Горло пересохло, я с трудом сделала глубокий вдох, и словно что-то вытащили из меня, будто поднялся занавес. Я обернулась и посмотрела на Жан-Клода.

Ты это нарочно сделал?

Он спрятал лицо в ладонях и сказал голосом, уже не лишенным интонации:

Ma petite, я не могу не хотеть того, чего хочу. Прости меня.

Я повернулась к Ашеру:

Ашер, ты не моего желания хочешь. Ты сам знаешь, что меня к тебе тянет.

Он попытался отвернуться, но я ему не позволила, и на этот раз он не стал выворачиваться. Он дал мне повернуть свое лицо, взяв пальцами за подбородок. Там кожа была еще гладкой, хотя справа почти сразу начинались шрамы. Как будто люди, которые это сделали, не могли заставить себя погубить красоту его губ.

Ты не вожделения хочешь от меня.

Он опустил глаза, почти закрыл их — выражение лица человека, который собирается для удара.

Нет, — шепнул он.

Я встала на цыпочки, подняла руки к его щекам — одна гладкая, как шелк и атлас, другая шершавая, изрытая, вообще не похожая на кожу.

Я действительно люблю тебя, Ашер.

Он открыл глаза, полные такого страдания, полные много чего, чем можно было бы его уязвить до сердца.

Не знаю, насколько положили этому начало воспоминания Жан-Клода, но, с чего бы ни началось, сейчас я люблю тебя. Именно я, а не кто-то другой, Ашер.

Но ты не взяла меня в свою постель.

Я люблю многих, с кем не сплю в одной постели. То есть с кем не занимаюсь сексом.

Глаза его стали тускнеть. До меня дошло, что я ляпнула.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: