Семинары, Книга I: Работы Фрейда по технике психоанализа 11 страница

Мы займемся развитием того, что смогли наметить в критическом чтении. Мы увидим, что, возможно, структура, свойственная психотику, относится к символическому ирреальному или символическому, несущему на себе печать ирреального. Функция же воображаемого состоит совершенно в другом.

Я надеюсь, вы начинаете видеть разницу между юнговским и фрейдовским восприятием состояний психоза. Для Юнга области символического и воображаемого совершенно смешаны, тогда как уже первые замечания в статье Фрейда позволяют нам говорить о строгом различении этих двух областей.

Сегодня мы лишь наметили проблему. Но, учитывая все ее значение, мы правильно делали, что не спешили. Я лишь сделал введение - как, впрочем, указано и в самом названии статьи, - к некоторым вопросам, никогда ранее не ставившимся. До следующей встречи у вас есть время немного освоиться и поработать с намеченными проблемами.

Что касается следующего раза, то я надеюсь на эффективное сотрудничество с нашим коллегой Леклером в комментировании этого текста. Я буду рад, если к этой работе присоединится и Гранов, у которого, как кажется, есть особые основания заняться статьей Фрейда о любви в переносе - он мог бы выступить, сделав введение к этой статье. Я хотел бы поручить комулибо подготовить к следующему разу и третью статью. Речь идет о тексте, относящемся к метапсихологии того же периода и тесно примыкающего к нашей теме - "Метапсихологические дополнения к теории сновидений", что на французский язык переведено под заголовком "Теория сновидений". Кто мог бы взяться за нее? - я думаю, наш дорогой Перрье, который таким образом получил бы возможность затронуть тему шизофрении.

7 марта 1954 года.

Х. ДВА НАРЦИССИЗМА

Понятие влечения. Воображаемое у животного и у человека.

Сексуальное поведение по-своему склонно обманываться. Ur-Ich.

"Введение в нарциссизм" написано в начале войны 1914 года. Сама мысль о том, что Фрейд предпринял это исследование в такую пору, впечатляет нас. Все, что мы относим к разделу метапсихологии, было разработано между 1914 и 1918 годами, вслед за появлением в 1912 году работы Юнга, переведенной на французский под названием "Метаморфозы и символы либидо".

Юнг рассматривает душевные болезни под иным углом зрения, нежели Фрейд, поскольку его опыт ориентирован на гамму шизофрении, тогда как Фрейд опирался в основном на неврозы. Работа Юнга 1912 года представляет единую грандиозную концепцию психической энергии, - концепцию, существенно отличающуюся самим своим духом и формой от понятия либидо, выработанного Фрейдом.

Тем не менее, теоретические различия еще столь плохо уловимы, что Фрейд поглощен борьбой с отдельными трудностями, ощутимыми в совокупности его статьи.

Фрейд ставит перед собой задачу показать строгие рамки употребления - сегодня мы сказали бы "операционального использования" - понятия либидо, поскольку иначе исчезает суть открытия. На чем же, вообще говоря, основано открытие Фрейда, если не на существенном утверждении, что симптомы невротика выдают извращенную форму сексуального удовлетворения. То есть речь идет о сексуальной функции симптомов, и Фрейд доказал ее применительно к неврозам вполне конкретным об- разом - рядом равенств, последним из которых является терапевтическое подтверждение. И на таком основании Фрейд создал, как он настаивает, не новую всеобъемлющую философию мира, но вполне определенную теорию, поле которой ограничено, но совершенно ново, оно включает в себя определенное количество человеческих реалий, главным образом, психопатологических, субнормальных феноменов, то есть тех, какими обычная психология не занимается: снов, ляпсусов, осечек, нарушающих так называемые высшие функции.

В этот период перед Фрейдом встает вопрос о структуре психозов. Как можно разработать структуру психозов в рамках общей теории либидо?

Решение Юнга следующее: глубокое изменение реальности, наблюдаемое в психозах, обязано своим существованием превращению либидо, аналогичному тому, какое Фрейд усматривает при неврозах. Но только у психотика, говорит Юнг, происходит интроверсия либидо во внутренний мир субъекта - причем онтологически это понятие остается совершенно неясным. В результате подобной интроверсии реальность для психотика тонет в сумерках. Таким образом, механизм психозов оказывается в одном ряду с механизмом неврозов.

Фрейд же, стремившийся разрабатывать на основе опыта четкие механизмы и всегда заботившийся об эмпирических соответствиях, видит, как в устах Юнга аналитическая теория трансформируется в размытый психический пантеизм, ряд воображаемых сфер, окутывающих одна другую, в результате чего появляется общая классификация содержаний, событий, Eriebnis инидивидуальной жизни и, наконец, так называемых архетипов. Клиническая, психиатрическая разработка объектов его исследования не может следовать этому пути. Вот почему теперь уже Фрейд пытается определить соотношение между сексуальными влечениями, которым он придавал такое значение, поскольку, будучи скрытыми, они были выявлены в анализе, - и влечениями собственного Я, которые не выдвигались им ранее на первый план.

Можно ли сказать, что одни являются тенью других? Конституирована ли реальность всеобъемлющей либидинальной проекцией, лежавшей в основании юнговской теории? Или же, напротив, между влечениями собственного Я и либидинальными влечениями существует отношение противоречия, противопоставления?

С обычной для него честностью, Фрейд уточняет, что источником его настойчивости в проведении такого различия является опыт работы с неврозами, но, в конечном итоге, подобный опыт имеет свои границы. Вот почему столь же отчетливо он заявляет, что можно предположить существование примитивной фазы, предшествующей всему, к чему дает нам доступ аналитическое исследование. Для этой стадии характерно состояние нарциссизма, где невозможно различить два функциональных стремления: SexuaUibido и Icb-Triebe. На данном этапе они безнадежно смешаны, beisammen, совмещены и не являются различимыми - unterscheidbar - для нашего слишком грубого анализа. Фрейд объясняет, почему он, тем не менее, стремится сохранить такое различие.

Прежде всего, вышеупомянутое разделение вытекает из анализа неврозов. Кроме того, говорит он, разделение на влечения собственного Я и сексуальные влечения недостаточно ясно на данный момент по той причине, что аналитическая теория апеллирует, в конечном счете, к влечениям. Теория же влечений не лежит в основании нашего построения, а надстроена над ним. Данная теория чрезвычайно абстрактна, и позднее Фрейд назовет ее нашей мифологией. Вот почему, всегда стремясь к конкретике и зная место своих же спекулятивных разработок, он подчеркивает ограниченность значения этой теории. Он сопоставляет понятие влечения с такими понятиями физики, как материя, сила, притяжение, получившими определение лишь в результате разработки в ходе исторического развития науки, до того же, прежде чем стать отточенными прикладными понятиями, обладавшими границами неясными и смутными.

Мы не следуем за Фрейдом, мы идем бок о бок с ним. Присутствие некоторого понятия в творчестве Фрейда вовсе не гарантирует, что употребление его соответствует духу фрейдовского исследования. Мы же, со своей стороны, стараемся прислушиваться к духу, строю, стилю его исследования.

Фрейд подпирает свою теорию либидо свидетельствами современной ему биологии. Теория инстинктов не может пройти мимо фундаментального разделения двух целей - сохранения индивида и продолжения рода. На заднем плане вы можете различить тут теорию Вейсмана, воспоминания о которой должны у вас сохраниться из курса философии. Данная теория, не будучи окончательно доказанной, предполагает существование бессмертной субстанции половых клеток. Посредством постоянного воспроизведения они составляют единую сексуальную линию преемства. Зачаточная плазма является тогда тем, что увековечивает вид и передается от века от одного индивида к другому. И напротив, соматическая плазма является как бы индивидуальным паразитом и, с точки зрения воспроизведения рода, косвенно служит единственной цели передачи вечной зачаточной плазмы. Фрейд тут же уточняет, что его построение не претендует стать биологической теорией. Какое бы значение не придавал он ссылкам на эту теорию, на которую он рассчитывает условно полагаться до выявления нового порядка, он незамедлительно оставит ее, если факты собственно аналитического исследования будут свидетельствовать о ее неприемлемости.

Точно так же, говорит он, нет оснований топить Sexualenergie в еще неосвоенном поле психических фактов. С точки зрения анализа, вовсе не интересно искать общность либидо со всеми психическими проявлениями. Подобно тому, как для утверждения в правах наследства малоинтересно первоначальное родство всех человеческих рас, связывающее, согласно соответствующей гипотезе, всех людей.

Я хотел бы сделать здесь замечание, которое, как может вам показаться, идет вразрез со всем, что стало для нас обычным. Однако вы увидите, что оно поможет нам в нашей задаче внести ясность в дискуссию, развернутую Фрейдом. И, как вы могли заметить по одному лишь комментарию первых страниц статьи, он вовсе не утаивает от нас тупиков и темных мест обсуждаемого вопроса. Фрейд не дает решения, он лишь открывает ряд вопросов, в которые мы должны попытаться вникнуть.

Во время написания статьи не существовало, как говорит Фрейд, готовой, ready-made, теории инстинктов. Ее разработка все еще не завершена и в наши дни, но все же несколько продвинулась вперед благодаря работам Лоренца и Тинбергена - возможно, это оправдает несколько спекулятивные замечания, которые мне придется здесь сделать.

Какие же выводы подразумеваются условным принятием вейсмановской теории бессмертности зародышевой плазмы? Если развивающийся индивид в корне отличен от главной живой субстанции, составляющей зародыш и не погибающей; если индивидуальное существует как своего рода паразит, то в чем же заключается функция индивида в размножении жизни? Ни в чем. С точки зрения рода, индивиды, если можно так сказать, уже мертвы. Индивид ничего из себя не представляет на фоне скрытой в нем бессмертной субстанции, которая единственно вечна и, поистине, субстанционально представляет собой нечто существующее в качестве жизни.

Я уточню свою мысль. К какого рода размножению, с точки зрения психологии, стремится индивид под воздействием пресловутого сексуального инстинкта? - бессмертной субстанции, заключенной в зародышевой плазме, в гениталиях, и представленной у позвоночных сперматозоидами и яичниками. И это все? — безусловно, нет, поскольку в действительности размножается именно индивид. Только он воспроизводится не как индивид, а как тип. Он лишь воспроизводит тип, уже реализованный его предками. В этом смысле он не только смертей, но уже мертв, поскольку у него, собственно, нет будущего. Индивид является не той или иной лошадью, но лишь носителем, воплощением того, что есть лошадь вообще. Если понятие рода обосновано, если существует естественная история, то лишь потому, что есть не только лошади, но лошадь вообще.

Вот к чему ведет нас теория инстинктов. Что же является носителем сексуального инстинкта в психологической плоскости?

Каковы конкретные пружины, приводящие в действие огромный механизм сексуальности? Что является его пусковым механизмом, как выразился Тинберген вслед за Лоренцем? Это не реальность сексуального партнера, не частность индивида, но нечто существенно связанное с тем, что я назвал типом, - это образ.

Как доказано этологами, в функционировании механизмов спаривания преобладающее значение имеет образ, проявляющийся в форме преходящего фенотипа в изменениях внешнего вида. Появление его служит сигналом, сигналом конструированным, т. е. Gestalt'ow, и дает толчок репродуктивному поведению. Таким образом, механическое подключение сексуального инстинкта главным образом кристаллизовано на отношении образов, на отношении - вот он, долгожданный термин - воображаемом.

Итак, мы наметили рамки, где нам предстоит сочленить Libiao-Triebe viIch-Triebe.

Либидинальное влечение сфокусировано функцией воображаемого.

Это вовсе не значит, как можно было бы подумать исходя из идеалистического и морализаторского переложения аналитической теории, что в воображаемом субъект прогрессирует к идеальному состоянию генитальности, являющему собой окончательную инстанцию, устанавливающую реальное и его санкционирующую. Теперь нам предстоит уточнить отношения либидо с воображаемым и реальным и решить проблему той реальной функции, которую играет эго в психическом строении.

О. Маннони: - Могу ли я попросить слово? Вот уже некоторое время мне не дает покоя одна проблема. На мой взгляд, она одновременно усложняет иупрощает eewu.A именно, инвестирование объектов либидо является по сути натуралистической метафорой, поскольку либидо инвестирует лишь образы объектов. Тогда как инвестирование собственного Я может быть интрапсихическим феноменом, где инвестируется онтологическая реальность собственного Я. Если же либидо становится объектным, оно может инвестировать только нечто симметричное образу собственного Я. И следовательно, мы имеем два нарциссизма в зависимости от того, инвестирует ли либидо интрапсихически онтологическое Я, или же объектное либидо инвестирует нечто, что, возможно, является идеалом собственного Я и, во всяком случае, - образом собственного Я. Итак, возникает вполне обоснованное различие между первичным и вторичным нарциссизмом.

Лакан: - Как вы понимаете, шаг за шагом мы продвигаемся в некотором направлении. Мы движемся вовсе не наугад, хотя я и готов принять сделанные попутно открытия. Я рад видеть, что нашим коллегой Маннони был сделан элегантный jump к теме субъекта - время от времени такие скачки необходимы - однако прежде я хотел бы вернуться на шаг назад.

Я намерен вернуться к основополагающему опыту, сообщенному нам современной разработкой теории инстинктов применительно к циклу сексуального поведения. Этот опыт показывает нам, что субъект здесь по сути попадается на обманку.

Так, самцу колюшки достаточно поддаться воздействию расцветки на брюшке или спинке сородича, чтобы завязался танец совокупления с самкой. Но можно самим сделать цветную фигурку, даже весьма приблизительную, чтобы произвести на самку ровно тот же эффект, с условием, что на фигурке будут присутствовать определенные метки - Merkzeichen. Сексуальное поведение особым образом поддается на обман. Этот вывод важен нам для разработки структуры перверсий и неврозов.

Итак, я хотел бы внести дополнение к схеме, данной мною в ходе небольшого обзора топики воображаемого.

Как я уже указывал, эта модель соответствует линии размышлений Фрейда. Согласно его многочисленным пояснениям, в частности в "Traumdeutung' и в "Abriss", основные психические инстанции следует по большей части рассматривать подобно тому, что происходит в фотоаппарате, т. е. как образы, виртуальные или реальные, производимые в результате его функционирования. Органический аппарат представляет собой механизм аппарата, а то, что мы воспринимаем, является образами. Их функции не однородны, поскольку образ реальный и образ виртуальный не одно и то же. Инстанции, разработанные Фрейдом, не следует считать субстанциальными, эпифеноменальными по отношению к изменению самого аппарата. Таким образом, психические инстанции должны быть интерпретированы посредством оптической схемы. Эта мысль много раз встречается у Фрейда, но так и не получила у него материального воплощения.

Слева вы видите вогнутое зеркало, благодаря которому мы получаем феномен перевернутого букета. В данном случае, я заменил его перевернутой вазой, поскольку это более удобно. Ваза находится внутри ящика, а букет - на нем.

В результате игры отражений лучей ваза будет воспроизведена в реальном, а не виртуальном образе, на который может быть саккомодирован глаз. Если глаз саккомодирован на уровень выставленных нами цветов, он увидит реальное изображение вазы, вместившей в себя букет и придавшей ему вид и единство - зеркальное подобие единства тела.

Для того, чтобы образ был достаточно устойчивым, нужно, чтобы это в самом деле было изображением. Каково определение изображения в оптике? - каждой точке объекта должна соответствовать точка изображения, и все лучи, исходящие из одной точки, должны пересечься в некоторой единой точке. Оптический аппарат определяется не иначе, как однозначным или взаимно-однозначным, как говорят в аксиоматике, схождением лучей.

Если вогнутое зеркало будет находиться на моем месте, а вся обманная конструкция - перед столом, то изображение не будет достаточно четким чтобы создать иллюзию реальности, реальную иллюзию. Необходимо, чтобы вы размещались под определенным углом. И конечно, в зависимости от различных точек зрения глаза, мы могли бы различить определенное количество случаев, которые, возможно, позволили бы нам понять различия позиций субъектов по отношению к реальности.

Как я уже говорил, субъект, безусловно, не является глазом. Однако данная модель применима, поскольку речь идет о воображаемом, где значение глаза велико.

Здесь прозвучал вопрос о двух нарциссизмах. Вы прекрасно понимаете, что речь идет как раз об этом - о связи между конституированием реальности и отношением к форме тела, названным Маннони, более или менее удачно, онтологическим.

Обратимся прежде к вогнутому зеркалу, которое, как я говорил, может нам демонстрировать разнообразные вещи, относящиеся к организму, и в частности кору головного мозга. Но не будем спешить с однозначными соответствиями, поскольку, как вы увидите дальше, речь здесь не идет просто-напросто о разработке теории человечка-в-человеке. Если бы я вознамерился вернуться к этой теории, что бы заставляло меня постоянно ее критиковать? Если же я уступаю ей в чем-то, значит, на то есть причины.

Теперь разместим наш глаз (я говорил, что это - глаз гипотетический) где-то между вогнутым зеркалом и объектом.

Схема с двумя зеркалами

Чтобы глаз смог увидеть иллюзорный образ опрокинутой вазы точно, т. е. чтобы он увидел его в оптимальных условиях, столь же хороших, как если бы он находился во глубине комнаты - необходимо и достаточно одно единственное условие: чтобы посреди комнаты располагалось плоское зеркало.

Другими словами, если посреди комнаты поставить зеркало, то я, расположившись возле вогнутого зеркала, увижу изображение вазы столь же хорошо, хотя и не непосредственно, как если бы я находился во глубине комнаты. Что же я увижу в зеркале? Во первых, свою же собственную фигуру там, где ее на самом деле нет. Во вторых, в точке, симметричной той где находится реальное изображение, появится данное реальное изображение в виде виртуального. Это не так уж сложно понять. Вернувшись домой, встаньте перед зеркалом, вытяните перед собой руку...

Моя схема является лишь упрощенной моделью того, что в течение нескольких лет я пытаюсь объяснить вам при помощи стадии зеркала.

Только что Маннони говорил о двух нарциссизмах. В самом деле, сперва существует один нарциссизм, относящийся к телесному образу. Такой образ является идентичным для всей совокупности механизмов субъекта и сообщает его форму Umwelt'y субъекта, в той мере как он является человеком, а не лошадью. Данный образ создает единство субъекта, и мы наблюдаем, как он проецирует себя тысячью способов, достигая того, что можно назвать воображаемым источником символизма и что связывает этот символизм с ощущением, Selbstgefuhl, человека, Mensch, своего собственного тела.

Этот первичный нарциссизм можно отнести к уровню реального изображения в моей схеме, поскольку данное изображение позволяет организовать совокупность реальности в некоторых предопределенных рамках.

Безусловно, для человека и для животного, адаптированного к единообразному Umwelt'y, его значение совершенно различно. У животного существует ряд заданных соответствий между его воображаемой структурой и тем, что важно для него в Umwelt'e, т. е. необходимое для увековечивания индивидов, которые, в свою очередь, служат лишь функциями видового увековечивания рода. У человека же, напротив, отражение в зеркале обнаруживает изначально ему присущую ноэтическую способность и вводит второй нарциссизм. Основополагающим pattem'ovi этого последнего сразу же становится отношение к другому.

Другой пленяет человека благодаря предвосхищающему характеру того единого образа, который воспринимается им в зеркальном отражении или в самой реальности ему подобного.

В различные периоды человеческой жизни другой, alter ego, в большей или меньшей степени соединяется с Ich-Ideal, с идеалом собственного Я, упоминающимся на всем протяжении статьи Фрейда. Нарциссическая идентификация — говорить просто об идентификации, не уточняя, о какой именно идентификации идет речь, здесь нельзя — т. е. идентификация вторичного нарциссизма является идентификацией с другим, в норме позволяющей человеку точно определить свое воображаемое и либидинальное отношение к миру вообще. Вот что позволет ему увидеть на своем месте собственное существо и структурировать его в зависимости от такого места и собственного мира. Маннони только что назвал это существо онтологическим. Я уточнил бы - "существо либидиналъное". Субъект видит собственное существо посредством отражения в отношении к другому, т. е. в отношении Kich-Ideal.

Как видите, функции собственного Я различны - с одной стороны, их роль для человека, как и для любого живого существа, фундаментальна в структурировании реальности, с другой же - они необходимым образом проходят у человека через то фундаментальное отчуждение, которое конституировано отраженным образом себя самого, являющимся Ur-Icb, праформой как Ich-Ideal, так и соотношения с другим.

Достаточно ли вам это ясно? Я уже дал вам первый элемент схемы, а сегодня сообщаю второй - отраженное отношение к другому. Впоследствии вы поймете, зачем понадобилась моя схема. Вы прекрасно понимаете, что создана она не ради развлечения забавными построениями. Она будет крайне полезна нам, поскольку позволит сориентироваться почти во всех конкретных клинических вопросах, возникающих в связи с функцией воображаемого и в частности, с либидинальным инвестированием, работая с которыми многие совершенно перестают понимать, с чем они, собственно, имеют дело.

Ответ на замечание доктора Гранова о применении оптической схемы к теории состояния влюбленности.

Строгое соответствие объекта идеалу собственного Я в любовных отношениях является одним из фундаментальных и наиболее часто встречающихся понятий у Фрейда. Любимый объект благодаря плененности субъекта становится в любовной привязанности строго равноценным идеалу собственного Я. Вот почему во внушении, в гипнозе, имеет место столь важная экономическая функция, как состояние зависимости, настоящее извращение реальности зачарованностью предметом любви, его переоценкой. Вам хорошо известна подобная психология любовной жизни, детально разработанная Фрейдом. Тема эта настолько обширна, что вряд ли мы сегодня сможем охватить ее. Но особенно многоцветна она в том, что касается так называемого выбора объекта.

Итак, очевидным становится противоречие между данным представлением о любви и некоторыми мифическими концепциями либидинальной аскезы психоанализа. Завершением аффективного созревания порой считают непонятный сплав, сопричастность генитальности и установления реального. Я не отрицаю, что здесь есть что-то фундаментальное для конституирования реального, но остается неясным, как это происходит. Поскольку здесь возможны две вещи - либо любовь по сути является, как пишет Фрейд, воображаемой функцией, либо же она служит фундаментом, основой мира. Точно так же, как есть два нарциссизма, должно быть и две любви - Эрос и Агапэ.

Ответ не вопрос доктора Леклера о двусмысленности понятий Ich-Ideal и Ideal-Ich в тексте Фрейда.

Формой нашей работы стал семинар, и мы вовсе не проповедуем готовую науку ex cathedra. Мы стараемся найти ориентиры и извлечь максимальную пользу из текста, и особенно, из мысли, находящейся в развитии.

Бог видит, что и другие, в частности, лучшие среди них - Абрахам и Ференци - пытались разобраться с развертыванием понятия эго и его отношением к развитию либидо. Данный вопрос был темой последней статьи нью-йоркской школы, но остановимся на уровне Ференци и Абрахама.

Опубликованная в 1913 году статья Ференци о смысле реальности послужила опорой Фрейду. Статья сама по себе малосодержательна. Однако благодаря Ференци пресловутые стадии стали расхожей идеей. На нее-то Фрейд и опирается. В тот момент производились лишь первые попытки представить в теории конституирование реального, и один из ответов, будучи сформулированным, оказывается на руку Фрейду. Нечто из теории Ференци подошло Фрейду, и он не замедлил этим воспользоваться.

Упомянутая статья имела решающее влияние - подобно вытесненному материалу, который тем более важен, чем меньше мы о нем знаем. Точно так же, когда кто-нибудь пишет совершеннейшую глупость, то, что никто ее не читает, не означает еще, что она не имеет никакого влияния. Даже не будучи прочитанной, она оказывается у всех на устах. Глупости подобного рода нередко играют на смешении планов, которое остается никем незамеченным. Так, первая аналитическая теория конституирования реального несет на себе печать расхожих в ту пору идей, выражавшихся в довольно мифических терминах и касавшихся этапов эволюции человеческого разума. Повсюду, в том числе и у Юнга, обнаруживает себя идея о том, что решающее продвижение человеческого разума произошло в последнее время, а раньше он пребывал в до-логическом состоянии (как если бы не было очевидным, что не существует никакой структурной разницы между мыслью Аристотеля и кого-либо другого). Своим появлением подобные идеи создают хаос и оказывают губительное воздействие. Это прекрасно видно на тех затруднениях, которые испытывает сам Фрейд, ссылаясь на статью Ференци.

Все проходит гладко, покуда речь идет о, собственно, примитивном человеке и о душевнобольных. Однако эволютивная точка зрения значительно усложняется в применении к детям. Тут Фрейд принужден сказать, что развитие далеко не отличается очевидностью.

Возможно, лучше было бы и вовсе не опираться на лжеэволюционистские концепции. В данном случае плодотворная идея эволюции не совсем уместна. Речь, скорее, идет о разъяснении структурных механизмов, задействованных в нашем аналитическом опыте, ориентированном на взрослого человека. Задним числом можно гипотетически, более или менее проверяемо, разобраться в том, что, по-видимому, происходит у ребенка.

Мы непосредственно следуем за Фрейдом, приняв такую структурную точку зрения, поскольку именно к ней он пришел в своем опыте. На последней ступени своей теории Фрейд отходит от перекрестных эволютивных аналогий, созданных путем поверхностного использования некоторых ключевых слов. На самом деле, Фрейд всегда настаивал на обратном, т. е. на сохранении на всех уровнях всего того, что можно рассматривать в качестве различных этапов.

В следующий раз мы попытаемся сделать еще один шаг вперед. Ко всему сказанному стоит относиться лишь как к предварительным замечаниям, но вы увидите, сколь тесно оно примыкает к феномену воображаемого переноса.

24 марта 1954 года.

XI. Я-ИДЕАЛ И ИДЕАЛЬНОЕ Я

Построчное чтение Фрейда. Обманки сексуальности. Символическое отношение определяетпозицию субъекта в, воображаемом.

Леклер, проработавший для нас сложный текст Фрейда "Введение в нарциссизм" продолжает сегодня свои размышления. Вернитесь ко второй части и постарайтесь побольше цитировать.

Д-р Леклер: -Данный текст невозможно изложить вкратце. Его придется цитировать почти полностью. Первая часть посвящена проведению фундаментального различия между двумя типами либидо при помощи тех доводов, на которых вы построили ваши размышления о зародышевой плазме. Во второй части Фрейд говорит, что именно изучение ранних слабоумий, названных им группой парафренических заболеваний, дает наилучший доступ к изучению психологии собственного Я. Однако он не следует этому пути, а предлагает нам много других возможностей поразмыслить о психологии собственного Я. Отправной точкой его изучения является влияние органических заболеваний на распределение либидо, что могло бы послужить исключительным введением к психосоматической медицине. Он ссылается на беседу с Ференци по этому вопросу и исходит из констатации того факта, что в ходе болезни, страданий, больной сосредотачивает свое либидо на собственном Я, отнимая его у объектов, с тем чтобы по выздоровлении вернуть его им. Он находит, что банальность данного замечания не дает повода отказываться от его рассмотрения. В этой фазе отвлечения либидо от объектов, либидо и интересы собственного Я снова оказываются смешанными, испытывают одну и ту же участь, и их снова невозможно отделить друг от друга.

Лакан: - Вам знакомы произведения Вильгельма Буша? Это юморист, у которого всем вам есть чему поучиться. У него есть незабываемое творение, которое называется "Balduin Bahlamm", поэт в путах. Зубная боль заставляет его оставить все идеалистические и платонические мечтания, ровно как и любовное вдохновение. Он забывает о биржевых курсах, о налогах, таблицу умножения и т. д. Все обычные формы бытия оказываются вдруг лишенными привлекательности, сведенными на нет. И теперь душа его пребывает исключительно в тесной ямке коренного зуба. Весь символический мир биржевых курсов и таблицы умножения оказался заложником зубной боли.

Д-р Леклер: - Потам Фрейд обращается к другому моменту состоянию сна, в котором так же происходит нарциссический возврат либидо к самому себе. Затем он переходит к ипохондрии в ее сходстве и отличии от органического заболевания. Фрейд высказывает мысль, что все различие между двумя данными состояниями, возможно, не играющее никакой роли, заключается в наличии органического повреждения. Изучение ипохондрии и органических заболеваний позволяет ему, в частности, уточнить, что у ипохондрика, безусловно, так же происходят органические изменения вазо-моторного порядка, нарушения кровообращения, и он высказывает убеждение в сходстве сексуального возбуждения с возбуждением какой-либо зоны тела. Ом вводит понятие эрогенности, эрогенных зон, которыми могут быть, по его словам, заменены гениталии и которые могут вести себя подобно последним, т. е. стать местом повышения или понижения эрогенности. Фрейд говорит, что параллельно с каждым таким изменением эрогенности в органах могла бы изменяться концентрация либидо на собственном Я. И здесь мы вновь возвращаемся к проблеме психосоматики. Во всяком случае, вследствие изучения свойства эрогенности и возможности любой части тела стать эрогенной зоной Фрейд приходит к предположению, что ипохондрия может быть отнесена к классу неврозов, зависящих от Я-либидо, тогда как другие актуальные неврозы зависят от объект либидо. У меня сложилось впечатление, что этот параграф второй гости менее важен, чем следующий смысловой кусок, в котором определяются два типа выбора объекта.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: