Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Монастырская реформа. Монашество само нуждалось в реформировании




 

Монашество само нуждалось в реформировании. Многие монастыри были разграблены и уничтожены норманнами и венграми. В более спокойных областях они стали орудиями для достижения корыстных целей аббатов и прелатов. Титулованные сеньоры и епископы, которые, казалось бы, должны были покровительствовать монастырям, использовали их в собственных интересах. Подобно папскому и епископскому престолам, большие аббатства тоже стали средствами личного обогащения. Должность аббата можно было купить или даже получить, совершив убийство, а затем вести жизнь в полном достатке благодаря доходам монастыря. Бенедиктинский устав обычно предавали забвению, и монахи, ощущавшие в себе истинное призвание к монашеской жизни, видели, что их призвание попирается.

В такой обстановке в 909 году герцог Гильом Благочестивый Аквитанский основал небольшой монастырь. В самом этом факте не было ничего нового, ибо так часто тогда поступали титулованные особы. Но так случилось, что несколько мудрых решений и стечение благоприятных обстоятельств сделали этот небольшой монастырь центром широкомасштабной реформаторской деятельности.

Для руководства новым монастырем Гильом пригласил Бернона, монаха, известного своей стойкой приверженностью "Уставу" и своими усилиями по реформированию монашества. По просьбе Бернона Гильом выделил для монастыря свое любимое охотничье угодье – Клюни. Монастырь вместе с землями, необходимыми для его содержания, был передан "святым Петру и Павлу", то есть поставлен под прямую юрисдикцию папы и под его покровительство. Поскольку папство в то время переживало упадок, это покровительство всего-навсего ограждало от вмешательства местных епископов и феодальных сеньоров, с том числе самого Гильома или его наследников. Кроме того, чтобы новый монастырь не стал добычей разложившегося папства, документ о передаче недвусмысленно запрещал папе захватывать или забирать то, что принадлежит исключительно двум святым апостолам.

Верной руководил Клюни до 926 года. Об этих ранних годах известно немного, так как Клюни был лишь одним из монастырей, которые Бернон намеревался создать или реформировать. Но после его смерти монастырь поочередно возглавляли несколько даровитых и независимо мысливших аббатов, сделавших Клюни центром широкомасштабной реформы монашества: Одон (926-944), Эмар (944-965), Майель (965-994), Одилон (994-1049) и Гуго (1049-1109). В течение двухсот лет монастырем в Клюни руководили шесть аббатов, отличавшихся необычайной преданностью делу, большими способностями и долголетием. Под их руководством идеалы монастырской реформы распространялись все шире. Седьмой аббат, Понтий (1109-1122), был человеком не такого склада, как остальные. Но его преемник Петр Преподобный (1122-1157) восстановил многое из того, что было утеряно при Понтий.

Поначалу целью монахов Клюни было просто следование "Уставу" Бенедикта во всей его полноте. Но затем поле их деятельности расширилось, и аббаты Клюни, по примеру Бернона, приступили к реформированию и других обителей. В результате появилась целая сеть "филиалов Клюни", подчинявшихся аббату основного монастыря, – не "орден" в строгом смысле слова, а скорее структура, состоявшая из самостоятельных монастырей под началом одного аббата, назначавшего настоятелей в каждую общину. Такому же принципу начали следовать и в женских монашеских общинах, первая из которых, в Марсиньи, была основана в XI веке, когда аббатом Клюни был Гуго.

Как предписывал "Устав", основным занятием монахов и монахинь было выполнение суточного круга богослужений или соблюдение уставных часов молитвы и чтения Писания, определенных Бенедиктом. Этому клюниицы уделяли такое внимание, что когда движение достигло своей высшей точки, за один день они пели 138 псалмов. Кроме того, совершались обряды, с годами все усложнявшиеся, поэтому клюниицы почти все время проводили в богослужениях, пренебрегая физическим трудом, который для Бенедикта также имел важное значение. Отход от "Устава" оправдывался тем, что назначение монахов – молиться и прославлять Бога и что они могут делать это в большей чистоте, если не будут пачкаться на полях.

Достигнув высшего накала, реформаторское рвение клюнийцев не знало границ. Определив порядок жизни в сотнях монашеских обителей, они обратились к реформированию всей церкви. Для папства настали самые мрачные времена, когда понтифики сменяли друг друга с головокружительной быстротой и когда папы и епископы стали феодальными сеньорами, участвовавшими во всякого рода интригах. В таких условиях монашеский идеал, каким он был осуществлен в Клюни, являл собой луч надежды. Наряду с клюнийцами все больше становилось сторонников общей реформы церкви по образцу монастырских общин. На фоне разложения, царившего в высшей церковной иерархии, клюнийское движение многим казалось чудом, божественным вмешательством, несущим с собой новую зарю.

Таким образом, в XI веке целью церковной реформы считалось распространение порядков, принятых во многих монашеских общинах. Именно с таким настроением Бруно из Туля со своими спутниками Гильдебрандом и Гумбертом отправились в Рим, где Бруно станет папой под именем Льва IX. Монастырь в Клюни процветал благодаря независимости от гражданских властей, поэтому мечтой этих реформаторов тоже была церковь с руководителями, свободными от всяких обязательств по отношению к гражданским властям, будь то короли или феодалы. Неудивительно поэтому, что одним из наибольших зол, подлежащих искоренению, считалась симония (купля и продажа церковных должностей). Назначение епископов и аббатов феодалами, королями и императорами хотя и не было симонией в чистом виде, тем не менее находилось к ней в опасной близости и, следовательно, тоже подлежало запрету, особенно там, где правители не были убежденными реформаторами.

Другим препятствием для реформы по образцу монашеских общин были браки духовенства. Безбрачие среди духовенства было известно не один век, и попытки распространить его шире предпринимались и раньше, но его не стремились сделать всеобщим правилом. Теперь же, воодушевленные монашеским примером, реформаторы превратили безбрачие духовенства в один из краеугольных камней своей программы. В конце концов требование, касавшееся только монахов и монахинь, станут относить ко всему духовенству.

Чрезвычайно важное значение в реформе XI века придавалось также послушанию – еще одному краеугольному камню бенедиктинского монашества. Как монахи должны проявлять послушание своим настоятелям, так и вся церковь (фактически – весь христианский мир) должна подчиняться папе, который возглавит великое движение возрождения и чья роль в нем будет аналогична роли аббатов Клюни в монастырской реформе.

Наконец, и клюнийское монашество, и реформаторы, которых оно вдохновляло, были двойственны и противоречивы в вопросе о бедности. Настоящий монах не должен был иметь никакого имущества, ему полагалось вести скромную и простую жизнь. Монастыри же могли быть собственниками, в том числе больших земельных владений. Они росли благодаря пожертвованиям и передаче имущества в наследство от верующих, восхищенных образом жизни монахов или просто желающих заслужить награду на пути к спасению. В конечном счете это привело к тому, что монахам стало трудно вести простую жизнь, как того требовал "Устав". Наступило время, когда община в Клюни и основанные ею монастыри обогатились настолько, что монахи могли все свое время посвящать богослужениям, пренебрегая физическим трудом. Равным образом, реформаторы обрушивались на епископов, которые, живя в роскоши, в то же время заявляли о праве церкви на земельные владения и на все богатства, накопленные ею в течение веков. Теоретически все это предназначалось не для удовлетворения потребностей прелатов, а дабы провозглашать славу Божью и помогать бедным. Но на деле это препятствовало проведению реформы, так как поощряло симонию и побуждало епископов и аббатов, становившихся феодальными сеньорами, к политическим интригам.

Накопленное богатство стало одной из основных причин заката клюнийского движения. Святость монахов побуждала вносить пожертвования в монастыри как богатых, так и бедных. В аббатстве Клюни и в связанных с ним обителях церкви были украшены золотом и драгоценными камнями. В конечном счете бенедиктинский идеал, выражавшийся в простоте жизни, был утерян, и на смену клюнийцам пришли другие движения, с большим упором на бедность. Богатство церкви явилось и одной из основных причин конечной неудачи реформы XI века – оно мешало ей отмежеваться от политических интриг и встать на сторону угнетенных и бедных.

Недовольство легкостью жизни в Клюни породило вскоре другие движения. Петр Дамиани, например, пытался ужесточить бенедиктинский принцип, согласно которому монах должен довольствоваться необходимым, и призывал жить в крайней нужде. Но следующее крупное движение монастырской реформы возникло в конце XI века, когда Роберт Молезмский основал новый монастырь в Сито. Поскольку на латинском языке селение называлось Cistertium, движение получило название "цистерцианского". Роберт вернулся в свой первоначальный монастырь, но община в Сито сохранилась и дала импульс новой волне монастырской реформы, подобной той, которую ранее проводили аббаты Клюни.

Выдающимся деятелем цистерцианского движения стал Бернар Клервоский, которому было двадцать три года, когда он появился в Сито (в 1112 или 1113 году) вместе с группой родственников и друзей и попросил принять его в общину. Он решил жить в монастыре и, прежде чем явиться туда, уговорил других близких ему людей последовать за ним. Это было первым проявлением его необычайной способности убеждать людей – вскоре этот его дар станет известен всей Европе, а многих даже подвигнет отправиться в Святую землю. Когда в Сито монахов стало слишком много, ему поручили основать еще одну общину в Клерво. Она выросла очень быстро, превратившись в центр реформаторской деятельности.

Бернар был там первым и самым выдающимся монахом. Он был убежден, что Мария избрала лучший путь, чем Марфа, и стремился проводить время в размышлениях о Божьей любви, более всего раскрытой в человеческой природе Христа. Но вскоре он понял, что вынужден исполнять роль Марфы. Он стал известным проповедником и был даже назван "медоточивым доктором", поскольку слова из его уст текли как мед. Приобретенная им известность вынуждала его выступать третейским судьей во многих политических и церковных спорах. Он был величайшей фигурой своего времени – мистиком, отдававшимся созерцанию человеческого начала Христа, личностью, стоявшей за и над папской властью (в особенности когда папой стал один из его монахов), сторонником реформы церкви, проповедником Второго крестового похода и противником каких-либо богословских новаций. Слава Бернара во многом способствовала развитию цистерцианского движения, и вскоре оно уже играло такую же роль, что и Клюни более века назад.

После краткого обзора двух основных течений монастырской реформы с X по XII век нам придется вернуться назад и продолжить наше повествование. Начнем с того, на чем мы остановились в предыдущей главе, – с 1048 года, когда аббатом Клюни был Одилон, а Бруно со своими товарищами направлялся в Рим.

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных