность преодолевать лишения и трудности, верность долгу.

Прочитав и получив её на руки с подписями и печатями, Иван сказал:

-Фёдор Андреевич, мне хоть сейчас орден выдавай, так вы меня охарактеризовали. Спасибо вам за всё. Я очень доволен, что встретил на пути вас, такого прекрасного человека, и надеюсь на нашу встречу в Ленинграде.

О Маше он тоже отозвался хорошо, за что она его поцеловала и сказала:

-Как приятно, когда получаешь такие о себе отзывы. Мы с Иваном вас очень любим, и для нас вы являетесь примером замечательного человека и талантливого руководителя. Спасибо вам.

Иван и Маша решили, что уедут из Челябинска в один день, но что первой покинет город Маша. За три дня до отъезда они попрощались с общежитием и переселились к Светлане, которая с радостью согласилась их принять, потому что хотела доставить Маше радость общения с любимым ей человеком.

На вопросы Маши об их будущем, Иван отвечал честно, что боится её любви к нему, ведь он женатый мужчина. Однако, Маша загадочно и как-то уверенно говорила, что его долг найти жену, сына, родителей, но надеется на их будущую встречу, подарив маленькое из уральских самоцветов сердечко.

-Обещай, что сбережёшь его,- сказала она. Иван пообещал.

Последнюю ночь они почти не спали, Маша постоянно задавала вопросы, а Иван искал не простые на них ответы. Она предложила ему одну памятную игру, которую сама придумала: нарисовать друг друга и сохранить эти рисунки для себя.

На что Иван ответил:

-Я ведь плохо рисую.

-Это не важно, как получится,- ответила она.

И на обычном листке из школьной тетради он нарисовал её портрет, в платье, с длинной косой, открытыми большими глазами, такой, какой хотел её видеть.

Она же изобразила его в гимнастёрке, с короткими волосами, припухшим ртом и высоким лбом. Каждый отразил на них то, что было для них особенно значимым, хотя портрет Маши совсем не был на неё похож.

Портрет же Ивана, написанный Машей, получился лучше, и он отметил это, сказав, что у Маши проявился талант к рисованию.

На что та сказала:

-У нас в семье все хорошо рисовали. Ты видел, какие портреты нарисовал Максим для Светланы и их детей.

Маша под своим портретом написала и слова: «Ваня, спасибо, что ты встретился мне на пути. Свою любовь к тебе я пронесу через всю жизнь. Она будет единственной и вечной. Желаю, чтобы когда-нибудь я навсегда стала твоей Машенькой. Маша».

Он же подписал коротко, но тоже искренне:

«Твоя любовь согревает меня».

Маша понимала, что Иван должен нравственно определиться, ведь в душе он чувствовал себя виноватым перед своей женой.

В день отъезда она много плакала и просила Ивана писать ей из любого места, где он будет находиться, и обо всём, что будет происходить в его жизни. Он обещал и тоже был очень расстроен.

На вокзале она бросилась ему на грудь, обняла и, целуя его лицо, в слезах произнесла:

-Я не прощаюсь с тобой, мы обязательно встретимся,- и стала подниматься в вагон поезда. Потом, стоя у открытой двери тамбура вагона вновь произнесла:

-Береги себя, помни обо мне. Я буду всегда ждать нашу встречу.

Он ответил:

-Я не забуду тебя. Передавай приветы твоим родителям и Владимиру Петровичу, с которым мне так и не довелось встретиться.

Поезд тронулся с места и через несколько минут скрылся за поворотом.

Иван уезжал на несколько часов позже товарным составом, на котором везли танки, о чём договорился для него Фёдор Андреевич.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: