5 :
:
Кино и немцы! 5
Василиса вдруг подмигнула Майе. А Майя покраснела. Черт знает что, подумала она. Просто кино и немцы! Хорошо, что Василиса сидит между нами. Я вовсе не хочу, чтобы у этого милого человека были из-за нас неприятности. Тетка в рысьей шапке была очень похожа на тех, кто с упоением сообщает гадости о неверных супругах и подписывает анонимки «Доброжелатель». Стоп, о какой неверности речь? Кто кому неверен? Мы просто повели в цирк девочку, случайно попавшую в сложное положение, не более того. В сценарии такая тетка не предусмотрена, да и вообще как бы все не вернулось к первоначальному варианту с Василисиным папой… У него ужасно сексуальный голос, да и вообще он, наверное, симпатяга, весельчак… Врун, болтун и хохотун… Еще молодой, красивый и отчаянно одинокий… У него есть только Василиса… И ему с ней трудно… А она… умница, сразу все поняла про тетку в рысьей шапке и так весело мне подмигнула… Он и впрямь староват для меня, и к тому же у него есть жена, взрослый сын. Ну его в самом деле! А новый год начался многообещающе! У меня появился выбор! Да, тетушка что-то зажилась, пора окончательно пришить старушку! Майя вдруг развеселилась. И с наслаждением предалась искусству цирка. Даже второе отделение с дрессированными хищниками вопреки ожиданию доставило ей удовольствие. Звери были так красивы и грациозны, и дрессировщик работал непринужденно, словно был с тиграми и пантерами на дружеской ноге. Майя, сама себе поражаясь, самозабвенно хлопала вместе со всеми.
— Я вижу, вы получили удовольствие, — тихо сказал Борис Андрианович. — И вам это к лицу.
Майя посмотрела ему в глаза и смешалась. Кино и немцы!
— Дядя Боря, а какой сюрприз в ресторане будет? — полюбопытствовала Василиса.
— Увидишь! — загадочно ответил Борис Андрианович.
Они приехали в большой и явно дорогой ресторан, где еще в дверях услышали детский гомон. В глубине ресторана стены были увешаны пестрыми шариками, украшены еловыми гирляндами, а вокруг елки Снегурочка водила хоровод с ребятишками примерно Василисиного возраста.
— Борис Андрианович! — поспешила к ним молодая женщина. — С Новым годом! ада вас видеть! А это и есть Василиса? Добро пожаловать на праздник! А это Майя? Будем знакомы! ита!
— Очень приятно! — пробормотала сбитая с толку Майя.
Между тем ита помогла Василисе раздеться, сунула ее куртку в руки гардеробщику и увела к детям.
А Борис Андрианович крепко взял Майю под руку и повел в другой зал, где было намного тише.
— Господи, вы что, Дед Мороз?
Так, чуть-чуть! Тут мы сможем спокойно пообедать, поговорить, пока нагла девочка будет веселиться! ита моя старая знакомая, мы раньше жили на одной площадке, у нее дочке девять лет, а муж тоже известный хоккеист… Она вчера позвонила поздравить…
— И вы рассказали ей про Василису?
— Да, и попросил достать билеты в цирк.
— Потрясающе!
— Вам тут нравится?
— Ну, я пока не поняла.
К ним подошел официант немыслимой красоты.
— Господи, просто Феликс Круль! — тихо ахнула Майя.
— Надеюсь, он не столь расторопен, — засмеялся Борис Андрианович.
— Боже, вы читали Томаса Манна?
— Я очень люблю Томаса Манна.
— Сейчас не так часто можно встретить человека…
— Который любит Томаса Манна? Значит, я редкий экземпляр.
— Да уж, взялись помогать первым встречным теткам…
— Какая же вы тетка? Вы совсем-совсем не тетка…
У нее глухо забилось сердце.
— Знаете, я все время думаю, кого вы мне напоминаете… Какого-то актера… Я совсем недавно его видела… На видео, а вспомнить никак не могу.
— Фильм был американский?
— Кажется, да…
— А случаем не Кевина Костнера в «Видимости гнева»?
— Боже мой, ну конечно! Как вы догадались?
— А мне сестра принесла кассету и сказала: «Посмотри, Борик, он похож на тебя как две капли воды!» Что ж, лестное сравнение.
— Знаете, мне молодой Костнер совсем не нравился, а тут он какой-то другой… — начала Майя и тут же залилась краской.
— Майечка, знаете, я… как теперь говорят, запал на вас, причем сразу…
— А вы Визбора любите? — вдруг спросила она.
— Боже мой, при чем тут Визбор? Вы просто хотите сменить тему? Вам неприятны мои слова, да?
— Нет, почему, приятны…
— Вы чудачка!
— Да нет, просто я… Мне почему-то вчера, когда мы с Валей садились к вам в машину, показалось, что вы должны в дороге петь Визбора…
— О, романтика шестидесятых? Я вызываю у вас такие ассоциации? Нет, должен вас разочаровать. Не люблю Визбора. Но дело не в этом… Майя, я… Черт, мне трудно с вами. Жаль, я не могу выпить… Майя, я должен сразу признаться, я таких, как вы, просто никогда еще не встречал…
— А что во мне особенного? — пожала плечами Майя.
— Для меня все… Я влюбился в вас, вот какая штука. А вы что, не влюблялись никогда с первого взгляда?
— Влюбилась один раз и тоже на Новый год… Только ничем хорошим это не кончилось...
— Майя, милая моя, а чем, по-вашему, в наше время должны кончаться любовные истории? Браком? Но брак — это же… Он убивает любовь, поверьте моему опыту.
— Это я и сама знаю, тоже по опыту.
— Простите меня, я расстроил вас.
— Да нет, нисколько, я очень вам признательна за Василису…
И тут же Василиса возникла возле их столика, раскрасневшаяся, обсыпанная конфетти, увешанная лентами серпантина, с блескучей маской какой-то сказочной птицы на лбу.
— Ой, там так здорово! А что выедите?
— Ты голодная? — встревожилась Майя.
— Нет, там столько всего вкусного, я просто забежала тебя проведать… — Она потерлась лбом о плечо Майи, отчего маска сползла ей на лицо.
— Ой, какие ужасти! — всплеснул руками Борис Андрианович. — Так говорила моя деревенская бабушка.
— Вася! Ты где? — позвал ее высоконький мальчик в поварском колпаке и с хлопушкой в руках. Она победно дернула плечиком и пошла на зов.
— Боже мой, она уже готовая женщинка, со всеми приемами кокетства. Мне всегда хотелось иметь дочь…
— Странно, мужчины обычно мечтают о сыне…
— Ну так эта мечта исполнилась четверть века назад. Знаете, я по натуре защитник, мне нравятся женщины слабые, беззащитные…
— По-вашему, я беззащитная?
— А разве не так?
— Ну, я уже научилась… Для своей тетушки я стала единственной защитой и опорой… Борис Андрианович, я что, произвожу такое жалкое впечатление? — вдруг спросила она, глядя на него в упор.
— Да господь с вами! — испугался он. — Кто вас так обидел, Майя?
— Да нет, я просто подумала…
— Выкиньте эту дурь из головы! Вы прелестная женщина, нежная, милая, желанная… А я осел!
Она облегченно засмеялась. Кажется, я и вправду ему нравлюсь…
* * *
После детского праздника Василиса просто валилась с ног и заснула в машине.
Подъехав к дому Майи, Борис Андрианович оглянулся на мирно спящую Василису.
— Жалко ее будить. Может, я отнесу ее наверх?
— Да нет, все равно будить придется.
— А я не сплю! — сонным голосом заявила Василиса.
— Тогда до завтра. Утром у нас дельфинарий, — напомнил он, — а вечером «Щелкунчик».
— Спасибо вам большое, Борис Андрианович.
— Майя, зовите меня просто Борисом, а еще лучше Борей…
— Я постараюсь, Боря!
…— Ты довольна? — спросила Майя, устанавливая на кухне гладильную доску.
— Супер! Знаешь, там один мальчишка…
— Я поняла, он тебе понравился, да?
— Нет, это я ему понравилась! Сказал, что я классная.
— Но если бы он тебе не нравился, ты вряд ли обратила бы внимание на его слова.
— Ну, он ничего… Между прочим, дядя Боря в тебя втюрился по уши… А ты в него?
— Не знаю…
— Ты не влюбляйся в него, не надо!
— Почему?
— Ты лучше в папу влюбись… И выходи за него замуж, вот будет классно. Поедешь с нами в Финляндию, там здорово! Будем с тобой на лыжах ходить… На санках кататься с горки… Ты любишь на санках с горки?
— Я уж и не помню, люблю, наверное… — задумчиво сказала Майя.
— Ты, значит, согласна быть папиной женой?
— Я же папу твоего в глаза не видела, как и он меня.
— У меня папа клевый! Веселый, красивый, знаешь, как к нему женщины липнут? Ты ему подходишь, я знаю! А дядя Боря… Он хороший, но только старый.
— Он не старый, ему еще и пятидесяти нет.
А папе тридцать шесть, есть разница? Знаешь, если я попрошу, папа обязательно на тебе женится. И даже если у вас ребеночек родится, я буду рада… Я знаю, папа не станет меня меньше любить… А ты? Ты меня любишь?
— Конечно, хоть мы еще совсем мало знакомы, — улыбнулась Майя. А у самой сердце защемило — девочка так нуждается в любви! И я тоже.
Ночью Майе приснилась баба в рысьей шапке. Она стояла на берегу моря и размахивала флажками, как флотский сигнальщик. Майя подошла к ней.
— Что вы делаете?
— Передаю сообщение!
— Кому?
— Сама знаешь, рыло-то, небось, в пуху! — ответила баба, продолжая размахивать флажками.
— Но послушайте, между нами ничего нет…
Баба обернулась. Вместо лица у нее была ощеренная рысья морда.
Майя отшатнулась. А баба хохотала долго и противно.
Майя проснулась в отвратительном настроении. Что это за сон? Почему мне вообще приснилась тетка в рысьей шапке? С какой стати? Пускай она господину Ясному снится. Ясный! Надо ж выдумать… Зачем он мне? Вчера за обедом он часто упоминал жену. Мне это было не слишком приятно, хотя, видит Бог, я не мечу на ее место. И вообще… Надо просто пережить сегодняшний день, а завтра…
Господи, и почему я не поехала в Питер к тетушке? Ничего этого не было бы. Что за идиотские мысли, а что было бы с Василисой? Да ничего страшного, Генриетта ее приютила бы. Чушь собачья, просто мне понравился Ясный… Ему, видите ли, охота меня защищать! От чего, спрашивается? От одиночества? Но от одиночества не защитишься, одинокой можно быть и в кругу семьи, и среди друзей, и в постели с мужчиной, даже любимым… Я одинока… А разве я страдаю от своего одиночества? Я страдала от него в праздники, а теперь, похоже, справилась с этим. Вовремя придумала тетушку, но уже пора покончить с ней, она свое дело сделала. А жалко… Я так подробно описывала знакомым тетушкину квартиру, старинный стол карельской березы, серебряную сухарницу, гарднеровские чашки… Я так и вижу ее тонкие руки в коричневых пятнышках старости, камею под воротничком блузки и запах духов «Мицуко»… Тетушка Ангелина Игнатьевна прожила долгую несчастливую жизнь, преподавала французский, а вечера коротает, раскладывая пасьянсы под старинной лампой датского фарфора с посеревшим от времени гипюровым абажуром, слушая на стареньком проигрывателе пластинки с записями Софроницкого и Нейгауза. Стильная получилась картинка, прелесть, само изящество. Ну как можно отказаться от всего этого? Нет, пусть тетушка поправится и поживет еще… Она может пригодиться мне в истории с господином Ясным…
Полусонное течение дурацких мыслей прервал резкий звонок телефона.
— Алло!
Она потянулась за трубкой.
— Это папа! — убежденно воскликнула Василиса.
— Майя? Привет, это Игорь! Как там моя Вася?
— Минутку, Василиса, это и вправду папа!
— Алло, папочка! Мне тут здорово, не волнуйся, Майя такая хорошая, и вчера мы ходили в цирк, а потом в ресторан, там был детский праздник у дяди-Бориных знакомых, а сегодня мы идем в дельфинарий и в театр на балет! А Майя говорит, это красиво, вот!
Майя не хотела слушать чужой разговор и побежала в ванную. Когда она оттуда вышла, Василиса стояла в коридоре под дверью.
— Майя, папа велел тебя поцеловать! Он хотел с тобой тоже поговорить, а ты заперлась и воду пустила… Ты нарочно?
— Да Бог с тобой, я просто не слышала, голову мыла! Пошли мюсли есть.
— А можно опять «арме риттеры»?
— Понравилось?
— Ужасно!
— Ладно, сейчас, только боюсь, я от этой прелести растолстею!
— А ты ешь мюсли!
— Ага, хитренькая какая! — засмеялась Майя.
От вида Василисы, с аппетитом уписывающей блюдо ее детства, дурное настроение как ветром сдуло. Все будет хорошо! Эта фразочка, звучащая в последнее время всюду — в фильмах, сериалах, песнях, до крайности раздражала Майю, но теперь она сама себе сказала: «Все будет хорошо!» Наверное очень важно в это верить…
* * *
— Дядя Боря, вы постриглись? — закричала Василиса.
— Совершенно верно, дорогая Василиса. Глянул на себя в зеркало и понял — пора стричься!
— Вам идет!
— Спасибо, Вася. А вот Майя молчит…
— С этой стрижкой вы меньше "похожи на Кевина Костнера.
— Я в отчаянии!
— Не стоит отчаиваться, волосы отрастут, — засмеялась она.
— У вас сегодня хорошее настроение?
— Отличное!
— Прекрасно! Так вот, дамы, программа такая — сейчас мы едем в дельфинарий, оттуда заедем на часок в Кремль, а потом ко мне, обедать.
— К вам? — удивилась Василиса.
— Да, я сегодня с утра смотался на рынок и приготовил шикарный обед. Ну а вечером — «Щелкунчик».
— Вот здорово!
В дельфинарии они веселились на всю катушку, а Василисе удалось погладить дельфина.
Она взахлеб делилась впечатлениями:
— Ой, он такой приятный, гладенький, от него пахнет морем… И совсем нестрашный, хотя сильный и здоровенный! Но веселый, правда-правда! Он умеет улыбаться! Я его люблю! Его зовут Наполеон! А у Майи на полочке тоже стоит Наполеон! — вдруг без всякого перехода сообщила она.
— Фигурка дельфина? — с улыбкой уточнил Борис Андрианович.
— Нет, императора, в честь которого назвали торт! Мой любимый!
— Кто у тебя любимый? — рассмеялся он. — Император или торт?
— Торт!
— Понятно! А вы что, бонапартистка? — обратился он к Майе.
В ответ она только загадочно улыбнулась.
В машине Майя вдруг подумала: я не хочу в Кремль и не хочу к нему… Не хочу! Надо что-то придумать… срочно…
— Борис Андрианович, простите меня, но вы вчера не предупредили об обеде… Я не смогу, я… записана к парикмахеру.
— Так плюньте! У вас прелестная головка, и незачем что-то с ней делать, — беспечно ответил он.
— Нет, я не могу! К тому же вечером мы идем в театр… Я не могу идти в театр в джинсах, я рассчитывала, что заеду переодеться. Простите меня.
— А я хочу к дяде Боре! — заявила Василиса.
— Хорошо, с женщинами лучше не спорить! Независимо от возраста! ешаем так! Подвозим Майю, куда она скажет, и едем в Кремль, а потом обедать. А вечером встречаемся у театра. Годится?
— Годится! Годится! — хлопнула в ладоши Василиса. — Дядя Боря, а что у вас на обед?
— Утка с яблоками!
— А это вкусно? Я никогда не ела утку.
У Майи потекли слюнки. Она обожала утку с яблоками. Но…
— Так куда вас подвезти, Майя? Вы уверены, что парикмахерская открыта?
— Совершенно уверена!
Вчера Инна сказала ей, что идет стричься в модный салон к знаменитому парикмахеру.
— Пожалуйста, это на Лесной… Там, в переулке…
Майя несказанно обрадовалась, увидев возле салона Иннин «фольксваген». Успокоилась.
— Спасибо большое, Борис Андрианович.
— Не за что. Жаль, что вы не с нами.
— Мне тоже жаль, тем более что я обожаю утку с яблоками… Но красота требует жертв.
— Я в этом не уверен, но… Подчиняюсь.
И они с Василисой уехали. А Майя в задумчивости поднялась на крыльцо и дернула дверь. Она была заперта. Майя нажала на кнопку звонка. Дверь открылась. Навстречу ей вышла красивая девушка с бейджиком на груди. «Белла, администратор».
— Добрый день, вы по записи? И чего я сюда приперлась?
— Нет, но я хотела бы…
— Вы хотели бы записаться? К какому мастеру?
— Дело в том, что… здесь сейчас моя подруга, Инна Семенцова… Мне надо с ней увидеться… срочно…
— азумеется, пройдите, пожалуйста, но если хотите, сейчас у иммы есть время. Поговорите с подругой и, может быть, решитесь? Вам не помешало бы немного подстричься… — обворожительно улыбнулась Белла.
— Майка, ты? — вытаращила глаза Инна при виде подруги. — Что-то случилось? Говори скорее! В агентстве?
— Нет, все нормально, просто я немножко запуталась… Мне нужно было куда-то деться, я вспомнила, что ты…
— А, значит, это не очень срочно? Просто ты на нервяке сюда зарулила?
— Ну, что-то в этом роде… — пробормотала Майя, нещадно ругая себя за глупость.
— Тогда подожди меня немножко, и поедем куда-нибудь перекусить. Там и поговорим. О лежек, мы еще долго? — кокетливо обратилась она к молодому парню, колдовавшему над ее головой.
— Как минимум еще час, Инна Аркадьевна.
— Потерпишь? А то, может, тоже красоту наведешь?
Майя хотела было отказаться, но вспомнила, что именно под этим предлогом не поехала в Кремль и в гости.
— Ну, если возможно…
Все оказалось возможно и через полтора часа Майя с превеликим удивлением смотрела на себя в зеркало. В темно-русых волосах появились светлые прядки, отчего голова казалась легче, воз душнее и несомненно элегантнее.
, ? :