И снова нежный зефир повеет.

Какой-то юноша написал со вздохом: «Ах, я предпочел бы скорее умереть, чем быть даже богом без тебя», а другой в порыве невыразимого восхищения славит красоту избранницы: «Кто не видел Венеры, нарисованной Апеллом, пусть взглянет на мою любимую -она столь же прекрасна, как эта богиня». Несчастливец, не получив взаимности, восклицает: «Прощай, моя Сава, вспоминай меня хоть иногда. Ах, когда ты узнаешь, что такое любовь, и в тебе пробудятся чувства, сжалься тогда надо мной, о цветок богини Венеры, и позволь прийти к тебе».

На колодце, где поили мулов и ослов, прочитана надпись, обращенная к слишком флегматичному вознице: «Ах, если бы ты когда-нибудь чувствовал, как пылает огонь любви, ты привез бы меня быстрее к моей девушке. Так вперед же, погоняй своих животных, скорее бери кнут и вожжи. Поспешай в Помпеи - там живет моя любимая!»

Даже ревнивцы не могли скрыть своей злости и разочарования. Один из них грозил сопернику: «Если кто вздумает соблазнить мою девушку, то пусть его сожрут в пустынных горах страшные медведи». Какой-то супруг застал на постоялом дворе свою жену в обществе соперника. Свое возмущение он увековечил восклицанием: «Я поймал ее, это несомненно! Ромула здесь с этим негодяем!»

Забавны высказывания отчаявшихся влюбленных и фанфаронов, которые прикидывались безразличными к любви. «Венера! - пишет неизвестный холерик. - Я переломаю тебе все ребра и отстегаю так, что ты охромеешь. Если ты могла пробить стрелой мое нежное сердце, то почему же я не могу размозжить твой череп?» Иначе расценивает любовные неудачи шутник и ветрогон, а может, отвергнутый любовник, скрывающий чувства под маской равнодушия. Вот его слова: «Одни любят, другие любимы, а мне на это наплевать». Какой-то скептик рядом приписал: «Кто на это плюет, тот влюблен». Нашелся даже отъявленный сплетник, который, желая отомстить девушке, вероятно, не ответившей ему взаимностью, злобно ее оклеветал: «Люцилла извлекает из своего тела звонкую монету».

Женщины не оставались в долгу перед мужчинами. Некая Ливия весьма бесцеремонно заявила Александру: «Твоя судьба меня нисколько не волнует, если ты исчезнешь - тем лучше для меня». Другая девушка в ответ на неуместные ухаживания написала: «Виргула своему приятелю Тортию: мой милый, ты кажешься мне слишком безобразным».

Немалую роль в жизни города играло вино, поэтому на стенах мы находим множество замечаний относительно этого вакхического напитка. В одной из таверн читаем такую рекламу: «Здесь можно купить вина за один ас, лучшего - за два, а за четыре аса можно получить кубок фалерна»[42]. Какой-то прохожий нацарапал на базилике: «Суавий вздыхает о полных чашах вина, его мучит страшная жажда». Другая надпись появилась, вероятно, поздней ночью, когда компания гуляк возвращалась из таверны домой. Один из них остановился, чтобы на стене хвастливо выразить свою удовлетворенность. «Сердечный привет! - написал он нетвердой рукой. - Мы наполнены, как бурдюки!» Другому кутиле не понравился проведенный вечер, и он обрушился на хозяина трактира: «Чтобы ты сам оказался жертвой своей хитрости: нам продаешь воду, а сам лакаешь чистое вино».

Как ни странно, но даже гробницы испещрены различными надписями. Мы находим там выборные афиши, сообщения о гладиаторских играх, рекламы, даже мелкие объявления, с помощью которых общались жители города. На одной из гробниц возле Геркуланских ворот есть любопытное объявление: «Тот, у кого 26 августа сбежала кобыла с поклажей, пусть обратится к Децию… за Сарненским мостом, в Мамианское имение».

Читая тысячи надписей, которыми осквернены благородные стены почти всех помпейских зданий, мы не удивимся, что среди жителей города нашелся разумный человек, у которого лопнуло терпение. Но даже он не смог противостоять фатальному искушению и написал не без юмора: «О стена, я удивляюсь, как ты до сих пор не развалилась. Ты обречена на то, чтобы сносить столько глупой болтовни!»

Помпейцы питали слабость к лозунгам и кратким афоризмам. Они приказывали писать их на стенах комнат или выкладывать мозаикой на полах. В одном из домов мы читаем: «Наименьшее зло перерастает в великое, если им пренебрегают».

Эту моду довел до нелепости некий Эпидий Гименей. Стены его дома испещрены мозолящими глаза многочисленными надписями, нередко совершенно смехотворными, недвусмысленно свидетельствующими о том, что хозяин был типичным богачом-выскочкой, довольно невысокого культурного уровня. Вот о чем он напоминает гостям, приглашенным на пиршество: «Будь приветлив с соседом, и прочь ненавистные ссоры! Если не можешь, шаги к дому обратно направь»; или: «Взор на супругу чужую не смей кидать похотливый! Ласков не будь с ней: скромно себя ты веди». Третья надпись едва ли не самая забавная: «Береги наши льняные скатерти!»

Богатый пекарь Гней Аллей Нигид, довольный нажитым состоянием, велел большими буквами написать в своей пекарне: «Здесь живет счастье», а купец Сирик выразил свое жизненное кредо двумя словами: «Приветствуем доход». Третий торговец, на этот раз не известный нам по имени, с забавной искренностью всем признавался, что для него «прибыль - это радость».

Пороги домов также были украшены надписями. Широко известно мозаичное изображение собаки с предостережением: «Cave cenem» («Остерегайся пса»). Но чаще всего встречается лаконичное приветствие: «Sajvc!» Этот распространенный обычай нарушил один хозяин дома, поместив на пороге длинную фразу: «Мои двери заперты для воров, но открыты настежь для честных людей».

^{Гипсовая отливка двух женщин, погибших в Помпеях в вулканическом пепле}

Если перечисленные надписи настраивают нас на веселый лад, то нашлась и такая, которая выразительно передает трагическую судьбу Помпеи. В тесных Геркуланских воротах разыгрывались жуткие сцены. Охваченные ужасом толпы людей хотели как можно скорее выбраться из города на открытое пространство; в страшной панике они толкали и давили друг друга, не жалея ни старых, ни малых. Какой-то немощный старец, не имея сил пробиться, вначале укрылся в соседнем доме, но потом снова выбежал на улицу. Находясь в этом доме, он нацарапал на стене два слова, потрясающие своей жуткой выразительностью: «Содом и Гоморра».

Эта зловещая надпись проливает свет на то, что переживали жители Помпеи во время извержения вулкана, а наглядным доказательством стали человеческие скелеты, найденные в домах и на улицах города. Их, как мы уже упоминали, свыше 2 тыс. Несколько столетий археологи собирали в музеях останки погибших, не подвергая их соответствующей консервации. Только в 1864 г. у руководителя археологических раскопок Фиорелли мелькнула счастливая мысль. На одной из улочек откопали человеческий череп; остальной скелет находился в затвердевшем вулканическом пепле. Исследования показали, что в момент катастрофы мокрый от дождя пепел плотно облепил тело, которое со временем разложилось, но пустое пространство, соответствующее формам тела осталось. Фиорелли заполнил его жидким гипсом. Когда раствор застыл, на поверхность извлекли четыре человеческие фигуры, на лицах которых застыл ужас.

По тому, как лежали жертвы, легко представить себе, что произошло на этой улочке. Впереди шла, видимо, пожилая женщина, неся все свои сокровища, которые она пыталась спасти: три пары золотых серег, свыше ста серебряных монет и два железных ключа от дома. Правая рука женщины сломана, левой она закрывает лицо, словно защищаясь от града камней. Здесь же, возле ее ног, погибла 14-летняя девочка, быть может, ее дочь. На некотором расстоянии от них археологи обнаружили скелет другой женщины, судя по железному колечку на правой руке, рабыни. Еще дальше - скелет раба огромного роста с железным кольцом на пальце и отчетливо видимыми сандалиями на ногах. С тех пор ученые используют метод Фиорелли всякий раз, когда это позволяет затвердевший пепел. Таким способом получены многочисленные отливки, которые ныне хранятся в Неаполитанском музее. Кроме того, во время помпейских раскопок найдено много скелетов, помогающих воссоздать отдельные эпизоды грандиозного стихийного бедствия.

В момент извержения Везувия жрецы Изиды пировали в храме. На столе перед ними были вина, хлеб, цыплята, рыба, яйца. Пирующие сорвались с лож и начали лихорадочно собирать свои сокровища. В грубое льняное покрывало они завернули огромное количество золотых и серебряных монет, статуэтки Мзиды, серебряную жертвенную посуду и другие ценности. Однако им не удалось далеко уйти - все были убиты градом камней, а сокровища храма рассыпались по мостовой. Другие жрецы погибли в прилегающих к святилищу хозяйственных строениях. Один из них с секирой в руках, пытаясь выйти наружу, прорубил две стены, но у третьей упал замертво, отравленный ядовитыми испарениями.

У римлян существовал своеобразный обычай справлять поминки в самой усыпальнице, где для этого имелась специальная комната, называемая triclinium funebre. Извержение Везувия застало в этой гробнице родичей только что похороненного помпейца в тот момент, когда они, расположившись на ложах, приступили к тризне.

^{Гипсовая отливка собаки из Помпей}

В школе гимнастики и фехтования - так называемой палестре,- где находился огромный плавательный бассейн и часовня покровительницы молодежи богини Изиды, проходили обычные занятия и тренировки. Град камней и пепла загнал атлетов под крышу портика, окружавшего площадку. Но крыша провалилась, и много юношей погибло. Жрец Изиды, пытаясь убежать с двумя серебряными ритуальными чашами, попал в бассейн, заполненный до краев пеплом, и, несмотря на страшные усилия, не сумел оттуда выбраться. Здесь и нашли его, скорчившегося в предсмертных судорогах.

Примерно то же самое произошло в казармах гладиаторов. Бойцы слишком поздно заметили, что здание скорее ловушка, чем убежище. Только тогда, когда помещения наполнились испарениями серы, а выходы завалила вулканическая масса, все бросились бежать, причем совсем забыли о двух своих товарищах, которые за какую-то провинность сидели в карцере, зако ванные в кандалы. Но было уже поздно. В двух учебных залах, где на стенах висело гладиаторское вооружение, погибло свыше 50 гладиаторов и одна женщина - возле нее нашли драгоценные украшения.

Не менее ужасное зрелище представлял собой прекрасный дворец около Дороги мертвых. Под колонным залом этого дворца находились обширные подвалы, заполненные огромными амфорами для вина. Хозяин дома укрылся там с семьей и многочисленными невольниками. Жена держала на руках младенца, рядом с ней сидели старшие сын и дочь. Слуги принесли в подвал хлеб, фрукты и другие продукты, сумку, наполненную серебряными монетами, и большой мешок, в который сложили серебряный столовый сервиз.

Когда в подвал стали проникать испарения, несчастные домочадцы попытались выбраться на свежий воздух, но все выходы из подвала оказались засыпанными камнями и пеплом. И все 34 человека - семейство богача и рабы - упали мертвые среди амфор, равные перед лицом смерти. Археологи могли отличить господ от невольников только по драгоценным украшениям. Вместе с людьми погибла коза с медным колокольчиком на шее.

Подобные сцены можно было бы описывать бесконечно. В доме Паквия Прокла весело играло семеро детей. Их родители, вероятно, находились в это время в своих лавочках и мастерских. Когда началось извержение вулкана, несчастные малыши, охваченные страхом, прижались друг к другу, ожидая спасения. Но прежде чем кто-то успел о них подумать, детишек раздавил потолок, который проломился под тяжестью пепла и камней.

В 1787 г. археологи наткнулись на явно обгрызанные кости женщины, разбросанные по небольшой комнате. Находка их озадачила, и, только обнаружив скелет собаки, ученые поняли, какая страшная трагедия здесь произошла. Собака пережила в тюрьме свою хозяйку и, борясь с голодной смертью, ела ее тело.

Своеобразным символом Помпеи стала гипсовая отливка собаки, посаженной на цепь. Бедный пес, забытый среди общей паники в сенях одного дома, выбирался на поверхность растущего слоя пепла до тех пор, пока это позволяла цепь. Потом он упал навзничь и, вытянув лапы в предсмертных судорогах, издох. В Доме Фавна, в том самом, где мы с вами восхищались мозаичной картиной битвы при Иссе, под крышей портика, в перистиле, было найдено гнездо, а в нем - скелет голубки, которая сидела на яйцах. В одном из них находился скелетик невылупившегося птенца. Эта находка не столько ценна для археологии, сколько трогательна; она заслуживает внимания потому, что дает особенно яркое представление о необыкновенной судьбе города, сердце которого замерло неожиданно, словно остановленные часы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: