Перевод: Kuromiya Ren 5 страница

Глава шестая:

Часть вторая:

Я безропотно уходила, обернувшись в полотенце, но по пути услышала его слова:

- Поел… теперь купаюсь…

Такой тон был у него редкостью, он явно говорил с женой. Шаги мои невольно замедлились, накатила паника. Мне припомнят мой позорный статус, как и каждый такой раз. Вина и смущение заставили меня поспешить прочь.

Я вернулась в свою комнату, забыв включить свет. И я сидела в темноте какое-то время. Я не высушила волосы, и капли воды падали на плечи, холодные, словно слезы. Я давно не плакала, а теперь у меня и не осталось слез.

Я не знала, как долго я так сидела, но вдруг лампы загорелись так ярко, что я не сразу смогла открыть глаза. Руками я инстинктивно закрыла их, а потом увидела, как Мо Шао Цянь подходит и спрашивает:

- Почему ты сидишь здесь?

Я захихикала и застенчиво сказала:

- Обними меня.

Я любовница, нужно хоть соответствовать поведением этому статусу. Было важно понравиться такому господину. Если нужно вести себя скромно, я буду так себя вести, как и Любимчик вилял хвостом, как только видел Мо Шао Цяня. Только так можно жить хорошо.

Мо Шао Цянь всегда поднимал меня на руки, как принц принцессу в мультфильмах Дисней. Жаль, что он не был принцем, да и я принцессой не была. Порой я скорее была похожа на ведьму, готовящую ядовитое зелье.

И сейчас он отнес меня в свою спальню, уложил на кровать громадных размеров и устроился напротив, глядя на меня. От этого мне стало не по себе, я видела теперь его лицо перевернутым, не знала, как смотрюсь в его глазах. Он смотрел и не двигался, и взгляд его становился все глубже, хотя он же умел смотреть так, что взгляд пронзал. Наверное, от таких перемен мне и было неловко, его взгляд пугал. Я услышала свои слова:

- Ты когда-нибудь любил? Любил так, что не мог справиться с чувствами…? И если не мог быть с ней, убеждал ли себя, что она… - голос оборвался. Я испугалась собственной наглости. Он холодно меня перебил:

- Ты слишком много смотришь телевизор! Фантазия уж больно буйная!

Он поднялся, поправил простыню и лег, не глядя на меня. Я вопиющим образом нарушила главное табу. А все потому, что была слишком расстроена. Я добралась до той точки, когда уже не было сил держаться. Глупо было, что я выбрала не того собеседника, и он просто поведением своим показывал, что его не стоит трогать. Я скрыла свою обиду и придвинулась ближе, коснулась губами шеи, надеясь, что это его взбодрит. Шея была его чувствительной зоной. Но он лежал ко мне спиной, всем телом источая недовольство, и нас словно разделял лед. Я была ему полезна еще меньше, чем Любимчик. Ему нужно было мое тело, но сегодня он был не в настроении.

Я ощутила страх сердцем, оставила попытки и решила вернуться в комнату. Ноги коснулись пола, и я услышала его вопрос:

- Ты не навещала дядю?

Я вздрогнула, всеми силами не позволяя зубам стучать, не разрешая себе схватить вазу и бросить в человека на кровати. Этот дьявол всегда умел вывести меня из себя, заставить пожалеть о своем поступке. Я крепко сжала кулаки, лицо, наверное, выглядело ужасно. Я заставила себя дышать, но не кричать.

- Иди в свою комнату, - спокойно сказал он. – Я хочу спать.

Я пыталась держать себя в руках, нормально передвигать ногами и обойти кровать. Он оглянулся и посмотрел на меня.

- Ты бледная. Печально себя чувствуешь?

Я изо всех сил собралась и улыбнулась ему.

Выражение его лица было холодным:

- Если не можешь – не улыбайся, а то выглядит хуже, чем когда ты плачешь.

Я тихо взобралась на кровать и попыталась попасть в его объятия. Но он оттолкнул меня, не глядя. Я попыталась снова, но не вышло. Снова и снова я подбиралась к нему, а он отталкивал меня. Я могла лишь покорно ждать, казалось, что ударяют по сердцу. Сначала я ощутила боль всюду, потом она отступила, и так по кругу… словно раскачивался маятник, так пошатывалась и моя судьба.

Он растерял терпение и задействовал больше силы, я сбила лампу со столика у кровати, и она упала вниз. Я инстинктивно перекатилась, чтобы поймать ее, но не успела. Я перегнула палку с силой и ударилась лбом о латунную ручку прикроватной тумбочки. Боль пронзила голову, а лампа с грохотом разбилась. Покрытый узорами абажур откатился в сторону, а фарфоровое бело-синее основание раскололось. В его комнате не было дешевых вещей, особенно, ламп.

Я боязливо посмотрела на осколки, забыв о боли во лбу. Я помнила, как Любимчик был непослушным в детстве и сбил в гостиной древнюю лампу, и он так злился, что готов был прогнать собаку. Любимчик занимал в его сердце место повыше, чем я. И если лампа была древней, мне пора прыгать из окна.

Он уже обул тапочки и шел ко мне. Может, он и собирался выбросить меня в окно. Я в панике заверещала:

- Я не хотела…

- Встань.

Я молила:

- Я правда не хотела…

Он подходил ближе, я пятилась. Его лицо пугало, он тянулся ко мне рукой.

- Не двигайся! – а потом я споткнулась и почему-то упала на спину. На миг показалось, что сердце пронзили тысячей стрел, было так больно, что я закричала. Я упала на осколки фарфора. Холодный пот окатил меня, такой была медленная смерть – пытка в старину в Китае, смерть от тысячи порезов.

Спину резали тысячами иголок, дыхание вырывалось с болью, глаза слезились. Я закричала, болела и спина, и сердце. Я не могла больше терпеть. Полились слезы.

Мо Шао Цянь был уже на коленях.

- Я говорил не двигаться!

Ответить я не могла. Он перевернул меня, словно проверил раны, замер. Он поднял меня и понес к двери. Любимчик услышал суету и подбежал, лая на нас. Я увидела свою кровь, капающую на пол, всем весом я давила на руки Мо Шао Цяня. Домоправительница пришла на шум и застыла, пораженная сценой. Она поспешила вызвать водителя. А Мо Шао Цянь уже вызвал лифт.

Мы добрались до гаража на подземном этаже, шофер уже был там. Я не знала, когда в руках Мо Шао Цяня оказались ключи, но он уже укладывал меня на заднее сидение.

- Ложись на живот! – и завел машину сам.

Я лежала там, словно черепаха, и каждая встряска машины причиняла боль. Я перестала плакать, а просто ждала волну боли за волной. Голова прояснилась, я ни на что не отвлекалась. Я не издавала ни звука, ведь и дыхание происходило с болью. На красном свете Мо Шао Цянь повернулся ко мне, боясь, наверное, что я мертва. Он потратил на меня деньги, и если я умру, это окажется впустую. Он не мог понести такие потери.

Наконец, мы добрались до больницы. Я уже ослабела от боли, в ушах гудело, словно вокруг летали сотни пчел. Я лежала на животе на каталке, и среди гула пчел я услышала его слова доктору:

- Не получится… Она склонна раниться…

Верно, мое тело было таким. Скоро я превращусь в крокодила или ящерицу… или любое другое существо с чешуей на спине. Врачи втолкнули меня в лифт. Какое-то время я, похоже, проспала, а может, только подремала. Но когда я проснулась, доктор все еще промывал раны на моей спине. Я увидела металлическую емкость, полную окровавленных осколков фарфора. Доктор щипцами вытаскивал их и бросал в емкость со звоном.

Звучало ужасно. Я зажмурилась.

Этот год явно не был счастливым для моего знака зодиака.

Раны на моей спине зашили, меня выкатили из операционной. Прибыла домоправительница с большим пакетом, и только когда я увидела Мо Шао Цяня, я поняла, что мы все еще были в пижамах.

Мне было все равно, ведь мою пижаму доктору пришлось разрезать, спина моя была в бинтах. Но обычно одетый с иголочки Мо Шао Цянь, стоявший в больнице в пижаме и тапочках, был невероятным зрелищем.

Он переоделся, посмотрел на меня и сказал:

- Ты, словно еж, заслужила это.

Я не двигалась, лишь спросила:

- Ты успокоился.

Я не хотела жалости, но все уже повернулось так, что его сочувствие не помешало бы. Но его злость не унялась, ведь голос был нарочито спокойным:

- Ты разбила одну из ламп от Ен Чжэнь, созданной из фарфора эпохи императора Суй Ян-ди. Ужасная трата.

Как же все так совпало? Я сделала это не нарочно, ведь если бы он не оттолкнул меня, зачем мне задевать его лампу? Было сложно достучаться до его светлой стороны, а вот злость проявлялась легко. Моя спина была в осколках, а для него была важнее сама лампа, а не я. Вреда нервам не было, и через час меня отпустили. Водитель подобрал нас, на обратно пути начало заканчиваться действие анестезии, я корчилась от боли. Я стала черепахой с плотным панцирем из бинтов.

Мо Шао Цянь не тревожился за меня, и я плелась за ним, кривясь каждый шаг. Попав в лифт, я сгорбилась, как старушка. Дома я съела две таблетки ибупрофена, но лучше не стало. Я лежала на животе почти половину ночи, но не могла уснуть. Из-за ночной тишины боль была даже сильнее.

Я ерзала, а дверь комнаты вдруг открылась. В тусклом свете я увидела Мо Шао Цяня. Подняв голову с подушки, я спросила:

- Почему ты не спишь?

Он был мрачным:

- Ты так шумишь, как тут поспать? Зачем так громко ворочаться посреди ночи?

Я раскрыла рот, но ничего не сказала. Наши комнаты разделял коридор, двери были закрыты, как он мог меня слышать? У него ведь не был слух лучше, чем у Любимчика?

Он исчез за дверью и вернулся со стаканом воды. Он сунул мне в рот несколько таблеток, прижал стакан к губам. Я насильно выпила половину стакана, а потом смогла спросить:

- Что это было?

- Морфий, которого хватило бы, чтобы подавить боль третьей стадии рака.

Я схватила его за руку.

- Откуда у тебя такое?

Он не ответил, и я на миг застыла. Неужели он был болен? Он так легко принес мне таблетки. Я подняла голову и посмотрела на него, полного энергии. Он ведь не мог быть больным раком?

Он словно прочитал мои мысли и холодно улыбнулся.

- Надеешься, что я умру.

- Нет.

Он не отпустил меня, вдруг вжав в кровать. Раны на спине вспыхнули болью, я закричала бы, но он прижал губы к моим губам. Я не могла кричать, а к коже словно прижали раскаленное железо, спину обжигали волны боли, но лекарство медленно начинало работать. Тело уже не слушалось меня, оно было тяжелой оболочкой, не подвластной мне. Как и той ночью. Я не могла кричать, в теле не было сил, на меня словно давил огромный камень, я словно тонула в воде и не могла с этим бороться.

Я отключалась от лекарства и боли, я, похоже, бормотала и просила маму спасти меня, но знала, что она не придет, это невозможно. Их с отцом уже не вернуть, я даже их опознать не смогла из-за ран.

Я не кричала, я не могла вдохнуть. Даже тот, кто дарил мне тепло, сказал:

- Давай расстанемся, - развернулся и ушел.

Я задыхалась, словно собиралась умереть. Три года назад я уже умирала. Порезала запястье, подставила руку под воду и смотрела, как кровь растекается в воде, превращая ее в красный. Я потеряла сознание от вида крови. Я бы умерла, но вода начала выливаться из ванны, Любимчик залаял. Меня отправили в больницу, где и спасли, хоть я и потеряла много крови. Я слышала, что пришлось потратить почти все запасы крови в больнице моего резуса. Доктор десять часов оперировал меня, пытаясь соединить разрезанные нервы, но не вышло. И левая рука теперь была слабой. Я могла делать ею лишь что-то легкое.

Я так искала смерти, но и она бросила меня. Из-за лекарства меня подташнивало, потолок превратился во что-то странное перед глазами… терпи, терпи, и все это пройдет. Так я думала. Но Мо Шао Цянь повернул к себе мою голову, пронзая взглядом, словно леопард на охоте. Он разрывал меня глазами, но руки его были холодными, и я от этого дрожала. Всеми силами я отвернулась, но он не позволил. Я не знала, что было со мной, но я укусила его руку. Кровь попала в рот, но он не отпускал.

Он был хищником, не отпускал жертву до ее смерти, не обращая внимания на свои раны.

Я не знала, потеряла ли я сознание, уснули ли, но после лекарства я ничего не чувствовала, боль не вернулась. Я унеслась в бесконечную тьму, где никто меня не мог тронуть.

Глава седьмая:

Часть первая:

Едва забрезжил рассвет, я отправилась в больницу, и врачу пришлось распарывать мою пижаму, потому что кровь от ран присохла к ткани. Им пришлось очистить раны и снова наложить швы. В этот раз анестезия не помогала, было так больно, что я шипела, выдыхая. Пока врач зашивал раны, он спросил:

- Как так получилось?

- Я уснула… случайно… перевернулась…

- И все раны открылись? Как же надо было перевернуться?

Но у меня не было сил говорить. Я знала, что меня зашивал пластический хирург, потому что Мо Шао Цянь настоял на этом, боясь, что швы обычного врача оставят шрамы. Когда он закончил, меня отправили дальше, потому что была опасность занесения инфекции.

В палате мне поставили капельницу с антибиотиками, я позвонила Юэ Инь и попросила ее устроить мне несколько выходных. Юэ Инь пришла ко мне и была в ужасе от ран.

- Ты подралась с кем-то в баре? Такое ощущение, что о твою спину разбили бутылку.

- А я хожу по барам?

- Тогда ты позвала бы меня с собой, - она задумалась, вдруг посерьезнев. – Твой парень приехал? Откуда взялись раны?

Я поспешила объяснить:

- Я сбила лампу на пол, запуталась в проводах и упала на осколки фарфора.

- Ого! Откуда такое невезение?

Я горько рассмеялась.

- Хотелось бы знать заранее по гороскопу, что мне такое грозит.

Юэ Инь весь вечер просидела со мной, пока Чжао Гао Синь не пришел за ней. Он даже принес мне букет цветов, и я впервые получила цветы от парня. Мы были так юны, когда я встречалась с Сяо Шаном, что он не дарил мне цветов. И я ощутила укол сожаления, принимая цветы от Чжао Гао Синя.

- Ты первый человек, подаривший мне цветы.

Юэ Инь вскричала:

- Неужели твой парень никогда не дарил тебе букеты?

Я задумалась на миг.

- Нет.

Все эти годы Мо Шао Цянь дарил мне многое, но чаще всего это были вещи. Цветов не было ни разу. Я помнила, что первым его подарком было ожерелье, я тогда еще ничего не понимала. Коробочка была завернута в упаковочную бумагу, и я решила, что это книга в твердой обложке.

Я развернула бумагу и открыла коробочку, и только тогда увидела яркий блеск, из-за которого едва смола дышать. Я не знала, сколько стоит такое ожерелье, но поспешила закрыть коробочку и отдать ему.

Я вела себя смело, словно женщины в романах, и думала, что если не люблю его, то и принимать подарки не должна. Я глупо рвала чеки и отказывалась от бриллиантов, ведь ждала не его.

Юэ Инь сказала:

- Разве твой парень не богат? Почему же не подарил ни единой розы?

Я ответила:

- Может, он меня не любит.

Юэ Инь поджала губы.

- Врешь! Водил бы он тебя смотреть на цветущую вишню или на горячие источники, если бы не любил?

Я выдавила улыбку.

- Больше такого не повторялось.

Юэ Инь посмотрела на меня, а потом поспешила за Чжао Гао Синем, закрыв за собой дверь. Вдруг она вернулась ко мне и прошептала:

- Ты поссорилась с ним?

- Нет.

Я не знала даже, где он сейчас. Утром я увидела только домоправительницу. Он, видимо, поспешил уйти, злясь, и не хотел меня видеть. Но я сомневалась, что он так легко меня отпустит.

Юэ Инь была как всегда проницательна.

- Значит, из-за Сяо Шаня?

Я поежилась. А что сказать? В ночи от боли я звала маму, а звала ли я Сяо Шаня? Хотя я упрямо скрывала имя в сердце, оно грозило вырваться оттуда, так могла ли я позвать его в смятении?

Я думала о Сяо Шане недавно, думала о его внешности, успокаивала себя долгое время мыслями о нем. Я думала, что если снова увижу Сяо Шаня, он защитит меня, он избавит меня от страданий.

Я врала так себе, когда уже не могла выдерживать это, когда поняла, что теряю надежду. У меня оставался Сяо Шань, хотя мы и расстались, но он точно не потерпел бы издевательств надо мной. Я хранила его в своем сердце, как бедный ребенок прячет конфетку, завернутую во множество слоев. И я знала, не пробуя, что эта конфета вкусна.

Мы не встречались уже три года, и такая ложь стала смешной. Он теперь был с Лин Жи Сянь, а что я? Под оберткой конфета оказалась пустой.

Юэ Инь, наверное, ощутила мое состояние, поняла, что догадалась верно:

- Это была первая любовь. У тебя уже есть парень, так зачем тебе тот? Твой парень неплохо ухаживает за тобой, хочет для тебя лучшего, встречается с тобой, пока свободен. Он работает, он не может часто посещать тебя. Может, так совпало, и ты попала под горячую руку.

Я промолчала, Юэ Инь обиделась и стукнула меня по затылку:

- Ты мне такой не нравишься. Не люблю людей, что едят из тарелки, а думают, что в миске. И если тебе нужен Сяо Шань, расстанься со своим парнем и иди к нему.

- Я не могу расстаться, - я говорила с Юэ Инь, но словно обращалась к себе. – Не думаю, что такое возможно.

- Тогда закрой свое сердце, - Юэ Инь была недовольна. – Решись.

Сердце?

Мо Шао Цяню не нужно мое сердце. Я могла лишь ждать, пока надоем ему, пока он потеряет интерес, отпустит меня, забудет меня. Я ждала три года, была послушной и не очень, но он всегда вел себя одинаково. Я перепробовала все, но не помогало. Порой он легко злился, но он все еще не бросал меня.

Я много раз думала, что он видит во мне? Может, когда-то он любил девушку, любил сильно, но не смог быть с ней, а я оказалась похожей на нее? Такое бывало в фильмах и сериалах, как и в романах, но вчера он ужасно разозлился. И не из-за догадки, а из-за того, что я осмелилась спрашивать.

Глава седьмая:

Часть вторая:

Чаще всего он обращался со мной, как с игрушкой. Он терпеливо смотрел, что я могу натворить, смотрел на мои угрозы в начале, попытки царапаться, смотрел на лесть и осторожность. Он словно смотрел представление с холодным видом, а я была сверчком, что должен был развлекать его, что получал за это порой похвалу, а порой и нагоняи.

Я не могла понять Мо Шао Цяня, а он знал мои слабости. Игра была нечестной изначально, как же мне освободиться?

Только он мог прекратить игру, а у меня такого выбора не было.

На второй день Юэ Инь и Чжао Гао Синь пришли снова, в этот раз с ними был Му Чжэнь Фэй. Он тоже принес цветы, и я была рада.

- Все будут приносить цветы в больницу? Почему ты мне раньше их не приносил?

Му Чжэнь Фэй ответил:

- Мы не так близки.

А цветы давались только тогда? Что это за логика?

Юэ Инь вдруг сказала мне:

- Не слушай его. Этим утром ему дала этот букет школьница, когда они были в школе по делам. Девочка призналась ему в любви, а он сказал ей, что у него есть друг в больнице. «Можно отдать букет ей?» Девочка так разозлилась, что чуть не разрыдалась.

Я рассмеялась, и раны на спине заболели. Му Чжэнь Фэй был в своем стиле, как всегда шагал по разбитым сердцам.

Было шумно, когда мы собирались вчетвером, и когда шофер Мо Шао Цяня принес мой ужин, мы не услышали стука. И когда он открыл дверь, я поняла, что кто-то пришел. Шофер был удивлен, не ожидая стольких людей. Но он тут же понял, что это мои друзья, а потому просто посмотрел на них, дважды задержав взгляд на Му Чжэнь Фэе. И в этом не было ничего необычного, тот был слишком красивым, и даже когда он просто шел по улице, находились те, кто хотели, чтобы он стал моделью в рекламе. Шофер поставил на столик у кровати термос и сказал:

- Мисс Тун, это рыбный суп. Съешьте теплым.

Я поблагодарила его, шофер кивнул остальным, поприветствовав, и ушел.

Чжао Гао Синь спросил:

- Кто это?

Юэ Инь знала, ведь видела как-то раз, как он подбирает меня.

- Шофер парня Тун Сюэ.

Чжао Гао Синь был потрясен:

- Тун Сюэ, у тебя есть парень? А как же Босс?

Я взглянула на Му Чжэнь Фэя, и он улыбнулся, показывая ямочки на щеках.

- Я же говорил, что мы – друзья, а вы не верили, разве не так?

Если отрицать слухи, поднимется скандал, и я с сомнением уставилась на Му Чжэнь Фэя.

Я не ожидала, что в тот же день придет Сяо Шан. Было уже поздно, Юэ Инь и остальные ушли. Сиделка ушла купить мне апельсинов, и я осталась одна и играла на приставке в гонки, и когда мою машину почти разрушили, а персонажа убили, я услышала стук и решила, что это сиделка вернулась. И я даже не подняла голову, сосредоточившись на игре.

- Входите.

Шаги были легкими, и я начала что-то вспоминать. Может, мне послышалось, или я задремала, но пальцы на кнопках замерли.

После стольких лет я все еще могла узнать звук его шагов. На экране возникла надпись «Игра окончена», прошло несколько секунд, и я подняла голову. Сяо Шан. Он, как и всегда, был в спортивной куртке. А еще в руке его был пакет. Мне показалось, что он стал еще выше. Стоял он далеко, вне досягаемости.

Я услышала свой голос:

- Почему ты здесь?

Он улыбнулся:

- Гао Синь сказал вчера, что ты в больнице, и тут совпало, что и моя бабушка здесь, а к ней я хожу каждый день. Я не знал, в какой ты палате, но мне подсказала медсестра.

Он поставил пакет на столик у кровати, на нем был логотип кондитерской.

- Купил недалеко от больницы. За вкус не ручаюсь.

Он помнил, что я любила десерты, когда плохо себя чувствовала, но я не осмелилась думать об этом дальше. Может, мы согласимся быть друзьями. Я улыбнулась ему и спросила:

- А Лин Жи Сянь? Как она:

Он замешкался на миг и ответил:

- У нее уроки.

Он ответил честно, как мне казалось. Может, стоило промолчать, но я не смогла удержаться.

В палате стояла тишина, я не знала, что сказать. А ему было не по себе, потому он вскоре сказал:

- У меня… есть еще дела. Пора идти.

- Я провожу…

- Нет, ты же пациент.

Прошло две минуты после его ухода. Я вышла из палаты. На одном дыхании я добежала до конца коридора, зная, что там есть балкон, откуда видно этаж ниже.

Во дворе было полно акаций, но листья уже опали, и тонкие ветви переплелись, напоминая в свете фонарей серебро. Я быстро нашла силуэт среди ветвей, стоило лишь опустить взгляд. Я могла бы отыскать его одним взглядом.

Он шел медленно, казался худым со спины. За эти три года он не набрал в весе, а только подрос. Ветер ночью был холодным, но я его не чувствовала. Словно вернулось то время, когда я стояла в классе и смотрела, как он бежит от стадиона.

А потом он поднимал голову и улыбался мне оттуда. И пока он улыбался, мир казался лучше.

Таким был мой Сяо Шан.

Я смотрела, как он уходил, исчезая, как и во сне. Земля под ногами была твердой, а потом стала мягкой, я словно шла по хлопку, едва сохраняя равновесие, раны на спине болели, а из-за ветра я дрожала от холода.

Но я стояла, чувствовала костями холод, но шла в палату. Сиделка вернулась и искала меня всюду. Она увидела, что я иду босиком, и испугалась, поспешила за водой, чтобы вымыть мне ноги.

Я погрузила ноги в горячую воду, и кожу начало покалывать, но я не сдвинулась. Я думала о Сяо Шане, думала о его движениях, пока он был в комнате, о его словах. Он был здесь недолго, но уже это дало мне понять, что жизнь хуже смерти.

Я не ела пирожное, что он принес, боялась, что от вкуса расплачусь или совершу что-то безумное. Я отдала пирожное сиделке, и она обрадовалась, забрала угощение дочке домой.

А раньше то, что давал мне Сяо Шан, я прятала, словно сокровище, даже если это был всего лишь ластик. Но теперь я причиняла себе боль, ведь он больше не был моим. Я должна забыть его, забыть любой ценой.

Сяо Шан сказал, что каждый день приходит к бабушке, но я его ни разу не видела, и мне не хваталось смелости проверить, где его бабушка. И хотя мы с его бабушкой ладили, мне приходилось избегать Сяо Шаня. Хотя Юэ Инь и Чжао Гао Синь часто приходили, я не хотела спрашивать о нем.

Я забуду его.

Когда меня выписали, я остановила Юэ Инь, потому что Мо Шао Цянь позвонил и сказал, что заберет меня.

Конечно, я знала, что сам он в больницу не явится. Я читала новости, случайно заглянула в финансовый раздел и увидела, что его компания хотела купить технологическую компанию. Я верила, что он там решает дела. Но я все равно была тронута, ведь он пришел лично. Я разозлила его в прошлый раз, и мне казалось, что теперь он будет меня избегать, быть со мной холодным.

Я ни разу не видела его раньше по телевизору, как и в новостях редко мелькало название его компании. А если такое и случалось, то сообщение было очень кратким. Мо Шао Цянь редко выходил в свет. Потому мне было любопытно, почему его смогли сфотографировать с Су Шань Шань, держащимися за руки, пока они переходили дорогу. Это не было на него похоже.

Шофер передал ему сумку возле дома, и только тогда он вспомнил и отдал мне коробочку.

- Это тебе.

Такой была привычка. Он всегда дарил мне что-нибудь, когда злость отступала. Я не знала, почему так. Может, он привык так решать проблемы, показывать, что уже не злится.

Я забрала подарок:

- Спасибо.

Я хотела спрятать коробочку, Мо Шао Цянь вдруг спросил:

- Даже не заглянешь?

Я послушно открыла коробочку, где оказалось кольцо. Красный камень был неяркого цвета, но был огромным. Наверное, кольцо не было очень дорогим. Хотя дизайн был красивым, покрытым маленькими бриллиантами, словно звездами.

Я закрыла коробочку и увидела его слабую улыбку, не понимая причины.

Как-то мы с ним смотрели фильм во время национального праздника, когда я была с ним в Гонконге. Он смог закончить дела раньше и пил чай в гостинице, у нас был свободен остаток дня. Не знаю, как все дошло до просмотра фильма, но смотрели мы «Вожделение». Фильм был дублирован на кантонском, и я ничего не понимала, даже уснула. А когда проснулась, то увидела крупным кадром на экране Тан Вэй, сидевшую в повозке рикши, растерянную Она коснулась воротника пальто, и я заметила на ее ладони большой кольцо. Она выглядела внушительно, хоть и задумчиво.

Я все еще не проснулась, а фильм вскоре кончился. И Мо Шао Цянь спросил:

- Как фильм?

Я задумалась и ответила:

- Кольцо было большим и красивым.

Конечно, он дарил кольца и раньше, даже с моим именем. Но бриллианты были лишь камнями, и я часто задумывалась, можно ли продать кольца с моим именем, а если нельзя, то реально ли продать из них бриллианты. Я поставила коробочку в сейф, и Мо Шао Цянь вдруг похлопал по нему.

- И сколько здесь всего?

Я намеренно смутилась:

- Все, что ты дарил.

Он вскинул брови.

- И ты их не носишь.

Я честно ответила:

- Твои подарки шикарные, но как я могу носить их, когда иду на учебу?

Он улыбнулся и обнял меня. Порой ему это нравилось, как и нравилось обнимать Любимчика. Но часто он обнимал меня так крепко, что было трудно дышать. Я ощутила на щеке его дыхание, было неловко. Он сказал:

- Даю тебе шанс вечером. Мы идем на ужин.

Он впервые решил выбрать мне одежду. Он явно был в хорошем настроении, наверное, все хорошо было с работой. В такое время можно было его уговорить, и его хорошее настроение облегчало мне жизнь. Он выбрал сапфировое вечернее платье и сказал:

- И надень к нему сапфировые украшения, что я дарил тебе в прошлом году.

Когда я переоделась, он даже подал мне туфли.

Обычно вещи я покупала во время похода по магазинам с Юэ Инь, с одноклассниками, что заводили меня в скромные места, и футболки за 30-50 юаней выглядели неплохо. Но Мо Шао Цяню не нравился мой вкус, потому часто мне присылали каталоги, чтобы я выбрала. У богатых магазинов был невероятный сервис, мне нужно было лишь купить вещи у них однажды, и они записывали мой размер и остальные подробности.

Туфли были на шпильках, и я не помнила, когда купила их. Обув их, я пошатнулась, не в силах удержать равновесие. Зато теперь я была одного роста с Мо Шао Цянем.

Он был высоким, и на плоской подошве я все время смотрела на него снизу.

Он привел меня в новый ресторан в самом высоком здании города. Ресторан был из стекла, небо окружало его, и здесь было не место тем, кто боится высоты. Они выложили пол сухим льдом, чтобы казалось, что идешь по облакам.

Менеджер провел нас к столику и угостил шампанским. С наших мест было видно город, и с такой высоты все казалось маленьким. Мо Шао Цянь закончил смотреть меню и передал его официанту.

- Мы возьмем специальное предложение.

Официант сказал:

- Мистер Мо, нести блюда сразу?

Мо Шао Цянь расслаблено сказал:

- Мы еще кое-кого ждем, приносите, когда он прибудет.

Я не ожидала, что будет кто-то еще, да еще и заставляющий Мо Шао Цяня ждать. И у меня зародилась мысль, что он может представить меня Су Шань Шань. Может, мне даже удастся взять ее автограф?

Глава восьмая:

Часть первая:

Даже во сне я не могла представить, что Мо Шао Цянь будет ждать Му Чжэнь Фэя.

Но официант привел его к нам, и я была поражена.

Я думала, что это ошибка, что иллюзия возникла из-за сухого льда, но это был именно Му Чжэнь Фэй. Хотя он был в костюме и казался незнакомым, это был Му Чжэнь Фэй.

Он тоже был удивлен, но только взглянул на меня и перевел взгляд на Мо Шао Цяня.

А тот не двигался, только вежливо сказал:

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: