ДВА НАСУЩНЫХ РАЗЪЯСНЕНИЯ

Среди всех бесчисленных поколений человечества именно нам было уготовано судьбой столкнуться лицом к лицу с самым страшным бедствием, когда-либо обрушивавшимся на мир.* Есть фундаментальный факт, который невозможно отрицать и недооценивать, ибо из него немедленно следует наиважнейший вывод. И вывод этот в том, что мы, вынесшие все страдания мировой войны, должны также осознать урок, ради которого они, собственно, и выпали на нашу долю. Если мы и теперь ничему не научимся и не заявим громко о приобретённом знании, то когда ещё в человеческой истории оно будет постигнуто и провозглашено, когда ещё будет столь глубоко подготовлена духовная почва для восприятия духовного семени? Если в наших душах, измотанных и измученных этим страшными пятью годами самопожертвования и бедствий, не произошло коренных перемен, которые бы оне были в состоянии явить миру, то какие ещё души смогут в будущем откликнуться на столь явный призыв небесного вдохновения? В таком случае состояние человеческого рода окажется поистине безнадёжным, и в грядущие столетия тоже не откроется никаких перспектив улучшения.

* Имеется в виду Первая мировая война. (Й.Р.)

С какой целью человечество было проведено через горнило столь тяжкого испытания, как мировая война? Разумеется, только поверхностный наблюдатель может полагать, будто великий Создатель всего и вся привёл всю планету в возбуждение, заставил народы напрячь все свои силы – и всё это только для того, чтобы чуть передвинуть ту или иную границу или составить какое-нибудь новое сочетание в калейдоскопе наций. Нет, причины этой мировой судороги и цели, ради которых она произошла, куда более глубоки. И оне имеют главным образом религиозный, а не политический характер. Оне лежат гораздо глубже пустяковых ссор, занимающих народы сегодняшнего дня. Через тысячу, даже через сто лет национальные последствия этой войны потеряют своё значение, тогда как последствия религиозные станут править миром. И эти религиозные последствия выразятся в реформировании сегодняшнего декадентствующего Христианства, в его упрощении, очищении и усилении за счёт новейших фактов общения с душами умерших и ясного знания того, что лежит за порогом смерти, через который мы переступаем, оставляя эту жизнь позади. Потрясение, вызванное войной, имело целью возвысить нас до умственной и моральной серьёзности, дать нам мужество покончить с ханжеством, заставить человечество осознать Новое Откровение и воспользоваться его плодами. Причём для всех, кто с открытым умом изучит факты и доказательства, само существование этого Нового Откровения окажется недвусмысленно удостоверенным и с избытком доказанным.

Посмотрите, сколь ужасен был наш мир, пока не грянул гром. Разве, пройдя вспять столетий и изучив все свидетельства человеческой порочности, можно найти хоть что-то, способное выдержать сравнение с историей народов на протяжении последних двадцати лет? Подумайте только об условиях жизни в России в эти годы: разгул грубой аристократии и пьяной демократии, обоюдные убийства, ужасы сибирской ссылки, еврейские погромы и коррупция чиновников. Вспомните бельгийского короля Леопольда, этого демона во плоти, скаредность и алчность которого плодили убийства и пытки на огромной части африканского континента* и который, тем не менее, был принят при всех дворах мира и погребён после панегирика, пропетого ему кардиналом Католической церкви – церкви, которая ни разу не возвысила голоса, чтобы осудить его дьявольские деяния. Вспомните аналогичные преступления в Путумайо, когда британские капиталисты, хотя и не принимая непосредственного участия в массовой резне, всё же попустительствовали ей своей летаргической спячкой и доверием к действиям местных властей. Подумайте о Турции и периодически происходящей в ней резне покорённых народов. Взгляните на бездушную, отупляющую работу людей на разбросанных повсюду фабриках и заводах, где труд принял совершенно иную, гораздо более извращённую форму, чем когда-то работа в поле. Не забудьте также похотливую чувственность множества богачей, скотскую грубость множества бедняков, тиранию моды, холодность и мертвенность религии, повсеместное отсутствие сколько-нибудь значительной глубины и подлинных духовных устремлений. В особенности же обратите свою мысль на организованный материализм Германии, на высокомерие, бессердечие и полное отрицание всего, что только может иметь связь с живым духом Христа – об этом свидетельствуют высказывания епископов Католической церкви, подобных Гартманну из Кёльна, или пасторов Лютеранской церкви. Взгляните на всё это и ответьте: представало ли когда человечество в более неприглядном виде? Если же мы попытаемся найти более светлые пятна, то обнаруживаем их там, где цивилизация в интересах общества создавала такие учреждения, как больницы, университеты, благотворительные организации, но при этом оказывалось, что религия не имеет в том никаких заслуг – всё это бросается в глаза как в буддистской Японии, так и в христианской Европе. Нельзя отрицать, что отдельные люди проявляли много добродетели, доброты и духовной силы. Но Церкви при этом оставались пустыми оболочками, не содержащими в себе никакой духовной пищи для человечества, и Церкви перестали влиять на поступки людей, исключая разве направление бездушного формализма.

* Эти факты потрясли Конан-Дойля, и он занялся подробным изучением данного вопроса, в итоге чего возникла его знаменитая монография «Преступление в Конго» (“The Crime of the Congo”), опубликованная в 1909 году и имевшая огромный международный резонанс. (Й.Р.)

Эта картина отнюдь не сгущает красок. Разве теперь нам не ясно, каковы были внутренние причины войны? Разве мы не в состоянии теперь понять, что назрела необходимость как следует встряхнуть человечество, одуревшее от досужей болтовни и светских условностей, от поклонения грубой силе, от субботних ночных попоек, своекорыстных политиков и богословских софизмов, – встряхнуть его, дабы оно смогло наконец осознать, что стоит на узком лезвии ножа между двумя великими вечностями* и что именно здесь и сейчас ему необходимо покончить с суррогатами веры и со всей серьёзностью и мужеством обратиться к высшим истинам, которые всегда были доступны там, где лень, трусость или соображения корысти не затемняли человеку зрения.

* Здесь невольно должны приходить на ум слова Марка Аврелия: «Оглянись назад – там безмерная бездна времени, взгляни вперёд – там другая беспредельность». (Й.Р.)

Давайте же попытаемся оценить, что представляют собой эти истины и в каком направлении должна итти названная нами реформа. Главное место в моих размышлениях занимает поиск путей, по которым будет следовать духовное развитие человечества; но есть два важных уточнения, которые необходимо сделать для того, чтобы эта реформа могла явить своё полное действие. О духовной стороне предмета я могу говорить в силу знания, полученного из мира потустороннего. По поводу двух других пунктов реформы я не могу высказывать таких притязаний.

Первый из них состоит в том, что в «Библии», которая является основанием всей нашей нынешней религиозной мысли, неразрывно сплелись мёртвое и живое; и вот мёртвый заразил живого и микробы тления разъедают живую ткань нашей веры. Мумия и ангел состоят в самом противоестественном сожительстве. Не может присутствовать ясного мышления, не появится здравого, логичного учения, покуда отжившая часть этой книги не будет отделена от целого и поставлена на книжную полку в кабинете учёного после того, как будет убрана с письменного стола школьного учителя. «Библия» – поистине изумительная книга, значительная часть её представляет собой древнейшие записи, дошедшие до нас, книга, полная редкого знания, истории, поэзии, оккультизма, фольклора. Но она не имеет связи с современным пониманием религии и по сути своей глубоко ему антагонистична. В ней под одной обложкой сосуществуют два взаимоисключающих закона, результатом чего явилась страшная путаница. Один свод представленных в ней законов является системой, построенной на отдельном племенном Боге, подчёркнуто человекоподобном и исполненном гнева, зависти и мести. Такое понимание Бога пронизывает каждую книгу «Ветхого Завета». Даже в «Псалтыри», которая является, быть может, самой духовной и прекрасной его частью, псалмопевец наряду со многим воистину прекрасными и благородными вещами поёт о предметах в высшей степени ужасных – о том, что его Бог сделает с его врагами: «Они низвергнутся живыми в ад». Таков лейтмотив этого древнейшего памятника письменности – памятника, пропагандирующего и защищающего массовую резню, мирящегося с многожёнством, признающего рабство и приговаривающего к сожжению так называемых «ведьм». Изложенные в нём Моисеевы законы уже давно отложены в сторону. Так, мы не считаем себя «проклятыми», отказавшись причинять увечье своему телу, или если едим «запретную» пищу, если бреемся, если носим одежду, скроенную из двух разных материалов. Но мы не можем отказаться от этих законов, не перестав считать и сам свод их божественным. Никакая учёная софистика никогда не сможет убедить честный и серьёзный ум в том, что эти законы действительно божественны. Могут, конечно, на это возразить: «Каждый понимает, что эти законы устарели, и поэтому им не следуют». Но это-то и неверно. Им постоянно следуют, и так будет продолжаться до тех пор, пока они являются частью Священного Писания. Вильгельм II следовал им, ведя эту войну. Его германский Бог, причинивший миру столько зла и горя, был лишь зеркальным отражением того страшного существа, которое повелевало своим последователям убивать пленных, и не просто убивать, а распиливать заживо. Бельгийские города стали подобием моавитянских городов. Каждая облечённая властью жестокосердая скотина на всём протяжении человеческой истории, особенно когда дело касалось религиозных войн, черпала своё вдохновение в «Ветхом Завете». «Режьте и не давайте пощады!», «Око за око! зуб за зуб!» – тексты всегда тут как тут, чтобы слететь с жестоких уст фанатиков-убийц. Франциск в Варфоломеевскую ночь, герцог Альба в Нидерландах, маршал Тилли под Магдебургом, Кромвель под Дрогедой, сторонники Ковенанта при Филлифо, анабаптисты из Мюнстера, мормоны из Юты – все они черпали свою жажду убийства в этом нечистом источнике. Кровавый след оставлен «Ветхим Заветом» во всей истории человечества. Даже там, где главенствует «Новый Завет», его учение оглупляется и затуманивается мрачным соседом. Давайте же сохраним это вполне заслуживающее внимания произведение литературы, но давайте наконец смоем это пятно позора, которое отравляет самый источник нашей религиозной жизни.

Это, по моему мнению, первое разъяснение, которое следует сделать, строя более прекрасное здание религиозной мысли будущего. Второе не столь важно, поскольку речь в нём идёт не о том, чтобы сменить сам предмет, к которому обращён наш взгляд, а только точку в пространстве, из которой мы на него смотрим. Напомним, что жизнь Христа в этом мире, насколько можно судить, составила 33 года, тогда как с момента его взятия под стражу и вплоть до воскресения прошло менее недели. И тем не менее вся христианская система предпочла строиться вокруг его смерти, уделяя лишь второстепенное внимание прекрасному уроку его жизни. Слишком много значения было придано одной и слишком мало внимания уделено другой, ибо его смерть, сколь бы прекрасна и возвышенна она ни была, ни в чём не превосходит смерть десятков тысяч людей, которые умерли за идею, тогда как его жизнь, постоянными спутниками которой были милосердие, широта ума, бескорыстие, мужество, разум и устремлённость в будущее, абсолютно уникальна и сверхчеловечна. Даже по тем отрывочным, много раз переведённым с языка на язык записям из вторых рук, дошедшим до нас, возникает впечатление, которого не может вызвать ничья другая жизнь. Это впечатление исполняет нас чувством крайнего благоговения. Наполеон, незаурядный знаток человеческой природы, сказал: «Христос стоит совершенно особо от других. Всё связанное с Ним поражает меня. Его ум меня изумляет, Его воля – парализует. Невозможно сравнивать Его с кем-либо из людей. Поистине, Он не от мира сего. Чем ближе я к Нему приближаюсь и чем пристальнее в Него всматриваюсь, тем дальше всё, что с Ним связано, выходит за пределы моего разумения».

Именно эта чудесная жизнь, её пример и влияние были истинной целью схождения столь высокого духа на нашу планету. Если бы род людской со всей серьёзностью сосредоточился на жизни Христа вместо того, чтобы теряться в тщетных мечтах об искупительных жертвах и вымышленных падениях вкупе со всей их мистической и сомнительной философией, то сколь сильно бы отличался уровень человеческой культуры и счастья от того, что мы имеем сейчас! Эти теории из-за их неразумности и безнравственности оказались главной причиной того, почему лучшие умы так часто отворачивались от христианского учения и провозглашали себя материалистами. Отвергая то, что в этой системе оскорбляло их стремление к истине, они отбрасывали с ним вместе и то, чтобы было в ней истинного и прекрасного. Смерть Христа была достойным венцом его жизненного пути, но именно свою жизнь он оставил нам в качестве основания для вечной религии человечества. Все религиозные войны, непрерывная, бесконечная вражда людей друг к другу и бесчисленные беды сектантских раздоров свелись бы к минимуму, а то и не возникли совсем, если бы неприкрашенный пример жизни Христа был взят в качестве образца для религии и человеческого поведения.

Но есть и другие соображения, которые следует учесть, изучая жизнь Иисуса и исходящую от неё силу в качестве образца [поведения]. Одно из них состоит в том, что самым существенным в его жизни было критическое отношение к современной ему религии. Свой могучий здравый смысл и мужество Христос употреблял на то, чтобы разоблачать ханжество и указывать лучший путь. Именно по этим чертам можно узнать подлинного последователя Христа, и ничто так не далеко от него, как молчаливое принятие учений, которые даже по облику своему насквозь лживы и порочны, потому что являются нам облечёнными признаками власти.

Святость библейских книг для древних евреев оказывалась столь подавляющей, что её не могли поколебать даже описки и орфографические ошибки, внесённые переписчиками и сохранявшиеся в неприкосновенности. Какой иной авторитет имеем мы теперь, кроме жизни Христа, способный для нас сравниться с теми священными книгами иудеев? Если бы Христос был иудейским ортодоксом и обладал тем качеством, которое перед нами зачастую превозносят как «наивную детскую веру», то само Христианство не могло бы возникнуть – это простой, очевидный факт. Пусть же реформаторы, которые любят Христа, мужаются, когда полагают, что действительно следуют по пути Учителя, ибо Христос ни разу не сказал, будто Откровение, которое он дал миру и которое столь несовершенно было применено к делу его последователями, будет последним Откровением, которое получит человечество на этой планете. В наши дни столь же великое Откровение было явлено из Центра всякой истины, и оно окажет такое же глубокое влияние на человеческий род, как и Христианство, хотя до сей поры и не появилось никакой главенствующей фигуры, чтобы придать веса его наставлениям.* Подобная фигура уже появилась однажды, когда пришло время, и я нисколько не сомневаюсь, что это может случиться ещё раз.

* Это не совсем так. Такая фигура появилась в своё время: то был Дух Истины, слова которого явлены миру в книгах Аллана Кардека. Сказанного в них достаточно, чтобы преобразовать не только наши религиозные воззрения, но и наполнить всю нашу жизнь на земле новым смыслом. (Й.Р.)

Должно упомянуть и другое соображение. Христос не дал свою весть от первого лица. Поступи он так, наша позиция была бы куда сильнее. Весть его дошла до нас в форме пересказов и сообщений, сделанных хотя и серьёзными, но малограмотными людьми. Но, разумеется, сам факт, что рыбаки, мытари и все прочие умели хотя бы читать и писать, говорит очень многое в пользу уровня образования в римской провинции Иудея. Лука и Павел, правда, принадлежали к более культурному классу, но сведения свои они черпали у своих не столь образованных предшественников. Их отчёт в высшей степени удовлетворителен в том, что касается единства производимого им общего впечатления и ясности, с которой обрисованы учение и характер Учителя. В то же время их рассказы изобилуют несообразностями и противоречиями по фактам нематериальной природы. Например, все четыре описания Воскресения разнятся в подробностях, и ни один ортодоксальный богослов, занимаясь чтением проповедей, не может в полной мере принять все четыре версии Воскресения, не ставя себя под удар критики, всегда готовой уличить его в непоследовательности и искажении фактов. Но как раз эти подробности-то и не имеют непосредственного отношения к духу послания Христова. Простой здравый смысл не обязывает нас считать, будто каждый пункт рассказа о его жизни исполнен вдохновения свыше или что мы не должны делать скидки на несовершенство передачи, индивидуальные взгляды рассказчика, цветистость восточной фразеологии или ошибки в переводах. В новых версиях «Евангелия» действительно допускается такая возможность. Знаменитое выражение Христа о букве и духе почти позволяет нам верить, что он предвидел, каким бедствием станут для нас священные тексты. Вероятнее всего он знал, что мы пострадаем от них так же, как он сам пострадал от рук современных ему богословов – людей, которые тогда, как и сегодня, являлись всемирным бедствием. Очевидно, Христос считал, что мы, пользуясь данным нам умом, будем приспосабливать его учение к изменяющимся реалиям жизни и времени. Очень многое из сказанного им обусловлено обществом и манерой выражения, характерной для эпохи, в которую он жил. Поверить, будто человек готов буквально всё отдать бедному, или что сегодня голодный английский военнопленный должен буквально возлюбить своего врага – германского кайзера, или что поскольку Христос протестовал против непрочности брака в то время, то и в наши дни супруги, не любящие друг друга, должны на всю жизнь быть связаны узами рабства и мученичества – всё это является карикатурою на учение Христа и лишает его столь сильной стороны, как здравый смысл. Требовать невозможного от человеческой природы значит ослаблять силу ваших доводов даже в тех случаях, когда они разумны.

Выше уже было сказано, что из трёх принципов, согласно которым следует вести реформу религии, а именно: отказ от ветхозаветной части, большее внимание к жизни Христа, а не к его смерти и новый духовный прилив, который несёт нам психическую религию, – лишь последний является авторитетным источником сведений о потустороннем мире. И вот именно это-то обстоятельство и недооценивается. Ни в одном из сообщений духов, насколько мне известно, не обсуждались материи, имеющие отношение к «Ветхому Завету». Природа Христа и его учение, напротив, были непременным предметом обсуждения с той или иной разницей в деталях, которое в основном укладывалось в очерченные здесь рамки. У духов имеется своя точка зрения; некоторые из них унесли с собой в ту жизнь земные предубеждения, от которых им нелегко освободиться; однако, читая множество подлинных сообщений духов, можно легко обнаружить, что идея искупления в них едва ли даже была затронута, тогда как на силе примера жизни Христа и его учения духи постоянно настаивают. Согласно этим посланиям, Христос – самый высокий дух, известный землянам, сын Бога, как и все мы – Его сыновья, но он ближе к Богу и в силу данного обстоятельства в более высоком смысле является Его сыном. За исключением редких и особых случаев, он не встречает нас в том мире, когда мы умираем. Поскольку духи (и днём, и ночью) переходят туда в среднем до сотни в минуту, то это не требует доказательств. По прошествии какого-то времени мы, возможно, допускаемся в его присутствие, чтобы обрести в нём более нежного, сочувственного и вспомоществующего товарища и наставника, коего дух на всё оказывает своё влияние, даже если его физическое присутствие неуловимо для глаза. Такова общая идея потусторонних сообщений касательно Христа – кроткого, любящего и могучего Духа, постоянно опекающего нашу планету, которая, в числе многих других миров, является предметом его особой заботы.

Прежде чем перейти к Новому Откровению, его доказательствам и его окончательному учению, давайте на минуту вернёмся к двум пунктам, которые мы уже рассмотрели. Они не являются абсолютно жизненно важными. Сообщения от духов, продолжая поступать, могут завоевать мир и без реализации этих пунктов. Мы не можем ожидать внезапной перемены в застарелой рутине наших религиозных обычаев; так же невозможно помыслить, чтобы собрался конгресс теологов, которые бы предприняли столь героический шаг, как разделение «Библии» на две части, убрав одну из них на полку, а другую положив на стол. Не следует ожидать и того, что будет сделано какое-то официальное заявление христианских Церквей, в котором оне признают, что акценты в истории Христа были расставлены ими неверно. Моральная сила их никогда не поднимется на такую высоту. Но ускорение общения с духами и углубление серьёзности отношения к нему, пустив свои корни в этих кровавых буднях человечества, приведут к тому, что многие смогут разумно и в истинном свете увидеть существо вопроса; и если даже «Ветхий Завет» сохранится как атрофированный придаток в живом теле, то лишь за тем, чтобы указывать, через какие низшие ступени развития человечество уже прошло; он будет всё более и более признаваться как документ, утративший свою силу, которому более не позволено оказывать влияние на поведение людей, за исключением указания на многое из того, чего мы должны избегать. Точно то же произойдёт с учением Христа: мистические части его постепенно утратят своё значение, как это произошло с грубыми понятиями о вечном наказании, которые отмерли буквально у нас на глазах, – и ересь сегодняшнего дня станет общим местом дня завтрашнего, едва человечество успеет это осознать. Эти вещи произойдут сами собой в сроки, установленные Богом. А что одновременно ново и жизненно-важно – так это те свежие дополнения, почерпнутые из общения с духами, которые нам теперь и пришло время обсудить. Именно в них мы сможем найти приметы того, как кости приходят в движение и как мумия обрастает плотью и оживает, движимая импульсом дыхания. Вместе с действенной уверенностью в существовании определённой жизни после смерти и твёрдым чувством ответственности за наше собственное духовное развитие, ответственности, которую нельзя переложить на чужие плечи и которая, сколь бы велика она ни была, должна быть вынесена каждым из нас ценой его собственных усилий, мы получим самое мощное укрепление нравственности, которое когда-либо было испытано человеческой расой. Мы сейчас находимся на грани этого, и наши потомки будут взирать на прошедшее столетие как на кульминацию тёмных веков, в которые человек утратил веру в Бога и настолько погрузился в свою преходящую земную жизнь, что потерял всякое чувство духовной реальности.

* * *

Глава Вторая

ЗАБРЕЗЖИЛ СВЕТ

Ещё шестьдесят лет назад столь проницательный мыслитель, как лорд Бругэм, заметил, что в ясном небе скептицизма он усматривает лишь одно облако – современный спиритуализм. Данное сравнение странным образом поставлено с ног на голову: было бы гораздо вернее сказать, что в затянувших небосвод облаках скептицизма усматривается лишь один просвет – современный спиритуализм, но в конечном итоге его слова лишь доказывают, что он понимал грядущую важность этого движения. Рёскин, ум ничуть не менее выдающийся, заметил однажды, что его уверенность в бессмертии целиком основывается на фактах, установленных Спиритизмом. Можно назвать десятки, сотни знаменитых имён, поддержка которых безусловно облагораживает любое дело на земле, носители которых подписались бы под этим утверждением. Эти люди подобны высочайшим горным пикам, на которые первыми падает свет занимающейся зари, но в конечном счёте солнце подымется до такой высоты, что его лучи озарят самый незначительный холм на земной поверхности. Давайте же обратимся к этому свету лицом и присмотримся к движению, которому наверняка уготовано до такой степени революционизировать человеческую мысль и деятельность, как то на всём протяжении христианской эпохи не удалось сделать никому другому. Мы рассмотрим, в чём сила его и слабость, но будем при этом помнить: там, где речь идёт о том, что знаешь как истину, можно без опасений настаивать на истинности и всего целого, частью которого данная истина является.

Это движение, которое призвано придать жизнеспособность нынешним мёртвым и холодным религиям, называется «новейшим спиритизмом». «Новейший» (или «современный») – слово, указывающее на то, что само по себе явление в той или иной форме существовало и раньше и, стало быть, старо, как мир. Во все времена, как бы оно ни было затемнено выражающими его формами, явление это было той самой сердцевиной, тем духовным пламенем, которое пылало в глубине всех религиозных идей, и оно же пронизывает собой всю «Библию» из конца в конец. Но слово «спиритизм» было так опошлено профанами и шарлатанами, что почти хочется заменить его каким-либо другим термином (например, «духовная религия») и тем очистить сам предмет от старых предрассудков наподобие того, как месмеризм после многих лет гонений получил быстрое признание, когда сменил название, став именоваться гипнотизмом.* С другой стороны, нельзя забывать, что многие отважные первопроходцы сражались под этим знаменем и, не страшась поставить под удар свою профессиональную карьеру, свои достижения и даже свою репутацию как людей здравомыслящих, публично защищали то, что знали как истину.

* Мы же в данном случае вместо «духовной религии» предлагаем термин «карденизм», составленный из фамилий создателей духоведения, или новейшего спиритизма, – Аллана Кардека и Леона Дени. (Й.Р.)

Их отважная, бескорыстная преданность делу Спиритизма не могла не дать своих плодов и много сделала для очищения имени, за которое они боролись и страдали. Именно они вскормили Учение, которое обещает стать не новой религией – уж слишком оно велико, чтобы вписаться в подобные рамки, – но фундаментальной частью всего общечеловеческого богатства знаний и мудрости. Однако усовершенствованный Спиритизм будет, по всей вероятности, так же мало похож на Спиритизм 1850 года, как современный локомотив – на котелок с кипящей в нём водой, – что, однако, не помешало последнему ознаменовать собой эру паровых машин. В конечном счёте Спиритизм скорее станет доказательством и основанием всех религий, чем религией самой по себе. У нас и так уже слишком много религий и слишком мало доказательств.

Те первые проявления в Гайдсвилле ничем не отличались от проявлений, зарегистрированных в прошлом, но результат их существенно отличался от всего имевшего место ранее, потому что впервые не произошло того, что человек испугался, услышав необъяснимые звуки, или пришёл в крайнее изумление. Вместо этого он установил со стоящей за ними неведомой силой словесные отношения. Отец Джона Уэслея ста годами раньше, когда он в 1726 году оказался свидетелем проявлений «Эпуортского барабанщика», мог бы сделать то же самое, приди ему в голову аналогичная мысль. Но это произошло, лишь когда маленькая девочка Фокс хлопнула в ладоши и крикнула: «Повторяй за мной!», в результате чего неведомая первопричина звуков подчинилась и стала подражать ребёнку, что и оказалось убедительным доказательством присутствия разумной, незримой силы столь отличной от известных нам механических сил, действующих в окружающем нас мире. По обе стороны завесы – как у людей, так и у духов – обстоятельства этого события сами по себе были незначительными, даже ребяческими; и всё же время с исчерпывающей ясностью покажет, что это был один из поворотных пунктов в мировой истории, гораздо более значительный, чем падение тронов и поражение армий. Художник будущего непременно запечатлеет эту сцену: гостиная в деревянном, похожем на лачугу домике, кружок полуиспуганных, полунедоверчивых людей, ребёнок, хлопающий в ладоши, с обращённым вверх смеющимся личиком, тени в тёмном углу, где, судя по всему, затаились неведомые и загадочные силы – силы, нередко проявлявшиеся и прежде, но лишь теперь пришедшие утвердиться и произвести полную революцию в человеческом сознании.

Мы можем спросить, почему столь серьёзные результаты возникают из столь незначительных источников? Именно этим вопросом задавались высокомерные философы Греции и Рима, когда красноречивый проповедник Павел вместе с рыбаком Петром и их полуграмотными учениками отвергли все их многомудрые теории и с помощью женщин, рабов и иудеев-раскольников низвергли их старые языческие верования. Ответом на это может быть лишь то, что у Провидения есть собственные пути достижения нужных целей и что Оно редко сообразуется с нашими представлениями о надлежащем и пристойном.

Сейчас мы располагаем б о льшим опытом относительно феноменов такого рода и с известной степенью достоверности можем определить, что именно произошло в Гайдсвилле в 1848г. Мы знаем теперь, что эти явления подчиняются закону и определённым условиям так же, как и все явления во Вселенной, хотя в ту пору они и представлялись публике событием изолированным и исключительным. С одной стороны, имелся полуматериальный, привязанный к земле дух низкой степени развития, которому, для того чтобы обнаружить своё присутствие, был необходим медиум. С другой, наличествовал хороший медиум для производства физических феноменов – явление довольно редкое. В результате спиритические проявления возникают почти с той же неизбежностью, с какой при должном соответствии между электрической батареей и проводом проскакивает искра. В настоящее время профессором Кроуфордом в Белфасте проводятся спиритические эксперименты, в которых такого рода следствие и причина чередуются в должной последовательности, что подробно представлено им в двух его последних книгах: «Реальность спиритических явлений» и «Эксперименты в области спиритической науки».* Там он в частности показывает, что происходит действительное уменьшение веса тела медиума в прямом соответствии с происходящими спиритическими явлениями. Весь секрет медиумизма, с материальной стороны данного явления, заключается, по всей видимости, в энергии, совершенно не зависящей от воли самого медиума, который пассивно отдаёт какую-то часть собственной телесной субстанции для использования её потусторонними операторами. Почему одни люди обладают этой энергией, а другие нет? Мы не знаем этого – точно так же мы не знаем, почему у одних есть музыкальный слух, а у других нет. И то, и другое возникает в нас вне прямой связи с нашим нравственным обликом и темпераментом. На первых порах была обнаружена медиумическая способность для совершения физических проявлений, и общественное внимание сосредоточилось на движущихся столах, на самостоятельно играющих музыкальных инструментах и прочих сугубо материальных проявлениях потустороннего влияния, сильных своей неоспоримостью. К сожалению, разного рода мошенники очень быстро научились этим явлениям подражать. Но с той поры мы узнали о существовании множества других форм медиумической способности, столь отличных одна от другой, что обладатель одной из них оказывался совершенно бессилен в проявлении остальных.** Автоматическое писание, ясновидение, заглядывание в будущее сквозь кристалл, говорение в трансе, спиритическая фотография, прямой голос и многое-многое другое – все эти явления, когда они подлинны, являются выражением одной и той же энергии, которая течёт по разным каналам. Все эти проявления входили в «свод даров», способностями к производству которых в первые времена Христианства обладали его последователи. Злокозненному распространению имитации спиритических явлений, несомненно, долгое время содействовала необходимость темноты, провозглашённая ранними экспериментаторами. Но с той поры, как величайший медиум всех времён Д.Д.Хоум благодаря исключительной силе своей энергии оказался способен данным требованием пренебречь, соблюдение темноты не является более принципиальным положением. В то же время факт, что темнота скорее, чем свет, и сухость скорее, чем влажность, благоприятствуют хорошим результатам, был с избытком удостоверен, и он указывает на то, что эти явления подчиняются определённым физическим законам. Наблюдение, сделанное много позднее, согласно которому беспроволочный телеграф (другая эфирная сила) в два раза успешнее действует ночью, нежели днём, может служить подтверждением выводов ранних спиритов; в то же время их утверждения об относительной безвредности для спиритических проявлений красного света имеют соответствующую аналогию в работе фотографа.

* “The Reality of Psychic Phenomena”; “Experiences in Psychical Science” by Pr.W.J.Crawford, Watkins. (Й.Р.)

** За подробностями отсылаем читателя к «Книге Медиумов» Аллана Кардека – непревзойдённому руководству по практическому Спиритизму. (Й.Р.)

Здесь не место подробно останавливаться на истории возникновения и развития этого движения. С самого начала оно встретило как горячее сочувствие, так и жестокое противодействие. Профессора Роберт Гэр и Горас Грилей были среди просвещённого меньшинства, которое удостоверилось в истине, стоящей за этим движением, и потому приняло его сторону. Облик движения не раз искажался многими прискорбными происшествиями, что может объяснить, но никак не извинить то упрямое неприятие, которое оно встретило в столь многих кругах. В действительности это неприятие главным образом основывалось на абсолютном материализме эпохи, не желавшем допускать, что в настоящее время могут существовать такие условия, которые признаны для далёкого прошлого.* Когда таким людям приходится сталкиваться с фактами, подтверждающими реальность жизни после могилы, жизни, в каковую они по долгу службы провозглашают себя верующими, то они болезненно морщатся, с отвращением удаляются и объявляют такие факты невозможными.

* Конан-Дойль в данном случае имеет в виду позицию, занимаемую христианской Церковью. Несколько раньше Карл Дюпрель по этому же поводу писал, что господа церковники признают оккультно-мистические факты, лишь когда они датированы первыми веками Христианства, и считают такую мистику белой, т.е. идущей от светлых сил; аналогичные же факты дней нынешних, будучи произведены нашими современниками, у них причисляются к мистике исключительно чёрной, т.е. идущей от злых сил, словно бы Бог заботился об этом мире только в первые века новой эры, а после целиком предоставил его в распоряжение дьявола – точка зрения, напрочь лишённая логики; помимо того, как мы показали в других наших работах, сама вера в существование дьявола и тёмных сил является плодом логической ошибки и невежества, соединённого с больной фантазией. (Й.Р.)

Сегодняшняя наука также укоренилась в материализме и, столкнувшись с совершенно новым и неожиданным предложением, отбросила все собственные же весьма достойные аксиомы. Так Фарадей заявил, что, приступая к изучению нового предмета, следует a priori составить мнение о том, что возможно, а что нет! Гексли сказал, что потусторонние сообщения, даже если они в самом деле подлинны, «интересуют его не больше, чем болтовня церковных служек в притворе церкви». Дарвин сказал: «Боже нас упаси верить во что-либо подобное!» Герберт Спенсер также высказался против, хотя и признал, что у него не нашлось времени с этой темой познакомиться.

И всё-таки наука не так уж плохо вышла из этого сурового испытания. Как было упомянуто, профессор Гэр из Филадельфийского университета, изобретший, помимо многого другого, кислородно-водородную паяльную трубку, оказался первым крупным учёным, у которого после длительного изучения вопроса хватило нравственной силы заявить, что эти новые и необычные явления действительно существуют. Его примеру последовало множество представителей медицины в Америке и в Великобритании, включая д-ра Эллиотсона, одного из лидеров движения свободомыслия в нашей стране. Профессор Крукс, самый выдающийся химик Европы, д-р Рассел Уоллес, крупнейший натуралист, Варлей, знаменитый электротехник, Фламмарион, французский астроном, и многие-многие другие поставили под угрозу свою научную репутацию, смело выступив в защиту истины. Названные мужи отнюдь не были легковерными глупцами. Они видели подлоги и высказывали сожаление по поводу их появления. Каждый может ознакомиться с письмами Крукса, посвящёнными этому предмету. В очень многих случаях именно сами спириты разоблачали обман. Вместе со всеми они смеялись над горе-шекспирами и неучами-цезарями, заявившими о себе на некоторых спиритических сеансах. Они резко осуждали моральную неустойчивость людей, которые стремились использовать эти силы для предсказания исходов скачек и биржевых спекуляций. Но у них хватило широты взгляда и чувства соразмерности, дабы за всей этой глупостью и мошенничествами увидеть тот прочный, ничем не опровергнутый пласт очевидности, который, в соответствии с природой всякого факта, прежде надо изучить, а затем уж оценить. Они не были такими простаками, чтобы позволить увлечь себя в сторону от величайшей истины потому только, что в их собственном лагере оказались недобросовестные сторонники, компрометирующие дело своим поведением.

Крупнейшим средоточием доказательной силы и энтузиазма стал в те ранние дни г-н Д.Д.Хоум, американец шотландского происхождения. Медиумическая сила, которой он обладал, делала из него наиболее выдающуюся личность из всех, о ком мы располагаем сведениями. Биография Хоума, написанная его второй женой, – книга, заслуживающая самого внимательного прочтения. Этот человек, который во многих отношениях был больше, чем просто человеком, проводил свои опыты перед публикой в течение почти тридцати лет. За всё это время он ни разу не взял платы за свои услуги и всегда был готов предоставить себя в распоряжение любого добросовестного и разумного исследователя. Феномены производились им при свете дня, и для него не имело значения, происходили ли сеансы в его комнатах или в помещении его друзей. Моральные принципы этого человека были столь высоки, что хотя достаток его был очень умеренным, а здоровье более чем средним, он отказался принять царский гонорар в две тысячи фунтов стерлингов, который предложил ему за единичный сеанс Союз спиритов в Париже.

Что касается его медиумической силы, то она, кажется, заключала в себе любую форму медиумической способности в самой высокой степени – левитацию собственного тела (что было заверено сотнями достойных доверия свидетелей), управление огнём, телекинез, видимые материализации духов, чудеса исцеления, послания от умерших наподобие того, которое обратило в спиритическую веру Роберта Чамберса, упрямого шотландца, когда Хоум повторил ему слова младшей дочери, сказанные ею при смерти. И всё это исходило от человека мягкого характера, исполненного отзывчивости; само соединение всех столь высоких качеств, очевидно, оправдывает тех, кто, несмотря на крайнее смущение самого Хоума, были готовы поставить этого мужа на пьедестал, возносящий его над всем человечеством.

Подлинность его медиумического дара ни разу не была серьёзно поставлена под сомнение и признавалась не только в Лондоне, но и в равной мере в Риме и Париже. Лишь один-единственный эпизод омрачает его жизненный путь, однако и в этом случае он вёл себя безупречно – именно к такому выводу придёт тот, кто потрудится тщательно изучить факты. Я имею в виду кампанию, развёрнутую против него госпожой Лайон, которая, усыновив его и определив ему значительную денежную сумму, вознамерилась затем вернуть её назад, и действительно вернула эти деньги с помощью не выдерживающего никакой критики утверждения, будто Хоум недостойными средствами вынудил её назначить себе это содержание.

Факты его биографии являются, на мой взгляд, убедительным доказательством истинности спиритической позиции, даже если бы тому не существовало никаких иных доказательств. Следует отметить, что на протяжении жизненного пути этого безусловно честного и бескорыстного человека были периоды, когда медиумические способности полностью его оставляли; Хоум был в состоянии предвидеть эту временную утрату своих способностей и, будучи честным и неподкупным, попросту воздерживался от проведения сеансов вплоть до момента восстановления этих способностей. Именно прерывистый характер медиумического дара является, по моему мнению, причиной того, что медиумы, многократно выдерживавшие самые жёсткие условия контроля, впоследствии оказывались уличёнными в самой неуклюжей фальсификации результатов, не раз ими с успехом достигнутых. Подобный медиум, когда ему изменяли его настоящие способности, не имел моральной смелости сознаться в этом, ни достаточно бескорыстия, чтобы отказаться от гонорара; он пытался его заслужить, ухищрениями добиваясь результата, которого раньше достигал, используя свои действительные способности. Именно такое объяснение может быть дано скандальным фактам, которые без него могут вызвать лишь недоумение. Приходится допустить, что некоторые медиумы до крайности безответственные и недалёкие люди. Один из моих друзей, присутствовавший на сеансах Эвзапии Палладино, уверял меня, что видел, как она мошенничала самым откровенным и ребяческим образом, и тем не менее сразу же вслед за этим происходили такие вещи, всякая имитация которых находилась, безусловно, за пределами человеческих возможностей.

Помимо деятельности Хоума имеется другой эпизод, составивший крупную веху в развитии спиритического движения. Это – доклад Диалектического общества в 1869 году, подготовленный на основании проведённых Обществом исследований.* В число членов этой организации входили учёные различных отраслей науки, которые задались целью объединить усилия для совместного изучения вызывавших определённое сомнение фактов и в итоге объявили миру свой вердикт: указанные явления действительно существуют. Учёные подошли к проблеме непредвзято и в основу их заключения легли результаты, очень сдержанно и спокойно изложенные в докладе. Это чрезвычайно убедительный документ, который даже сейчас, в 1919 году, по прошествии пятидесяти лет, носит куда более взвешенный характер, нежели б о льшая часть суждений, приводимых по данному предмету ныне. Несмотря на это, невежественная пресса тех дней встретила доклад учёных хором насмешек и издевательств, хотя она же, буде эти учёные вопреки действительности пришли к противоположным заключениям, с радостью бы приняла их вердикт, поскольку он, по мнению некоторых, положил бы конец существованию ненавистного газетам движения.

* “Report by the Dialectical Society”.

В начале 1863 года в свет вышла книга, написанная г-жой де Морган, супругой знаменитого профессора-математика де Моргана. Название книги – «От Материи к Духу».* Книгу предваряет написанное в сочувственном тоне предисловие самого профессора. Эта книга не утратила своего значения и по сей день, ибо лишь немногие за прошедшее время продемонстрировали подобную силу ума, анализируя данную тему. В книге имеется предсказание, согласно которому, по мере развития спиритического движения, спиритические явления более материального характера постепенно станут терять своё значение, а их место займут проявления более духовного свойства, такие, например, как «автоматическое писание». Предсказание это в точности исполнилось, потому что, хотя медиумы, производящие грубые физические явления, всё ещё существуют, наметилась тенденция к преобладанию более тонких форм медиумизма, и для оценки их значения и подлинности потребны куда более тонкие методы анализа и критики. Особенно выделяются две наиболее убедительные формы медиумизма – «прямой голос» и спиритическая фотография. Каждая из них является доказательством столь неопровержимой силы, что скептики не в состоянии ничего им противопоставить; им остаётся только полностью их игнорировать.

* “From Matter to Spirit” by Mrs. Sophia de Morgan, 1863. (Й.Р.)

Одним из ведущих представителей «прямого голоса» является г-жа Френч, медиум-любитель из Соединённых Штатов, работа которой описана г-ном Функом и г-ном Рэндалом. Это хрупкая пожилая дама, и тем не менее через неё приходят сообщения чисто мужских и сильных голосов, чему ни в коей мере не мешает то, что её рот бывает завязан. Я самолично изучал феномен «прямого голоса» на примере четверых медиумов, два из которых были любителями, и реальность звучащих при этом голосов не вызывает у меня никакого сомнения, равно как и то, что чревовещание ни в коем случае не может служить попыткой их объяснения. Одного из этих медиумов в ходе сеанса проверили, заставив наполнить рот подкрашенной водой, но голоса после этого продолжали звучать попрежнему.

Вообще во всех этих случаях меня больше поражают неудачи, чем успехи, и я никак не могу забыть страстные призывы, с помощью которых некая духовная сущность настойчиво, но безуспешно пыталась удостоверить мне свою личность.

Что касается спиритической фотографии, то наиболее удачные результаты получены английским кружком в Кру при содействии медиумов г-на Хоупа и г-жи Бакстон.* Я видел десятки таких фотографий, на многих из которых представлен точный образ умершего, не являющийся однако копией какого-либо снимка, сделанного при жизни. Я видел отца, мать и погибшего сына-солдата, снятых вместе; причём мёртвый сын выглядел куда счастливее и ничуть не менее вещественнее своих родителей.

* См. Приложение, раздел III. (А.К.Д.)

Всё это разнообразие форм медиумической способности является мощным и неопровержимым доказательством существования спиритических явлений и стоящей за ними духовной реальности. Сколь нелепы оказываются объяснения скептиков, прибегающих к помощи телепатии, работы подсознания или космической памяти, когда сталкиваются с такими явлениями, как спиритическая фотография, материализация и «прямой голос».* Лишь одно объяснение может вобрать в себя всё многообразие спиритических явлений, и это – реальность жизни человеческого духа после смерти материального тела, и именно этой философии уже семьдесят лет придерживаются все разумные люди, которые взяли на себя труд непредвзято рассмотреть соответствующие факты.

* Здесь необходимо указать на полную бессовестность критиков Спиритизма: объяснять одну неизвестную вещь при помощи другой, ничуть не более известной, значит не давать объяснение, а морочить людям голову, рассчитывая на их наивность и легковерие. (Й.Р.)

Я говорил о необходимости тщательного и хладнокровного анализа при оценке подлинности «автоматического писания». Признать, что явление исходит от духов, мы можем лишь в том случае, когда исчерпаны все объяснения, исходящие из естественных причин, но к этим последним я никак не причисляю объяснения, апеллирующие к притянутой здесь за уши телепатии, когда утверждают, будто другое лицо может прочитать в ваших мыслях то, что вами самими совершенно не сознаётся. Подобные объяснения и не объяснения вовсе, а мистификации и глупости, хотя, видимо, они и обладают своеобразной привлекательностью для определённого рода исследователей психических явлений, которые, наверное, собираются заниматься поиском объяснений до скончания времён, так не к каким объяснениям и не приходя и только понапрасну изматывая терпение тех, кто стараются следовать за их рассуждениями.

Чтобы дать хороший пример подлинного «автоматического письма», я, выбирая из множества других, хочу обратить особое внимание читателя на факты, касающиеся раскопок в Гластонбери, которые подробно изложены во «Вратах Памяти» – книге мистера Блай-Бонда.*

* “The Gate of Remembrance” by Mr.Bligh Bond.

Мистер Блай-Бонд, между прочим, не является спиритом, что однако не относится к автору автоматически написанного текста, медиуму-любителю, который смог указать на тайны погребённого аббатства, и его указания, когда руины были отрыты, блестяще подтвердились. Я могу честно сказать, что, хотя я и много читал о старой монастырской жизни, она никогда не представала передо мной столь живо, как в посланиях и описаниях, данных старым братом Джоном – привязанным к земному духом, автором этой серии сообщений. Его привязанность к земному ведёт свои истоки из великой любви к старому аббатству, в котором он провёл свои земные дни. Эта книга с приложенными к ней автоматически написанными текстами является прекрасным примером автоматического письма в его высшей форме. Интересно, какой ещё телепатией можно объяснить детальнейшее описание предметов, которые лежат под землёй незримо для человеческого глаза?

Если возможно такое сравнение, то в случае «автоматического письма» вы как бы держите в руках телефонную трубку, и у вас нет никакой уверенности в том, кто говорит с вами на другом конце провода. Вам могут сказать невообразимо дикую ложь, произвольно перемежая её правдой, при этом нагромождения лжи будут столь нелепы в своих подробностях, что намеренность обмана станет ясна сама собой. Если признать тот основополагающий факт, что духи, оставляя в нашем мире тела, мало меняют свою душевную суть и что, следовательно, окружающий нас духовный мир кишмя кишит низкими и злонамеренными существами, то можно понять, что эти неприятные инциденты скорее являются подтверждением Спиритизма, нежели доводами против него. Лично я получил много сообщений, и некоторыми из них был введён в заблуждение. В то же время я могу сказать, что за все тридцать лет, на протяжении которых я получаю спиритические сообщения, мне ни разу не встретилось сообщения кощунственного, нецензурного или просто неучтивого характера. Но я слышал, что такие случаи бывали. Подобное привлекает подобное, и прежде, чем присоединяться к компании людей для совершения столь интимного и исполненного почтительности действа, как спиритический сеанс, необходимо выяснить, каков их нравственный облик.

В ясновидении также бывают неожиданные и необъяснимые срывы и разочарования. Я долгое время следил за работой одной женщины, профессионального медиума. Её результаты обычно бывали столь неординарно хороши, что в благоприятной обстановке она полностью называла имена и фамилии умерших, а контрольные сообщения, передаваемые ею, изобиловали убедительными подробностями. И всё же среди серий великолепных результатов я время от времени встречал и откровенные неудачи, когда она ошибалась даже по существу. Как это объяснить? Мы можем только отметить, что условия оказались явно неблагоприятными, но почему и как – неясно. Решение этой проблемы остаётся за будущим. Предмет этот глубокий и в высшей степени сложный, независимо от той лёгкости, с которой расправляется с ним школа критиков, вешающая на него ярлык «смехотворной нелепости».

Сейчас, когда я пишу это, я смотрю на ряды книг, лежащих слева на моём столе, – девяносто шесть внушительных томов, многие из них с моими пометками и основательно залистаны. И всё-таки я понимаю, что я всего лишь дитя, которое, стоя на берегу бескрайнего океана, по щиколотку погрузило ногу в его воды. Но я, по крайней мере, очень ясно сознаю, что этот океан существует и что тот край суши, на котором я стою, есть часть его, и с этого пологого берега человечеству судьбой предназначено медленно погружаться в океанские глубины.

В следующей главе я постараюсь показать, какова цель Создателя, явившего это поразительное откровение новых разумных сил, действующих на нашей планете. Именно такой взгляд на вопрос должен объяснить, почему это движение, столь долго бывшее предметом насмешек, является крайне важным этапом за всю историю развития человечества, настолько важным, что если бы заслуга открытия его и возвещения миру принадлежала одному человеку, то его, как первооткрывателя новых миров, надлежало бы поставить впереди Христофора Колумба; впереди апостола Павла, как учителя новых религиозных истин, и впереди Исаака Ньютона, как исследователя законов Вселенной.

Но прежде, чем перейти к этой теме, нужно в должной мере учесть ещё одно обстоятельство, которое обычно не принимают в расчёт.

Различия между религиозными сектами – пустяк в сравнении с великой извечной дуэлью между материализмом и духовным пониманием Вселенной. Настоящая битва происходит именно здесь. В этой битве Церкви являлись признанными выразительницами антиматериального взгляда, но оне делали это столь невразумительно, всё время ставили себя в столь ложные положения, что в результате постоянно терпели поражения. Со времён Юма, Вольтера и Гиббона битва медленно, но неуклонно складывается в пользу атакующей материалистической стороны. Затем явился Дарвин и со всеми атрибутами очевидности показал, что падения человека никогда не было, что он, напротив, всё время поднимался. Это нанесло сокрушительный удар по богословской философии, и глупо отрицать это. Затем появилась школа так называемого «высокого критицизма» и указала на возможность новых трещин и щелей в самых основаниях церковного миропонимания. Всё это время Церкви уступали одну пядь своей земли за другой, и каждое их отступление давало противнику место для строительства нового плацдарма и продолжения атаки. Дело зашло настолько далеко, что в настоящее время весьма значительная часть людей в нашей стране, богатых и бедных, утратила всякое сочувствие не только к Церкви, но и к духовному миропониманию в целом. И вот в эту битву вступаем мы, спириты, вооружённые своим положительным знанием и действенными доказательствами – союзник настолько сильный, что мы способны изменить ход всего сражения и раз и навсегда покончить с материализмом. Мы прямо говорим материалистам: «Мы готовы схватиться с вами на вашей же почве и показать понятными вам материальными средствами и научными опытами, что душа и личность переживают смерть тела». Это и есть цель психической науки, и она ею полностью достигнута. Изучайте, понимайте, пропагандируйте наши знания – и материализм обречён, с ним будет покончено.

И однако это движение, движение Новейшего Спиритуализма встречают улюлюканьем и поношением в Риме, в Кентербери и даже в Литтл-Бетеле; впервые все трое выступают дружным хором и призывают в свои ряды таких странных союзников, как учёные-агностики и воинствующие атеисты. Отец Воган и епископ Лондонский, преподобный Ф.Б.Мейер и мистер Клодд, «Чёрч таймс» и «Фрифинкер» объединились на поле брани, хотя боевые кличи их совершенно несхожи: одни кричат, что Спиритизм от дьявола, тогда как другим не менее нашего ясно, что такого персонажа на свете вовсе не существует.

Сопротивление материалистов вполне понятно: если человек провёл всю жизнь, говоря «нет» всем потусторонним силам, то он попадает в поистине жалкое положение, когда после стольких лет оказывается вынужден признать, что вся его философия построена на песке и что с самого начала «да» было единственно правильным ответом. Но что касается религиозных корпораций, то какими словами выразить их глупость и утрату ими чувства реальности, если оне не ринутся навстречу своему величайшему за всю историю союзнику, который вступил в сражение, дабы, переломя его ход, превратить их неизбежное поражение в замечательную победу?

Теперь пришло время рассмотреть, какие дары приносит с собой названный союзник и на каких условиях он готов заключить этот союз.

* * *

Глава Третья

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: