Интерперсональное бессознательное 1 страница

Если из 100 профессиональных психологов 50 наверняка пой­мут то, что я описывал в предыдущих главах, то этот параграф я надеюсь, будет понятен хотя бы нескольким из сотен. Я хочу изло­жить тот слой, который обозначен в традиции глубинной психоло­гии архетипами коллективного бессознательного.

Без сомнения, факт существования группового бессознатель­ного (в нашем обозначении интерперсонального бессознательно-

го) как.глубинного языка сознания, живо и многогранно ретранс­лирующего ткань переживаний, целостных ситуаций опыта, явля­ется уже общепризнанным. Интерперсональное бессознательное проявляется во всех сказках, в мифах всех народов.

Греческое слово архетип в переводе на русский язык означает первообраз. Под архетипами К.Г.Юнг понимал элементы коллек­тивного бессознательного, обозначающие суть, форму и способ свя­зи наследуемых бессознательных первичных человеческих перво­образов и структур психики, обеспечивающих основу поведения, структурирование личности, понимание мира, внутреннее единство, взаимосвязь и взаимопонимание людей. Архетип является универ­сальным мифологическим сюжетом или символом, присутствую­щим в большинстве культур, который может по-разному интерпре­тироваться в любых обстоятельствах, не теряя при этом своего ос­новного звучания [254].

Юнг писал: «Любое отношение к архетипу, переживаемое или просто именуемое, «задевает» нас; оно действенно именно потому, что пробуждает в нас голос более громкий, чем наш собственный. Говорящий праобразами говорит нам как бы тысячью голосов, он пленяет и покоряет, он поднимает описываемое им из однократно­сти и временности в сферу вечно сущего, он возвышает личную судьбу до судьбы человечества и таким путем высвобождает в нас все те спасительные силы, что извечно помогали человечеству из­бавляться от любых опасностей и превозмогать даже самую дол­гую ночь» (Юнг К.Г., 1987).

Архетип является в наиболее обобщенном смысле сгустком энергии социального бессознательного, формой энергии, несущей в себе протосценарий типовых ситуаций. Архетип Младенца это то, как ведет себя младенец во всех возможных ситуациях жизни и проявляется во всех человеческих традициях. Это и появление на свет, первичная чистота, нерасчлененность, это ранимая юность, девственность восприятия, это и слабость, это и чистота духа. Каж­дый раз мы можем найти эту многоаспектность архетипа, на языке метафор и эмоционально насыщенных праобразов проявляющих первичные протосценарий человеческого сознания.

Во многих смыслах интерперсональное бессознательное явля­ется метафорой, наполненной необычным и уникальным опытом. В силу этого желание поделиться своим пониманием с моими чи­тателями имеет много затруднений. Не потому, что это содержа­ние не было сформулировано с помощью понятий: Юнг и тысячи психологов после него посвятили этому свою жизнь.

Мой опыт переживаний подсказывает мне; что всегда не хвата­ет средств для того, чтобы выразить архетип. По этой причине я

минимально буду использовать при изложении так называемый научный язык.

Рассмотрим пару архетипов — Анима и Анимус, которые ока­зывают на сознание человека особенно сильное воздействие.

Анима и Анимус являются архетипическими конструктами в юнговской психологии, выражающими женское (Анима) и мужс­кое (Анимус) начало в интерперсональном бессознательном.

Антропологически женское начало соответствует пассивному принципу природы.

АНИМА

В «Символах трансформации» К.Г. Юнг утверждает, что древ­ние видели в женщине либо Еву, либо Елену, Софию или Марию (соответствуют импульсивности, эмоциональности, интеллектуаль­ности и добродетели). Одним из чистейших и наиболее всеобъем­лющих представлений архетипа женщины как Анимы является Беатриче в «Божественной комедии» Данте. Все аллегории, пост­роенные на персонификации Анимы, неизменно сохраняют в себе все четыре вышеупомянутые импликации.

Для справедливости следует отметить, что юнговское понима­ние однозначности архетипов Анимы является недостаточно под­робным и точным.

Общепризнано, что Анима представляет собой архетипичес-кий образ высокой степени сложности, где решающим фактором могут оказаться наложенные друг на друга символические ас­пекты — например, высшие аспекты женщины в качестве Со­фии или Марии определяют ее функцию персонификации зна-.ния или высшей добродетели; а когда женщина предстает как об­раз души, она оказывается высшей по отношению к мужчине, поскольку является отражением самых возвышенных и чистых его качеств. В своих низших формах, как Ева или Елена — ин­стинктивный и эмоциональный аспекты, — женщина стоит на уровне более низком, нежели мужчина. Она выступает в своей наиболее характерной роли — соблазнительницы, «вечной жен­ственности», влекущей все вниз за собой, непоследовательной, ветреной, неверной, лицемерной, в то же время влекущей, таин­ственной, очаровывающей. Именно здесь проявляются аспект сирены, очаровывающей, отвлекающей, уводящей мужчин в сто­рону от пути прогресса, эволюции и аспект воды, аспект непрояв­ленности, тайны, бездны, бессознательного.

На наш взгляд, каждая архетипическая реализация Анимы име­ет три аспекта, три качества энергии, три способа манифестации,

которые в буддийской психологии обозначены гунами — сатьва, раджас, тамас.

В нашей европеизированной версии субъективное и объектив­ное, психология и онтология, проявленная и непроявленная ре­альность могут иметь три качества энергии, аспекта, признака про­явления:

— сатьва — уравновешенное, духовное, светлое, гармоничное, благое начало,

— раджас — подвижное, страстное, вовлеченное, деятельное, стремящееся начало,

— тамас — косное, инертное, темное, деструктивное, разруши­тельное начало.

Каждое архетипическое качество Анимы — Ева, Елена, София и Мария не имеют никакой однозначной интерпретации, но име­ют три измерения в содержании, признаках и энергии — сатьва, раджас, тамас.

Таким образом, мы можем вычленить 12 возможных манифес­таций Анимы (см. рйс. 17)

Рис. 17.

Анима Мария

Анима Мария сатьва

Мария сатьва является самым светлым, благородным, чистым и божественным аспектом Анимы. Мифологическими персонифи­кациями Марии-сатьвы можно считать Майядеву, мать Будды Ша-кьямуни и Деву Марию, мать Иисуса Христа, Тару, рождающую просветленных мужей.

Классическим образцом для европейской традиции этого архе-типического аспекта является Богоматерь-Богородица, Пресвятая Дева Мария, мать Иисуса Христа. Хотя ее имя лишь несколько раз упоминается в Священном Писании (Матф. I, 16, 18 — 25, XIII, 55.

Марка III, 31-32. Луки I, 26-56, II, 1-40, 48. Иоан. XIX, 25-27. Деян. I, 12— 14), этот недостаток восполняется мифами и предани­ями о ее жизни в христианском каноне.

Родители ее — Иоаким из Назарета, от колена Иудина, племе­ни царского, и Анна из Вифлеема, колена Левиина, племени Аро-нова, — до старости прожили в бездетности. Господь услышал их усердные молитвы и предвозвещением архангельским у них роди­лась девочка, которая была названа Марией и которую они уже в четыре года отдали в храм на воспитание, как посвященную Богу. В тринадцать лет она уже была обручена со старцем Иосифом из Назарета. В соответствии с преданием Архангел Гавриил сообщил Марие о рождении от нее Спасителя мира, как изложено евангели­стом Лукою (I, 26 — 38), после чего Она три месяца пробыла у род­ственницы своей Елизаветы. К мужу Иосифу так же пришел ангел и рассказал о тайне воплощения, что рассеяло его сомнения относи­тельно Марии (Матф. I, 18 — 25).

Дальнейшие упоминания не менее скудны (при Рождестве Хри­ста, при обрезании, бегстве в Египет и возвращении в Назарет, беседе отрока Иисуса с мудрецами в храме, в Кане Галилейской при превращении воды в вино, в Капернауме, во время сильного спора Христа с фарисеями в синагоге, при кресте, когда Христос поручил ее попечению своего любимого ученика).

Несмотря на фрагментарность, этого оказалось вполне доста­точно, чтобы ясно очертить идеальный нравственный образ Пре­чистой и Пресвятой Девы, смиренной в величии и во всем покор­ной воле Всевышнего. Она дожила до 48 лет и почила при многих чудесных событиях, была погребена в веси Гефсиманской. В соот­ветствии с преданием, затем она была чудесно взята на небо. Пра­вославная церковь в согласии со всею древнею Вселенскою цер­ковью чтит Богородицу святою и пренепорочною приснодевою, как скорую помощницу и заступницу.

Высшие чувства Марии-сатьвы доступны любой женщине — это духовный, божественный, материнский аспект, выражение бе­зусловной любви к ребенку (даже к идее ребенка).

Это, на мой взгляд, самая чистая форма человеческой любви. Она является любовью не за что-то (ум, красота, сила, богатство, слава...), а просто за то, что есть. Есть люди, которые называют ма­теринскую любовь слепой. На самом деле она самая зрячая, ибо не нуждается в глазах — она идет из глубины души.

Многие зрелые мужчины любят смотреть на беременных жен­щин не только потому, что в них есть предельная природная полно­ценность. Всегда возникает ощущение, что они взирают не вовне, а находятся во внутренней благоговейной медитации. Они глядят на

своего внутреннего, еще не рожденного ребенка с умилением, во­сторгом, с нежной любовью. Еще непонятно — кто это: мужчина, женщина, больной, здоровый, глупый или умный, красивый или бесконечный урод, идиот или гений рода человеческого..., но об­мывает она свое дитя мягкими ласкающими волнами любви своего сердца...

Я уверен, что выражение Марии-сатьвы присуще женщине с рождения. Когда вижу, как двухлетняя девочка укладывает спать свою куклу или как пятилетняя девочка с нежностью ухаживает за своим младшим братиком, понимаю, что это прорывается не ин­стинктивная природа, но истинная духовная, светлая, гармонич­ная энергия женского начала — Марии-сатьвы.

Для Анимуса эта всеобъемлющая, безусловная, бессамостная и безграничная любовь является высшим достижением в развитии любой духовной традиции (метта в буддизме — драгоценное бла­городное состояние сознания просветленности, любовь в христи­анстве как способ обожествления человека, любовь сердца как способ выплавления внутренней пилюли бессмертия в даосизме и т.д.). То, что эта медитация любви для Анимы-Марии-сатьвы явля­ется просто данностью и сущностью, состоянием, которое прожи­вается как реальность жизни, вызывает стремление принизить и девальвировать это качество женской души в Анимусе.

А надо бы в каждый раз мужчине становиться на колени от вос­торга и, может быть, Земля засияла бы любовью и Духом.

Анима Мария раджас

В этом аспекте Анимы мы видим реализацию женского духов­ного поиска. Это жрицы храма Изиды, пустынницы-матери, пра­вославные женщины-святые, женщины, достигшие архатства в буддизме. Они известны своими духовными подвигами в русле какой-либо традиции (христианской, буддийской, мусульманской и т.д.) и затем бескорыстным служением. Следует отметить, что Анима Мария раджас не обладает демиурговым качеством, но ма­нифестирует консервативные тенденции: анима выступает как хра­нительница традиции и ее высших ценностей, при этом это служе­ние бесконечно искреннее и честное. Именно полная эмоциональ­ная вовлеченность вне критики, скепсиса, преданность служению, бескорыстная отдача идее и идеалу, моральному принципу вне всякой логической, ментальной аргументации является отличитель­ным качеством Марии раджас. Их нет среди апостолов, но много среди последователей и ярких служителей традиции.

Удивительной красоты мифом является римская история о вес­талках, жрицах храма Весты, жрицах огня. Жриц подбирали очень тщательно, из хороших семей, без физических недостатков. Вели­кий понтифик сам отбирал шестерых девочек от 6 до 10 лет из 20, выбранных по жребию. Они поступали в обучение к старшим на следующие десять лет, сначала пройдя церемонию посвящения Весте. Им обрезали волосы, которые подвешивали в качестве жер­твы богине на священном дереве, затем одевали в белую одежду и нарекали именем Амата, которое прибавлялось к их собственному. Проучившись десять лет, молодые жрицы приступали к своим обя­занностям, которые должны были выполнять в течение следующе­го десятилетия. Самой тяжкой провинностью было «осквернение огня Весты» — нарушение данного весталкой обета целомудрия. Виновная наказывалась страшной смертью — ее зарывали живой в землю. Возле Коллинских ворот, у городской стены, в земляном валу выкапывали небольшой погреб, куда спускались по земля­ным ступеням. В этом погребе стелили постель, ставили зажжен­ный светильник и оставляли небольшой запас еды — хлеб, воду, кувшин молока и немного масла. Это делалось для того, чтобы не оскорблять богиню, уморив голодом священную особу ее жрицы. Нарушившую обет весталку в полном молчании помещали в на­глухо закрытые и завязанные кожаными ремнями носилки. Отту­да не было слышно даже ее голоса. Весь город был погружен в глубокую печаль. Когда носилки достигали места заточения, рем­ни развязывали. Великий понтифик возносил молитвы, воздевая руки к небу перед исполнением страшного приговора, затем вел от носилок весталку, закутанную с ног до головы в покрывало, к роко­вым ступеням, прямо в могилу. Обреченная молча спускалась вниз, и отверстие закрывали, засыпая его землей. За другие провиннос­ти юных весталок беспощадно секли, а если у какой-нибудь нера­дивой жрицы священный огонь угасал, то ее бичевал сам великий понтифик. Угасший огонь на очаге Весты считался дурным пред­знаменованием для государства, и разжечь его можно было лишь путем трения древесных палочек, что свидетельствовало о глубо­кой древности обряда, ибо таким способом огонь добывался в пер­вобытные времена. Прослужив десять лет, весталки еще десять лет должны были посвятить воспитанию и обучению вновь приня­тых девочек. Таким образом, в течение тридцати лет весталки слу­жили своей богине. После этого они имели право возвратиться в свой дом и даже выйти замуж. Но по большей части весталки оста­вались при храме, поскольку занимали чрезвычайно почетное по­ложение в Риме. Когда они ехали по улице, то все должны были уступать им дорогу. Их показания в суде имели решающее значе-

ние. Оскорбление весталки каралось смертью. Если весталка встречала преступника, осужденного на казнь, то казнь отменя­лась (Нейхард).

В христианском мистицизме в качестве Марии раджас мы мо­жем вспомнить трех известных женщин. Во-первых — Хильде-гарду Бингенскую — жившую в XII веке аббатису женского мо­настыря, расположенного примерно в 25 милях к югу от Майнца (Германия). Это была исключительная женщина, автор прекрас­ных мелодий для песнопений, поэтесса, визионерка, исполнен­ная страстной любви к природе. Она оставила множество сочи­нений, как на религиозные темы, так и по естественной истории и медицине. Она называла себя перышком, которое несомо дыха­нием Бога:

«Слушайте: некогда восседал на своем троне один король. Его окружали огромные колонны изумительной красоты, изукрашен­ные слоновой костью. На них гордо красовались королевские зна­мена. Вдруг королю вздумалось поднять с пола маленькое перышко и пустить его в полет. Перышко полетело, но не само по себе, а бла­годаря воздуху, который его нес. Такова и я...» Во-вторых — леди Юлиану Норвичскую, которую посетил ряд «showings» (видений, в которых, как она полагала, Христос явил ей духовные истины). В одном из них она узрела мир как некую целостность, опекаемую Богом. «...Он показал мне маленькую вещицу не больше лесного оре­ха, которая оказалась у меня на ладони; она была круглой, как ша­рик. Я взглянула на нее своими духовными очами и подумала: «Что бы это могло быть?» Мне был дан ответ обычным путем: «Это все, что было сотворено». Я спросила, как долго еще суждено пребывать творению; потому что вещица эта была так мала, что, казалось, вот-вот обратится в ничто. И мне был дан ответ в разуме моем: «Оно пребывает, и пребудет вовеки; потому что Бог возлюбил его. Именно так пребывает все существующее — благодаря любви Божией». В третьих — в рамках христианской традиции можно обратиться к святой Тересе де Авила (1512—1582).

Если мы проанализируем любую историю, связанную со свя­щенным служением Анимы Марии раджас, (неважно, то ли это история древняя или совсем новая, связанная с мировой духовной традицией или мало известной), мы всегда можем отметить не­сколько закономерностей:

— право инициации в традицию принадлежит мужчине;

— сам основатель и носитель традиции — мужчина;

— контроль за реализацией главных принципов и достижения базовых состояний традиции принадлежит мужчине.

Анима Мария тамас

Деструктивная духовность женщины — архетипический образ чрезвычайной сложности и, на мой взгляд, в нем отражается вся глубина и неоднозначность характера Анимы Марии.

С одной стороны, это наиболее грозная и могущественная фи­гура, отражающая и глубинные страхи человека, и самые сокро­венные чаяния. Баба Яга, злая богиня, ведьма, колдунья, черная волшебница, шаманка — вот мифологические персонификации, которых всегда боялись не только во всех архаических культурах, но которые и в современных урбанизированных, технологизиро-ванных сообществах навевают ужас.

Мария тамас — деструктивная женская духовность, часто пред­стает перед нами как захваченная темным чувством, гибельным для мужчины. В мифе об Аттисе, родственном Адонису божестве, рассказывается, что мать богов, Цибела, любила его и из ревности обрекла безумию, после чего он оскопил себя и был убит.

Отношение к ним амбивалентно: во всех культурах они вызы­вали стремление к уничтожению (вспомним костры инквизиции), одновременно предельное уважение, обращение к ним в самые экстремальные ситуации жизни и по самым важным человечес­ким проблемам. Но и здесь следует отметить, что они притягивают не благородного героя, мага, воина или возлюбленного, но их тени, связанные с «грязным чудом», черной магией, темным волшеб­ством, где сам чудодейственный ритуал связан оскверненными же­ланиями и потребностями: злобством, местью, коварством, веро­ломством, насильной любовью.

Анима София

Как мы уже указывали выше, София тоже реализовывается в трех энергетических аспектах.

Анима София сатьва

Персонификацией Анимы Софии сатьвы является выражение женской земной материнской мудрости. Это — открытость, служе­ние, передача конструктивного опыта, это благородная и безупреч­ная, защищающая жизнь и любую манифестацию жизненности муд­рость. Символом мудрости в римской мифологии, богиней, покро­вительствовавшей городам и мирным занятиям их жителей, была дочь Юпитера Минерва. Ее особым расположением пользовались ремесленники, художники и скульпторы, поэты и музыканты, вра­чи, учителя и искусные рукодельницы. Празднества в честь пре-

красной и мудрой богини проводились во второй половине марта, назывались квинкватрии и продолжались пять дней. Учащиеся в первый день квинкватрии освобождались от занятий и приносили своим учителям плату за ученье. Даже этот ритуал показывает, что в древности существовала глубокая искренняя благодарность женс­кой мудрости.

Это — аспект Деметры и Софии. Деметра — дочь Кроноса и Реи, сестра Зевса, проявляет, как богиня земледелия, гражданско­го устройства и брака, самые важные качества Анимы как храни­тельницы порядка и жизни.

Ее действенный аспект как благородной матери проявляется в мифе о ее дочери Персефоне.

Аид, с согласия Зевса, похищает Персефону. Деметра, после тщетных поисков, узнает об этом от Аполлона. Разгневанная, она покидает Олимп; земля становится неплодородной, и Зевс, чтобы успокоить Деметру, посылает Гермеса в преисподнюю за Персе-фоной, которая отныне могла лето проводить у матери, зимой же должна была оставаться в подземном царстве у Аида.

Деметра делает землю снова плодородной и возвращается на Олимп, предварительно научив елевзинских правителей культуре земледелия.

В культе Деметры также существует божественная духовная мудрость женского плодородия, рождения и воспитания детей. Здесь она выступает как богиня брака и семейной жизни.

В славянской мифологии это Елена Премудрая и другие сказоч­ные персонажи, выражающие женскую мудрость, мудрость зем­ли. Следует отметить, что в славянских сказках все формы мани­фестации женской мудрости часто являются более выигрышны­ми. Варвара краса — длинная коса, Василиса Прекрасная, Василиса Премудрая, Марфа-царевна, все они в волшебных сказках выгля­дят носителями хоть и консервативной, обыденной, земной, но про­зорливости и мудрости яркой и понятной.

Во многом они еще и являются эталоном мудрого, соответству­ющего глубокому интуитивному знанию земной жизни, морально­му поведению, которое не нуждается ни в анализе, ни в оценке: очевидность правильности.

Именно по этой причине Анимус (архетип мужского начала) подавляет Аниму сатьву, девальвирует ее, манифестируя при этом другие аспекты Анимы Софии — раджас и тамас. Это является выражением комплекса неполноценности Анимуса по отношению к Анима сатьве, так как эти высокие духовные области ему недос­тупны.

Пусть они не открывают новый космос, но им открыта мудрость земная как базовое состояние души. Именно они сохраняют доб­родетель, правду продолжения традиции, передачи соли земли под­растающим поколениям, преумножая устойчивость, порядок и не­изменную моральную сообразность жизни людей на земле.

Анима София раджас

Второй аспект Софии — раджас — аспект манифестации, про­явленности женской мудрости в жизнь людей. София раджас яв­ляется наиболее частым типажом в реализации женщины в соци­альном пространстве. Это воспитательницы в детских садах, учи­теля в школах, преподавательницы в техникумах, ПТУ, колледжах и вузах, врачи, воспитательницы и учительницы в детских домах и других образовательных и воспитательных учреждениях. В основ­ном непонятно, почему они там работают. Профессии не являются престижными, не оплачиваются высоко, а иногда совсем не опла­чиваются.

На мой взгляд, именно в этом священном служении другим, бес­корыстном сохранении и неизменной передаче традиций, знаний, умений, навыков, способов приспособления к жизни на земле, сре­ди людей, проявляется София раджас через миллионы и милли­оны женщин.

В славянской волшебной сказке есть персонификация Макошь, женщина, которая плетет нить судьбы. Это точная метафора фак­та, что мужчина во многом предопределен женской мудростью, женским знанием и представлением. И нить судьбы прерывается, если входить в оппозицию с Макошь. Жизнь на земле и вправду прервется, если не будет Великой и мудрой матери, не только про­должательницы рода, но носительницы человеческой культуры и традиции.

В римской мифологии Диана (греческая Артемида), богиня-по­кровительница животных, цветущих полей, зеленых рощ и лесов, которая одновременно почиталась как богиня Луны, подательни­ца света и жизни, является ярким выражением Софии раджас. Она не только дает жизнь, но и сохраняет ее. Возле храма Дианы в Ари-ции, неподалеку от Рима, били целебные ключи, и жрецы богини успешно лечили многие болезни. Была даже устроена специаль­ная лечебница, куда стекались в поисках исцеления поклонники Дианы, верившие в ее врачевательную силу в Тавриде.

Софии раджас сохраняют тепло человеческого сосуществова­ния и не дают нам лишиться знака человечности. Они своей кон­сервативностью и странным бессознательным стремлением к

архаическому матриархальному порядку, сохраняют давнюю мир­скую традицию, традицию мира, общины. И укрепляя непонятной верою теплоту взаимного человеческого обогрева, они способству­ют продолжению дальше в бесконечность общечеловеческой жиз­ни, не строя футурологических прогнозов, но реально питая и пре­творяя ее.

Анима София тамас

Персонификации косной, темной, деструктивной, разрушитель­ной энергии Софии многообразны, но имеют объединяющую чер­ту — место знания используется в корыстных целях и эта актив­ность ограничивает личность, умаляет ее возможности, тормозит развитие, лишает позитивного будущего, искажает качества и свой­ства, лишает силы. Для этого она не занимается колдовством — достаточно места, которое она занимает в социальном организме. Если коснуться волшебной сказки, это, как правило, мачеха по от­ношению к падчерице. Ее вредительство заключается не только в том, что она психологически репрессирует и выгоняет девушку из дому, обрекая на смерть, но еще и в том, что гробит своего мужа, лжет другим, и это является основным конфликтом сказки. В дру­гих сказках аналогом мачехи может быть более взрослая состояв­шаяся женщина или сестры героини, которые и являются в дан­ном случае манифестациями Софии тамас.

Анима Елена

Несмотря на то, что архетип Елены как в мифологии, так и в юнгианской психологии, достаточно однозначен — красота, вет­реность, непостоянство, ее анализ мы предпримем также в трех энергетических аспектах.

Но чтобы быть точнее в изложении, вспомним сам миф о дочери Зевса и Леды, жены древнейшего лаконского царя Тиндарея, сес­тры Клитемнестры, знаменитой в греческом эпосе своею красо­тою.

Божественна и совершенна не только ее красота, изначально Елена несомненно богиня (само имя происходит от sel — светлая).

Но уже в гомеровских поэмах она является смертной женщи­ной, женой Менелая, царя Спарты.

Из-за похищения ее Парисом возгорается Троянская война. Во время войны она живет в Трое, как жена Париса, раскаиваясь в своем проступке, презирая Париса и желая всей душою возвра­титься к первому супругу и покинутой дочери Гермионе.

После взятия Трои Елена снова достается Менелаю, с кото­рым и возвращается в Спарту. В послегомеровских сказаниях Елена выглядит еше более ветреной и непостоянной с девиче­ства (чего стоит сюжет, в котором после смерти Париса она ста­ла женою его брата Деифоба, которого и выдала, по взятии Трои, Менелаю).

К красоте Елены в сочетании с ее непостоянством мужской мир проявляет крайнюю амбивалентость: от обожествления и признания (в гомеровской версии Приам и знатные старейшины троянские отдавали должное ее красоте), до полного презрения, ненависти и уничтожения. В послегомеровский период существо­вал рассказ, что побочные сыновья Менелая, после его смерти, изгнали Елену из Спарты. Она бежала в Родос, где и умерла, по­весившись на дереве. Почему-то вспоминается христианский герой, который также закончил свою карьеру на дереве — Иуда Искариот.

Таким образом, мы видим трансформацию архетипического качества Елены — синтеза красоты и непостоянства — от боже­ственного вознесения до унижающего самоубийства.

Но я живу в XXI веке и мне позволено посмотреть на Елену многомерно — чуть было не написал, с метасистемной интегра­тивной позиции. Это раскрывает мое понимание, но требует до­полнительных разъяснений. И потому — лучше приступим к са­мому изложению.

Анима Елена сатьва

В мифологии трудно найти чистое выражение этого архетипи­ческого качества. Многоформность и многоаспектность, предель­ную гибкость и искренность Анимы отражает Елена сатьва.

Она может сопереживать любому живому существу и про­явить искреннее соучастие и поддержку собаке, кошке, улитке, ползающей по стенке аквариума, любому человеку независимо от статуса и возраста, расы и культурной идентичности.

Анима в мифах об Афродите и Елене прекрасна не только и не столько потому, что божественны их лики и совершенны их тела.

Совершенна ее способность понимать и поддерживать, Ани­муса в любом обличий. Не зря в составных композициях и груп­пах, античная скульптура и живопись сопровождали Афродиту то Эротом, то Ареем, то Адонисом, то второстепенными божества­ми — Пайдиой (весельем), Пейфо (убеждением), Эвномией (гар­моничностью) и Харитами.

Анима Елена раджас

Анима Елена раджас является проявлением ветрености, непос­тоянства, текучести женского характера. На уровне персонифи­каций это Елена или вечно молодая и вечно влюбленная Афродита. Афродита — греческое имя Венеры, богини любви, называется иног­да также Афрогенеей, родившейся из пены морской. Венера (лат. Venus) — одно из 12 божеств греко-римского Олимпа, Афродита у эллинов, богиня любви и красоты, мать Амура (Эроса), царица нимф и граций.

По Гомеру Афродита, дочь Зевса и Дионы, обладает поясом, ко­торый способен сделать всякую женщину или богиню «прекрас­нее, чем сама красота». По первоначальному представлению Аф­родита является олицетворением красоты, высшей чарующей жен­ской силы. Такова златокудрая с блестящим и влажным взглядом и сладкой улыбкой на устах Афродита в Илиаде, сопровождаемая Харитами и вызывающая удивление и восторг всего Олимпа.

Елена раджас — дитя красоты, ветрености, многоформности, гибкости. Она может быть любой. Не зря уж Илиада знает еще Аф­родиту-победительницу, воинственную и царственную, которая яв­ляется покровительницей троянцев. И без сомнения — в ней страсть и желание обладать мужчиной как энергией жизни. Рас­сказы о ее замужестве с безобразным Гефестом (Вулканом) и о любовных похождениях с Ареем (Марсом) появляются впервые в Одиссее.

Елена раджас проявляет тотальную эмоциональность, но ее вовлеченность в любые отношения честна и естественна. Аспект раджас выражается в страсти, вожделении и одновременно не­устойчивости и быстрой смене желаний, интересов, влечений. Елена раджас — это яркое выражение иррациональности Ани­мы, ее бессознательности. Елена раджас отличается тем, что спо­койно принимает любую форму. При этом же на сущностном уров­не она не является ни одной из этих форм. Душа Елена раджас как сосуд, в который можно налить и нектар, и простую воду. Меня­ется содержание, но не меняется сосуд. Он всегда пуст и желает наполниться.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: