Старая Ладога. Георгиевская церковь.

-79-

заказу бояр, свидетельствуют о том, что зодчий был свобод­ным ремесленником, а упоминание имени с отчеством говорит о достаточно почетном его положении в социальной иерархии.

Причины сложения самостоятельных форм в новгород­ском зодчестве следует видеть главным образом в изменив­шихся условиях заказа. Строительство по заказам бояр и местных церковных властей должно было быть более массовым, быстрым и дешевым, чем строительство по заказам князя или митрополита. Очень существенно по­влияло также применение местных строительных материа­лов. Кроме того, вероятно, здесь сказались и эстетические представления новгородцев, воспитанных в иной, чем в Киеве, художественной среде.

* * *

Другая русская архитектурная школа, сложившаяся в XII в., - полоцкая. В Полоцке после постройки Со­фийского собора, как и в Новгороде, монументальное строительство прекратилось, поскольку Софию возводили приезжие, киевские мастера, а собственных строителей еще не было. Полоцкая земля очень рано выделилась в самостоятельное княжество, и процесс феодального дробле­ния развивался здесь интенсивнее, чем в других русских землях. Однако, несмотря на политическую самостоятель­ность Полоцка, условия для начала монументального строительства в нем даже в начале XII в. все еще были неблагоприятными. С Киевом полоцкие князья большей частью враждовали, и получить оттуда мастеров-строите­лей они не могли; другие же достаточно сильные архитек­турно-строительные центры на Руси в начале XII в. только слагались и не имели возможности помочь Полоцку нала­дить свое строительное производство.

Обстановка существенно изменилась в 1139 г., когда киевский стол занял черниговский князь Всеволод Ольгович. Князь установил с Полоцком дружественные отно­шения, скрепленные династическим браком. Очевидно, именно тогда Всеволод отправил в Полоцк киевскую строи­тельную артель. Сам он пользовался для возведения храмов услугами других строителей, пришедших вслед за ним из Чернигова, и поэтому старая киевская артель была ему не нужна. Так Полоцк получил мастеров-строителей, принесших с собой традиции зодчества Киевской Руси.

-80-

Полоцк. Планы храмов Бельчицкого монастыря.

1 - Борисоглебская церковь, 2 - Пятницкая церковь, 3 - Большой собор.

Первым кирпичным храмом, построенным в Полоцке киевскими мастерами, был, по-видимому, Большой собор Бельчицкого монастыря. Раскопками удалось изучить нижние части стен и фундаменты этого здания. Оказалось, что храм построен в типичной киевской технике – кладка из плинфы со скрытым рядом. Совпадали даже много­численные мелкие детали строительной техники, например железные костыли, скреплявшие на перекрестьях деревянные лаги, положенные в основание фундамента. Близка к киевским памятникам не только строительная техника, но и типологическая схема храма: в плане Бельчицкого собора видно явное сходство с планом киевской церкви Спаса на Берестове - совпадают пропорции плана, форма притворов, хотя здание несколько меньше по величине (длина церкви Спаса около 26 м, а Бельчицкого собора - 23.5 м). В отличие от киевской церкви Большой собор Бельчицкого монастыря не имел, однако, лестничной башни и крещальни; вопрос о том, где размещалась лест­ница для подъема на хоры, остается открытым. Очень существенным новшеством в нем является размещение купола: он опирался не на восточные, а на западные

-81-

пары столбов, т. е. был сдвинут на одно членение к западу. Такое изменение композиционной схемы можно объяснить только одним - стремлением зодчего создать максимально центрированную композицию, в которой притворы должны были еще сильнее подчеркивать и выделять центральный объем, вероятно имевший большую высоту. Следовательно, динамичность композиции, характерная для киевских па­мятников конца XI - начала XII в., здесь была еще уси­лена, в то время как в черниговских памятниках начала XII в. и в киевских памятниках 40-х гг. XII в. уже восторжествовала статичная композиция.

По-видимому, вскоре после Большого собора Бельчицкого монастыря в Полоцке были построены храм-усыпаль­ница в Евфросиньевом монастыре и церковь на Нижнем Замке. Обе церкви известны по результатам раскопок, причем в церкви на Нижнем Замке восточная часть здания сохранилась настолько плохо, что позволяет предлагать различные варианты реконструкции. Это четырехстолпные храмы, у которых с востока находилась одна апсида, а с остальных трех сторон – галереи. В церкви на Нижнем Замке от галерей уцелел только маленький кусочек фундамента, а в храме-усыпальнице их план восстанавли­вается полностью: с востока галереи заканчивались неболь­шими часовнями с апсидами, а на западных углах имели совершенно необычные расширения. В техническом отношении два этих храма мало отличаются от Бельчицкого собора: они также возведены из плинфы со скрытым рядом, т. е. продолжают старую киевскую традицию. Однако некоторые изменения в технике все же есть. Так, фундаменты здесь впервые сделаны не на растворе, а ис­полнены кладкой из булыжников насухо. Близость строи­тельно-технических приемов дает основания полагать, что оба упомянутых храма созданы той же строительной организацией, которая до этого возвела Бельчицкий собор. Но особенности, не встречающиеся в киевском зодчестве, например применение одной апсиды вместо трех, свиде­тельствуют о том, что сюда влились и какие-то иные традиции. Наиболее вероятно, что в Полоцке появился византийский мастер, вошедший в состав местной строи­тельной артели или даже возглавивший ее. В пользу такого предположения говорят также необычная форма галерей и широкое применение мозаики для покрытия пола в храме-усыпальнице.

Условия для развития зодчества в Полоцке коренным образом отличались от обстановки, которая сложилась в других русских землях. Получив в наследство высокие

-82-

традиции архитектуры Киевской Руси и дополнив их деятельностью византийского мастера, Полоцк в дальнейшем мог развивать зодчество с гораздо большей свободой, чем такие строительные центры, как Смоленск или Вла­димир-Волынский. Смоленские и волынские князья считали себя потенциально киевскими великими князьями, они всегда ориентировались как политически, так и в куль­турном отношении на Киев. Естественно, что и в архитектуре они требовали от зодчих не отступать от того, что считали необходимым строить в Киеве.

В противовес этому Полоцк почти всегда находился во вражде с Киевом, что нашло отражение в известной фразе летописца, который, рассказывая о столкновении киевских и полоцких князей, завершил текст словами: “И оттоле мечь взимають Рогволожи внуци противу Ярославлим внуком”. В таких условиях заказ полоцких князей зодчим не включал обязательного следования киевским образцам. Скорее наоборот! Поэтому в Полоцке сохраняли и успешно развивали те традиции, которые принесли старые киевские зодчие, и не приняли таких новшеств киево-черниговской архитектуры XII в., как равнослойная кирпичная техника, уравновешенные и статичные композиции храмов. Этими же условиями объясняется и неожиданное на первый взгляд появление в Полоцке ряда памятников, обладавших совершенно необычными формами. Так, в Бельчицком монастыре была построена маленькая бесстолпная Пятницкая церковь с прямоугольной в плане апсидой. Ныне она не существует, но, по данным обследования 1928-1929 гг., храмик, несмотря на очень небольшие размеры (приблизительно 5.7 х 5.1 м), был довольно высоким; во всяком случае стены его поднимались почти до 7 м. Аналогичная церковь была возведена вместе с комплексом усыпальниц, примыкавших к восточному фасаду Софийского собора и вскрытых раскопками. Необычен и сам комплекс этих усыпальниц - они примыкали к восточному фасаду Софии по всей его длине, являя этим совершенно уникальный пример в древнерусском зодчестве. В том же Бельчицком монастыре некогда существовал храм, который, согласно материалам случайного его раскрытия при земляных работах в конце XVIII в., был четырехстолпным, с одной апсидой и двумя полукружиями на боковых фасадах, обращенных к северу и югу. Таким образом, церковь эта имела характер храма-триконха, широко применяв­шегося в архитектуре Афона и Балкан, но неизвестного до сих пор на Руси. К сожалению, все названные полоцкие

-83-

памятники не имеют более или менее точной даты и могут относиться ко времени от 40-х до 70-х гг. XII в.

В 50-х гг. XII в. в Евфросиньевом монастыре была построена Спасская церковь, в которой поиски новых композиционных решений нашли яркое и законченное отражение. Из “Жития” Евфросиньи Полоцкой известно, что строителем храма был “приставник над делатели церковными Иван” (в другом варианте - Иоанн). Спас­ская церковь, к счастью, полностью сохранилась, хотя в сильно перестроенном виде. Исследование памятника позволило дать его графическую реконструкцию. Это сравнительно небольшой шестистолпный храм с одной апсидой. Его западное членение понижено, благодаря чему квадратная подкупольная часть здания оказывается выше осталь­ного объема. Высокий барабан главы поднят на специаль­ном пьедестале, оформленном со стороны каждого фасада трехлопастной кривой. Поскольку такая форма не имеет конструктивного обоснования, т. е. не отвечает форме сводов, ее правильнее называть не закомарой, а кокошником. Стремление всячески подчеркнуть вертикальную устремленность столпообразной композиции видно в форме арок закомар, кокошников и даже бровок над окнами. Так, если бровки над порталами и окнами первого яруса полукруглые, то над окнами второго яруса они уже имеют стрельчатые завершения. В закомарах подвышения арок выражены еще сильнее; и наконец, особенно выразительны они в кокошниках пьедестала. Следовательно, здесь явно прослеживается нарастание остроты форм от низа к верху. Учитывая значительную нагрузку, которую дает массив­ный пьедестал барабана на подкупольные столбы, зодчий сделал боковые нефы храма очень узкими, рассчитывая на то, что благодаря этому давление распределится не только на столбы, но и на стены. Тщательно продуманная конструкция полностью отвечает композиционному за­мыслу. Неоднократно высказывавшиеся утверждения, что композиция собора отражает влияние форм деревянного зодчества, оказались ошибочными.

Конечно, Спасская церковь – памятник еще очень противоречивый. Удлиненная форма плана здания, позакомарное завершение фасадов и простая профилировка лопаток не поддерживают динамической композиции храма. И все же зодчий Иоанн в этом замечательном памятнике вплотную подошел к решению тех задач, которые стали основными во всех архитектурных школах Руси в конце XII в. Он чутко уловил наиболее прогрессивные тенден­ции развития русского зодчества, смело создав совершенно

-84-

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: