Бру Джой, доктор медицинских наук

«Джозефина Тезауро никогда не думала, что будет жить так долго. В возрасте 92 лет у нее все еще прямая спина и четкий овал лица. Она полна энергии и здоровья и живет одна в безукоризненно чистом кирпичном доме, стоящем на высоком холме около аэропорта Маккиспорт, в пригороде Питтсбурга. Она работает неполный рабочий день в магазине сувениров при больнице и садится за руль белого олдсмобиля, чтобы съездить на партию бриджа, в церковь или продуктовый магазин. Джозефина нережила своего мужа, умершего в возрасте 84 лет 9 лет назад. Она пережила своих друзей и троих из шестерых братьев.

Однако у миссис Тезауро есть живая сестра, ее однояйцевая близняшка. Но эти две сестры-близняшки сейчас не так уж похожи друг на друга. У сестры искусственный тазобедренный сустав, она страдает недержанием и дегенеративным заболеванием, из-за которого практически полностью лишилась зрения. Кроме того, у нее старческое слабоумие. „Она просто не понимает⁴¹, — говорит миссис Тезауро.

Подобные истории поражают даже специалистов по старению. Как могло случиться, что два человека с одинаковым набором генов, выросшие в одной и той же семье, прожившие всю свою жизнь в одном и том же месте, могут стариться настолько по-разному?

Научные представления о том, что определяет продолжительность жизни и как старится человек, постоянно меняются. Сначала, пару десятилетий назад, основной упор делали на окружающую среду; правильное питание, физические упражнения, хорошее медицинское обслуживание. Затем внимание переключилось на гены, идею о том, что вы либо наследуете удачную комбинацию генов, которая позволяет вам есть жирные бифштексы, курить сигары и все равно жить долго, либо не наследуете ее. И это представление получило большую популярность, поэтому сейчас многие люди, указывая на одного или нескольких предков, проживших долгую жизнь, полагают, что при рождении получили дар долголетия.

ІІо последние исследования говорят о том, что наследственность может не быть решающим фактором в определении того, сколько проживет человек, обзаведется ли он теми или иными болезнями — за исключением, возможно, целых семей долгожителей. Это означает, что в целом невозможно предсказать, сколько будет жить тот или иной человек, исходя из того, сколько прожили его родственники.

„Продолжительность жизни, — говорит Джеймс У. Вопел, директор лаборатории продолжительности жизни Института демографических исследований им. Макса Планка в Ростоке, Германия, — не имеет ничего общего с такими признаками, как рост, который действительно в значительной степени определяется наследственностью. Это то, о чем говорят факты. Даже близнецы, однояйцевые близнецы, умирают в разном возрасте. В среднем, с промежутком в 10 лет“».

Эти цитаты и фотографии, взятые из номера газеты «New York Times», вышедшей в конце 2006 года, иллюстрируют, насколько сильно эпигенетические факторы влияют на здоровье и старение. Майкл Рабинофф, психиатр из больницы Kaiser Permanente, утверждает следующее: «Хорошо известно, что у однояйцевых близнецов, несмотря на одинаковый генетический состав, вовсе не обязательно проявляются (или проявляются по-разному) психиатрические и

другие заболевания, даже те, которые являются наследственными»⁴⁹. Гены одни и те же, а конечные результаты совершенно различны. Доктор наук Гари Маркус, профессор психологии Нью-Йоркского университета, говорит о том, что гены лучше рассматривать в качестве «поставщиков возможностей» или «источников выбора», а не «неумолимых командиров»⁵⁰.

Вспомните свою собственную жизнь. Что заставляет вас пойти по пути Джозефины Тезауро — или ее сестры? Ясно, что огромные различия в состоянии здоровья этих двух сестер не обусловлены наследственностью, потому что обе они начинали свою жизнь с одинаковым набором генов. Однако прожитая жизнь привела к совершенно разном)' результату в старости. Эпигенетические сигналы, которые сделали одну сестру бодрой и энергичной, а другую — немощной и больной, исходили не от генов, а откуда-то извне клетки, а иногда и извне тела.

Составление полного каталога всех генов генома человека — это очень впечатляющее достижение. Это чем-то похоже на составление паззла, на котором изображена фотография гигантского оркестра, сидящего па сцене с инструментами и готового приступить к исполнению музыкального произведения. Это — статическая картина, на которой каждый оркестрант сидит, прижима5і к себе свой инструмент. ІІо она ничего не говорит нам о включенных в программу концерта произведениях, о ритме и тональности исполняемой музыки, о чувствах сидящих в зале слушателей. Эта картина ничего не говорит нам о неистовом вихре нот, о том, как они звучат и как, сливаясь воедино, творят музыку. Она ничего не говорит нам о том, какой эффект производит эта музыка на слушателей. Остается только повторить слова физика Ричарда Карлсона: «Геном может предложить только список деталей. Для биологии гораздо важнее, как эти детали взаимодействуют друг с другом, а не простой их перечень. Геном очень мало говорит нам (если вообще говорит) о том, как происходит это взаимодействие»⁵¹. Для биологов понимание механизмов такой непомерно сложной самоорганизующейся системы, как человеческое тело, является более сложной задачей, нежели определение самого генома человека. А прослеживание эпигенетических воздействий, дирижирующих музыкой функционирования тела, является еще более трудной задачей, хотя мы каждый день становимся свидетелями такого эпигенетического контроля.

Чтобы получить правильный ответ, вы должны задать правильный вопрос. Только после того, как в течение последнего десятилетия начала зарождаться концепция эпигенетического контроля, учемыс стали планировать эксперименты, призванные задать именно такие вопросы. По мере того как публикуются результаты этих исследований, начинают проясняться конкретные пути, при помощи которых паше тело принимает сигналы из внешней окружающей среды и превращает их в набор химических или электромагнитных инструкций для генов. Одна из таких работ привлекла к себе широкое внимание, поскольку продемонстрировала некоторые этапы этого взаимодействия.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: