Уже не раз стояла ты, перед его столом

СУДЬБА ПРОСТИТУТКИ

/Три возраста Валери-сан/

Глотая дым от сигарет, тебя разглядывал брезгливо

участковый мент,

Уже не раз стояла ты, перед его столом

и все твои кенты…

Гр. «Фактор-2»

За годы службы передо мной прошло немало человеческих судеб. У одних все складывалось в целом удачно, они учились, работали, рожали детей и просто жили… Другие регулярно влипали в «истории», спивались, снаркоманивались, попадали на зону, в конце концов, погибали морально или физически. От чего это происходит? Почему так по-разному складываются жизни и судьбы людей?

-1-

В то время я работал в уголовно-исполнительной инспекции при райотделе милиции. Из прямого подчинения отделу нас недавно вывели, передав в штаты Управления исполнения наказаний. Меня перестали привлекать к дежурствам в опергруппах, мероприятиям по охране общественного порядка, и я теперь мог полностью посвятить рабочее время исполнению своих непосредственных служебных обязанностей.

Летом 2000-го года как-то раз, я получил в канцелярии очередную пачку свежих приговоров на условно-осужденных. Принеся их в свой кабинет, при опорном пункте, я вывалил их на стол, регистрируя в журнал, одновременно изучая. Один из них меня заинтересовал. Приговор был в отношении девушки – Майдановой Валерии, 1976 года рождения, которую осудили за грабеж и дали два года условно. Согласно установочной части приговора, она на мосту, недалеко от своего дома, ограбила встретившуюся девушку – отобрала золотые серьги и цепочку, которая впоследствии оказалась бижутерией. Жила она недалеко от меня, и я отложил приговор в сторону, собираясь посетить по месту жительства и вызвать в инспекцию лично.

В ближайшую среду, у меня по плану был рейд по территории района, с целью отработки подучетного контингента – проверял неявленцев, разыскивал уклонистов, заодно разносил повестки недавно поступившим на учет. В таких случаях я составлял себе «маршрутный лист» - выписывал на отдельном листочке, по очередности местонахождения адреса, краткие сведения об осужденных и какую, с каждым необходимо провести работу, после чего взяв необходимые документы, следовал согласно листа по маршруту.

До дома Майдановой я добрался ближе к полудню. По указанному адресу стоял старый частный дом. Крыша почти не видна, так как сильно прогнулась, со стороны улицы стена оббита железом. Сам дом располагался в живописном месте, вблизи крутого обрыва берега реки, в районе старой частной застройки. Слева от дома стояли железные ворота, в которых была калитка. Я открыл дверь калитки, зашел. Двор был общий с соседским домом. Метрах в двух от угла дома маленькая обшарпанная дверь. Я постучался, - в ответ тишина. Среди бурьяна со двора в огород вела тропинка. Я прошел по тропинке и свернул за дом. Огород весь заросший, загажен мусором и хламом. Ближе к дому, около забора, с соседским огородом, стоит полуразваленный дощатый сортир. Стена дома со стороны огорода обшарпана и покосилась. В ней виднелись пара окон и маленькая низенькая дверь. Пробравшись сквозь хлам и бурьян подхожу к двери, дергаю за ручку. Дверь была незаперта. «Есть кто дома?» Не услышав ничего в ответ, прошел вовнутрь. Из кухни-прихожей (типичное для старых домиков совмещение) прошел дальше в комнату. Единственное окно маленькое, с заляпанным стеклом, почти ничего не освещает. Я извлек из кармана зажигалку, подняв перед собой, запалил. Странное зрелище – дом вроде как брошенный, но не пустой. Потолки низкие, едва головой не стукаюсь. Кругом старая истрепанная мебель, кровать, застеленная грязным бельем, даже старенький телевизор стоит, мусор, разный бытовой хлам. Все покрыто пылью, однако не разрушено и не растаскано, как обычно бывает в заброшенных домах. Подошел к старинной русской печи. Сверху, возле основания трубы открылось крохотная жестяная дверца, оттуда выглянул чернявый, кучерявый мужик с усами. Мужик нудно и невнятно что-то быстро забубнил, - возмущался, зачем я тут лазаю. «Майданова Валерия Викторовна, есть тут такая?» - спрашиваю. Мужик ответил, что «нет ее тута», а он сам, - ее отец. Она его совсем «достала» и он отгородил для нее часть дома (в которой я стою), а сам живет в другой части. Я извлек из «дипломата» бланк повестки и быстро заполнив ее, протянул мужику, попросив передать дочке, когда она появиться. Склонив голову, чтобы не зацепиться за потолок, я осторожно выбрался из этих развалин на свежий воздух…

Как и следовало ожидать, в назначенное время Майданова по повестке ко мне не явилась.

Вскоре я получил на своих подучетных, в картотеке ИЦ УВД, «требования» со сведениями о судимости. Просматривая «требования», перед тем, как разложить по личным делам, обнаружил, что в отношении Майдановой возбуждено уголовное дело по ст.234 ч.1 УК РФ. Статья для меня незнакома, но очевидно что-то связанное с наркотой, т.к. близка к наркоманской статье (№228). Заглянул в уголовный кодекс, читаю: ч.1 ст.234 «незаконное изготовление, переработка, приобретение, хранение, перевозка или пересылка в целях сбыта, а равно незаконный сбыт сильнодействующих или ядовитых веществ, не являющихся наркотическими средствами или психотропными веществами… – наказывается …либо лишением свободы до трех лет.» Собственно, ранее я слыхал от участковых, что Майданова наркоманка. Ясно, что надо ее «сажать», пока ее не посадили по этому делу или не натворила еще чего.

В следующую среду, входе очередного рейда по району, я опять зашел по знакомому адресу. Вот знакомый покосившийся домик, прохожусь во двор, стучусь в дверь к отцу Майдановой. На этот раз он открыл дверь и выглянул. Я представился, спросил, не появлялась ли дочь. «Дома, спит» - ответил он, кивнув головой, чтобы я зашел. Отцовская часть дома мало чем отличалась от дочерной. Разве только тут были признаки постоянного пребывания живого человека, да работающая электропроводка. Сама внутренняя обстановка дома, если бы не крохотное окошко с грязными стеклами очень смахивала на катакомбы – все очень узкое, тесное, темное, кругом старинный скарб… Я остановился на кухне, рядом с маленьким столом, перед окошком. Мужик, на этот раз был в хорошем расположении духа, и предложил мне «выпить». Поблагодарив, я отказался, потребовав разбудить дочь. Через пару минут ко мне вышла молодая женщина с заспанным лицом, роста ниже среднего, плотного телосложения, с короткой стрижкой, волосы черные, сильно кучерявятся – явное сходство с отцом. Отнюдь «не красавица», но, правда, и «не урод». В общем, девка самая заурядная, ни чем не примечательная, ни лицом не фигурой. Присела рядом со мной на диван. Я ей кратко объяснил порядок и условия отбывания испытательного срока при условном осуждении, разъяснил об ответственности за уклонения от контроля инспекции, нарушении порядка отбывания испытательного срока, неисполнений обязанностей, возложенных судом. Дал ей прочитать и подписать «Обязательство» (специальный документ для условно-осужденных, разъясняющий их статус, права и обязанности), «Предупреждение» (специальный документ, предупреждающий о возможности отмены испытательного срока). Вручил ей повестку под расписку с вызовом в инспекцию. Валерия меня лениво выслушала, подписала все, не читая и, когда я закончил, вышла вмести со мной на улицу, потянулась, зевнула, спросила, где находится моя контора и для чего ей туда идти. Она смотрела на меня и разговаривала, как со старым знакомым. Наверное, просто привыкла так общаться со всеми, включая представителей власти. Я кратко объяснил ей, где находится инспекция и зачем туда приходить, после чего попрощался и поспешил к следующему адресу, согласно «маршрутного листа».

И на этот раз Майданова ко мне не явилась.

Надо было с ней что-то срочно решать. Открыв ее личное дело, перелистав документы, я решил, что набралось достаточно оснований, чтобы направлять дело в суд, для решения вопроса об отмене условного осуждения и направлении в места лишения свободы. Помимо неоднократной неявки в инспекцию по вызову, у нее было административное правонарушение – задержание в нетрезвом виде. Разложив в личном деле накопленные материалы в хронологическом порядке, составив опись, я подготовил «представление» в суд, сопроводиловку и отложил в стопку дел, предназначенных в суд.

Через пару дней я зашел в суд. Поднявшись на второй этаж, прошел по коридору, по ходу движения здоровался со знакомыми секретаршами – все молодые симпатичные, сексуальные. Одна из них – обычно ходила в коротеньких шортах издали похожих на короткую юбку, из-за чего ее умопомрачительные ляжки всегда были выставлены напоказ, - всегда веселая, улыбающаяся. При виде меня она радостно заулыбалась и приветливо поздоровалась. Я прошел в уголовную канцелярию, поздоровался, подошел к знакомой секретарше Наталье, отдал ей очередную стопку дел, под расписку, пообщался на тему находящихся в суде дел, выяснив, какое из них у какого судьи, и не возвращены ли рассмотренные.

Дело Майдановой отписали судье Седову. Ранее он пару раз заменял наказание по моим представлениям уклонистам «исправительные работы» на лишение свободы, поэтому я его считал судьей благоразумным. Большинство судей наказания не заменяли или шли на это очень неохотно. Через пару недель меня вызвали в суд для участия в рассмотрении дела, в качестве представителя уголовно-исполнительного учреждения. Майданова на рассмотрение, разумеется, не явилась. Я настаивал на замене, но судья отказал, решив, как написал в постановлении, что «еще не все меры воздействия на осужденную исчерпаны и ее исправление возможно без изоляции от общества».

Чуть позже я узнал, от участковых, что Майданова к своим неполным 24 годам уже успела выйти замуж, родить двух или трех детей, спиться, развестись, подсесть на наркоту, бросить детей, за что ее лишили родительских прав. Вскоре ее «посадили» по новому уголовному делу. Для снятия с учета, требовалась копия приговора. Подготовив необходимый запрос в суд, через неделю я получил новый приговор на Майданову. Прежде чем подшить его к личному делу, я бегло просмотрел приговор. Из текста следовало, что ее привлекли за продажу уксусного ангидрида своему знакомому. Условный срок частично сложили с новым. Я подивился столь странному «преступлению», правда, потом вспомнил, что «уксусный ангидрид» - вещество, применяемое при изготовлении наркотиков…

-2-

Минули годы. У меня было немало проблем и в работе, и в личной жизни. О Майдановой вспоминал не более, чем о других своих подучетных, с которыми, за время работы в инспекции, немало пришлось повозиться.

В 2005г. я работал в своем, «родном», райотделе дознавателем. На этот раз, моей основной деятельностью было расследование преступлений мелкоуголовной направленности.

Однажды, в начале октября, начальник отделения дознания, заглянув в мой кабинет и вручил мне материал проверки для возбуждения уголовного дела, кратко пояснив его нюансы. «Возбуждение» – дело срочное и, отложив все дела, я разложил по столу материал проверки, взявшись за его изучение. И вот, в первых же строках знакомая фамилия – Майданова! Из текста заявления и объяснения потерпевшего следовало, что в гости к его жене зашла ее бывшая соседка Майданова Валерия, попросив посмотреть для нее что-нибудь из старых тряпок. Она провела ее на кухню, а сама полезла на чердак за тряпками. Пока ее не было, Майданова вытащила из шкафа набор стопок, фарфоровую статуэтку и электробритву, принадлежавшие ему. Забрав все это, спокойно ушла, как ни в чем небывало. Что-ж, поступок явно в стиле Майдановой! Также в материале проверки были объяснения жены потерпевшего, самой Майдановой, в котором она повторяла примерно то-же самое, что и потерпевший. Было объяснение ее сожителя – Маркова (тоже моего бывшего подучетного, местного хронического алкоголика), который пояснил, что Майданова приходила в дом и показывала краденые вещи. В материалах проверки так же было указанно, что в настоящее время Майданова работает в мотеле «Шипка», на северной окраине города, и живет в одном из домов, на съемной квартире, рядом. Чуть позже опера (материал проверки был собран отделом уголовного розыска) мне пояснили, что отец Майдановой умер, пока она «сидела», а сама она «проститутка».

После возбуждения уголовного дела, я сперва съездил к заявителю и допросил его в качестве потерпевшего. Сразу допросил и других, находившихся в это время в доме, как свидетелей. Выйдя от них, я прошелся к дому Майдановой, собираясь допросить Маркова. Однако, как я не ломился в дверь, мне никто не открыл. Я постучался в дверь соседнего по двору дома. Мне открыла старушка, которая ничего вразумительного о местонахождении Маркова пояснить не смогла. Оставив в дверях повестку, я вернулся в райотдел.

На следующий день, в коридоре райотдела мне встретился один из оперов, который сообщил, что этой ночью дом Майдановой сгорел вместе с ее сожителем… Получается, что как раз, вскоре после моего посещения. Я, в итоге, лишился одного из основных своих свидетелей по делу. Поразмыслив, я решил, что Маркову теперь уже все равно, соседка по двору меня видела и если что, подтвердит мое посещение. Я накатал протокол допроса на основе текста «объяснения» Маркова, перекопировав его подписи оттуда же.

Майданову я вызвал по номеру телефона, указанному в ее «объяснении». На следующий день, с утра, ко мне в кабинет вошла сама Майданова. Я ее сразу узнал, хотя видел всего один раз пять лет назад. Она сильно изменилась, но характерные черты ее внешности сохранились. На ней был довольно сексуальный прикид – короткая юбка, сапоги-ботфорты. Изменилась стрижка, волосы стали более гладкие. Теперь ее уже совсем «не молодой» возраст был явно очевиден. Я поздоровался с ней, как со старой знакомой, предложил присесть, спросив, как она жила все эти годы. Валерия удивилась, что я ее знаю. Пришлось напомнить о себе, однако, она меня вспомнить не смогла. Сообщил, что дом ее сгорел, вместе с ее сожителем. Она не поверила, решив, что я «прикалываюсь». Пришлось долго и старательно убеждать, что я не шучу. Посоветовал ей взять справку в «пожарке» и обратиться в администрацию, чтобы ей дали хоть какое-то жилье. Она мне что-то отвечала, но как я понял, ей абсолютно на все плевать. Дом был старый и полуразваленный, сожитель был старый алкоголик, а из всех документов у нее осталась только справка об освобождении из колонии…

Мне нужно было срочно дойти до штаба, и я вышел из кабинета. Когда примерно через 5-10 минут я вернулся, Майдановой на месте не было. Моя соседка по кабинету – дознавательша Кемарова Люда сказала, что ее «забрал» дознаватель Минаков. Я побежал в кабинет Минакова, где выяснил, что он отвел Майданову к следачке (женщина-следователь) Кумкиной (своей сожительнице). Я помчался в кабинет к Кумкиной, где и обнаружил свою Майданову в окружении нескольких следаков из соседних кабинетов. Как я понял, Майданова фигурировала по какому-то уголовному делу у Кумкиной, для чего она ей и понадобилась, а Минаков, обнаружив, так долго искомую ими Майданову у меня в кабинете, увел ее к ней. Следаки, обступив со всех сторон, с интересом рассматривали ее. Они уже были наслышаны о ее древнейшей профессии и теперь собрались поглазеть на нее, увлеченно расспрашивая сколько и как она берет, сколько ей платят… Майданова нехотя отвечала, с явным неудовольствием. «За час – 700 рублей, деньги отдают хозяину». Она с них получает только 200 рублей. Обозрев ее, я про себя подумал, что пожалел бы за нее и 7 рублей. В конце – концов, я возмутился, что Майданову «угнали» у меня, потребовал, чтобы ее «не обижали», так как вообще-то она моя «клиентка» и пришла ко мне, а не к ним. Все рассмеялись. Вскоре мне удалось «освободить» Майданову из «лап следаков» и вернуть к себе в кабинет для допроса. Допросив ее в присутствии адвоката, я пояснил, так как она числится на учете в наркодиспансере, мне надо будет проводить наркологическую экспертизу. В связи с этим нам с ней придется встретиться еще неоднократно. В ходе допроса, я спросил, где и кем она работает. На что она ответила не сразу. В «Шипке» уборщицей - угрюмо пробурчала себе под нос. Что-ж, вполне возможно, что она там действительно числится уборщицей.

Через пару дней мне понадобилось снова вызвать Майданову для очередных следственных действий. Я позвонил по телефону квартиры, которую она указала как свое место жительства. Ответил хриплый пропитый и прокуренный женский голос. Я представился, и попросил позвать Майданову. Вскоре она подошла к телефону. Я попросил ее явиться в райотдел, она пообещала прийти, уточнив, что ко мне она придет, а к следакам не пойдет. «Что, обижают?» - ухмыльнулся я…

Полистав накопленный материал расследования, с чувством глубокого морального удовлетворения я отметил, что все основные следственные действия проведены, необходимые экспертизы назначены. Оставалась только наркологическая экспертиза самой Майдановой, ну и всякие нудные, но более не такие хлопотные заключительные действия: напечатать и отредактировать у начальника отделения обвинительный акт, ознакомить обвиняемую и потерпевшего с материалами дела, подписать заключение у начальника МОБ, подшить, подготовить карточки для ИЦ и отнести дело для проверки и утверждения к прокурору.

Когда я договаривался с врачом-наркологом насчет экспертизы Майдановой, узнал, что теперь для проведения экспертизы мне потребуется предоставить помимо уголовного дела справку о генеколокическом осмотре подозреваемой, результаты анализов на СПИД и сифилис. Удалось договориться, что экспертизу проведут уже на этой неделе, а «заключение», отдадут, когда я представлю необходимые справки.

Накануне назначенного дня я позвонил на Майдановой. На этот раз в трубку я услышал дружный смех и крик, обращенный к Майдановой – «…иди, твой жоних звонит!». Когда Майданова явилась в райотдел, я сообщил, ей, что на сегодня назначена наркологическая экспертиза и нам надо ехать в наркодиспансер. Майданова проворчала, что она уже проходила экспертизу, по прошлому уголовному делу, да и наркотой уже не балуется, так как отвыкла, пока «сидела». Пришлось объяснить, что я связывался с прокурором, и он сказал, что экспертизу все равно надо назначать. Мы вместе вышли из райотдела и сели на трамвай.

Пройдя в кабинет нарколога, я сообщил врачу что мы, с Майдановой для проведения экспертизы прибыли. Я скромно присел в уголок кабинета, Майданова напротив врача. Врач полистал уголовное дело, посмотрел ее медицинскую карточку, задал несколько вопросов общего характера. Видимо этого было достаточно для «заключения». Сказав, что мы свободны, уточнил, что «заключение» я получу, когда предоставлю результаты анализов.

Майданова долго упиралась, не желая ехать на генекологический осмотр. В конце концов, она согласилась, сказав, что сама «договориться» с врачами. Пришлось ехать в женскую консультацию вместе с ней. По-пути мы с ней пообщались. Она жаловалась на «будун» после вчерашнего «трудового» вечера и вообще возмущалась, что мы ее «заездили». «Что-ж – говорю - сама виновата, как говориться «а ты не воруй!» Она ухмыльнулась, сказав, что вообще та баба, к которой она заходила и обворовала, торгует самогоном, и она заходила к ней за самогоном, а не за тряпками. «Но она же не ворует?!» - заметил я. «Не ворует» - согласилась Майданова…

Я посмотрел на нее. В своем привычном проститутском прикиде, с серым, старательно напудренным лицом, отекшими глазами, с измученным недовольным лицом… Я вспомнил, что у нее сегодня день рождения. Мне стало жалко ее и я, откашлявшись, поздравил ее с днем рождения, постаравшись, чтобы это звучало естественно, а не как «подколка». Майданова мрачно сказала «спасибо». В свою очередь спросила, сколько мне лет. Я ответил. По лицу было видно, что она удивилась, - очевидно думала, что я моложе ее, а я оказался старше. С этого момента она стала обращаться ко мне «на вы».

Вскоре мы подошли к женской консультации. Зайдя первым, я приблизился к окошку регистратуры и протянул направление, объяснив, что нам надо. Нас направили в один из кабинетов, на второй этаж, потребовав купить и надеть на ноги бахилы. Майданова закатила истерику, заявив, что не будет надевать бахилы и проходить генекологический осмотр. Кое-как удалось ее уговорить зайти в кабинет генеколога, из которого она вышла подозрительно быстро, но справку о прохождении осмотра нам выдали.

Осталось сдать кровь на ВИЧ и на сифилис. В кожвендиспансере анализы принимали только два раза в неделю по утрам, поэтому пришлось договориться с Майдановой о встрече через два дня. В назначенный день Майданова не пришла. Я позвонил к ней на хату, но и там соседки по «общаге» заявили, что ее нет. Все уголовное дело было готово. Я даже обвинительный акт успел набрать на компьютере и вот, на последнем этапе все рушится. Надо было срочно искать Майданову.

На следующий день, рано утром, я поехал на северную окраину города по указанному в объяснении адресу, надеясь взять Валерию «тепленькой». Это был обычный девятиэтажный панельный дом «брежневка». Поднявшись на девятый этаж, я позвонил. Дверь открылась, я представился и решительно вошел. В коридоре, передо мной стояла немолодая особа, в нижнем белье, - вялая, сонная, опухшая, обрюзгшая, лет 30-и на вид. Спрашиваю, где Майданова? Говорит «удрала, падла, сами ищем», да еще золотишко прихватила у них на 17 тыщь... Я прошел по комнатам. Моему взору предстала стандартная трехкомнатная квартира. Почти пустая. В ней стояли только кровати да тумбочки. Кругом стояли или сидели дамы уже не первой молодости, изрядно потрепанные, обрюзгшие, вялые – видно, что «с будуна», на вид совсем не привлекательные. Пройдя по хате нигде своей «подруги» не обнаружил… Возможно бабы не врали.

Напоследок я зашел в местный райотдел, в отдел уголовного розыска, в надежде выяснить у оперов хоть какую-то информацию о возможном местонахождении Майдановой. Услышав суть моей просьбы, и по какой статье она привлекается, начальник ОУР заявил, что статья «МОБовская» (т.е. подследственная милиции общественной безопасности) и никто из них мне помогать не будет. Повторил ему, что мне не помощь нужна, а только информация, где подозреваемую можно поискать. Начальник повторил то же самое. «До чего-ж безнадежно тупы эти опера - ему говоришь об одном, а он, как баран долдонит о своем!» Зашел к операм в кабинет, представился и постарался вразумительно объяснить, что от них требуется. Тупо уставившись на меня, похлопав глупыми глазенками, все дружно сказали, что ничего не знают.

Найти Майданову так и не удалось, после чего, когда истекли последние сроки расследования, уголовное дело пришлось передать в следственный отдел, где его приостановили, в связи с розыском подозреваемой.

Примерно через год следачка Кумкина сообщила, что Майданову поймали и «посадили».

-3-

Шли годы. Зимы сменялись летом, а лето зимой. В хлопотах работы, замечать смену сезонов и погоды было как-то некогда. Снова ломались человеческие судьбы, кругом разыгрывались криминальные и бюрократические драмы, менялись начальники… Уходили старые проверенные, надежные соратники по борьбе с преступностью, приходили новые, недалекие, бездарные и ненадежные – «птенцы Утконоса». В силу ряда причин законодательного, начальского и личного характера я перешел из дознания в участковые.

Шел 2009 год. Как-то поздним вечером, мокрой холодным ранней весны я сидел за столом в кабинете на своем Участковом пункте милиции, когда в дверь постучались.

-Входите – устало крикнул я.

Дверь отворилась и в кабинет вошла сгорбленная старушка худощавого телосложения.

-Что надо?

-Я из колонии освободилась. Сказали, что надо встать на учет у участкового по месту жительства.

-Как фамилия?

-Майданова Валерия…

-Майданова?!!! – удивленно воскликнул я.

Я внимательно посмотрел на нее. В ее сморщенном малиново-синем лице действительно угадывались знакомые черты.

-Мать - твою мать! Майданова! Однако, что водка и «зона» с людьми делают! Рассказывай, давно приехала?!

-Три дня назад.

-Документы с собой есть?

-Справка об освобождении.

-Как всегда… Паспорт имеется?

-Нету.

-Живешь где?

-Здесь, на Фокина, 99…

-Хорошь мулю валять, мы с тобой оба прекрасно знаем, что этот дом давно сгорел.

-Но я в нем до сих пор прописана.

-Какая хрен разница, где ты прописана. Где ты живешь в натуре?

-На Пушкина, 163

-Это вторая зона. Иди становиться на учет на второй опорный. Принесешь ему справку об освобождении с ксерокопией. Освобождалась досрочно?

-Да.

-Тогда еще копию постановления суда об условно-досрочном освобождении. Пусть там тебя на учет ставят.

Майданова вышла.

Устало вздохнув, я встал из-за стола, достал из нагрудного кармана куртки портсигар, вышел из опорного на крыльцо. Глубоко втянув легкими влажный холодный воздух, я посмотрел во след удалявшейся от меня худощавой сгорбленной фигурке, одетой в темные грязные лохмотья… «Докатилась ты… Майданова…» - подумалось мне. Открыв портсигар, я извлек сигарету, достал зажигалку. Звонко чиркнув металлическим колесиком зажигалки, посмотрел на маленький оранжевый язычок пламени, поднес к кончику сигареты и смачно затянулся…

Примерно через месяц Майданова еще раз приходила на УПМ отметиться. Потом как-то приходил ее сожитель, - мужик лет 50-и на вид – что-то просил за нее. Потом я слыхал, что на нее опять возбудили уголовное дело и скоро посадят…

Потом из-за конфликтов с начальством и по состоянию здоровья, я вынужден был выйти в отставку.

Года три спустя, заходя в гости к своим бывшим коллегам по работе, я как-то поинтересовался дальнейшей судьбой своей старой знакомой. Мне сказали, что по-слухам она опять у кого-то что-то украла и ее опять посадили, толи вот-вот должны посадить.

Выходя из опорного, сгорбившись, я устало поковылял привычной дорогой, по старым до-боли знакомым улицам, подворотням и дворам, по которым в свое время, «накрутил» не одну сотню километров… Наверное и вправду говорят, что горбатого могила исправит. Где-то за моей спиной, раздался бой колоколов с Никитской церкви. Недалеко от нее старое кладбище. «Могила горбатого справа…» - вспомнился мне чей-то афоризм. Может и моя поджидает меня где-то там, рядом.

06-07.2012, 04-06., 2013г.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: