Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






21 страница. А вот стоит первый в пустоши человек




А вот стоит первый в пустоши человек. Он пришел однажды, увязая по колена в болота и путаясь в вереске, нашел откос и поселился там. За ним пришли другие, протоптали тропинку по пустынной земле, потом пришли еще люди, тропинка превратилась в дорогу, теперь по ней ездили в телегах. Исаак должен чувствовать себя довольным, душа его должна трепетать от гордости: он был основателем этого поселения, он маркграф.

– Да, да, нельзя нам все время возиться над этим двором, если мы хотим нынче поставить сарай для фуража, – говорит он.

Он сказал это, должно быть, с внезапно проснувшейся веселостью, с новым порывом жизнерадостности.

 

Глава VIII

 

В гору, по пустоши поднимается женщина. Льет ровный летний дождь, она промокла, но не обращает внимания, ей есть о чем подумать, она взволнована – это Варвара, а не кто другая, Варвара Бреде.

Конечно, она взволнована: она не знает, чем кончится ее затея, но она ушла от ленсмана и покинула село. Вот как обстоит дело.

Она обходит стороной все хутора на пустоши, потому что не хочет попадаться на глаза людям; ведь всякий поймет, куда она направляется – на спине у нее узел с платьем. Ну да, она направляется в «Лунное» и хочет опять поселиться там.

Она прослужила у ленсмана десять месяцев, и это срок немалый, если перевести на дни и ночи, но это целая вечность, в переводе на постоянное стеснение и скуку. Вначале все шло отлично, госпожа Гейердаль была очень заботлива, подарила несколько передников и приодела ее, приятно было ходить за покупками в лавочку в таких красивых платьях. Ведь Варвара девочкой жила в этом селе, знала всех еще с того времени, как играла на улице, ходила в школу, целовалась с мальчиками и играла в разные игры, в камешки и раковины.

Месяца два все шло хорошо. Но тут госпожа Гейердаль стала еще заботливее, а когда подошли рождественские праздники, госпожа Гейердаль стала просто– напросто строгой. К чему это могло повести, как не к порче добрых отношений! Варвара не выдержала бы такой жизни, если б определенные ночные часы не оставались в ее распоряжении: с двух часов до шести утра она могла быть до известной степени спокойной, и в эти часы она разрешила себе не мало запретных развлечений. Но какого же склада была кухарка, что не выдавала ее? Да самая обыкновенная девушка на свете: кухарка сама уходила без спросу. Они соблюдали очередь в дежурствах.

И открылось это не скоро. Варвара была вовсе не так легкомысленна, что каждый мог прочитать это у нее на лбу, ее никак нельзя было заподозрить в какой-либо развращенности. Развращенность? Она оказывала все сопротивление, какое полагалось. Когда на святках парни приглашали ее на танцы, она отвечала «нет» один раз, два раза, но на третий ответила: – Попробую прийти от двух до шести! – Ну что ж так отвечает всякая порядочная женщина, не выставляя себя хуже, чем она есть, и не кичась своей дерзостью. Она была служанка, служила всю жизнь и не знала иных развлечений, кроме как повесни– чать. Да больше ничего она и не желала. Ленсманша приходила к ней, читала нотации и давала книжки – вот дурища! Это Варваре-то, которая жила в Бергене, читала газеты и ходила в театр! Она не какая-нибудь неотесанная деревенщина.

Но, должно быть, у ленсманши зародились подозрения. Однажды утром в три часа она подходит к двери комнаты, где спали девушки, и зовет:

– Варвара!

– Что угодно? – отвечает кухарка.

– А разве Варвары нет? Отопри!

Кухарка отпирает дверь и дает условленное объяснение: Варваре пришлось опрометью побежать домой.

– Домой, опрометью? Да ведь три часа ночи, – говорит барыня и развивает это подробнее.

На утро длинный допрос, призвали Бреде и барыня спросила:

– Была у вас Варвара нынче ночью в три часа?

Бреде не подготовлен, но отвечает:

– Да. В три часа? Нынче ночью. Да, да, мы засиделись так долго, потому что надо было кое о чем поговорить, – отвечает Варварин отец.

Ленсманша торжественно возвещает:

– Варвара больше не будет выходить по ночам!

– Нет, нет, – отвечает Бреде.

– Пока она у меня в доме – нет!

– Нет. Ты слышишь, Варвара, я говорил тебе! – подтверждает отец.

– Можешь ходить к своим родителям кое-когда по утрам! – решает барыня.

Но благодетельная ленсманша, вероятно, все же ее совсем освободилась от своих подозрений, она выждала неделю и опять отправилась на разведку в четыре часа утра.

– Варвара! – позвала она.

Но на этот раз нет кухарки, а Варвара дома, стало быть, девичья полна невинности. Барыне пришлось наспех придумать что-нибудь:

– Ты внесла вечером белье в дом?

– Да. – Это хорошо, потому что поднимается сальный ветер. Покойной ночи!

Впрочем, для самой ленсманши это было хлопотливо: упрашивать ленсмана, чтоб он будил ее по ночам, и потом самой шлепать через весь дом к девушкам и подслушивать, дома ли они. Пусть делают, что хотят, она перестала следить за ними.

И если бы счастье не изменило, Варвара, пожалуй, выжила бы у своей хозяйки на таких условиях целый год. Но вот, несколько дней тому назад между ними вышло полное расстройство.

Случилось это ранним утром в кухне. Сначала Варвара слегка повздорила с кухаркой, да, впрочем, не так уж слегка, а порядочно; они говорили все громче и громче и позабыли, что барыня может прийти. Кухарка вела себя подло, и нынче ночью удрала не в очередь, потому что это было воскресенье.

И что же она привела в свое оправданье? Ей необходимо было проститься с любимой сестрой, уезжающей в Америку? Ничего подобного, кухарка вовсе и не оправдалась, а только говорила, что хорошо повеселилась в эту ночь.

– И как это у тебя нет за душой ни совести, ни чести, скотина ты этакая! – сказала Варвара.

А барыня стояла в дверях.

Может быть, идя к ним, она имела в виду спросить объяснения этому крику, но, ответив на приветствие девушек, она вдруг стала как-то по особенному смотреть на Варвару, на бюст Варвары, наклонилась и стала смотреть еще пристальнее. Это становилось очень неприятным. И вдруг барыня вскрикивает и отшатывается к двери.

– Господи, что такое? – думает Варвара и смотрит себе на грудь. Ох, Господи, вошь! Варвара невольно улыбается, и так как она привыкла не теряться в чрезвычайных обстоятельствах, стряхивает с себя вошь.

– На пол? – кричит барыня. – Ты с ума сошла! Подними эту гадость!

Варвара начинает искать, и опять действует очень ловко: делает вид будто нашла вошь и широким жестом бросает ее в плиту.

– Откуда она у тебя? – взволнованно спрашивает барыня.

– Откуда она у меня? – переспрашивает Варвара.

– Да, я желаю знать, где ты была, где ее подцедила. Отвечай!

И вот Варвара сделала постыдную ошибку, не ответила: «В лавке!» На этом бы все и кончилось. А она сказала, что не знает, откуда у нее вошь, но намекнула, не от кухарки ли.

Кухарка моментально подскочила:

– От меня? Ты и сама мастерица притаскивать вшей!

– Да, ведь, нынче-то ночью уходила ты!

Опять ошибка, ей никак не следовало упоминать об этом. Кухарке не было больше смысла молчать, и тут все и выплыло на божий свет о злополучных ночных странствиях. Ленсманша пришла в страшнейшее волнение, до кухарки ей нет дела, но Варвара, девушка, к которой она так хорошо относилась! И может быть, все обошлось бы еще хорошо, если б Варвара поникла головой, как тростинка пала бы наземь и поклялась бы какими-нибудь удивительно крепкими клятвами, что впредь этого не будет. Так нет же. В конце концов, барыне пришлось напомнить своей горничной обо всем, что она для нее сделала, и тут Варвара принялась отвечать, возражать, вот до чего она была глупа.

А может, и очень умна, если хотела довести дело до точки и вырваться отсюда? Барыня сказала:

– Я вырвала тебя из львиных когтей.

– Что до этого, – ответила Варвара, – то мне и без вас было бы не хуже.

– Вот твоя благодарность! – воскликнула барыня.

– То ли нам говорить об этом, то ли молчать, – сказала Варвара. – Если б меня и приговорили, то все равно не больше, как на несколько месяцев, и тем бы все и кончилось!

Барыня мгновенно лишается языка, некоторое время стоит и только открывает рот и опять закрывает. Первое слово, какое ей удается произнести – расчет!

Варвара только и ответила:

– Да, да, как вам будет угодно!

Следующие за этим дни Варвара прожила дома, у родителей. Но там ей нельзя было оставаться. Мать, правда, торговала теперь кофеем, и к ней приходило много народу, но Варвара не могла на это прожить, а может, у нее были и другие веские причины желать прочного положения. И вот, сегодня она вскинула на спину узел с платьем и пустилась в путь. Теперь все зависит от того, примет ли ее Аксель Стрем! Но она устроила так, что в прошлое воскресенье их огласили в церкви.

Льет дождь, дорога грязная, но Варвара идет. Вечереет, но так как до дня Святого Олафа далеко, еще светло. Бедняжка Варвара, она не жалеет себя, она идет за своим делом, и ей надо идти в определенное место и начинать очередную борьбу. Собственно говоря, она никогда не жалела себя, никогда не линилась, зато она и красива и тонка станом. У Варвары быстрое соображение, и она часто пользуется им на собственную погибель, но чего же иного можно ожидать? Она научилась перебиваться из кулька в рогожку, но сумела сохранить много хороших качеств, смерть ребенка для нее ничто, но живому ребенку она способна дать конфетку. Потом у нее замечательный музыкальный слух, она чувствительно и верно тренькает на гитаре и поет сипловатым голосом, ее очень приятно и чуть-чуть грустно слушать. Нет, жалеть себя так мало, что давно уже выбросила всю себя за борт и не замечает при этом никакой потери. Изредка она плачет, и сердце у нее разрывается над тем или иным случаем в ее жизни; так полагается, это от песен, которые она поет, это говорит в ней поэзия и милый дружок, она обманывала этим и самое себя и многих других. Будь у нее сегодня с собой гитара, она нынче же вечером поиграла бы Акселю.

Она подгоняет так, чтобы прийти попозже, и когда входит во двор, в Лунном все тихо. Ага, Аксель уже выкосил двор и убрал часть сена! Она соображает, что Олина по старости лет, наверное, спит в горнице, а Аксель – на сеновале, где когда-то спала она сама. Она подходит к знакомой двери, волнуясь, как вор, потом тихонько окликает: – Аксель!

– Что это! – сразу отвечает Аксель.

– Ничего, это только я, – говорит Варвара и входит. – Пожалуй, ты не пустишь меня ночью? – говорит она.

Аксель смотрит на нее:

– А, так это ты, – говорит он, наконец. – Куда ты собралась?

– Это зависит прежде всего от того, нужна ли тебе помощница на лето, – отвечает она.

Аксель думает с минуту, потом спрашивает:

– А ты разве ушла оттуда, где жила?

– Да, я рассчиталась у ленсмана.

– Мне, пожалуй, понадобится работница, – говорит Аксель. – Но что это значит: ты разве надумала вернуться?

– Да нет, не беспокойся, – отвечает Варвара. – Я завтра пойду дальше, я иду в Селланро и за перервал, у меня там есть место.

– Разве тебя там наняли?

– Мне, пожалуй, понадобится работница, – повторяет Аксель.

Она совершенно промокла, но в узле у нее белье и платье, и она хочет переодеться.

– Ты не обращай на меня внимания, – говорит Аксель, слегка отодвигаясь к двери.

Варвара снимает мокрое платье, и во время разговора Аксель часто поворачивает к ней голову.

– Ну, а теперь выйди на минутку! – говорит Варвара.

– На улицу? – отвечает он.

И правда, погода была не такая, чтоб выходить на улицу. Он стоит и смотрит, как она обнажается все больше и больше, прямо глаз не оторвать; да и Варвара такая рассеянная: она отлично могла бы надевать сухую одежду по мере того, как снимала бы мокрую, но она так не делала. Рубашка ужасно тоненькая и прилипла к телу, вот она расстегнула ее на одном плече и отворачивается, какая она ловкая. Он замолкает в эту минуту, как мертвый, и видит, что она делает всего одно или два движения и спускает с себя рубашку, «Вот замечательно сделано,» подумал он. А она стоит себе, как ни в чем не бывало.

Немного погодя, они лежат и разговаривают. Да, ему нужна работница, это верно.

– Да, я слыхала, – говорит Варвара.

Он начал косить, ведь запасти сено надо на целый год, а он совсем один, Варвара сама может понять, как ему трудно.

Да, Варвара все понимала.

С другой стороны, ведь Варвара сама удрала в тот раз и оставила его без работницы, он не забыл ей этого, да еще прихватила с собой кольца. И в довершение издевательства газета ее продолжала получаться, эта бергенская газета, от которой он никак не мог отделаться; ему пришлось потом заплатить еще за целый год.

– Вот-то бесстыжая газета! – сказала Варвара, соглашаясь с ним во всем.

Но в виду такой огромной уступчивости, и Аксель не мог же вести себя, как зверь; он признал, что у Варвары были основания сердиться на него за то, что он отнял место у ее отца на телеграфе.

– Да впрочем, отец твой может опять забрать свой телеграф, – сказал он, – я не гонюсь за ним, это только трата времени.

– Правда, – согласилась Варвара.

Аксель подумал с минуту, потом спросил напрямик:

– Так как же, ты проживешь только лето?

– Нет, – ответила Варвара, – будет, как ты захочешь.

– Ну, это ты всерьез?

– Да. Как ты хочешь, так хочу и я. Ты больше во мне не сомневайся.

– Ну?

– Да, да. И я сказала, чтоб нас огласили.

Вот что. Выходило совсем неплохо. Аксель долго лежал я думал. Если на этот раз это всерьез, а не опять какой-нибудь подлый обман, он заполучит работницу и обеспечен на вечные времена.

– Я мог бы выписать себе женщину с родины, – сказал он, – и она написала, что согласна выйти за меня. Но только приходится оплатить ей проезд из Америки.

Варвара спрашивает:

– Как, разве она в Америке?

– Да. Уехала в прошлом году, но ей там не нравится.

– Нет, ты о ней не думай! – заявляет Варвара. – Что же тогда будет со мной? – спрашивает она и начинает беспокойно двигаться.

– Оттого-то я и не порешил с ней окончательно. Варваре, наверное, тоже не захотелось отстать, она призналась, что могла выйти замуж за одного молодого человека в Бергене, он служил возчиком в огромной пивной, так что пользовался большим доверием.

– И, конечно, он до сих пор вздыхает обо мне, – всхлипывая, говорит Варвара. – Но ты знаешь, когда между двумя людьми было столько, сколько между нами с тобой, Аксель, то я не могу забыть этого. Ну, а ты можешь забывать меня, сколько тебе угодно!

– Кто, я? – отвечает Аксель. – Нет, из-за этого тебе нечего плакать, потому что я никогда не забывал тебя.

– Ну?

Это признание прекрасно действует на Варвару, и она говорит:

– А раз так, зачем тебе выписывать ее из Америки, если можешь без этого обойтись!

Она отговаривает его от этой затеи, это выйдет слишком дорого, да совсем ему и не нужно. Варвара, по-видимому, вбила себе в голову, что сама составит его счастье.

За ночь они договорились. Они ведь были чужие друг другу, а очень часто обсуждали все и раньше. Даже и необходимое венчание могло произойти до дня Св. Олафа и жатвы, им незачем было притворяться, и Варвара сама торопила еще усерднее Акселя. Акселя не оскорбляла настойчивость Варвары и не возбуждала в нем никаких подозрений, наоборот, ее поспешность ему льстила и подогревала его. Ну да, он был человек земли, кремень, не очень разборчивый, чертовски мало щепетильный, ему приходилось мириться и с тем и с другим, он соображал свою выгоду. К тому же, Варвара казалась ему опять такой новой и красивой, чуть ли даже не красивее и милее прежнего. Она была словно яблоко, и он запустил в него зубы. Да и в церкви их уже огласили!

Мертвого ребенка и процесс оба обошли молчанием.

Зато они поговорили об Олине: как им от нее избавиться?

– Да, ее нужно выпроводить! – сказала Варвара. – Нам ее не за что благодарить. Она только разводит сплетни и злость.

Но выпроводить Олину оказалось не легко.

В первое же утро, увидев Варвару, старуха Олина, должно быть, почуяла свою судьбу. Она сразу обозлилась, но затаила злость и прибеднилась, придвинула Варваре стул. Жизнь в Лунном шла потихоньку, Аксель таскал воду и дрова, делал за Олину всю самую тяжелую работу, а Олина справлялась с остальным. С течением времени она решила про себя, что останется на хуторе до конца своих дней, но вот появилась Варвара и разом уничтожила ее планы.

– Если бы в доме было хоть зернышко кофею, я бы сварила тебе, – сказала она Варваре. – Ты идешь куда-нибудь дальше?

– Нет, – ответила Варвара.

– Вот что, так ты не в горы?

– Нет.

– Ну да, это меня, конечно, не касается, – сказала Олина. – Опять, значит, вниз?

– Нет, и не вниз. Я останусь здесь, как раньше.

– Вот что. Будешь здесь жить?

– Да, наверно к этому придет.

Олина молчит с минуту, работает своей старой головой; у, она тонкий политик:

– Да, – говорит она, – в таком случае, я, значит, освобожусь. И рада же я буду!

– Ну, – шутливо говорит Варвара, – разве Аксель был для тебя так плох?

– Плох? Он-то? Не смейся над несчастной старухой, которая только и ждет отпущения! Аксель был мне все равно, что отец и посланец божий во всякий день и час, иного я не могу сказать. Но дело в том, что у меня здесь нет никого из родных, я живу одинокая и покинутая на чужой стороне, а все мои близкие живут за перевалом.

Но Олина осталась. Они не могли отпустить ее, пока не повенчаются, и Олина хорошо на этом сыграла, заставила себя упрашивать, но под конец сказала, что хорошо, она окажет им эту услугу, присмотрит за скотиной и за домом, пока они будут венчаться. Это заняло два дня. Но когда новобрачные вернулись домой, Олина все-таки не ушла. Она тянула время, один день она была нездорова, на другой – собирался дождь. Она подлизывалась к Варваре: теперь все стало по другому в Лунном, другая еда, а уж про кофей нечего и говорить! О, Олина ничем не пренебрегала, она советовалась с Варварой о вещах, которые сама знала лучше ее:

– Как думаешь, подоить мне коров, раз уж они стоят в стойлах, или сначала приняться за Борделину?

– Делай, как хочешь.

– Да разве я о том говорю! – восклицает Олина. – Ты побывала в свете, обращалась среди богатых и знатных людей и всему научилась. Не то, что мы, бедные!

Нет, Олина ничем не пренебрегала, она круглые сутки политиканствовала.

Разве она не сидела с Варварой и не рассказывала, как была дружна с ее отцом, с Бреде Ольсеном! О, не один приятный часок провели они вместе, он был такой почтенный и обходительный человек, этот Бреде, никогда-то не услышишь плохого слова из его уст!

Но так не могло продолжаться; ни Аксель, ни Варвара не желали больше держать Олину, и Варвара отобрала у нее всю работу. Олина не жаловалась, но провожала свою хозяйку недобрыми взглядами и постепенно изменила тон:

– Да, вы теперь стали страх какие важные! – говорила она. – Аксель-то в прошлом году осенью ездил в город, ты с ним там не встречалась? Да нет, ты была в Бергене. А ездил он по какому-то делу и купил косилку и борону. Что теперь против вас хозяева Селланро? И равнять нельзя!

Она изощрялась в мелких уколах, но и это не помогало; хозяева перестали ее бояться, однажды Аксель прямо сказал ей, чтоб она уходила.

– Уходить? – спросила Олина. – Как это; что же мне, ползти, что ли?

Нет, она отказалась уходить под предлогом, что совсем нездорова и не в состоянии шевельнуть ногами. И ведь как нехорошо вышло: когда у нее отобрали работу и лишили всякой деятельности, она сразу опустилась и действительно захворала. Все-таки она протаскалась еще с неделю. Аксель смотрел на нее с бешенством, но Олина продолжала жить у них из злости, а под конец совсем слегла.

И вот она лежала и вовсе не ждала отпущения, а наоборот, часами говорила о том, что поправится. Она требовала доктора, роскошь, неизвестную в пустоши.

– Доктора? – спросил Аксель, – из ума ты выжила?

– Как это? – кротко спросила Олина, притворяясь, будто ничего не понимает.

Она была так кротка и умильна, так счастлива тем, что никому не в тягость, она может заплатить доктору сама.

– Ну, разве можешь? – спросил Аксель.

– А что же? – сказала Олина. – И потом, не лежать же мне здесь и помирать, как скотине без призора.

Тут вмешалась Варвара и неосторожно спросила:

– Чего тебе не хватает? Разве я тебе не приношу еду? А кофею я тебе не даю для твоей же пользы.

– Это ты, Варвара? – говорит Олина и поворачивает на нее глаза. Она очень плоха, и перекошенные глаза придают ей жуткий вид: – Оно, может, и так, как ты говоришь, Варвара, может мне станет хуже от капельки кофею, от чайной ложечки кофею.

– Будь ты такая, как я, ты бы думала сейчас кое о чем другом, а не о кофее, – сказала Варвара.

– А я что же говорю, – ответила Олина. – Ты никогда не желала смерти человеку, а желала, чтоб он исправился и жил. Что это, – я, вот, лежу и смотрю, – никак ты в тягостях, Варвара?

– Я? – кричит Варвара и яростно прибавляет: – ты стоишь того, чтоб я выбросила тебя на навоз за твой язык!

Тут больная молчит с добрую минуту, но губы ее дрожат. Будто она силится непременно улыбнуться и не может.

– Нынче ночью я слышала, как кто-то звал, – говорит она.

– Она бредит! – говорит Аксель.

– Нет я не брежу. Будто кто-то звал. Слышалось из леса или от ручья.

Удивительно, точь в точь, будто кричал маленький ребеночек. Что, Варвара ушла?

– Да, – сказал Аксель, – ей надоело слушать твою чепуху.

– Это вовсе не чепуха, я не брежу, как вы думаете, – говорит Олина, – нет, Всемогущий не допустит, чтоб я предстала перед престолом и агнцем со всем тем, что мне известно про Лунное. Я еще поправлюсь; а ты должен позвать ко мне доктора, Аксель, тогда это пойдет скорее. Какую-то корову ты мне подаришь?

– Какую еще корову?

– Корову, которую ты мне обещал. Не Борделину ли?

– Ты просто городишь, сама не знаешь что, – говорит Аксель.

– Ты ведь помнишь, что обещал мне корову, когда я спасла тебе жизнь.

– Нет, не помню.

Тогда Олина поднимает голову и смотрит на него. Она совсем седая и лысая, голова торчит на длинной птичьей шее, она страшна, как сказочное чудовище; Аксель вздрагивает и нащупывает за спиной дверную ручку.

– Ага, – говорит Олина, – так вот ты какой! Значит, пока что, мы об этом больше не будем говорить. С этого дня я проживу и без коровы и не заикнусь об ней. Но хорошо, что ты показал себя аккурат таким, каков ты есть, Аксель, вперед я буду знать, что ты за птица!

Но однажды ночью Олина умерла, как-то среди ночи; во всяком случае, когда утром они вошли к ней, она уж похолодела.

Старуха Олина – родилась и умерла…

И Аксель и Варвара были рады похоронить ее навеки, теперь некого было остерегаться, они повеселели. Варвара опять жалуется на зубную боль, в остальном же все хорошо. Но этот вечный шерстяной платок у рта, который ей приходится отнимать всякий раз, когда она хочет сказать слово, – не малое мученье, и Аксель не понимает, как это могут у человека так долго болеть зубы. Правда он замечал, что она жует всегда очень осторожно, но ведь у нее все зубы целы.

– Разве ты не вставила себе новые зубы? – спрашивает он.

– Да.

– Что же, и они тоже болят?

– Ты все представляешься и врешь! – сердито отвечает Варвара, хотя он спросил вполне искренно. И в раздражении своем она дает более толковый ответ:

– Ведь ты отлично понимаешь, что со мной.

Что же с ней? Аксель смотрит внимательнее, и ему кажется, будто у нее вырос живот.

– Да ведь не в тягостях же ты? – спрашивает он.

– Я думаю, ты и сам отлично знаешь, – отвечает она.

Он смотрит на нее немножко бессмысленно. В медлительности своей он сидит довольно долго и считает: неделя, две недели, третья неделя.

– Разве я знаю? – говорит он.

Варвара приходит в страшное раздражением от этого спора и начинает громко и обиженно плакаты – Нет, закопай лучше и меня в землю, тогда ты от меня избавишься! – говорит она.

Удивительно, из-за чего только женщины ни плачут!

Но Аксель вовсе не желал закапывать ее в землю, он великий мастер видеть свою выгоду, у него совсем нет потребности ходить по цветочным коврам.

– Так, значит, ты не сможешь лето работать? – спрашивает он.

– Я не смогу работать? – с ужасом воскликнула она. О, Господи, и как же женщина может вдруг заулыбаться!

Когда Варвара увидела, как принял это событие Аксель, ее обуяло какое-то истерическое счастье, и она воскликнула:

– Я буду работать за двоих! Вот увидишь Аксель, я буду делать все, что ты велишь, и даже гораздо больше. Я разобьюсь в лепешку и буду рада, лишь бы ты был доволен!

Опять полились слезы, пошли улыбки и ласки. В пустыне их было только двое, некого бояться, открытые двери, летнее тепло, жужжанье мух. Она была так покорна и преданна, смотрела на все его глазами.

После заката солнца он запрягает косилку, хочет скосить маленькую луговинку на завтра. Варвара поспешно выходит, будто за делом, и говорит:

– Послушай, Аксель, как это ты мог думать выписывать кого-то из Америки?

Ведь она бы приехала не раньше зимы, а на что она тебе тогда?

Вот что подумала Варвара, и прибежала теперь сказать ему, как будто это было нужно.

Но это было совсем не нужно, Аксель с первой же минуты понял, что если возьмет Варвару, то выгадает вместо летней работницы годовую. Этот человек не знает шатаний и парит не в облаках. Теперь, когда он залучил в дом надежную работницу, он может на некоторое время оставить за собой и телеграф. Это дает в год много денег и очень кстати, пока он не может особенно много продавать со своего участка. Все складывается очень хорошо, он весь в реальности. А от Бреде, который сделался его тестем, ему теперь нечего опасаться каких-либо покушений на телеграфную линию. Счастье начинает улыбаться Акселю.

 

Глава IX

 

А время идет, зима миновала, опять наступает весна. Разумеется, однажды Исааку понадобилось в село. Его с просили, зачем.

– Да не знаю, – ответил он.

Но хорошенько вымыл телегу, приладил сиденье и поехал. И, разумеется, повез с собой разной провизии. Елисею в «Великое». Ведь ни разу никто не уезжал из Селланро без той или иной посылки Елисею.

Выезды Исаака были вовсе не заурядным событием, он ездил очень редко, обыкновенно посылал вместо себя Сиверта. На двух первых хуторах хозяева стоят в дверях землянки и говорят друг другу:

– Это сам Исаак, зачем он едет сегодня?

Когда он проезжает мимо Лунного, у окна стоит Варвара с ребенком на руках, смотрит на него и думает:

– Это сам Исаак!

Он подъезжает к «Великому» и останавливается:

– Тпру! Елисей дома?

Елисей выходит. Да, он дома, еще не уехал, но собирается в весеннюю поездку по южным городам.

– Вот, тут мать что-то такое тебе прислала, – говорит отец, – не знаю, что, но, верно, пустяки.

Елисей вынимает горшки, благодарит и спрашивает:

– А письмеца или чего-нибудь такого нет?

– Как же! – отвечает отец и начинает шарить по карманам, – должно быть, от маленькой Ревекки.

Елисей берет письмо, его-то он и ждал, он чувствует, что оно плотное и толстое, и говорит отцу:

– Жалко, что ты приехал так рано, лучше бы денька через два. Но, может, ты подождешь немножко, и свезешь мой чемодан.

Исаак слезает и привязывает лошадь. Он обходит участок. Маленький доверенный Андресен неплохой землепашец за счет Елисея, конечно; Сиверт приезжал ему помогать с лошадью из Селланро, но он и сам осушил порядочный участок болота и нанял человека обложить камнями канавки. Нынче в «Великом» не придется покупать корма для скотины, а на будущий год Елисей сможет, пожалуй, держать лошадь. Этим он обязан интересу Андресена к сельскому хозяйству.

Некоторое время спустя Елисей кричит, что он уложил чемодан и готов. Сам он тоже стоит на крыльце готовый к отъезду, на нем красивый синий костюм, белый воротничок, на ногах галоши, в руках тросточка. Правда, он приедет за два дня до отхода парохода, но это не беда, он может подождать в селе, ему все равно, где быть.

И вот отец с сыном едут. Доверенный Андресен стоит в дверях лавки и говорит:

– Счастливого пути!

Отец заботится о сыне и хочет предоставить сиденье ему одному, но Елисей сейчас же отказывается и садится сбоку. Они проезжают мимо Брейдаблика. И Елисей вдруг вспоминает, что позабыл одну вещь.

– Тпру! Что такое? – спрашивает отец.

О, зонтик, Елисей позабыл дождевой зонт, но не решается сказать и говорит только:

– Ну, делать нечего. Поезжай!

– Не повернуть ли?

– Нет, поезжай дальше!

Но, во всяком случае, чертовски досадно, что он стал так забывчив! Это второпях, оттого, что отец ходил по участку и ждал. Теперь Елисею придется купить второй зонт, чтоб ходить с ним в Тронгейме, когда туда приедет. Ведь то, что у него будет два зонта, никакой разницы не составит. Однако он так сердит на себя, что соскакивает на землю и идет позади телеги.

Так им не удается особенно много побеседовать, потому что отцу приходится каждый раз оборачиваться и говорить через плечо. Он спрашивает:






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных