Иерусалимский патриархат

Возвышением своим на Никейском Соборе (канон 7) иерусалимский епископ был обязан чисто церковным преданиям. Епископ «апостольского Иерусалимского Престола» разделял с Кесарийским митрополитом честь председательствования на Соборах. Оригена вместе рукополагают и Кесарийский Феоктист и Иерусалимский Александр. На Соборе Антиохийском 272 года Иерусалимский епископ занимал место выше Кесарийского. Заслуживает внимания: Евсевий, бывший митрополитом Кесарийским, в своей истории сообщает непрерывный ряд епископских преемств на Иерусалимской кафедре и не делает этого относительно кафедры Кесарийской... В IV веке имело место такое, повидимому, случайное обстоятельство, однако связанное с религиозными традициями Иерусалима, - как путешествие царицы Елены во Святую Землю. Последовавшее затем построение базилики обратило на иерусалимского епископа внимание императора. Макарий Иерусалимский получил от императора золотошвейную столу и в письмах к нему император титуловал его епископом Иерусалима и Палестины. На Ефесском Соборе мы не слышим о Кесарийском митрополите, а значительное количество Палестинских епископов явилось сюда, во главе с Иерусалимским Ювеналием, и епископы отзывались о нем, как о своем главном вожде. Ювеналий удачно стал сразу на сторону Кирилла и приобрел полное его благорасположение. На Соборе после вопросов догматических, был поставлен вопрос о границе эпархии, и несколько областей, ранее подвластных Антиохийскому епископу, очутились у Иерусалимского, даже Финикия и Аравия. Последним обстоятельством был недоволен даже Кирилл Александрийский, но молчал ради единения в вере. Когда к IV Халкидонскому Собору Ювеналий скомпрометировал себя союзом с Диоскором и подвергался опасности низложения, то он, во время начавшихся рассуждении об эпархиях, стал уступчив и подарил Антиохийскому епископу (т.е. возвратил) Финикию и Аравию. Такое в своем роде самоотвержение произвело благоприятное впечатление на отцов Собора, и они охотно признали его право именоваться уже архиепископом или патриархом. Поехавши на Собор епископом, он возвратился патриархом. Но Диоскор с монофелитами упрекали его в том, что он «продал веру» и, по возвращении его в Иерусалим, монофизиты сделали бунт, так что Ювеналий должен был бежать, а потом, с помощью царских войск, опять водворился на кафедре. В 637 года. Иерусалим был взят арабами.

8.. Возвышение епископа Константинополя «Нового Рима»

На берегах Босфора 11 мая 330 года. была основана императором Константином Великим новая столица на месте прежнего города Византии. Естественно, епископ прежней Византии, теперь ставший столичным, чрезвычайно возвысился в своем значении. Константинопольская кафедра становится предметом исканий.

Из довольно позднего церковного предания, Никофора-Каллиста 14 века, известно, что при въезде Константина Великого в 323 году в Византию епископом там был Митрофан; затем у Геласия Кизического (II. 7.5.4: Mansi II. 818 и 806) идет речь о пресвитере - епископе Александре, заменявшем своего престарелого епископа на I Вселенском Соборе. Потом, чуть ни ко времени основания Константинополя перешел в новую столицу Евсевий Никомидийский; кроме того, около этого же времени, упоминается православный епископ Павел, не раз лишавшийся кафедры, а впоследствии зверски замученный, еще говорится об епископе Македонии [...] До сих пор еще не установлены не только хронология первых Константинопольских епископов, но и порядок их пребывания на кафедре.

Также необходимо отметить интересный факт. Константинопольский патриарх хорошо понимал, на чем зиждется все его величие - на добром отношении, благоволении к нему императора; он зависел от византийского императора, как тень от предмета. В случае неблаговоления к нему императора, патриарх не имел никаких средств для борьбы с ним. Следствием этого была приниженность Константинопольского патриарха и бесцеремонность в обращении с ним византийского императора. Отсюда знаменитая византийская οικονομια по обычному толкованию, временное прекращение действия тех или иных канонов, в виду неблагоприятствовавших обстоятельств в отношениях Церкви к государству, - в целях церковного благополучия; а в сущности - это почти оппортунизм, беспринципность (Приведем один пример из области так называемой εικονομια. Сын императрицы Ирины Константин VI не хотел брака с армянкою Марией, мать женила его. Достигнув власти, Константин потребовал развода с Марией и нового брака с фрейлиной Феодорой. Патриарх Тарасий сам отказался это сделать; но с его негласного соизволения, повенчал царя эконом Иосиф. Когда же императрица Ирина снова взяла в свои руки царскую власть, то патриарх Тарасий лишил сана эконома Иосифа, незаконно повенчавшего Константина VI. Когда в 802 года. занял престол император Никифор, то, по требованию царя, патриарх снова восстановил в сане упомянутого Иосифа. Монахи студиты возмущались подобного рода действиями патриарха (а также его черезчур снисходительным отношением к иконоборцам) и формально отказались от общения с ним, как и с его преемником Никифором, действовавшим в том же духе οικοωομια. Студиты - в том числе и знаменитый исповедник Феодор и его дядя Платон - требовали независимости патриарха от императора, в церковных делах и в случае насилия со стороны императора, они внушали искать помощи и защиты у папы, а уже никак не подчиняться императору, и сами действовали также и сносились с папою. На этой почве в церковной жизни Византии образовались две партии — монашеская (по Гельцеру, партия церковной свободы) и патриаршая, примыкавшая к национальному течению. Борьба между ними, начавшаяся еще с конца VIII века, продолжалась все IX столетие и отчасти в Х веке и в значительной степени обусловила собою историю Византийской Церкви в IX-XI веках. Профессор Успенский ставит в связь эти партии с цирковыми, то есть политическими партиями цирка). Против οικονομια восставали византийские монахи, в особенности студиты, они проводили принцип, то есть прямолинейность, правдивость, независимо от каких бы то ни было обстоятельств.

Тесная связь патриархов с императорами и зависимость от них нередко толкали первых к таким действиям, которые были предосудительны с точки зрения вероучительной или канонической и ставили Константинопольских патриархов во враждебные отношения к папам. Например, по политическим соображениям император Зенон издал энотикон (ενωτικον) в котором умалчивалось о Халкидонском Соборе 451 года, так как постановления его повели к большим разделениям среди подданных Византии. Автором этого энотикона называли патриарха Акакия (471-489), во всяком случае он подписал его. Это было в 482 году папа Симплиций (468-483) осудил энотикон, а его преемник Феликс (483-492) подверг анафеме патриарха Акакия на Римском Соборе 482 года, в присутствии Одоакра. Акакий ответил тем же и вычеркнул имя папы из диптихов. Тогда произошел первый раскол между Римскою и Константинопольскою Церковью, продолжавшийся 35 лет, до 515 года. В конце VI века у Константинопольского патриарха Иоанна IV Постника (582-595) произошло столкновение с Григорием Великим (590-604) по поводу титула «вселенский патриарх». Именно, патриарх Иоанн IV в письме к папе Григорию I назвал себя «Вселенским патриархом» (Этот термин впервые чуть ли не был применен к папе Льву I на Халкидонском Соборе 451 года. Несомненно, он был приложен к Константинопольскому патриарху Иоанну III (518-520 г) на Константинопольском Соборе 518 года. Папа увидел здесь посягательство на его право.

В общем следует сказать, что Константинопольской кафедре не посчастливилось в лице её различных представителей. Папа Лев IX, в половине XI века, в своем письме к патриарху Михаилу Керулларию развертывает пред ним мрачную картину или дает целую галлерею очень некрасивых портретов Константинопольских патриархов - лжеучителей, еретиков. Действительно, иногда мрак над Константинопольской Церковью так сгущался, что некого было посадить на кафедру из окружавшего духовенства или монашества. Подобный случай имел место на Константинопольском Соборе 381 года, когда, после отказа Григория Богослова, пришлось сделать архиепископом светского вельможу, да еще к этому времени некрещеного, Нектария. Императрица Ирина, после того как оставил кафедру иконоборец патриарх Павел, не нашла среди духовенства лиц, на преданность которых делу иконопочитания она могла бы вполне положиться, и поставила в патриархи государственного секретаря Тарасия (787-806), а по смерти его новый император Никифор избрал Константинопольским патриархом человека также из светских - Никифора (806-815), после него был определен также светский Феодор Кассимер.

Из общего числа Константинопольских епископов, со времени основания Константинополя до разделения Церквей, - 76 человек - 18 было еретиков; из 58 остальных несомненно православных 49; они причислены в прологе и святцах к лику святых, и только осталось не квалифицированными: 1) Акакий, 2) Фраита, 3) Феофилакт, 4) Евтимий II, 5) Василий I, 6) Антоний III, 7) Сесиний II, 8) Алексей Студит и 9) Михаил Керулларий (13)[171].

Justinlana Prima

В церковной истории, говорит профессор Болотов, была попытка основать 6-й патриархат. Юстиниан I стремился возвеличить место своего рождения, селение Ταυρησιον. Он сделал его важным городом и назвал Jusriniana Prima. Местоположение этого города неизвестно. Но, может быть, он находился около Охриды (древней Лихниды); другие полагают, близ Кюстендиля, а некоторые переносят в Скопье. С возвышением гражданского положения города, Юстиниан возвысил и церковное значение его. Префект Иллирийской претории находился в Сирмии, но, под натиском варваров, он перешел в Фессалонику. Епископы Фессалоники, по Феодору Чтецу, пользовались правами патриарха. Место рождения Юстиниана лежало в области, подчиненной епископу Фессалоникийскому. Юстиниан поставил на вид, что так как нашествие варваров отражено, то нужно перенести место пребывания префекта на Север, но не в Сирмии, а в Юстиниану 1. В то же время он почтил Юстиниану и в церковном отношении. 15 апреля 535 года. он направил епископу Кателлиану новеллу, объявляя его кафедру независимою от Фессалоникийского епископа. Однако возвышению нового епископа не сочувствовали старшие патриархи. Этим обстоятельством умело воспользовался папа. Он послал независимому епископу Юстинианы Иоанну (3 после Кателлиана и Бененета) pallium. Тот не отказался от этого почетного, но уничтожающего его независимость дара и, следовательно, сам подчинился добровольно власти папы[172].

Церковная иерархия

Чтобы принять сан патриарха требовалось только чтобы кандидат был священником, и поэтому выбор почти всегда был связан с политикой. С VI по VIII век патриархами были представители константинопольского духовенства и служители Святой Софии. Все они были гуманистами и теологами, учились в Константинополе, Афинах, Александрии. Самыми знаменитыми из них были Григорий Назианзин, Иоанн Златоуст, Несторий, Сергий и Пирр. Можно отметить, что с VIII века на патриаршем престоле часто оказываются монахи: Кир (705-711 годах), отшельник из Пафлагонии, который предсказал беглому Юстиниану II его возвращение на престол, аскет Евфимий (907-912 годах), духовный отец Льва VI, или Василий Скамандриен (970-973 годах), которого чтил Иоанн Цимисхий, и еще сорок пять монахов, почти без всякого образования, были таким образом возведены в патриарший сан до 1204 года, а это почти две трети от общего числа патриархов. Тем не менее несколько образованных священников были избраны патриархами в этот период, и некоторые из них оставили очень заметный след в византийской литературе, например Константин Лихуд или Иоанн Ксифилин, как, впрочем, и четыре мирянина, которые взошли на престол Святого Андрея: Тарасий в конце VIII века, Никифор, Феодосии Мелиссин и Фотий - в IX веке, - чиновники центральной администрации высокого ранга и значительные ученые. В списке патриархов можно найти и имя Стефана I, третьего сына Василия I, который был назначен патриархом в шестнадцать лет своим братом Львом VI, и Феофилакта, третьего сына Романа Лакапина, возведенного на патриарший престол в возрасте пятнадцати лет, несмотря на противодействие Синода, - попытки захвата патриархата правящей династией, которые не получили дальнейшего развития […][173].

«Милостью Божией архиепископ Константинополя, нового Рима и вселенский патриарх», согласно своему официальному титулу, константинопольский патриарх пользовался значительным авторитетом в Церкви и в государстве, в тех органах власти, которые держал в своих руках. Единственный толкователь догматов, которые применялись им с согласия правящего государя, патриарх отвечал за сохранение традиций и был высшей судебной инстанцией в духовных делах. Он обладал также прямой церковной юрисдикцией и частью доходов монастырей, закрепленных за ним, на основании важной привилегии, называвшейся ставропегия. Личность патриарха была окружена большим уважением, и любые выпады против него осуждались и наказывались как святотатство. «В системе управления, которая характеризует церковь Константинополя, патриарх одновременно является и главой своего диоцеза, и председателем Синода, власть которого распространяется на все диоцезы» (Ж. Даррузе). Как и все епископы, он издавал постановления, однако их действие могло распространяться и за границы империи. Все важные акты готовились и принимались синодальным собранием. В IV-V веке для патриархов стало обычным делом собирать епископов, в частности для того, чтобы обсудить догматические вопросы. Приягательная сила Константинополя, с одной стороны, которая была непреодолимой, несмотря на императорские запреты на пребывание в городе, несмотря на присутствие рядом с патриаршей администрацией представителей провинциальных кафедр с другой стороны, все увеличивающееся количество дел привели к тому, что синодальное собрание стало постоянным (synodos endemousa), это отличительная черта православного патриархата. В это собрание могли быть созваны все епископы, туда даже могли позвать мирян, для того чтобы советоваться с ними в каких-то делах; но только прелаты из соседних с Константинополем регионов участвовали в заседаниях постоянно.

С VIII века Синод начинает на постоянной основе исполнять собственно административные функции - от упорядочения совершения таинств и богослужений до управления церковным имуществом и назначений на епископские кафедры и другие службы. Это больше не коллегия теологов, советников патриарха, теперь это настоящий административный совет. «Ответ на ходатайство Вашего Блаженства, - писал император Лев VI патриарху Стефанию I (886-893), - должен скорее исходить от вас, чем иметь причиной своего происхождения нас, так как в том, что касается религиозных дел, необходим декрет Вашего Святейшества. Но поскольку вы считаете, что будет несвоевременным начать синодальное обсуждение по одному вопросу, хотя вынесение подобных решений и является делом Синода, а также потому, что на нас лежит обязанность вынести решение без Синода, мы, принимая предложение, которое вы высказали, и издаем настоящий закон». Совместные действия патриарха и императора в правовой области касались многих проблем, и собственные инициативы патриархов чаще всего были связаны с вопросами внутренней дисциплины. Но когда речь шла о вопросе, в котором император мог особо проявить инициативу, например повышение епископа до ранга митрополита, перемещение епископа из одной области в другую или присвоение привилегий какой-либо кафедре, он, в общем, советовался с патриархом и доверял исполнение решения ему. В область вопросов, которыми занимался только патриарх, входили богослужения (крестные ходы, календарь, таинства) и церковная дисциплина, но даже в них император оказывал ему постоянную поддержку. Контроль патриарха над митрополитом обеспечивался присутствием патриаршего представителя на его избрании и отправлением избраннику омофора (западный паллиум) как знака согласия и защиты.

Епископы избирались митрополитами, от которых зависел диоцез, им подавался список из трех имен, составленный по решению коллегии, в которую входило духовенство и знать города. Епископ должен был быть старше тридцати пяти лет, быть женатым не больше чем один раз, и если его жена была еще жива, она должна была уйти в отдаленный монастырь, где и находилась на содержании прелата. Мирянин мог быть избран после подготовки, длившейся три месяца (в IV веке), во время которой он получал указания. В IX веке этот срок был уже равен десяти годам, впрочем, это правило не применяли. Епископ, посвящающий в сан, подтверждал, что новый епископ досконально знает Священное Писание. Можно предположить, что нередко патриарх, император или митрополит пытались навязать своего кандидата. В ранний период епископы были выходцами из духовенства патриарха или митрополита, начиная с VIII века среди них появляется большое число игуменов (аббатов) монастырей или простых монахов. […]

Епископ обладал властью над духовенством и некоторым числом монастырей своего диоцеза. Он не мог заниматься светскими делами, но отвечал за финансовое управление церковной собственностью. Он был главным человеком в городе начиная с VII века, но не имел обыкновения жить там, несмотря на императорские приказания, так как епископы предпочитали пребывать в Константинополе, особенно это касается митрополитов, которые, таким образом, принимали участие в управлении Церковью и могли получать императорские милости. Епископ нес ответственность за проповедь в своем диоцезе, и ему часто напоминали, что он должен принимать участие в периодических заседаниях провинциальных синодов и уважать указы своего митрополита - явный знак стремления рядовых епископств к автокефалии.

Духовенство делилось на несколько уровней иерархии: чтец должен был быть не моложе двадцати лет, диакон и иподиакон - двадцати пяти, священник - тридцати, диакониса - пятидесяти. Брак священника, который был строго регламентирован в ранние века, постепенно стал обычаем. В конце IX века допускалось, чтобы священник женился через два года после своего рукоположения. Лев VI запретил эту практику, но женатые священники могли продолжать вести свою супружескую жизнь.

Институт диаконис восходит к первым векам христианства. Это посвященные женщины, либо хранящие обет безбрачия, либо вдовы, у которых был только один муж: помощницы священников, они руководили крещением женщин, они обучали оглашенных, надзирали за женской частью храма во время службы. Диаконисы исчезли в XIII веке вместе с процедурой крещения взрослых.

Священники внешне отличались от мирян ношением бороды, двойным венцом тонсуры и строгой одеждой. Освобожденные от военной службы, они не могли находиться и на гражданской службе. Однако они должны были управлять собственностью той Церкви, которая была им доверена; двумя Церквями, как заключил Никейский собор (787 года), только в том случае, если доходы одной недостаточны для содержания священника, либо если у второй Церкви нет своего священника, что «особенно часто встречается вне столицы». Законодательство соборов и решения патриархов всегда с большой заботой контролировали жизнь священников, клеймя некоторые развлечения (зрелища, азартные игры) и виды деятельности (содержание кабаков, ростовщичество). Начиная с IV века от них отговаривают простых христиан и запрещают священникам.

Священники находились в юрисдикции епископского суда и не должны были прибегать к судам светским. И в самом деле, начиная с IV века епископ судит любые гражданские и уголовные дела, в которые оказался вовлечен священник, так, он может предложить свое правосудие двум сторонам, которые ходатайствуют об этом. Среди прерогатив, которыми обладает епископ, выделяется одна очень важная - знать обо всех делах, касающихся права приюта, что позволяет ему остановить ход светского процесса[174].

ТЕМА 20

Оглавление

Разделение Востока и Запада. 1

1. Прогресс взаимного удаления. 2

Богословский конфликт на почве монофелитизма. 2

Константинопольский Собор 692 года. 2

2. Вопрос иконопочитания. 3

3. Усугубление связей. 4

4. Схизма. 7

Разделение Востока и Запада [175]