Пугающая сила предубеждений

Сейчас уже трудно понять, почему столь высокообразован- ные ученые, как Мортийе и Картальяк, оказались неспособ- ны сделать то, что сразу же удалось Саутуоле, — просто со- поставить фигуры, нарисованные на стенах и потолке Аль- тамиры, с изображениями тех доисторических животных, которые были обнаружены на предметах портативного искусства. Судя по всему, эти ученые искренне разделяли общую точку зрения, опирающуюся на дарвиновскую тео- рию эволюционного развития, согласно которой люди ка- менного века были «примитивными», «дикими» и «невеже- ственными варварами». И поскольку рисунки Альтамиры были сложными и утонченными (и сверх того были обнару- жены в Испании, где прежде вообще не находили никаких образцов доисторического искусства), становится вполне объяснимым, почему они вызвали поначалу столь негатив- ную и скептическую реакцию со стороны экспертов.

Куда сложнее понять другое. Почему, например, те же са- мые эксперты столь единодушно отказывались лично по- сетить Альтамиру — за исключением разве что тех немно- ^гих, которые прибывали на место с грузом таких предубе

ждений, что уже ничто из увиденного не могло поколебать их мнения. Пытаясь разобраться в этом феномене, совре- менные ученые пришли к выводу, что в основе всего лежа- ло злоупотребление эволюционным мышлением. Вот что сказал по этому поводу профессор Гарсиа Гвинеа из уни- верситета Сантандера:

Если бы обнаруженные произведения искусства оказались примитивными, деформированными и плохо выполненными, все бы сочли их полностью согласующимися с представле- ниями эволюционной теории... Однако это было утонченное и совершенное искусство, которое легко можно сопоставить с современным — например, с картинами Моне или Мане... Так разве можно было поверить в то, что все это создали трогло- диты, пещерные люди, еще не успевшие изобрести плуга? [26]

Подобное представление бросало вызов всему, что от- стаивали ученые вроде Мортийе и Картальяка.

«Открытие Альтамиры разрушило все существовавшие на тот мохмент теории», — подвел итог профессор Гарсиа Гвинеа, — и открылсу новые, доселе невиданные возможности для пости- жения склада души наших далеких предков. Зарубка, оставлен- ная Саутуолой на научной мысли того времени, оказалась на- столько глубокой, что вызвала поначалу лишь удивление и не- приятие. И лишь позднее произошел стремительный рывок вперед, подлинная революция...» [27]

Однако эта революция произошла не с добровольного согласия тех ученых, которые сделали все возможное, что- бы очернить грандиозное открытие Саутуолы, и обрушили на него «целый ураган противодействия и жесткого непри- ятия» [28]. И только безостановочный поток новых свиде- тельств, вызванных открытием других пещер с наскальны- ми росписями, в конце концов вынудил этих ученых при- знать подлинность рисунков Альтамиры.

Смена политики

Но и новые свидетельства были приняты далеко не сразу. В 90-х годах XIX века археологи стали находить новые пе- щеры и заново изучать старые — теперь-то они знали, что

именно следует искать. И действительно, на стенах и по- толках многих пещер были обнаружены росписи и гравю- ры. Так, в 1890 году был открыт грот Фигуйе, в 1895-м — JIa Мут, в 1897-м — Марсула [29], а в 1901 году — JIe Комба- релль и Фон-де-Гом [30]. И поскольку эти находки служили доказательством подлинности Альтамиры, Картальяк еде- лал все возможное, чтобы дискредитировать их. Так, еще в 1897 году он присоединился к той группе ученых, которая высмеяла предположение, будто росписи в пещере Марсула на Пиренеях могут и в самом деле относиться к доистори- ческой эпохе. По мнению Картальяка и его коллег, рисунки носили современный характер и были сделаны детьми. На- конец, будучи издателем популярного археологического журнала, он использовал все свое влияние, чтобы не допус- тить к публикации статью, подготовленную учителем Фе- ликсом Рено [31]. В этой статье как раз и приводились убе- дительные доказательства, подтверждающие древность ри- сунков.

Но поток свидетельств лишь нарастал. В другой фран- цузской пещере, Пэр-нон-Пэр (Головы-или-Хвосты), на- стенные гравюры, обнаруженные в 1896 году, были частично погребены под осадочными материалами эпохи верхнего палеолита, что уже доказывало их необычайно древний воз- раст. В 1898 году престарелый Мортийе, уже находясь на пороге смерти, признал, что это обстоятельство было решаю- щим, и находки в Пэр-нон-Пэр вынудили его поменять свое мнение относительно древности наскальных росписей [32].

Что касается Картальяка, то он еще несколько лет упор- но продолжал цепляться за старое мнение. Разумеется, по- добное поведение требовало от него немалой умственной гибкости, если не сказать изворотливости, поскольку он сам, проводя раскопки в JIa Мун, счищал со стен доистори- ческие отложения и обнаружил под ними часть росписи с фигурами животных [33]. Поначалу он проигнорировал и это свидетельство.

Последней каплей стали в данном случае находки из Фон-де-Гом и JIe Комбарелль, где в 1901 году были обнару- Жены росписи, принадлежность которых к эпохе верхнего палеолита просто невозможно было отрицать. «Эти откры- тия, — замечает британский археолог Поль Бан, — вкупе с

тем, что было обнаружено прежде, смогли в конце концов сломить упрямство Картальяка» [34].

Следующим шагом, уже в 1902 году, стало посещение Альтамиры с аббатом Анри Брейлем (который немногим ранее помогал Картальяку проводить раскопки в пещере Марсула) [35]. Ровно месяц провели они за изучением рос- писей Альтамиры, после чего возвестили всему научному сообществу о том, что рисунки, столько лет считавшиеся подделкой, на самом деле являются подлинными и восхо- дят к эпохе верхнего палеолита.

Столь резкая смена взглядов не могла пройти незаме- ченной, и Картальяк был поставлен перед необходимостью хоть как-то объяснить свою прежнюю позицию. Весьма не- приятным для него было и то обстоятельство, что он «из- менил свое мнение в самый последний момент, когда уже невозможно было спорить с очевидным» [36]. Но, как ни странно, Картальяк очень ловко вышел из подобного затруд- нения, опубликовав в 1902 году в журнале UAnthropologie статью под названием «Меа Culpa d’un sceptique» [37]. В ней он с обезоруживающей откровенностью признал, что «це- лых двадцать лет пребывал в заблуждении, о котором дол- жен теперь объявить во всеуслышание... Я знаю, что должен склониться перед действительностью и признать правоту М. де Саутуолы» [38].

И вот что кажется странным: в академических кругах до сих пор восхваляют Картальяка за его «честность», «муже- ство» и «откровенность», проявленные при публикации теа culpa. Но очень редко можно услышать слова похвалы или признательности, обращенные в адрес Санца де Саутуолы, который первым распознал подлинность рисунков Альта- миры и возвестил о них всему миру и кого фактически уничтожил тот же Картальяк [39].

Захват

Случилось и еще кое-что весьма примечательное после то- го, как Картальяк опубликовал теа culpa. Из наиболее яро- стного оппонента пещерного искусства он в самые короткие сроки сумел превратиться в центральную фигуру новосоз

данной дисциплины, посвященной изучению пещерного ис- кусства. И никто не счел это странным. Он даже купил пе- щеру Марсула, чтобы сохранить ее для дальнейших исследо- ваний [40]. Все это время Брейль, который вскоре получит неограниченный контроль над новой дисциплиной, про- должал держаться в тени Картальяка в качестве его верного помощника.

Помня о том усердии, с каким Картальяк третировал бедного Саутуолу, с презрением отзываясь о рисунках Альта- миры как об очевидных подделках, я был неприятно удив- лен содержанием интервью, которое этот высокомерный французский академик дал 6 октября 1902 года. Росписи Альтамиры, рассказал он журналистам из газеты El Cantab- псо, «удивительно красивы и производят самое сильное впе- чатление... Испания может гордиться таким удивительным местом и должна позаботиться о его сохранности, чтобы исследователи со всего мира и впредь имели возможность изучать его» [41].

Три дня спустя, 9 октября, Картальяк написал своему дру- гу: «И я, и аббат Брейль хотели бы, чтобы вы были сейчас с нами, в Альтамире. Это самая прекрасная, самая необычай- ная и самая интересная из всех пещер, украшенных рисун- ками...» [42]

Уверенный, слегка покровительственный тон первой цитаты и собственнические нотки второй говорят сами за себя. Легко и незаметно пещера, открытая миру свободо- мыслящим, вдохновенным археологом-любителем, оказа- лась во власти человека совсем иного склада характера.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: