ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет. 5 страница

– Господин директор, я требую, чтобы вы хотя бы ночью оставили учеников в покое! Им и так… – декан Гриффиндора застыла на середине фразы, глядя на улыбающихся Гарри и Рона.

– Здравствуйте, профессор МакГонагалл!

Невилл ошарашенно переводил взгляд с совершенно спокойных друзей на стоящего за их спинами с обыкновенной своей недовольной миной Снейпа.

– Директор Снейп, если вы считаете, что приводить ваших коллег в замок под оборотным зельем – это хорошая идея, то я начинаю сомневаться в вашем уме.

– О чём вы, МакГонагалл?

– Об этих двоих, которым вы придали вид Поттера и Уизли.

– Но, профессор, это мы и есть, – заикнулся Гарри.

– Не смешите меня, мистер Как-Вас-Там! Вы бы ещё миссис Лестрейндж с собой привели, чтобы предъявить нам убитую вами же Гермиону Грейнджер!

– Профессор МакГонагалл, – Рон попытался двинуться вперёд, но пожилая волшебница неуловимым движением выхватила палочку и направила ему в грудь. – Это действительно я, Рон Уизли. Помните, на первом курсе Драко Малфой застукал нас, когда мы тайком бегали к Хагриду. Вы потом наказали Гарри, Гермиону, Малфоя и Невилла, который был вообще не при чём, отправив патрулировать ночью Запретный лес. Вы не поверили рассказу о драконе, но это действительно был детёныш норвежского спинорога. Он укусил меня, и я валялся в Больничном крыле, когда на Астрономической башне Гарри и Гермиона передали этого мелкого монстра друзьям моего брата. На четвёртом курсе вы выбрали меня, чтобы научить нас вальсировать, и я тогда вам все ноги отдавил. Ну, подумайте сами, кому из Пожирателей интересны эти мелочи? И почему вы говорите, что Гермиона мертва? Она жива, её спас профессор Снейп.

Рон покачал головой, как будто последняя фраза удивила его самого.

– Профессор Снейп спас магглорождённую ученицу? Не знаю, зачем вы под пытками выясняли у Рональда Уизли эти действительно незначительные мелочи, но одного вы точно не учли. Утверждать, что директор спас магглорождённую после того, как он допустил заражение всех остальных учеников из неволшебных семей, просто нелепо. И теперь он передал бедных детей в лапы Пожирателей смерти. Вы и их тоже пытаете? Остался ли из них хоть кто-то в живых?

– Профессор…

Разъярённая ведьма быстро оглянулась на стоящего позади Невилла, продолжа держать остальных под прицелом волшебной палочки.

– Не вмешивайтесь, Лонгботтом.

– Но профессор Снейп не передавал магглорождённых Тому-Кого-Нельзя-Называть. Он приказал мне спрятать их в Выручай-комнате. И болезнь была ненастоящая. Они все уже здоровы…

– Что? Вы знали и молчали?

– Я не думал… Когда профессор Снейп вызвал меня, чтобы я напоил зельем всех магглороджённых, я понял, что будет здорово спрятать их от Кэрроу. Я решил, что потом мы придумаем, куда нам их переправить из Выручай-комнаты. А там оказался Аберфорт Дамблдор, он сказал, что здесь безопаснее всего. Мол, замок не даст детей в обиду, а если что, можно пересидеть у него в подвале, куда ведёт тайный ход. А про профессора Снейпа… ну, я же не мог подумать, что он прячет учеников от Пожирателей смерти. Он же сам… И Дамблдора убил…

Невилл смутился и замолчал. Снейп сложил руки на груди, демонстративно не прикасаясь к палочке. Гарри во время речи Лонгботтома подошёл ближе к Рону, и теперь они стояли перед директором живым щитом, что совершенно не нравилось Северусу, но он опасался делать резкие движения, чтобы не спровоцировать волшебницу. В напряжённой тишине раздалось тихое покашливание. МакГонагалл кинула быстрый взгляд на портрет над директорским креслом. Дамблдор не спал. Он нервно дёргал бубенчики на шнурках, связывающих бороду.

– Минерва, я должен был раньше тебе сказать, – его голос звучал непривычно смущённо. – Но ты так искренна и совершенно не умеешь притворяться. Я боялся, что ты всё испортишь. Северус не виновен в моей смерти. Прими это, как факт и не расспрашивай сейчас. Пожалуйста, Минерва.

– Альбус? – МакГонагалл опустила палочку и обвела всех присутствующих удивлённым взглядом. – Так, значит, это действительно вы? И Гермиона жива?

Портреты не имеют собственной воли. Они всего лишь отпечатки личности волшебника, с которого написаны. Портрет невозможно запугать или улестить. Он всегда говорит только то, что мог сказать тот, кто на нём изображён. А Дамблдору не было необходимости обманывать Минерву, и уж тем более покрывать пробравшихся в замок Пожирателей смерти.

Гарри и Рон облегчённо улыбнулись и закивали головами, а Северус поморщился из-за бездарной потери времени и брюзгливо произнёс:

– Минерва, где ученик Равенкло? Я же просил…

– Простите, директор Снейп, но я хотела сначала выяснить, зачем вам понадобился посреди ночи ученик, – пожилая волшебница, раздосадованная на то, что выставила себя в глупом виде, попыталась сорвать раздражение на маге.

– Перекусить им на ночь! Конечно, чтобы он помогал Поттеру! А вы, профессор МакГонагалл, нужны мне для того, чтобы организовать эвакуацию. Через тот самый тайный ход из Выручай-комнаты, который заканчивается в «Кабаньей Голове». Проследите, чтобы все ученики покинули школу.

– Эм… директор Снейп… мы… я имею в виду Армию Дамблдора, – Невилл отчаянно робел, но предыдущая речь, которую выслушали, не прерывая, прибавила ему смелости. – В общем, мы не уйдём из замка. И я уверен, что многие захотят сражаться за Хогвартс.

– Лонгботтом, война не забава для малых детишек. Это вам не «Снейп – убийца» в коридоре малевать. Через несколько часов под стенами замка будут стоять полчища самых тёмных магов и волшебных существ. Им ваша шутовская Армия – на один зубок.

За последние восемь месяцев Лонгботтом никому не дал усомниться в своей храбрости. Поэтому он вздернул подбородок и твёрдо сказал:

– Мы совершеннолетние. Вы не имеете права запереть нас в убежище, когда наши родные и друзья будут сражаться, – Невилл вскинул к плечу правый кулак. – За Хогвартс!

МакГонагалл удивлённо посмотрела на своего ученика.

– Он прав… Северус, – видимо, ей было довольно трудно вернуться к прежнему, доброжелательному отношению к новому директору, но она пыталась. – Мы не можем запретить совершеннолетним ученикам остаться и сражаться.

– Хорошо. Но слизеринцы должны быть эвакуированы все до единого: я не хочу удара в спину. Объявляйте общий сбор в Большом зале.

– Мы тоже скоро подойдём туда, там и поговорим с равенкловцами, – завершил разговор Гарри.

МакГонагалл и Невилл покинули кабинет, а Поттер повернулся к Снейпу.

– Профессор, вы не могли бы помочь Гермионе? По-моему, она там застряла потому, что не может обработать себе спину. Мы с Роном как-то стесняемся, а вы взрослый человек…

Рон скрипнул зубами. Он был и сам не прочь смазать девушке спину, но Гарри зачем-то нужно было остаться одному в кабинете директора, и Уизли не стал мешать другу. Снейп странно глянул на Поттера, но промолчал, а только стремительно поднялся по лестнице и захлопнул за собой дверь в личные комнаты. Вслед ему тут же полетел «коллопортус», который, конечно, не задержит надолго опытного мага, но даст Гарри и Рону дополнительную минуту на побег.

– Ты чего?

Гарри не ответил на вопрос друга. Он вскочил на кресло директора и снял со стены портрет Дамблдора. Старый маг перестал притворяться спящим и с доброй улыбкой произнёс:

– А, Гарри! Как я рад тебя видеть. И тебя, Рональд, тоже. А куда ты меня несёшь, мой мальчик?

– Недалеко, профессор, – ответил Поттер, вешая портрет на насест феникса и окружая его заклятием «протего тоталум». – Вот здесь нам будет удобно беседовать. И вы не сможете улизнуть в другую картину.

– Улизнуть? Гарри, как ты можешь так говорить обо мне…

– У нас мало времени, директор, а мне о многом надо вас спросить, – Гарри довольно невежливо перебил портрет. – И всё же я начну издалека. Как так получилось, что в августе семьдесят девятого вы назначили встречу двум соискателям на одно и то же время?

– Ах, ты о том дне, когда было сделано пророчество? Ну, видишь ли, мой мальчик, я не думал, что Сибилла отнимет у меня много времени. Я бы быстро выпроводил её, а потом побеседовал с Северусом.

– Хорошо, тогда спрошу по-другому. Как получилось, что Снейп услышал только то, что должен был услышать? Почему вы не стёрли ему память о пророчестве и позволили рассказать всё Риддлу?

– Должен был услышать? О чём ты, мальчик?

– «Уже на подходе тот самый, в ком сила преодолеть Темного Лорда… рожденный у трижды ему не поддавшихся, увидевший свет, когда месяц седьмой угасает…» И ни слова больше. Мы с вами знаем, что пророчеству, чтобы сбыться, нужно быть услышанным теми, о ком оно сделано. В Министерстве хранилось огромное количество пророчеств. Все они были истинными, иначе бы туда не попали. Но все ли они сбылись? Не думаю. По крайней мере, когда они бились, там такое можно было услышать... Например, что Гриндевальд умрёт в Южной Америке в глубокой старости на руках своего друга в окружении рыдающих соратников. А на самом деле он был убит Риддлом месяц назад в одиночной камере Нурменгарда. Это пророчество не было услышано, и события пошли по другому пути. Вот мне и кажется, что наше пророчество было сделано не в «Кабаньей Голове», а гораздо раньше. А вы потом устроили это представление специально для Снейпа, а вернее, для его хозяина. И заставили Трелони сказать только то, что должен был узнать Том, и ни слова больше.

– Ты не разбираешься в пророчествах, Гарри, согласись…

– Но мне кажется, что я начал разбираться в людях. Моуди рассказывал мне – это были страшные годы. Орден Феникса терял своих бойцов, каждый день мог стать последним для любого из вас. Как получилось, что сразу две семейные пары зачали в Самайн по сыну? В год, когда любой мог погибнуть и оставить своего ребёнка сиротой? В ночь, когда в наш мир выходят такие силы, которые могут играть душами, как плюй-камнями. Я спрашивал у Флер, она сказала, что рождённого или зачатого в Самайн или Бельтайн ждёт жизнь, полная великих свершений, и ранняя смерть. Ни одна мать не пожелает своему ребёнку такой судьбы. Только если кто-то, кого она безмерно уважает, не переубедит её. И вот на исходе июля рождаются два мальчика. Их семьи под заклятием Фиделиус. Но почему-то хранители заклятья не Фрэнк Лонгботтом и Джеймс Поттер. Вы сейчас начнете убеждать меня, что мой отец так верил в дружбу… Не надо. У меня мало времени. Я не верю, что мой отец был непроходимо глуп и не понимал, что лучшим хранителем был бы он сам. А друзьям он мог дать доступ к себе, как Билл Уизли дал право прохода Люпину. И я не верю, что мама так мало любила меня, что готова была доверить мою безопасность Питеру Петтигрю, которого совсем не уважала. Здесь замешано что-то, похожее на «империус», не находите, директор?

– Это Северус вложил в твою голову такие странные идеи? – Дамблдор смотрел на юношу тяжёлым, пронизывающим взглядом, но Гарри только усмехнулся.

– Ну что вы, директор. Ваш Снейп верен вам как пёс. Вы так основательно промыли ему мозги, что он сам не может разобраться в том, что хранится в его голове. Или не хочет. Боится, видимо, прийти к тем же выводам, что и я.

Рон от удивления открыл рот, а Гарри продолжал, отмахнувшись от попытавшегося заговорить Дамблдора.

– Но я не про Снейпа пришёл говорить. Я месяц думал над всем этим. Там была четвёртая строфа: «…и ровней себе Тёмный Лорд его лично пометит». Значит, Риддл должен был иметь доступ к этим двум семьям, чтобы из двух мальчишек выбрать того, кого пометит. Он пришёл ко мне, а искали его у Лонгботтомов. Конечно, чистокровные Лестрейнджи думали, будто победить Тёмного Лорда может только чистокровный маг, но Риддл считал, что полукровки опаснее. Мы, выросшие в двух мирах, более гибки; мы взяли себе силу волшебников и смекалку магглов. Он оказался прав, ведь так? И ещё один вопрос мучил меня: мантию-невидимку вы забрали, чтобы ему не пришлось долго искать, да? Ведь эта мантия могла спасти жизнь если не маме, то хотя бы мне.

– Гарри, нет! Всё было не так, – директор на портрете пытался повернуться, чтобы поймать взгляд Гарри. Но юноша старательно отворачивался, продолжая свою скороговорку:

– Потом там про силу, неведомую Лорду, а потом ерунда пошла. Ну, с силой я согласен – материнская защита, которая исчезла, когда мне исполнилось семнадцать. Так что теперь у меня этой силы нет. А вот насчёт «один не сможет жить, пока жив другой» – явная ложь. Если Лорд узнает, что я его внеплановый хоркрукс, он будет на руках меня носить, пылинки с меня сдувать. Ведь пока я жив – он умереть не может. Да и я не могу нанести ему ощутимого ущерба – кусок его душонки, который сидит вот тут, – Гарри с такой силой стукнул себя кулаком по лбу, что Рон вздрогнул, – не даст мне наслать на него смертельное проклятье. Он будет защищать основную сущность до последнего. Я уже убедился в том, что не очень-то много могу противопоставить этому своему паразиту. Только драматически потерять сознание. С другой стороны, пророчество-то я слышал в ваших воспоминаниях, а вы заведомо лучший легиллимент, чем тот же Слагхорн, и подделать его вам труда бы не составило.

– Гарри, насчёт материнской… – попытался вмешаться Рон.

– Погоди, Рон. Я тороплюсь, там Снейп скоро может выйти и броситься на защиту директора, как будто тот ему отец родной. Так вот. Вы растили меня в суровых условиях, затачивали, как клинок особой закалки. Одноразовый такой клинок. Я должен был выйти против Тёмного Лорда и подставить свой лоб под его «аваду». Иной миссии для Избранного не предполагалось. Я понимаю, что изначально вы всё задумывали не так. Но вот незадача – Риддл провёл ритуал, принёс в жертву моего отца, чтобы создать ещё один хоркрукс, а моя мама спутала ему все карты – дала мне защиту. Кусок лордовой души влетел в меня, сам он так ничего и не понял, а я из спасителя стал бомбой с часовым механизмом. Но вы не бойтесь. Я пойду к нему. И сопротивляться не буду. Я месяц жил с этой мыслью. Я уже мёртв. Мне только про старшую палочку осталось спросить. Почему разоружить себя вы позволили Малфою? Почему не мне или Снейпу? Ведь вы великий маг и даже на пороге смерти сумели обездвижить меня. Почему вы нейтрализовали меня, а не Малфоя?

Услышавший страшную весть о близкой смерти друга Рон побледнел и попытался схватить Гарри за рукав, но Поттер поднял руку, останавливая его. Директор на портрете тяжело вздохнул и начал тихо говорить:

– Гарри, прости… Я так виноват перед тобой. Я знал, что тебе не суждено победить. С Северусом у меня была договорённость, так что нашу встречу нельзя было считать поединком. Он бы убил меня, но не победил. И я бы остался хозяином старшей палочки. Драко нарушил наш план.

Гарри хмыкнул. Как же, нарушил! Дамблдор спокойно мог отобрать палочку у Малфоя, заболтать его, а потом дождаться Снейпа. Даже приход Пожирателей смерти на Астрономическую башню не нарушил бы его план – ведь великий маг был заданием Драко, а не Фенрира или Кэрроу. Они бы так же ждали и подзуживали Малфоя, пока не явился Снейп. Но Дамблдор сделал так, что чистокровный змеёныш победил его в поединке. Нет, тут что-то другое. Но перебивать старого мага он не стал, а Дамблдор продолжал:

– Он никогда не догадался бы, какой артефакт оказался у него в руках. Но рано или поздно ему бы пришлось выйти против Тёмного Лорда. Том любит играть на родственных чувствах. Он так и не понял, что для чистокровного волшебника нет ничего превыше его рода, его семьи. И после того, как все хоркруксы, и ты в том числе, к сожалению, были бы уничтожены, Драко мог убить ставшего простым смертным Риддла. Ведь теперь его палочка повелевала Старшей.

– Вот эта? – Гарри показал портрету Дамблдора боярышниковую палочку, отнятую у Драко Малфоя. – Я честно завоевал её в бою. Она слушается меня, как моя собственная. Так что теперь, Дамблдор? А я знаю, что. Рон сейчас победит меня в магической дуэли. Он станет хозяином Старшей палочки. Ваш план сработает – победителем Тёмного Лорда будет чистокровный волшебник, а не какой-то там полукровка.

Старый маг вцепился в подлокотники своего кресла и молча глядел на стоящего напротив его портрета юношу тяжёлым взглядом. В наступившей паузе Рону, наконец, удалось сказать:

– Да послушайте вы меня! Вы оба! Вы чего-то не понимаете в матерях. Ладно, ты, Гарри, ты и не знал никогда, как это – когда твоя мама любит тебя. Но вы-то, директор! Как вы могли сказать, что материнская защита заканчивается в семнадцать лет? Вы что же, думаете, что мои родители будут спокойно стоять и смотреть, как их детей убивают, ведь все мы, кроме Джинни, уже достигли совершеннолетия? Да моя мама хоть сейчас отдаст жизнь за любого из нас, хоть за Билла, хоть за меня, хоть даже за поганца Перси! Материнская защита – она на всю жизнь! На дом твоих дяди и тёти, Гарри, было наложено заклятье, которое и развеялось, когда тебе исполнилось семнадцать. И я, кажется, знаю, кто его наложил, не так ли, директор? – Рон бросил взгляд на Дамблдора, прикрывшего глаза рукой. – У тебя есть шанс, Гарри. Один на тысячу, может, даже меньше, но он есть. И я не буду сражаться с тобой за эту палочку: не тяну я на истребителя Тёмных Лордов, извини. Ты уж как-нибудь сам постарайся. А мы тебе поможем.

Тут в дверь личных покоев директора что-то ударило изнутри, и ручка начала поворачиваться. Рон схватил за руку измотанного длинной речью Гарри и выскочил из кабинета.

Глава 4. Перед битвой

Гермиона обработала уже ожоги на ногах и натянула джинсы. Теперь грубая ткань не причиняла боли. Она сняла футболку и бюстгальтер, намазала некрасивые красные пятна на груди и животе и, изогнувшись, пыталась дотянуться до прерывистого следа между лопаток. Не везёт её спине: то ножом поковыряют, то раскалённым металлом. Раздался стук в дверь, и девушка накинула футболку на голое тело. Ничего, не так уже и больно. Главное – не прислоняться ни к чему.

– Мисс Грейнджер, мистер Поттер считает, что я могу помочь вам обработать мазью спину, – Снейп стоял возле двери и обжигал её своим чёрным холодным взглядом.

Девушка глядела на профессора во все глаза. Прямо как во сне. Она ждала, звала, он пришёл, чтобы помочь, но не поможет. На этот раз потому, что она струсит и не позволит ему прикоснуться к себе. А почему, собственно? Ведь несколько минут назад она сама преспокойно касалась его лица и тёмной метки на руке, а потом обнимала его, помогая идти. Гермиона молча повернулась к директору спиной и сняла футболку.

Снейп вздрогнул. Не от вида красной полосы на белой коже, а от самого факта, что девушка, которая должна при виде него впадать в истерику, без слов поворачивается к нему спиной. Обнажённой спиной. Да ещё и приподнимает рукой волну своих пышных кудрей, чтобы они не мешали ему. Он зачерпнул пальцами прохладную мазь и осторожно прикоснулся к багровой отметине, шедшей ровно по позвоночнику. Лопатки тут же сдвинулись, хрупкие плечи покрылись еле видными пупырышками мурашек. Северус отдёрнул руку.

– Вам больно?

– Нет. Холодно немного. Простите, я больше не буду дёргаться.

– Если будет больно или неприятно, просто скажите, – эта девушка вела себя вопреки всем шаблонам поведения. И только поэтому Снейп действовал так осторожно. Он просто не знал, чего от неё можно ожидать.

Тонкая талия – одной рукой можно обхватить,– выступающие от худобы позвонки. Она немного набрала вес за этот месяц спокойной жизни, но явно недостаточно. Из копны локонов, придерживаемых рукой, вырвалось несколько золотистых колечек. Там, где она провела апрель, наверное, было тепло и ясно, и девушка часто гуляла без шарфа. Солнце добралось до нежной кожи и раскрасило её возле шеи еле видной россыпью веснушек. Снейп поймал себя на том, что без явной необходимости поглаживает молочно-белый атлас её спины – ожог уже сошёл. И приходится сжимать губы, чтобы не наклониться и не поцеловать своенравные кудряшки. И левая рука не зря сцеплена в кулак – где-то там, совсем близко, два нежных бугорка с острыми горошинами сосков, которые так хочется ощутить ладонями и губами… Смерть уже стоит на пороге, через несколько часов Лорд призовёт его, чтобы окончательно стать самым могущественным магом на земле. Вернуться с этой встречи ему не суждено. И столько хочется забрать с собой, в небытие – тёплую нежность кожи, пронизанные светом свечей локоны, прерывистый звук дыхания в тишине спальни. Ах, как бы он хотел поцелуями и ласками стереть из её памяти всё, чему сам же и был причиной. Чтобы она не вздрагивала от прикосновений, а тянулась к ним. Чтобы доверила мужчине своё тело и раскрылась, ожидая не боли, а наслаждения. Но всё это если и совершит кто-нибудь, то уж точно не он. Надо бы отойти, разорвать контакт, чтобы сохранить в целости и свой рассудок, и нелогично-хорошее отношение к нему этой девочки, но чуть позже… ещё немного помассировать спину… она же ещё не поняла, что больше не нуждается в его помощи…

Гермиона прижимала к груди футболку и изо всех сил старалась удержаться на ногах. Его руки оказались такими нежными. Он совсем не причинял ей боли, даже когда трогал обожжённую кожу. Его пальцы едва уловимыми касаниями наносили прохладную мазь, ожог сходил, но всё остальное тело начинало плавиться в каком-то странном огне. Заломило низ живота, груди вдруг стали такими чувствительными, что мягкая ткань футболки, казалось, царапает соски. А ещё ноги наотрез отказались держать, и стояла Гермиона только на мышечной памяти. Вот встала так, когда он вошёл, да и застыла. А толкни её легонько – упадёт, как тряпичная кукла. Она боялась дышать, потому что с каждым вдохом росло желание ощутить его внутри себя. Пусть даже вернётся та боль, это неважно. Важно почувствовать на себе тяжесть его худого твердого тела. Важно, чтобы он был внутри, чтобы двигался сильно и глубоко. Чтобы застонал, освобождаясь от напряжения, изливаясь в неё. Ради этого она может вытерпеть ту боль ещё не раз.

Вот только не будет этого никогда. Смирись, Гермиона, он любит другую. Тебе же не осталось ничего. Даже запаха его не ощущала из-за разбитого носа. Даже кожи его не коснулась так, чтобы запомнили пальцы. Только горечь его спермы во рту. Только боль и удушающее дыхание смерти, глядящей на тебя красными угольями глаз. Ничего не было, ничего не будет. Глупая девчонка, влюбившаяся в своего спасителя. Увы, Золушка, этот принц не для тебя. Ещё жив дракон, похищающий принцесс, а значит, будут другие спасённые. А ту, которую любил твой принц, он спасти не смог. И если останется жив, он не простит этого ни себе, ни тебе.

Резкая боль в груди от возможной потери того, кто никогда ей не принадлежал, заставила Гермиону прийти в себя. Она порывисто вздохнула и почувствовала, что профессор больше не прикасается к её спине, просто стоит рядом. Тогда она резко развернулась, проехавшись локтем, которым прижимала к себе футболку, по шершавому сукну его сюртука. Снейп немного отшатнулся, в его глазах плеснул и тут же пропал страх.

– Почему вы сказали, что он должен вас убить?

– Кто?

– Вол… Риддл. Тёмный Лорд. Вы сказали, что он должен убить вас своей рукой, что это важно для победы Гарри.

Снейп сделал шаг назад и запахнулся в мантию, как будто спрятался от Гермионы.

– Не помню, чтобы говорил вам такое, мисс Грейнджер, да и в любом случае это не ваше дело.

– Это связано со Старшей палочкой? С тем, как она меняет хозяина? – Гермиона не собиралась отступать. Она, в свою очередь, шагнула вперёд, к Снейпу

– Что ж, вы догадливы. Не зря Дамблдор выделял вас из всех студентов Хогвартса, – директор вскинул голову, глядя на девушку сверху вниз. Бледность, заливавшая его лицо, кажется, ещё усилилась.

– Но для того чтобы палочка признала нового хозяина, старого не обязательно убивать – ведь Дамблдор оставил жизнь Геллерту Гриндевальду?

– Верно. Только для Темного Лорда единственная победа – убийство соперника.

Учитель, который одним взглядом наводил страх на толпы студентов, теперь отступал перед невысокой полуодетой девушкой. Мало того, он, который никогда прямо не отвечал на поставленный вопрос, почему-то сейчас давал чёткие недвусмысленные ответы. Осознание этого придавало Гермионе какую-то бесшабашную смелость. Волна куража подхватила её, и ведьма впилась взглядом в непроницаемые чёрные глаза.

– Этого не должно случиться.

– А вот это не вам решать, мисс Грейнджер. Вы все ожоги обработали?

– Вы что-то там говорили про какой-то долг? Я не совсем поняла, что вы мне должны?

Снейп ошарашенно поглядел на полуголую ведьму. Она совершенно спокойно стояла перед ним, защищённая только прижатой к груди футболкой. Может, произошло вытеснение, и мисс Грейнджер просто забыла всё, что случилось в Малфой-мэноре и после него? Но он-то не забыл. И единственное, о чём сейчас мог пожалеть – так это о том, что не может выполнить своё обещание и принять смерть от её руки, а не от руки красноглазого людоеда.

– Я должен вам, мисс Грейнджер, удовлетворение за поруганную честь и страдания, которые причинил.

– Ага. И в чём это удовлетворение должно заключаться? – в голосе Грейнджер послышались нотки нетерпения.

– Вы можете потребовать с меня любую плату вплоть до моей жизни, – профессор говорил медленно, стараясь понять, что скрывается за ярко-карими омутами пытливых глаз. – Но, к сожалению, я не могу предоставить вам адекватную денежную компенсацию – я не богат. Да и смерть свою я обещал другому человеку раньше, чем вам, о чём глубоко сожалею.

– Значит, я могу попросить всё остальное, и вы должны будете выполнить?

– Да, – Снейп попытался сказать это как можно твёрже.

Чтобы ни попросила эта девушка, он выполнит. Если успеет, конечно.

– Тогда я прошу, чтобы вы жили долго и были счастливы.

– Что? – где здесь подвох? Что она сейчас сказала? И что на самом деле имела в виду?

– Я сказала, что хочу, чтобы вы жили долго и были счастливы. Это моё желание. Моя цена, если хотите, удовлетворение или что вы там говорили. Так вы обещаете?

– Я…

– Да или нет?

– Но почему?

– Просто скажите, согласны ли вы заплатить эту цену?

– Я бы хотел заплатить именно эту цену, мисс Грейнджер, но, – начал Снейп и замер на полуслове, потому что в комнате повеяло слабым ветерком, и послышался звук лопнувшей вдалеке струны.

– Что это было, профессор?

– Не важно. Главное, что это не Тёмный Лорд. У нас ещё есть немного времени. Итак, почему вы назначили именно эту цену, мисс Грейнджер?

И тогда Гермиона решилась. Она подошла вплотную к Снейпу, положила ему обе руки на плечи. Футболка упала к ногам, но девушка уже прижалась к мужчине, поднялась на цыпочки и легонько поцеловала его в губы.

– Это ответ, – сказала шёпотом.

Гермиона скользнула вниз, схватила футболку и юркнула за ширму, стоящую возле широкого директорского ложа. Снейп простоял не меньше минуты, осторожно касаясь губ кончиками пальцев, а потом развернулся и попытался выйти из покоев. Но дверь на поворот ручки никак не отреагировала. Он ещё несколько раз бессмысленно толкнул упрямицу, пока не пришёл в себя и не вытащил палочку. Странно, он точно помнил, что заклинания не накладывал. Мальчишки! Им зачем-то нужно было остаться одним в кабинете директора, вот и спровадили его к Грейнджер! А он-то, осёл, размяк, навоображал себе невесть что! А девчонка наверняка заодно с этими оболтусами.

Снейп огромной чёрной птицей слетел по лестнице и остановился, стараясь понять, что могли паршивцы утащить из кабинета. На все предметы были наложены сторожевые чары, этой предосторожностью не пренебрегал ни один из множества прежних обитателей этого помещения. Сначала он подумал, что украден портрет Дамблдора, но с удивлением увидел его висящим на шесте, где раньше дремал фамилиар директора.

– Дамблдор, что вы здесь делаете?

– Северус, немедленно верни меня на стену! Мне нужно проследить, что затевает Поттер! Ты совершил ужасную ошибку, передав ему воспоминания слишком рано! – Дамблдор метался в своей раме, поминутно натыкаясь на кресло. Его борода распушилась, шнурки с бубенчиками запутались в седых волосах, очки-половинки перекосились на кривом носу. – Хотя нет! Для слежки нет времени. Ты должен немедленно найти Гарри и отнять у него палочку. Мальчик завладел волшебной палочкой Драко Малфоя! Он может испортить всё, что мы с тобой с таким трудом готовили! А когда отнимешь палочку у Гарри, ты должен сделать так, чтобы тебя разоружил Рональд Уизли!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: