О потенциале искусства и ответственности артистов 1 страница

Л а с л о: Мы заговорили сейчас о способности, характерной для людей искусства и других чувстви­тельных и творческих людей. В этой связи возникает интригующий вопрос: может ли артист — поэт, живо­писец или музыкант — внести вклад в раскрытие того вида сенситивности, который так необходим сейчас для ускорения эволюции в сознании людей? Если это дей­ствительно так, то отсюда, как мне кажется, следует, что создание произведения искусства сопряжено с об­щественной и человеческой ответственностью. Разуме­ется, эта дилемма обсуждается уже многие столетия. С одной стороны, есть принцип " l'art pour I'art" — ис­кусство ради самого себя, а с другой — соображение о том, что различные виды искусства способны делать для отдельного человека и даже ради человечества в целом.

Г р о ф: Последнее соображение безусловно пред­полагает ответственность артиста, однако не следует за­бывать, что для того чтобы оценить то, что может пред­ложить артист, и поддерживать искусство в целом, тре­буется весьма определенная аудитория. Артист — лишь одна часть уравнения; другой его частью являются чув-

ствительность а восприимчивость аудитории, и их необ­ходимо культивировать. Меня очень тревожит то, как низко в этой стране ценится гуманитарная деятельность и особенно искусство. Это то, что первым приносится в жертву всякий раз, когда возникает нехватка денег. Не­обходимо изменить приоритеты в нашей системе про­свещения в сторону большего развития и воспитания аудитории и взращивания индивидуальных творческих способностей.

Р а с с е л: В нашем обществе не учат ценить ис­кусство или слушать музыку. Вам просто предлагают искусство, и оно либо вам нравится, либо нет. Вы не учитесь на тщательно продуманных курсах художест­венной оценки, которые помогли бы вам понимать то, что делают артисты, и осознавать важность их работы. Люди искусства вкладывают в свои творения сердце и душу, что-то, что имеет для них глубочайшее значение, но мы не умеем ни понять, ни оценить то, чем они пы­таются с нами поделиться.

Л а с л о: Всегда есть отправитель, и есть получа­тель, даже если в конкретном опыте они могут быть в одном лице. Получатель, “воссоздающий” произведение искусства через собственное восприятие, в каком-то смысле тоже является артистом. Однако в современном мире существует тенденция отчуждать искусство и весь его мир от публики. Таким образом, искусство фактиче­ски хранится лишь для узкого круга избранных и посвя­щенных.

Г р о ф: Эрвин, в своей книге “Творческий космос” вы цитируете высказывание композитора Шенберга отом, что подлинное произведение искусства предназна­чено не для всех, а такое произведение, которое дейст­вительно создано для всех и каждого, не является ис­кусством.

Л а с л о: Действительно, Шенберг и многие другие артисты мыслили в терминах I'art pour I'art. Многие из них, хотя и не все, склонны к интровертности и не при­знают никаких обязательств, кроме как по отношению к своей деятельности. Они утверждают, что у искусства собственные законы и что оно несет ответственность лишь по отношению к самому себе. Тем не менее, искус­ство является и элементом человеческой культуры и, как таковое, способно служить компонентой культурной трансформации. Я считаю, что сообщество артистов должно вносить в нее свой вклад, так же как и сообщест­во ученых и просветителей.

Р а с с е л: Артисты уже вносят свой вклад.

Л а с л о: Но относятся ли они к нему достаточно серьезно?

Р а с с е л: Полагаю, большинство артистов отно­сятся к своей работе чрезвычайно серьезно. По какой еще причине столь многие из них избирают образ жизни, в котором так мало финансового вознаграждения?

Л а с л о: Я говорю о серьезном отношении не к тому, что они делают, а к их роли в решении гранди­озных задач, о которых мы здесь говорим, к их потен­циальной способности ускорить культурную эволю­цию.

Р а с с е л: Яуверен, что некоторые относятся к этому вполне серьезно, но я также уверен и в том, что многие отнюдь не рассматривают свою работу в контек­сте изменения сознания на глобальном уровне. В целом же, как я полагаю, артисты очень серьезно относятся к своим обязательствам по отношению к собственной ра­боте, и мне не кажется так уж важным, осуществляют ли они свою деятельность в контексте культурной транс­формации. Важно, что они делают именно то, к чему ис­пытывают сильное влечение. Таким образом, каждый по-своему способствует развитию сознания.

Л а с л о: В принципе, великое искусство, почти по

определению, постигает и доносит до других какие-то формы прозрения, и это необязательно должны быть рациональные открытия, как в науке. Обычно это про­зрения, для которых необходима художественная чув­ствительность. Благодаря ей артисты способны вытяги­вать свою “антенну” и воспринимать настроение и дух окружающего мира — его лейтмотив, а также значи­тельные отклонения от него. Но артисты не только эм­пирические исследователи, они и коммуникаторы. А это значит, что их ответственность выходит за рамки лишь их собственного внутреннего мира и распространяется и на более широкий мир, разделяемый другими. Их ау­диторией потенциально является любое созревшее че­ловеческое существо, поскольку- каждый человек спо­собен извлекать пользу из эстетического видения, по­средством которого люди искусства воспринимают свое время.

Г р о ф: Внимательный взгляд на историю челове­чества в целом и особенно на самые замечательные ееэпизоды убеждает в том, какую важную роль играют в ней визионерские состояния. Это верно не только в об­ласти искусства и религии, но также и в таких “жестких” науках, как химия, физика и даже математика. В своей замечательной книге “Высшее творчество” Уиллис Хар­ман приводит множество примеров, иллюстрирующих это утверждение. Подлинное искусство не является про­дуктом человеческой деятельности в обычном смысле этого выражения, оно происходит из более глубоких ду­ховных источников.

Р а с с е л: Утверждаете ли вы, что искусство про­исходит из трансцендентального уровня сознания?

Г р о ф: Да, по крайней мере лучшие его образцы. Именно поэтому артисты и способны создавать своим искусством мост, с помощью которого другие люди мо­гут достичь трансцендентальных областей. Этот меха­низм напоминает тот, который используется в коанах дзена или в тибетских мандалах. Для создания коана или мандалы учитель должен находиться в особом со­стоянии сознания. А будучи созданными, они, в свою очередь, предоставляют доступ к этому состоянию и другим.

Л а с л о: Мне кажется, артистам важно начать осознавать потенциал своего искусства.

Р а с с е л: Зачем? Разве без этого они займутся чем-то другим? Если артист выражает свою душу, меня­ется ли что-то оттого, осознает он воздействие своей деятельности на других или нет? Он в любом случае бу­дет стремиться к самовыражению.

Л а с л о: Я имею в виду не совсем эту сторону во­проса. Если артисты начнут осознавать, насколько в кри­тической ситуации находятся они сами и их современни­ки, и признавать способность искусства ускорить столь необходимую в наши дни эволюцию сознания, то из их гуманизма, чувства солидарности и ответственности вы­растет новый вид искусства, более сконцентрированный и ориентированный на направления, благотворные для индивидуального и коллективного благополучия и раз­вития.

Р а с с е л: Вот только будет ли это великое искус­ство?

Л а с л о: Это зависит от определения “великого”. Я не призываю к искусству, создаваемому по команде “сверху”, вроде социалистического реализма или пропа­гандистских плакатов. Я призываю к тому, чтобы сами артисты осознавали свою ответственность. Именно ее демонстрировали такие великие художники, как Бальзак, Дюренматт, Ионеско, Пикассо и другие. Многие артисты не идут дальше ответственности перед своим искусст­вом, но сегодня этого мало. Как мы только что сказали, искусство является элементом культуры, культура — элементом человеческого сообщества, а человеческое сообщество нуждается в новом сознании. Таким обра­зом, в том, что касается эволюции нынешнего сознания, общество нуждается в искусстве.

Р а с с е л: Это утверждение возвращает нас к од­ной из основных тем этого обсуждения. Изменения про­исходят в результате личного переживания — будь то определенные неординарные состояния сознания, лич-ный опыт или какие-либо другие факторы. Это верно для артиста в той же мере, как и для любого другого чело­века. Артисты, как и все остальные, вовлечены во внут­ренний процесс, ведущий к большей зрелости и мудро­сти. И по мере того, как они продвигаются вперед в своем собственном внутреннем путешествии, они делят свой прогресс с другими. Я думаю, мы должны поло­житься на них в том, что на своем пути они делают то, что кажется им самым правильным. Нашей задачей яв­ляется наша собственная внутренняя работа, которую мы стараемся сделать наилучшим образом. Как я уже говорил, легко указывать другим на то, что им следует делать лучше, чем они делают сейчас, но мы должны помнить, что в чужих глазах и мы сами являемся “дру­гими”.

Г р о ф: В этом отношении я хотел бы в качестве примера ситуаций, обеспечивающих благоприятный контекст как для обмена информацией, так и для пере­живаний, сослаться на семинары, которые проводит Ме­ждународная Трансперсональная Ассоциация. Они регу­лярно проводятся в разных частях света, сводя вместе представителей самых разнообразных дисциплин, при­держивающихся трансперсональной ориентации или по крайней мере питающих интерес к трансперсональной области. Среди участников семинаров есть психиатры, психологи, ученые, педагоги, священнослужители, ду­ховные учителя, экономисты и даже политики. Пяти­дневная программа семинара включает в себя лекции, дискуссии, ритуалы, эмпирические сессии, дансинг и различные культурные мероприятия. В них принимают участие многие деятели искусств; кроме того, что они получают доступ к широкому диапазону трансперсо-

нальных идеи, из которых могут черпать вдохновения, у них появляется уникальная возможность получить мощ­ные личные переживания. Никто никого не старается убедить в чем-то или наставить. Семинары осуществля­ются благодаря личной заинтересованности участников, а не рекламе.

Л а с л о: В искусстве общение тоже не должно ос­новываться на наставлениях. В конце концов, артист — это человек, переживающий свою жизнь и вносящий в это переживание особенно обостренную чувствитель­ность. Это естественно находит свое выражение в произ­ведениях искусства, порождаемых его эстетическим опытом.

Моя идея заключается в том, что если у артиста дей­ствительно есть такая чувствительность, то он несет от­ветственность за ее воплощение в жизнь. Речь идет не только о его личном спасении или индивидуальном эго — на чашу весов поставлено также благополучие других людей и развитие общества.

Г р о ф: Искусство не обязано делать однозначные и всеобъемлющие высказывания для того, чтобы апел­лировать к своему времени. Вспомните поразительный успех фильма “Звездные войны”, в котором отнюдь не рассматривались актуальные вопросы нашей эпохи. Это была научная фантастика с глубоко архетипическими мотивами: борьба добра со злом, сообщество людей с высокими идеалами, защищающее свою свободу от по­сягательств со стороны империи зла, духовные ценности против дегуманизированного технократического обще­ства, использование Силы... Все это происходит “когда-то, в некой отдельной галактике”, и тем не менее, какнетрудно видеть, все это актуально и для нашей нынеш­ней ситуации.

Л а с л о: Таких примеров немало. Например, серия фильмов о Планете Обезьян. Публика живо откликалась на них, потому что они рассказывают о том, как над человеческим семейством в целом нависает угроза. Со­вершенно неожиданно наш биологический вид из-за собственной недальновидности оказывается порабощен другим. Через этот сюжет создатели фильма смогли пе­редать ощущение принадлежности ко всему человече­ству. Есть и другие захватывающие образцы научной фантастики, но я не вижу их непосредственной умест­ности по отношению к конкретным проблемам нашей планеты. Существуют темы, куда более актуальные и отнюдь не менее интересные, чем межпланетные путе­шествия.

Р а с с е л: Конкретный сюжет таких фильмов, как “Звездные войны”, возможно, и не касается злободнев­ных вопросов современности, но лежащие в их основе идеи весьма злободневны. Не только идея “Да будет с тобой Сила”, но и многие другие: “гнев бесполезен”, “ты должен преодолеть свои страхи”. Эти идеи универ­сальны и актуальны для любых времен. Сходные серьез­ные сообщения, приложимые не только для персонажей в их вымышленной ситуации, но и для нас в нашем сего­дняшнем дне, можно найти и во многих других удачных научно-фантастических фильмах. Возможно, это одна из причин их ошеломляющего успеха: в них сказывается глубокое постижение человеческой души.

Значимо и то, почему вообще такие идеи просачи­ваются в кинематограф. Люди, пишущие сценарии и ста-

вящие фильмы, тоже являются человеческими сущест­вами, находящимися на своем личном пути самораскры­тия. Когда они обнаруживают какую-то жизненную муд­рость, они, естественно, стремятся сообщить ее осталь­ному миру и стараются сделать это в таком формате, ко­торый в наибольшей степени способен донести их идеи до самой широкой аудитории. Этот вид коммуникации весьма тонок — если вы будете слишком явно пропове­довать, люди не станут вас слушать. Сообщение должно быть оформлено правильным образом, и для этого тре­буется изрядное мастерство.

Однако, возвращаясь к вашему, Эрвин, вопросу о том, следует ли убеждать артистов, я думаю, что многие из них уже убеждены.

Л а с л о: Мой вопрос состоял в том, можно ли как-то убедить артистов настроить правильным образом свою сенситивность, вытянуть свои антенны и взять на себя сознательную ответственность по отношению к на­шему времени.

Р а с с е л: В постановке вопроса таится допущение, что они пока этого не делают.

Л а с л о: Я не думаю, что никто из них этого не де­лает. Разумеется, некоторые делают. Но я совершенно уверен, что люди искусства могли бы делать намного больше, чем сейчас, и что число тех, кто берет на себя ответственность, может быть намного шире, чем теперь.

Р а с с е л: Я все-таки слышу в этих словах предпо­ложение, что мы неким образом лучше их или знаем больше, чем они.Л а с л о: Такой вывод не является неизбежным. Как сказал Бернард Шоу, для того чтобы судить о каче­стве омлета, необязательно уметь снести яйцо. Мы в со­стоянии ценить художественную продукцию, не умея производить ее самостоятельно. Мы можем взглянуть на то, что предлагает нам искусство, и сказать: Боже мой, если бы такая творческая способность в большей степе­ни была направлена на переживаемые нами проблемы, как это могло бы помочь людям яснее понимать свои неприятности и свои задачи, а также справляться с ними. В этом отношении есть что улучшать.

Г р о ф: Мы говорим о том, что могли бы и долж­ны были бы делать различные группы — ученые, эко­номисты, политики, а также артисты, и о том, как мож­но ускорить их деятельность. Я верю, что многого можно достичь, просто способствуя обмену информа­цией и поощряя открытый диалог как внутри каждой из этих групп, так и между ними. Кроме того, настоятель­но необходимо системное мышление, сводящее мозаику разрозненных открытий и прозрений во всеобъемлющее целое.

Л а с л о: Возможно, существует не только науче­ние, но и самообучение. Разве артисты не могли бы со­вместно обсудить свою роль в искусстве и цивилизации, в упадке нынешней фазы западной культуры и зарожде­нии на ее месте чего-то нового? Это была бы величайшая задача, которую когда-либо решали люди искусства и не только они.

Г р о ф: Я действительно считаю, что очень многого можно было бы достичь с помощью той разновидно-

сти диалога, которую рекомендовал Дэвид Бом. В нем приняли бы участие разные категории артистов, иссле­дующих свою позицию по отношению к ситуации. Люди искусства стали бы более сознательными, стали бы луч­ше осознавать наши общие проблемы и в конечном счете определили бы собственный способ отношения к ним и выражения их в своем искусстве.

Р а с с е л: Думаю, что это ключевой момент. Как мы можем вдохновлять друг друга? Как можем служить друг для друга катализаторами?

Г р о ф: Согласно моему опыту, одним из таких мощных катализаторов является ответственная работа с неординарными состояниями сознания. В те годы, когда я проводил психоделическое исследование в Чехослова­кии, там не было жестких ограничений на профессио­нальное использование соответствующих препаратов. Многие артисты в Праге, услышав или прочитав про на­шу работу, вступали с нами в контакт и просили провес­ти с ними психоделические сессии. Мы соглашались, поскольку нам казался очень интересным вопрос о воз­действии изменяющих сознание веществ на художест­венное выражение.

После своей эмиграции в США я в течение двадцати лет не мог посетить родную страну, поскольку мое пре­бывание в Америке расценивалось чешскими властями как противозаконное. По прошествии этого времени я наконец посетил Прагу, и там у меня появилась возмож­ность побывать на выставках художников, которые неко­гда участвовали в психоделических сессиях по нашей программе. Картины располагались в хронологическом порядке, поэтому сразу можно было определить, когдаименно у них были эти переживания. С того момента в их искусстве происходил квантовый скачок.

Мы сами никак не пытались повлиять на их искусст­во; они были заинтригованы нашей работой и спонтанно выражали свой интерес к ней, а затем по-своему исполь­зовали приобретенный опыт.

Л а с л о: Похожий опыт был у нас в Будапештском Клубе. Одним из наших творческих членов была англий­ская леди Маргарет Смитуайт. У нее были белоснежные волосы и прекрасные голубые глаза. Много лет она ра­ботала с детьми, уча их медитировать. Сначала она пока­зывала им, как входить в медитативное состояние, затем давала задание нарисовать картину безмятежного мира, в котором дети и все остальные прекрасно ладят друг с другом, мира, в котором они хотели бы жить. Она рабо­тала с ними примерно неделю, снова и снова проводя медитации и занятия по рисованию. В конце этой недели она наблюдала огромную разницу, которую претерпева­ли рисунки детей. Мы пригласили ее провести такую неделю в одной из будапештских школ, а затем устроили выставку детских рисунков. Посетившие ее родители были потрясены.

Сегодня у нас несколько сот таких рисунков, вы­полненных детьми, которые живут в разных частях све­та и принадлежат к разным культурам. Маргарет зани­малась медитацией и рисованием с детьми австралий­ских аборигенов, американских индейцев, с детьми лю­дей, уцелевших в чернобыльской аварии, с детьми из самых разных мест — близких и далеких. Несмотря на то, что каждому ребенку и каждой культуре свойствен­но собственное видение, в картинах проявлялись общие архетипические элементы. А в эволюции картин явст-

венно прослеживалось огромное влияние опыта меди­тации.

Еще одним членом Будапештского Клуба является Нато Фраска, художник, преподающий изобразительное искусство в римской Академии Изящных Искусств. В течение последних двадцати лет он дает своим студен­там одно и то же задание: сделайте несколько автомати­ческих набросков, находясь в легком медитативном со­стоянии; вообразите, что вы находитесь в материнской матке, просил он своих студентов, и позвольте своей ру­ке двигаться по бумаге по собственной воле. На сего­дняшний день у него набралось много тысяч таких на­бросков, которые он систематически анализирует. В ре­зультате Фраска разработал систему, позволяющую из­влекать смысл из этих переплетений линий и пятен. Они сообщают ему сведения о том, когда именно произошло травматическое событие в период созревания в материн­ской утробе. (Добавлю, что травматическими для плода событиями считаются те периоды, когда он может быть отторгнут материнским организмом). Как обнаружили и вы, Стэн, оказывается, источник страха сохраняется в подсознании индивида в течение всей его жизни. Со­гласно опыту Нато, на набросках присутствие этого страха выражается в резких вертикальных линиях, слов­но падающих в пространство рисунка, что соответствует конкретным периодам созревания. Нато анализирует на­броски и затем опрашивает мать студента, чтобы выяс­нить, на самом ли деле она переживала что-то необычное и травматическое в указанный период своей беременно­сти. Более девяноста процентов опрошенных матерей подтверждают его интерпретацию. Пересмотренные ценности и этика