Сюзанна Энок Дьявол и Ангел 1 страница

Сюзанна Энок Дьявол и Ангел

neos, Elisa, Аваричка

Перевод: Dinny

Аннотация

Ангельский замысел

Нетерпеливая Анжелика Грэм уверена, что она умрет, если ее заставят ждать девять долгих месяцев до свадьбы с возлюбленным Саймоном. К счастью, у молодой непоседливой мисс есть план. Она заставит жениха просить его кузена, имеющего дурную репутацию лорда Фаринга, притвориться, что тот ухаживает за Энджел – и таким образом переполошить своих сопротивляющихся родителей и побудить их поторопиться со свадьбой.

Сделка с Дьяволом

Слава лорда Джеймса так скандальна, что лондонские сплетники прозвали его «Дьяволом». Но этот привлекательный повеса колеблется и к тому же сам ищет подходящую жену. Однако давний долг благодарности требует, чтобы Джеймс принял участие в хитрой схеме шустрой леди. В конце концов, это всего лишь безвредная шарада – но только до тех пор, пока Дьявол и Ангел с тревогой не обнаруживают, что их брак действительно заключен на небесах.

Сюзанна Энок Дьявол и Ангел

Моим родителям, Джоан и Ли, которые всегда одобряли то, что я везде использовала воображение.

И моей тете Вивиан, которая мечтала об этом в ночь, перед тем, как это произошло.

– Папа, я не помню, чтобы у нас было так много багажа в Кале.

Анжелика Грэм нахмурилась, когда появился еще один докер, несущий в руках кучу шляпных картонок. В то время как Франция все еще зализывала раны, нанесенные амбициями Бонапарта, идея отправиться за покупками в Париж показалась ей слишком легкомысленной, но её мать и леди Пенстон максимально использовали эту возможность. И сейчас, пока они ожидали окончания погрузки экипажей, обе женщины не спеша направлялись к магазинам у основания Дуврского пирса: несомненно, они намеревались сделать еще несколько покупок.

Томас Грэм, граф Найстон, усмехнулся дочери.

– Я надеюсь, что двух карет будет достаточно для нас и для приобретений твоей матери.

Энджел улыбнулась.

– Я уверена, что если бы мы задержались подольше, то нам понадобился бы целый караван.

Ее отец отвел девушку на несколько шагов подальше от лорда Пенстона, который был занят тем, что руководил погрузкой их экипажей.

– Твоя мать уже поговаривает о том, чтобы совершить еще одну поездку до твоей свадьбы, – понизив голос, сообщил он. – Полагаю, она настроилась на то, что ты пойдешь по проходу в церкви во французском платье.

Анжелика вздохнула.

– Если бы вы позволили мне выйти замуж за Саймона сразу же, то мама могла бы найти такое платье во время этой поездки.

Найстон бросил взгляд на барона.

– Энджел, мы уже объясняли тебе. Год – это обычный период времени, который проходит между помолвкой и свадьбой.

– Но Саймон и я хотим пожениться сейчас, – запротестовала она. – Я знаю это.

Найстон положил руку на плечо дочери.

– И ты знаешь, что девять месяцев – это не так долго.

– Но вы не позволили нам объявить об этом!

– Мы хотели, чтобы ты была уверена в своем решении перед тем, как мы сделаем публичное заявление, – успокаивающе произнес граф.

– Ты хочешь сказать, что вы не думаете, что я доведу это дело до конца, и не хотите ощущать себя неловко, когда я изменю свое решение, – парировала девушка.

Он нахмурился, очевидно, теряя терпение.

– Мы не думали ни о чем таком…

– Что ж, я не изменю своего решения, – заявила Энджел. – Саймон и я – мы любим друг друга.

– Томас, – прервал их разговор лорд Пенстон, – это твое или Норы? – Он указал на один из ящиков.

– Думаю, этот ящик – ваш. – Ее отец подошел ближе, чтобы изучить его. Барон кивнул, подзывая еще одного докера. – Говорю тебе, парень, этот ящик нужно отнести в другой экипаж. Нет, вон ту коробку, вон там, рядом с колесом.

Услышав лай собак, Анжелика повернулась в направлении воды, где грузились несколько кораблей перед возвращением в Кале. Два псаря вели свору собак по одному из трапов. Третий, стоял у подножия сходней, сражаясь еще с полудюжиной собак. Одна из них, коричневый мастифф, намного больше и мощнее, чем проворные гончие, очевидно, отказывалась подниматься на борт. Мужчина ударил животное по спине шишковатой палкой, и собака взвизгнула.

Яростно нахмурившись, Анжелика подобрала юбки, промчалась мимо повозки, нагруженной пищащими цыплятами, и подбежала к псарю.

– Немедленно прекратите это! – приказала она.

Тот выпрямился и неприветливо посмотрел на девушку.

– Что такое?

– Прекратите бить это животное! Разве вы не видите, что он просто испугался?

Мужчина сильно дернул собаку за поводок и животное завыло.

– Этот болван – сторожевой пес, мисс. Он не должен ничего бояться.

– Фенли! – Хорошо одетый мужчина перегнулся через поручни над ними. – Почему задерживаешься? Немедленно поднимай собак на борт!

– Слушаюсь, милорд, – ответил Фенли. – Только вот эта проклятая скотина задерживает нас. – Он одарил собаку сердитым взглядом и снова поднял палку.

Рассердившись, Энджел замахнулась на него своим ридикюлем. Сумочка, в которой находилось несколько отлитых из металла солдатиков для ее брата, сильно ударила псаря по руке.

– Эй, почему вы…! – запротестовал Фенли, подняв руку, чтобы остановить девушку.

– Вы больше не ударите эту собаку! – отрезала Энджел.

Мастифф посмотрел на нее снизу вверх и печально помахал свисающим хвостом.

– Что-то не так, миледи? – спросил мужчина, стоявший наверху.

– Да! Этот человек сбирается избить несчастное создание только потому, что оно боится.

Мужчина пригладил свои усы.

– Вы должны понять, миледи, что мы отплываем с приливом.

– Это не извиняет жестокость, – ответила она.

Группа солдат позади нее обменивалась монетами, а оказавшиеся поблизости докеры опустили свои ноши, чтобы понаблюдать за развлечением.

– Вы правы. Мои извинения. – Мужчина перевел взгляд на псаря. – Фенли, отдай ей поводок. Миледи, благодарю вас за вашу заботу. Я уверен, что Брутусу больше понравится, если о нем позаботитесь вы, а не я. – Он приподнял шляпу. – Доброго дня.

Анжелика наблюдала, немного ошеломленная, как Фенли развязал поводок мастиффа и вручил его ей.

– Рад избавиться от тебя, глупая псина, – проворчал он. Животное зарычало на него.

Другие собаки поднялись по трапу и взошли на корабль.

Анжелика посмотрела вниз на своего нового подопечного.

– О Боже, – пробормотала она. Брутус махал ей хвостом.

Солдаты засмеялись и передали друг другу еще несколько монет, хотя девушка не могла представить, на что они заключали пари в этот раз. Сделав гримасу, она обмотала поводок вокруг запястья и потянула за него. Маме и папе это не понравится. Однако ее брат и сестра всегда хотели иметь собаку, так что родителям просто придется понять. Брутус пошел рядом с ней, и они направились обратно к экипажам.

На полпути туда мастифф заметил клетки с цыплятами.

С громовым лаем, он ринулся к ним, таща Анжелику за собой. Все, что она могла сделать – это оставаться на ногах.

– Брутус, стой! – Собака прыгнула на ближайшую клеть, разломав ее. Дюжина цыплят разлетелась по пирсу, и Брутус помчался за каждым из них. – Брутус, нет! – завопила девушка.

Мастифф изменил направление, чтобы прыгнуть за другой птицей.

Энджел резко обернулась и врезалась в кого-то. Испугавшись, она попыталась оттолкнуться, но Брутус бросился позади них так, что они запутались в поводке и оказались весьма эффективно связанными вместе. Анжелика на мгновение закрыла глаза.

– Мне так жаль, – пробормотала она в широкую грудь. Ее мать будет в ярости.

– В некоторых африканских племенах после этого мы оказались бы женатыми, – ответил сухой мужской голос.

Энджел подняла взгляд. Высокий, стройный мужчина с развевающимися на ветру черными волосами смотрел на нее сверху вниз веселыми зелеными глазами, его руки рефлекторно схватили ее за талию.

– В других племенах это означало бы, что нас приготовили на ужин, – парировала она, внезапно ощутив себя менее расстроенной, чем минуту назад.

Мужчина усмехнулся.

– Ваша собака кажется решительно настроенной.

– Едва ли это моя собака, – призналась Энджел, натягивая поводок в тщетной попытке приструнить лающего мастиффа.

– Понимаю, – ответил ее товарищ по пленению. – Итак, мы вступили в брак или мне попытаться распутать нас?

Энджел улыбнулась ему в ответ, обрадованная тем, что он не сердится.

– Думаю, что в настоящий момент подойдет распутывание. Мы сможем обсудить остальное после того, как нас представят друг другу.

Ее спаситель, в зеленых глазах которого заплясали огоньки, снял поводок с ее запястья, а затем сильно потянул за плетеную кожу. С удивленным гавканьем Брутус уселся на задние лапы, а незнакомец, сделав вместе с Энджел два быстрых оборота, достойных ассамблеи в Олмаке, наконец-то освободил их. Он почесал голову Брутуса, когда собака встала и завиляла ему хвостом.

– Я знал, что есть причина, по которой я должен был приплыть в Англию именно сегодня. Джеймс Фаринг, к вашим услугам.

– Благодарю вас за вашу помощь, мистер Фаринг, – ответила Энджел, разглаживая помятую голубую муслиновую юбку. По его одежде и манере говорить ее спаситель, очевидно, принадлежал к высшему классу, но девушка была уверена, что он не посетил ни одного мероприятия этого Сезона. Она непременно запомнила бы встречу с Джеймсом Фарингом.

– Рад был помочь, – ответил он, кивнув. – После вашего храброго спасения… – Молодой человек указал на мастиффа.

– Брутуса, – подсказала Энджел, улыбнувшись.

– Брутуса, – повторил он, – это, кажется, самое меньшее, что я могу сделать для собственного спасения. – Он усмехнулся с сожалением. – Хотя боюсь, что я немного опоздал.

– Никто не убит и никого не съели, так что, полагаю, что вы поспели вовремя.

Мистер Фаринг рассмеялся.

– Могу ли я спросить, что такая молодая леди как вы, делает совсем одна в Дувре?

– Я не одна, – поправила Энджел, виновато оглядываясь в поисках отца.

– Больше не одна. – Он снова усмехнулся ей. – В конце концов, мы же практически обручены, не так ли?

– И после такого короткого ухаживания, – легко парировала она.

– Но зато оно было очень забавным.

Забавным или нет, но если одна из патронесс Олмака увидела бы этот инцидент, то Энджел была вы изгнана из вышеупомянутой ассамблеи до конца жизни. И, кроме того, запоздало припомнила она, леди, особенно та, что помолвлена, не беседует с незнакомыми мужчинами.

– Извините меня. Я должна идти.

Она потянулась за поводком Брутуса, но мистер Фаринг покачал головой.

– Пожалуйста, позвольте мне завершить свою несколько жалкую попытку спасения, – попросил он, и знаком предложил ей показывать дорогу.

– Вы уверены? – с сомнением спросила Энджел, испытывая облегчение от того, что ей не придется тащить мастиффа через весь пирс.

– Это доставит мне большое удовольствие. – Молодой человек зашагал рядом с ней, Брутус трусил с другой стороны.

Незнакомец хромал.

– Это я… мы… сделали это? – с тревогой поинтересовалась девушка.

Джеймс Фаринг поморщился.

– Нет. Это результат совершенно другого спасения.

– Значит, вы часто приходите на помощь к ошеломленным и озадаченным женщинам? – легко парировала она.

– Только к таким же бесспорно очаровательным, как вы. Вы – ангел^[1].

Энджел хихикнула.

– И как вы узнали об этом, мистер Фаринг? – спросила она, приподняв бровь.

Мистер Фаринг выглядел сбитым с толку, но прежде чем он смог ответить, появились лорд Пенстон и ее отец.

– Джеймс Фаринг, – вскричал барон, протягивая руку. – Джейми, как я рад видеть тебя. Знаешь ли, в «Уайтс» принимали ставки на время и место твоей кончины.

Джеймс Фаринг вернул рукопожатие, но в этот раз его улыбка не коснулась глаз.

– Старина Бони попытался прикончить меня, это наверняка, – ответил он. – Будет замечательно вернуться домой. – Он бросил взгляд на ряд экипажей, ожидавших пассажиров у края многолюдного пирса. – Однако, кажется, что мой транспорт не прибыл. – Молодой человек помрачнел. – Похоже на то, что мне придется нанять экипаж.

Итак, он сражался вместе с Веллингтоном. Основная часть армии возвратилась в Англию почти месяц назад, и Энджел не могла представить, что он мог все еще делать во Франции. Мистер Фаринг не носил военной формы, а был одет в отлично скроенный серый сюртук и бриджи и пару ботфорт превосходного качества, идеальный глянец которых в настоящее время портил отпечаток большой собачьей лапы.

Энджел посмотрела в направлении магазинов и увидела, как ее мать и баронесса появились из дверного проема и направились к ним. Затем она опустила взгляд вниз на счастливого, прерывисто дышащего Брутуса. Как бы девушка не объясняла причину, ее мать все равно будет в ужасе от нового приобретения дочери и от ее последующего поведения, и не сомневалась, что ей придется выслушивать лекцию о своей безответственности и импульсивности всю дорогу до Лондона.

– Вы должны поехать с нами, – весело предложила она, избегая испуганного взгляда отца. Присутствие в карете гостя сотворит чудеса и сведет тирады матери к минимуму.

– Это верно, – услужливо вторил ей барон. – У Томаса отличная упряжка. Лучше, чем какая-то чертова наемная кляча. – Дородный мужчина посмотрел на отца Энджел. – Черт бы побрал меня и мои манеры. Просто я очень удивился, увидев тебя живым, парень. Это Томас Грэм, граф Найстон, и его дочь, Анжелика. Томас, это Джейми Фаринг, маркиз…

– Джеймс, – Джеймс Фаринг, маркиз Чего-то-там, прервал его. Он пожал руку ее отца. – Мы встречались, я полагаю?

– Да, несколько лет назад, – быстро ответил отец Энджел. – У меня так и не было возможности выразить свои соболезнования по поводу кончины вашего отца. Он был хорошим человеком.

Маркиз кивнул.

– Да, это так. Благодарю вас.

Найстон бросил взгляд на свою дочь.

– Видел, что произошло. Благодарю вас за помощь моей Энджел. – Несмотря на его слова, он не выглядел довольным, и Энджел гадала, что вывело отца из себя: Брутус или ее приглашение.

– Рад был помочь. – Веселая улыбка вернулась на губы Джеймса Фаринга и в его глаза. – Так вы на самом деле Ангел.

Ее мать и леди Пенстон подошли к ним, за ними следовала еще одна груда свертков. Беспокойный взгляд матери на их нового знакомого был еще более красноречивым, чем у ее отца, и Энджел на мгновение задумалась, не вовлечет ли ее маркиз в еще большие неприятности, чем это могла сделать собака.

Маркиз кивнул дамам и подошел ближе к Энджел.

– Если вы меня извините, – произнес он, очевидно, ощутив, что его присутствие менее желательно, чем его уверяли. – Мне лучше отправиться в путь. – Он предложил девушке конец поводка, его глаза встретились с ее глазами, когда их пальцы соприкоснулись.

Отец Энджел откашлялся.

– Моя дочь права. Мы будем рады, если вы присоединитесь к нам, – предложил он. – Как уже сказал Пенстон, хотя мои лошади могут и не отвечать вашим стандартам, но у моей кареты рессоры значительно лучше, чем у наемного экипажа.

– Твоя упряжка великолепна, отец, – с негодованием вмешалась Энджел. В конце концов, она сама помогала выбирать ее.

Ее отец улыбнулся.

– Но мы же говорим о человеке, который владеет одной из самых замечательных конюшен в Англии. – Он указал маркизу на экипаж. – Милорд?

– Я, ах… – Джеймс бросил взгляд на Анжелику и слегка улыбнулся. – Я буду вам благодарен. – Он жестом указал себе за спину. – Только позвольте мне взять мой багаж.

– Я удивлен, что он вообще может стоять, – пробормотал барон, пока маркиз хромал обратно по направлению к концу пирса.

– Почему вы так говорите? – спросила Энджел.

– Его позиция при Ватерлоо была захвачена противником, – ответил Пенстон, – и он оказался достаточно безумен, чтобы остаться на месте и удерживать её. Сначала ходили слухи о том, что он мертв, затем – что он жив, но потерял руку и ногу. Этому парню дьявольски повезло.

Барон и баронесса направились к своему экипажу, пока ее отец рассказывал матери о том, как Энджел спасла Брутуса, и помогал им обеим сесть в карету. Брутус без уговоров запрыгнул туда же и улегся у ее ног. Камелия, леди Найстон, уставилась на животное; потом, очевидно, ощутив, что есть нечто более важное, требующее ее внимания, повернулась к своему супругу.

– Томас, я не могу поверить, что ты предложил этому человеку подвезти его в нашем экипаже до Лондона, – резко проговорила она.

Найстон наклонился в экипаж.

– Он спас Энджел от того, чтобы ее протащили по всему Дувру, Кэмми.

Эти слова заставили Камелию перевести взгляд на дочь.

– Это верно, юная леди. Я не знаю, для чего мы беспокоились и нанимали для тебя бесконечную череду гувернанток, когда ты, кажется, не можешь даже на две минуты запомнить, как следует вести себя леди. Я содрогаюсь при мысли о том, как отреагировал бы Саймон Тэлбот, увидев тебя в такой ситуации. Теперь, возможно, ты понимаешь, почему мы настояли на том, чтобы подождать год до твоей свадьбы, и почему мы воздержались от объявления о помолвке. Это возмутительное поведение должно прекратиться. А эта… собака должна уйти.

Эти слова едва ли были справедливы, и у нее были всего лишь семь или восемь нудных гувернанток, а вовсе не бесконечная череда, как очень часто преувеличивала ее мать.

– Саймон не возражал бы. И Брутус…

– Леди не кричит, не размахивает своим ридикюлем и не задирает юбки напоказ всему миру, – оборвала ее мать.

– И что тогда я должна была делать? – запротестовала Энджел. Леди Найстон сердито взглянула на дочь.

– Ничего.

– Ничего? – недоверчиво повторила Анжелика. – Этот чертов…

– Энджел… – предупреждающе произнесла ее мать.

– Этот ужасный человек, – неохотно исправилась она, – бил Брутуса.

– Это неважно, – ответила леди Найстон, игнорируя сердитое выражение лица Энджел. – Когда леди стоит перед выбором оказаться вовлеченной в скандал или ничего не делать, то леди ничего не делает.

– Я не вызвала никакого скандала, – парировала Энджел. – Я спасла бедную, запуганную собаку.

– И беседовала с человеком, которому ты не была представлена. Ты могла бы разрушить свою репутацию.

Энджел закатила глаза.

– Маркиз посчитал, что я поступила правильно, так что в этом не было никакого вреда.

Ее мать усмехнулась.

– О да, в этом был вред. Ты оказалась в долгу у джентльмена с чрезвычайно дурной славой.

– Но кто же он? – умоляюще воскликнула Энджел.

– Маркиз Эббонли.

Энджел побледнела. Джеймс Фаринг выглядел как герой из какой-нибудь романтической сказки, со своим стройным сложением и чарующими изумрудными глазами. Она и понятия не имела, кто он на самом деле. Не удивительно, что ее родители были так встревожены.

– Дьявол? – прошептала она.

– В точности так, – ответил ее отец, нахмурившись. – Сам Дьявол.

– Но он… – Энджел замолчала, осознав, что ее жизнь только что намного усложнилась. – Он кузен Саймона.

Граф Найстон сказал правду. Ехать в его карете было значительно мягче, чем в отвратительном наемном экипаже. Если бы не тщетно скрываемая неприязнь четы Грэмов и его собственные всё ещё ноющие раны, то Джеймс мог бы решить, что наслаждается своим возвращением в Лондон. Тем не менее, он был рад хотя бы тому, что рядом был Брутус, который принимал на себя часть плохо замаскированной враждебности.

Самым мудрым решением, несомненно, было остаться в Дувре еще на несколько дней. В любом случае маркиз не был уверен в том, что в Лондоне ему окажут теплый прием, хотя в прошлом он об этом особо не беспокоился. Но настало время исправляться, время узнать, сможет ли он наконец-то стать респектабельным. В этот раз он отсутствовал почти год, и после того, через что провели его Веллингтон и Наполеон, демонический символ общества, готов был остепениться.

Джеймс с любопытством взглянул на Энджел. Самый простой и очевидный способ продемонстрировать то, что он свернул с дурного пути – это найти жену. И если быть полностью честным, то Анжелика Грэм казалась более живой и определенно более интересной, чем та послушная и скромная женщина, которую он воображал в качестве спутницы жизни для себя. Она была красавицей, с волосами цвета меди и блестящими карими глазами с невероятно длинными ресницами, и он оказался совершенно не способен сопротивляться желанию броситься и спасти ее.

Граф Найстон откашлялся.

– Как получилось, что вы вернулись в Англию именно сегодня? – поинтересовался он.

– Доктор позволил мне покинуть постель всего лишь неделю назад, – ответил Джеймс. Он пожал плечами, от этого движения натянулся едва заживший шрам на его левом плече. – Сегодня – первый день, в который я решил, что смогу это сделать.

Казалось, что эти слова послужили сигналом леди Найстон начать то, что его бабушка называла «гусиным лепетом»: легкая и бессмысленная беседа, которая не требовала ответов, и мысли о которой тут же покидали голову, как только слова были сказаны. Камелия Грэм была artiste ^[2] . Младший представитель семьи Грэм играла своими пальцами, смотрела в маленькое окно, несколько раз бросала взгляд на него, очевидно, скучая так же, как и он. Наконец, она старательно занялась вышиванием какого-то узора на носовом платке, не слишком легкое занятие в раскачивающемся экипаже. От усердия кончик ее язычка высунулся с одной стороны губ.

– Что вы вышиваете, леди Анжелика? – рискнул спросить Джеймс, когда ее мать сделала паузу, чтобы вдохнуть.

Девушка подняла на него глаза.

– Розы, – ответила она, наклонившись вперед, чтобы показать ему вышивку и предоставляя ему возможность отлично рассмотреть ее грудь, если бы у него появилось желание бросить туда взгляд.

– Очень мило, – пробормотал он, поглядывая на ее мать.

– Вы даже не посмотрели, – запротестовала Анжелика, снова выпрямляясь на сиденье.

– Я посмотрел.

– Не посмотрели. – Она снова изучила свою вышивку. – Боюсь, что они немного кривоваты.

– Анжелика, – упрекнула ее леди Найстон.

Джеймс подавил улыбку.

– Они прекрасны. – Карета проехала по еще одной яме, и он зашипел от боли. Собака посмотрела на него снизу вверх и завиляла хвостом.

– Не желаете ли остановиться ненадолго? – спросила графиня.

Он резко покачал головой, полностью сосредоточившись на том, чтобы сделать глубокий вдох.

– Со мной все в порядке.

– Не будьте надутым павлином, – заявила Энджел, ее голос и выражение лица выдавали беспокойство. – Вы выглядите ужасно.

– Что ж, огромное вам спасибо, – парировал маркиз. Прежде никто и никогда не называл его надутым павлином, и он не был уверен, что это ему понравилось.

– Энджел! – снова упрекнула ее мать.

– Я пытаюсь быть любезной, – запротестовала та.

До сих пор ей не слишком хорошо удавалось придерживаться правил приличия. Значит, у них есть что-то общее.

– Любезничайте с кем-нибудь другим, – натянуто предложил Джеймс.

Граф откашлялся.

– Извините меня, Эббонли, но едва ли я сочту уместным то, что вы в такой манере разговариваете с моей дочерью.

Джеймс искоса посмотрел на него.

– Знаете, – начала графиня, прежде чем маркиз решил, насколько дипломатично ему следует ответить, – это напоминает мне чрезвычайно забавный ondit ^[3] , который я слышала несколько дней назад о герцоге Кентском.

– О, в самом деле? – ответил Джеймс, заставив свои губы изогнуться так, чтобы это могло сойти за улыбку.

– Да. Кажется, он…

Джеймс потерял нить того, о чем рассказывала графиня, когда бросил взгляд на Анжелику. Она скосила на него глаза, и он закашлялся, чтобы скрыть свое удивление и веселый смешок.

Спустя еще два мучительных часа разбитых дорог и иссушающих разговоров, карета подъехала и остановилась перед Фаринг-Хаусом. Когда Джеймс ступил на землю, его раненая нога, онемевшая после долгой неподвижности, подогнулась, и ему пришлось ухватиться за ручку двери экипажа, чтобы не упасть. Брутус встал, очевидно, приготовившись следовать за ним, но девушка потянула его за поводок, и собака снова села.

– Очень рад, леди Анжелика, – прошептал Джеймс, поднимая на нее взгляд. – Возможно, мы встретимся снова.

Она улыбнулась в ответ.

– Я уверена, что это произойдет, милорд.

– Благодарю вас, Найстон, миледи, – кивнул маркиз.

– Замечательно, – пробормотал граф, и через мгновение карета загрохотала по подъездной дорожке. Джеймс вздохнул. За исключением леди Анжелики и Брутуса, это была мучительная поездка. Оставалась надеяться, что оставшуюся часть благопристойного лондонского общества будет не так трудно выносить.

– Боже мой, – послышался голос из дверей особняка, и он поднял взгляд, чтобы увидеть, как его кузен бегом приближается к нему. – Джейми!

– Саймон, – ответил маркиз, усмехаясь, и обнаружил, что тот осторожно обнимает его. – Я не… сломаюсь, – прорычал он.

Засмеявшись, Саймон крепче сжал объятия и похлопал Джеймса по спине.

– Ты выглядишь полумертвым, – прокомментировал его кузен. – Господи, как я рад видеть тебя.

– Спокойнее, Саймон. Я действительно не в самом отличном состоянии.

– Почему ты не написал, что возвращаешься? – пожаловался его кузен, выпуская его из объятий. – Мы так беспокоились о тебе, ты же знаешь. Эти проклятые слухи из Бельгии, и…

– Я написал. И поверь мне, я слышал все о пари и об этой чепухе насчет того, что причитается Дьяволу. Так здорово снова увидеть тебя. – Он сжал плечо кузена.

– Кто привез тебя сюда? – спросил Саймон. – Я буду у него в долгу.

Джеймс усмехнулся.

– Ангел спас меня и принес домой.

Саймон скривился.

– Нам лучше войти в дом. Полагаю, что у тебя бред.

Маркиз усмехнулся.

– Это был граф Найстон и его семья.

– Найстон? – начал Саймон, а затем и сам усмехнулся. – О, этот Ангел. Я рад, что ты с ней встретился. Разве она не великолепна?

– Да, это так. На самом деле… – Джеймс остановился, нахмурившись и внезапно став подозрительным. – Ты едва ли из тех, кто станет посылать невинных девушек мне навстречу. Почему ты рад, что я с ней встретился, – поинтересовался маркиз, – и почему у меня такое ощущение, что я что-то пропустил?

Кузен несколько секунд смотрел на него.

– Они ничего не сказали, не так ли? – он вздохнул. – Я рад, что вы встретились, потому что в апреле следующего года, я женюсь на ней.

Джеймс выпустил плечо кузена и выпрямился, несмотря на волну головокружения, которая нахлынула на него.

– Женишься? – эхом отозвался он, приподняв бровь и тщательно подавляя свое внезапное разочарование. – Ты?

– Я не из тех, кто поклялся избегать брака, – указал Саймон. – Этим занимаешься ты. И мы обсудим это позже. – Кузен схватил Джеймса, когда его колени подогнулись. – Вот олух, – проворчал Саймон, подзывая дворецкого, стоящего в дверях. – Ты, должно быть, греб одним веслом, чтобы добраться сюда. Какого дьявола, мог бы подождать еще несколько недель.

– Я отсутствовал достаточно долго. – С этими словами последние силы покинули Джеймса. Когда он начал оседать в руках Саймона, его кузен закричал, призывая на помощь слуг, потому что маркиз наконец-то вернулся домой.

– Как раз в твоем стиле проспать семейное воссоединение, Джейми. – Он распахнул глаза. Элизабет, вдовствующая виконтесса Уонсглен, сидела рядом с кроватью, с чашкой чая в руке и книгой на столике рядом.

– Бабушка, – улыбнулся Джеймс, обрадовавшись, но когда он попытался сесть, она так быстро взмахнула чашкой, показывая, чтобы он лег обратно, что почти пролила чай на простыни.

– Тьфу, – пробормотала она и опустила чашку на столик. – Ты превратил меня в комок нервов, мальчик.

Бабушка Элизабет была единственным человеком на его памяти, которая все еще называла его «мальчиком».

– Это не входило в мои намерения, – ответил маркиз.

– Значит, в твои намерения входило приехать домой, не поставив никого в известность? Ты мог бы написать письмо. Вместо этого мы получили твои чемоданы, твоего камердинера и записку со словами «Вернусь домой, когда смогу». Саймон сказал, что ты был наполовину мертв, когда приехал. Ты не так прост, чтобы поступать так глупо.

Джеймс усмехнулся.

– Ты всё ещё не перестала поучать и бранить меня, не так ли? И я написал. Вини в этом лондонскую почту, а не меня.

Неожиданно вдовствующая виконтесса наклонилась вперед и поцеловала его в щеку.

– Я ужасно скучала по тебе, Джейми. Саймон всегда прислушивается ко мне, когда я отчитываю его.

Он рассмеялся.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: