Стратегии поведения и ценностные ориентации формирующегося среднего класса

Наиболее адекватно формируют проблему социальных субъектов Т.И. Заславская при рассмотрении социальных механизмов трансформации. Она выделяет целый ряд агентов социальных изменений, одни из которых обладают мощным ресурсом (верхушка государственной бюрократии, олигархи), другие - умеренным (средние слои той же бюрократии, востребованная властью научно-техническая и иная интеллигенция), а третьи - крайне низким. Это относительно депривированная часть базового слоя; рабочие, крестьяне, неадаптированная консервативно-периферийная группа, состоящая из малообразованных и малодееспособных слоев населения и др. Автор указывает и на антитрансформационные силы: группы стремящихся к восстановлению старых порядков, криминальные структуры, экстремисты разной политической окраски,

«Трансформация общества является результатом взаимодействия множества социальных субъектов - индивидов, организаций и групп, совокупность которых можно рассматривать в качестве макросубъекта самореформирования общества. Специфический срез социальной структуры общества, отражающий расстановку сил, заинтересованных и борющихся за разные траектории общественного развития, можно называть трансформационной структурой общества, существующей «на равных правах» с экономической, демографической, этнической и другими частными структурами», - пишет Т.И. Заславская.

Социальными субъектами являются как отдельные индивиды, так и социальные группы, слои или социальные общности. Они оказывают различное влияние на процесс социальных изменений, которое определяется величиной социального ресурса индивида, группы или социального слоя, Социальным ресурсом определяется также степень влияния социальных субъектов, которая может проявляться на макро-, мезо- или микроуровне социума.

Известно, что наиболее влиятельным субъектом трансформационного процесса в России является политическая и экономическая элита, которая способна принимать решения, определяющие социальные изменения макро-, мезо- и микроуровня. Властная элита как субъект трансформационного процесса рассматривается в работах многих авторов и, в частности, в работе М.Т.Белова и В.С. Любченко «Властная элита как субъект процесса трансформации российского социума». Другие социальные слои и группы в качестве субъектов трансформационного процесса в работах российских социологов практически не рассматриваются. На наш взгляд, это связано, прежде всего, с тем, что их влияние сложно отследить, поскольку оно проявляется на мезо- и микроуровне социума. Это влияние определяет характер функционирования реальных практик, которые, в свою очередь, лежат в основе существующих социальных институтов. Собственно» социальное изменение только тогда может быть значимым, когда оно затрагивает реальные практики, т.е. способы действия индивидов.

Социальные изменения - это то, что всегда есть. Они становятся проблемой тогда, когда ими пытаются управлять, т.е. направлять к определенной цепи. В этом случае возникает необходимость исследования социальных субъектов, которые ставят перед собой и реализуют определенные цели.

Мы не будем сейчас затрагивать проблему целей, отметим только, что они могут быть декларируемыми и реальными, причем цели декларируемые не всегда совпадают с реальными. Особенно это касается политической и экономической элиты, которая распределяет свою активность на достижение целей всеобщих, корпоративных и частных. Другие социальные слои выступают пока, скорее, в качестве некоего материала в руках власти, из которого она пытается что-то слепить. Этот материал не слишком пластичен, он тоже имеет субъектные характеристики, но они слабо выражены, поскольку велика социальная инерция и прежний социальный опыт. Поэтому цели власти и цели других социальных слоев могут совпадать только частично или даже быть противоположными. Что касается среднего класса и его субъектных характеристик, то в развитых странах он, как правило, является опорой власти и его цели не расходятся с целями «высшего класса». В российском социуме, находящемся в процессе глубокой трансформации, ситуация иная.

Исследование среднего класса как субъекта трансформационного процесса должно опираться на определенную методологию, определенное представление о том, каким является современное российское общество и в каком направлении оно трансформируется. Собственно, проблема субъекта - это проблема целей и способов их достижения.

Можно выделить несколько более или менее общепризнанных в России целей реформирования. К их числу относятся: эффективная и растущая экономика, позволяющая повысить жизненный уровень населения, радикальное yлyчшeниe системы социальной защиты и социального обслуживания, восстановление порядка в государстве и в обществе» радикальное улучшение работы госаппарата и правоохранительных органов, искоренение коррупции. Хотя в обществе существуют различные мнения по поводу оптимального соотношения рынка и государственного регулирования, частной и государственной собственности, тем не менее, само развитие цивилизованного рынка - никем не оспариваемый ориентир реформ. Хотя понятие демократии в известной мере дискредитировано постсоветским опытом и у многих россиян нет ясного понимания его смысла, большинство хотело бы подчинить деятельность власти интересам и воле граждан.

Если цели реформ более или менее очевидны и не вызывают особых дискуссий, то их достижение, тем более в обозримом будущем, многие считают сомнительным.

В данном контексте проблема формирования среднего класса - это» прежде всего, проблема формирования социального субъекта, способного реализовать намеченные цели реформ. Практически во всех исследованиях социологов средний класс выступает как символ порядка, устойчивости, стабильности и, одновременно, научно-технического и экономического роста.

Сложность исследования российского среднего класса состоит в том, что в обществе идет процесс классообразования, формируются основные социальные страты: высший класс крупных собственников, средние слои и низший слой. При этом возникают огромные социальные диспропорции. Социологи проводят аналогию между социальной структурой российского общества и стран Латинской Америки, где особенно велики различия между слоем сверхбогачей и основной массой бедного населения.

В книге, подготовленной Экономической комиссией ООН, отмечается, что в этих странах экономический кризис 80-х годов (сходный, кстати, с ситуацией в нашей стране) способствовал дальнейшей дифференциации латиноамерикаиского общества. Его элита сумела приумножить свои богатства, обращая принадлежащие ей финансовые средства в твердую валюту и направляя их в иностранные банки. Образ жизни и линия поведения этой верхушки представляли собой вызов всему латиноамериканскому обществу. Положение большей части средних слоев (особенно служащих, интеллигенции) заметно ухудшилось. Широкие же массы трудящихся по своему жизненному уровню все более приближаются к маргиналам.

Именно отсутствием необходимой увязки экономического прогресса с социальной справедливостью авторы доклада объясняют замедленный хозяйственный рост региона. Сравнительный анализ экономической политики ряда европейских и азиатских стран, близких по своим характеристикам латиноамериканским государствам (Испания, Португалия, Южная Корея» Тайвань, Таиланд), показывает, что их заметные успехи в экономике в немалой степени определялись линией на сочетание экономической эффективности и социальной справедливости.

Многие социологи рассматривают факт формирования среднего класса в России в качестве важного критерия эффективности реформ, свидетельствующего о прочности всей системы экономических, социальных и политических институтов. Л. Григорьев и Т. Малева пишут: «В начале экономических реформ в России и странах Восточной Европы предполагалось, что они приведут к появлению масштабного среднего класса - экономически самостоятельного социального субъекта, способного эффективно выполнять традиционные для него функции: сберегать и инвестировать в национальную экономику, играть роль основного налогоплательщика, выступать в качестве стабилизатора общественно-политической ситуации. Рождение среднего класса, видимо, представлялось процессом, само собой разумеющимся и не требующим принятия специальных мер. Очевидными мерами в «помощи родам» были: приватизация (распределение) социалистической собственности, реинституция, ликвидация коллективного сельского хозяйства, массовое создание новых малых предприятий». Они отмечают, что в конце 80 - начале 90-х годов главное внимание было сосредоточено на проблеме развития предпринимательства, а не трансформации социалистического общества и формирования среднего класса непосредственно на базе социальных «компонентов» уходившего строя. Политическая борьба в России, затяжной экономический кризис, естественно, не благоприятствовали возникновению среднего класса в 1990-1996 гг., а новый российский капитализм к этому времени в основном уже сложился.

Либерально прозападнически ориентированная политическая элита, пришедшая в августе 1991 г, к власти попыталась создать для себя социальную основу в лице средних слоев. По российской традиции их стали создавать «сверху», путем реализации определенно направленных мер (ваучеризация, приватизация, создание банковской и финансово-кредитной системы и т.п.). В отличие от Запада, где процесс формирования среднего класса шел органическим путем, такое форсированное насаждение «сверху» социальной основы нового политического режима в России рано или поздно должно было закончиться полным крахом. Поэтому отсутствие реальных успехов в деле «насаждения» средних слоев пытались (и пытаются) компенсировать путем теоретических рассуждений и социологических полевых исследований, что, разумеется, не способствует появлению среднего класса как реального и субъекта.

На наш взгляд, поиск в России аналогично западному среднего класса, является бесперспективным по той простой причине, что российское общество трансформируется, т.е. переходит из одного состояния в другое, причем, неизвестно какое. Искать в нем «средний класс» - все равно, что искать стены непостроенного дома. Дома пока нет, а есть только множество строителей, «кирпичи» и «раствор», из которых может что-то сложиться, некая социальная структура. Ее конфигурация зависит от множества факторов, в том числе и от действий конкретных субъектов, у которых есть свои и часто не совпадающие представления о том, каким должно быть создаваемое сооружение. Несовпадение целей действующих субъектов - важнейшая характеристика трансформирующегося общества. Новое формируется из старого «материала», отсюда его двойственность и неоднозначность всех происходящих процессов.

Большинство социологов избегают применять термин «средний класс» для характеристики российского социума. Они, как правило, говорят о протоклассе, о зачатках среднего класса и т.д. И это, в определенном смысле, правильно. Но дело в том» что этот «протокласс» в настоящее время является носителем различных тенденций социальных изменений. Этот факт почему-то не стал предметом социологического анализа, хотя он достаточно четко прослеживается во всех проведенных исследованиях российского среднего класса.

Социологи, работающие в западноцентристской парадигме уверены в том, что сейчас Россия ускоренными темпами обучается в «школе капитализма» и в ближайшем будущем в ней сформируется «нормальное» либеральное рыночное общество, символом которого является достаточно устойчивый и многочисленный средний класс. Если попытаться задать вопрос, что именно должно привести Россию к такому финалу, то вразумительный ответ в работах социологов найти довольно трудно, Трудно по двум причинам: во-первых, большинство из них уверены, что западная модель является наиболее эффективной; и, во-вторых - у России нет и не может быть другого пути, кроме как движения к либеральному рыночному обществу.

Мы уже рассматривали западноцентристский подход в первой главе и выделили его основные характеристики. Было отмечено, что в теоретическом отношении данный подход исходит из приоритета общего над единичным, т.е. это попытка рассмотрения реальности сквозь призму определенных теоретических схем, весьма далеких от самой реальности. Для западноцентристского подхода характерен также примитивный детерминизм, уверенность в том, что история, так или иначе, движется к определенной цели, к некоему наиболее рациональному общественному устройству, воплощенному в западной модели. Привести Россию к этой цели должны «просвещенные» реформаторы, которые знают» как устроена западная модель и как ее воплотить на российской почве. В этом случае основным субъектом российских реформ выступают либералы-рыночники, начиная с Е.Г.Гайдара, Г.Явлинского, Е. Ясина и др. и заканчивая Г. Грефом.

Согласно социокультурному подходу общество развивается несколько иначе. Его нельзя произвольно изменять, исходя из неких теоретических схем. Необходимо изучать реальный социум» действующих субъектов, действия которых и определяют направление и результаты трансформации. В качестве методологической основы исследования среднего класса как субъекта трансформационного процесса мы принимаем концепцию институциональных матриц.

Специфика современного этапа трансформации, на наш взгляд, состоит в том, что сейчас начинают четко определяться позиции индивидов и социальных групп в отношении настоящего и будущего нашего общества. Эти позиции становятся достаточно осознанными и определяют стратегии поведения индивидов в социальном пространстве. Именно формирующиеся стратегии поведения определяют направленность социальных изменений и будущее российского общества в целом.

Л.Григорьев и Т. Малева считают, что важен вопрос не столько о численности и границах «ядра» среднего класса и даже протосредних классов, сколько о том, носителями какой социально-экономической стратегии они являются. Социологи выделяют, в основном, два типа стратегий: выживания и развития. Мы считаем, что необходимо выделить также еще одну стратегию, широко распространенную в высшем слое и в средних слоях современного российского общества. Это стратегия быстрого обогащения с использованием как правовых, так и неправовых методов.

Исследование БЭА показало, что социально-экономические условия, сложившиеся в ходе российских реформ, мало способствовали формированию «классического» среднего класса, которому свойственна однонаправленность социальных (в первую очередь статусных) и экономических (размер дохода и накоплений) характеристик. Прежде всего это связано с масштабами теневой экономики, где реализуется значительная часть экономической деятельности средних слоев российского общества. Кризис 1998 г. и методы его преодоления развеяли надежды части представителей данных слоев на вывод их деятельности из сферы теневой экономики и соответственно легализацию своих доходов и сбережений.

Теневая активность российского бизнес-слоя, составляющего значительную часть среднего класса, имеет негативный характер не только и не столько потому, что значительные суммы уводит от налогооблажения, а, прежде всего, потому что имеет деструктивный характер, когда преобладают цели быстрого обогащения, зачастую за счет разрушения накопленного экономического потенциала. В этом случае интересы бизнес-слоя приходят в противоречие с интересами общества и даже, отчасти, с интересами власти, которая вынуждена все же думать о бюджете и о сохранении устойчивости социальной системы. Теневая активность порождает специфический слой предпринимателей, готовых ради обогащения нарушать любые правовые и нравственные нормы.

Как показывают мониторинговые исследования РНИСиНП (сентябрь 1997г.)» динамика уровня благосостояния в сегодняшней России напрямую связана с готовностью чeлoвeкa к нарушению норм морали. Среди тех, чей уровень благосостояния возрос, почти вдвое больше стремившихся к преуспеванию даже в ущерб чистой совести и моральным нормам, чем среди тех, чей жизненный уровень упал. Среди тех же, кто считал, что главное в жизни - чистая совесть, соотношение обратное.

Результаты исследования «Средний класс в современном российском обществе» показывают, что у российского среднего класса достаточно свое» образное отношение к закону. В России наименьшая доля убежденных в том, что надо всегда и во всем соблюдать букву закона, именно в среднем классе -26,9% при 34,4% в верхнем и 34,1% в нижнем слоях среднего класса. Даже среди бедных, которые во всех обществах наименее законопослушны и концентрируют в себе отклоняющиеся формы поведения, число законопослушных граждан больше, чем в среднем классе, Более того, и число категорически не согласных с тезисом об обязательности соблюдения законов в среднем классе самое большое, и это единственный класс, в котором число не согласных с идеей законопослушания больше, чем число законопослушных.¹

Устойчивый правовой нигилизм представителей среднего класса, на наш взгляд, говорит, во-первых, о его негативном отношении к власти, во-вторых - его высокой «теневой» активности,

Предметом социального исследования могла бы стать проблема, которую можно обозначить как «Теневая экономика и средний клacc». По ряду критериев представители не только теневой экономики, но и криминала «тянут» на то, чтобы их причислили к среднему классу (доход, образование, самоидентификация, социально-психологические притязания и т.д.).

Несомненный интерес представляет модель теневой экономики, предложенная Фондом социально-экономических исследований «Перспективные технологии». Авторы считают, что теневиков следует различать по характеру связи с производством. Часть из них участвует в производстве товаров и услуг, а другая, - осуществляет лишь перераспределение созданного продукта. Соответствующие типажи, определяемые особенностями сфер функционирования, используемых методов и форм теневой деятельности, образуют своего рода пирамиду. На ее вершине - сугубо криминальные элементы, торговцы наркотиками и оружием, наемные убийцы, рэкетиры и т.п.; сюда можно отнести и «классически» коррумпированных представителей органов власти и управления, берущих взятки, торгующих государственными должностями и интересами. Их - от 5 до 25% всей пирамиды.

В интервью «Новой газете» директор Московского центра по проблемам организованной преступности и коррупции В.В. Лунеев отметил, что «пораженность криминалом правящих групп не ниже, чем самых неблагополучных слоев».

Среднюю часть пирамиды образуют теневики-хозяйственники. К ним следует причислить предпринимателей, коммерсантов и финансистов, банкиров, промышленников и аграриев, мелких и средних бизнесменов, в том числе «челноков». Это - мотор экономической деятельности, причем не только нелегальной. «В перспективе они, - считает руководитель Фонда В.О, Исправников, - способны выступать в качестве основы среднего класса нормальной рыночной экономики... Именно средняя группа формирует движущую социальную силу, которая выступает и против возврата назад, и против продолжения радикально-либерального реформаторского курса» Это и есть «третья сила», призванная стать одной из опор «иного пути». В основании пирамиды - наемные работники как физического, так и умственного труда, К ним могут примыкать мелкие и средние государственные служащие, доходы которых, по некоторым оценкам» на 60% основываются на взятках. Если суммировать, то в сфере т еневой эко номики находится приблизительно 30 млн. человек экономически активного населения страны, производящих около 50% ВВП.²

О масштабах этой паразитической экономики можно судить по данным, приведенным Л. Косалс (см. табл.3).

Таблица 3. Профессии теневой (черной) экономики

Следует иметь в виду, что в таблице не получили отражение такие виды преступной деятельности, как подпольное изготовление и сбыт алкоголя и наркотиков» торговля оружием, контрабанда и другие. Нет здесь и «белово-ротничковой преступности» (по выражению Ю. Болдырева) - казнокрадов и взяточников на всех горизонтах власти. Если приплюсовать сокрытые доходы этой категории к указанной итоговой цифре в 11,5млр, долларов, то получится около 23 млрд. долларов, то есть больше годового дохода российского бюджета на 1999 год.

Потребности рынка стали мощным стимулом для формирования многослойного среднего класса, состоящего из различных социально-профессиональных групп, в том числе с криминальными наклонностями. Консолидация этого класса как движущей силы развития России в обозримом будущем вряд ли возможна в силу того, что слишком глубоки различия образующих его социальных групп.

Как отмечает Н.Е. Тихонова, в российском обществе меняются критерии стратификации и само ее системное основание. Это означает, что исследование среднего класса должно опираться на определенное понимание трансформационных процессов в обществе в целом, в ходе которых возникают новые способы образования социальных групп и слоев. При таком подходе проясняется двойственный характер среднего класса. Сложность его конфигурации и состава связана не столько с профессиональными различиями внутри него самого, сколько с классообразующими структурами и отношениями. По мнению Н.Е. Тихоновой, средний класс современной России связан, с одной стороны, с традиционной структурой, основанной на государственной собственности, а, с другой стороны, с возникающими и приобретающими все больший динамизм новыми структурными отношениями, основанными на частной собственности и частном интересе.

Российский средний класс качественно отличается от среднего класса западных стран прежде всего своим социалистическим прошлым. А.Г. Здравомыслов пишет, что в состав среднего класса входят врачи, учителя, государственные служащие невысокого ранга, владельцы малых предприятий и предприниматели средней руки, работники торговли и военнослужащие, журналисты, квалифицированные рабочие, преподаватели вузов и научные сотрудники» крестьяне и фермеры, - в общем, все те, на ком держится этот мир, кто своим трудом обеспечивает достойную жизнь своей семьи, так или иначе сводя концы с концами, привыкая держать удары постсоветского реформирования, постоянно осваивая новые возможности и стараясь не упустить шансов на удачу.

За последние 10 лет произошел резкий рост социальной мобильности, в результате которого индивиды из низкостатусных групп сумели значительно повысить свой статус. В то же время многие представители высокостатусных групп понизили свой статус. Все это привело к тому, что в «среднем классе» оказались индивиды с разными векторами социальной мобильности: движущиеся «вниз» и движущиеся «вверх». Естественно, это отразилось в противоречивости позиций «среднего класса». Опросы показывают, что по многим вопросам «средний класс» разделен почти поровну: если одна часть среднего класса выбирает одно утверждение, то другая - противоположное.

Реформы 90-х годов привели к тому, что в российском социуме в настоящее время сложились два «средних класса»: 1) «новый средний» - ряд социальных групп, непосредственно связанных с развитием новых рыночных отношений, тех, кто выиграл в результате реформ и является их движущей силой; 2) «старый средний» - ряд социальных групп, к которым относятся, прежде всего, специалисты высокой квалификации - инженеры, техники, врачи, учителя, преподаватели вузов, научные работники, управленцы среднего звена, офицеры армии, МВД, ФСБ и др. - социальный статус и уровень жизни которых в результате реформ либо не претерпел значительных изменений, либо даже понизился. Поэтому западные критерии стратификации в исследованиях российского социума могут быть использованы со значительными оговорками.

Российский средний класс в значительной степени дохранил свою прежнюю ментальность, в которой социальный статус и денежный доход не связаны прямо. Два средних класса в российском обществе выделяет А.Л.Андреев. Он отмечает, что на Западе все стратификационные критерии тесно увязаны друг с другом. Более высокому доходу практически всегда соответствует более высокий социальный статус, сопрягающийся с определенным образом жизни, кругом общения, образованием и т.д., что и находит предельно сфокусированное отражение в социальном самосознании: человек практически всегда четко знает свое место на социальной лестнице, и эта самооценка обычно целиком и полностью согласуется как с объективными данными, характеризующими его социальное положение, так и с оценками окружающих. В России же использование различных критериев социальной идентификации дает хотя и не слишком большие, но тем не менее статистически значимые расхождения.

А.Л. Андреев говорит о том, что существует расхождение между критериями объективного наблюдения и критериями самозачисления в средний класс, вследствие чего российский средний класс не может быть зафиксирован с той же степенью четкости, что и западный. Социологические опросы часто фиксируют случаи, когда человек с очень низким уровнем дохода зачисляет себя в средний класс на том основании, что он работает в школе. И это действительно отражает его реальный социальный статус в обществе. В то же время многие из тех, кто быстро «сделал» деньги на торговле (особенно «левой»), присвоении бюджетных средств, рэкете, особым престижем в обществе не пользуются и сами ощущают неустойчивость своего положения и «неправильность» того, что делают. Отсюда их агрессивность по отношению к тем, кто старается жить по другим правилам. Это объясняется тем, что в российской ментальности богатство никогда не было мерилом человеческого достоинства. Богатство рассматривалось как дело случая, удачи или нарушения моральных и правовых норм. Достоинство же человека определялось тем, насколько он способен отдавать себя другим. В пределе это - самопожертвование, в норме - способность довольствоваться малым, бескорыстие и т.д.

А.Л. Андреев отмечает, что в России можно выделить два средних класса, частично совпадающих, а частично не совпадающих по своему составу. Один из них (класс А) определяется в основном уровнем благосостояния, принадлежность к другому (класс Б) - сложным сочетанием факторов, характеристик, которые, по российским понятиям, создают некое «высше е качест в о» личн ости, Значительное большинство россиян так или иначе совмещает эти аспекты и свойства (тип АБ), что в какой-то степени маскирует социокультурную специфику страны, поскольку итоговая самооценка этого типа внешне не слишком отличается от комплексных критериев, принятых на Западе. Внутренние смысловые контексты самоидентификации в итоговом результате попросту «стерта».

О «специфической двойственности» и «расколе» российского„социума, одновременно выстраивающемся как бы в двух измерениях – материально-вещественном и творчески-духовном, говорила еще русская философия второй половины XIX -начала XX вв. от Достоевского и Герцена до Бердяева. Эта черта, не чуждая и другим обществам, приняла в России классическую и исторически очень устойчивую форму, сохранялась на протяжении всей истории и проявлялась в виде перманентного противостояния между силой и нравственностью, культом наживы и духовными ценностями, культурой и антикультурой, а в советское время еще и между «быть» и «казаться». В таком «двоящемся» социуме неизбежно складывались две ценностные шкалы и

соответствующие им две социальные лестницы; одна из них складывалась из ступенек прагматически понятого, «успеха» (благосостояние, властные позиции, деловые связи и т.д.), другая формировалась на основе представлений о «настоящей» ценности человека, хотя в некоторых случаях могла включать в себя отдельные позиции, связанные с государственным статусом (например, учитывать академические отличия, если они признавались в обществе «действительно заслуженными», а не присвоенными «на основании должности»).

А.Л. Андреев отмечает, что типичный представитель «класса А» относительно молод. Образование, как правило, высшее, но ученые степени имеют немногие, при этом обладание ими является либо простым знаком престижа, либо воспоминанием о «прошлой жизни». Это, в основном, мелкий и средний бизнес, крупные СМИ, политический менеджмент, а также рыночно ориентированная часть госслужащих (в особенности связанная с регулированием хозяйственной деятельности и предоставлением платных услуг). Нижний слой «класса А» составляют в основном хорошо оплачиваемый офисный персонал и работники сферы обслуживания. Месячный доход данной группы доходит до 1000-1500 долларов США.

Типичному представителю «класса. Б» 40-60 лет. Его формальный среднемесячный доход заметно скромнее - как правило, 200-300 долларов. Однако к этому во многих случаях надо добавить различные социальные выплаты и дотации. Характерная черта представителей «класса Б» - высокая личная квалификация. Они являются, как правило, ценными работниками. Основную массу этого слоя составляют специалисты. Сферой повышенной концентрации данной социальной группы является наука и образование, однако в нее входит также немало госслужащих, и особенно офицеров армии и МВД. К «классу Б» следует отнести также определенную часть хозяйственных руководителей, преимущественно «производственников», чей должностной рост осуществлялся в виде «службы» и проходил в основном в системе госпредприятий.

По мнению А.Л. Андреева, признаков того» что «класс А», потеснивший «класс Б» в начале 90-х годов, способен вообще вытеснить его из российской жизни, пока не наблюдается. В настоящий момент отчетливо просматривается как раз обратная тенденция. Дальнейшее развитие рыночной экономики, порождая явный дефицит чисто человеческих отношений, своим же собственным поступательным движением создает социальную нишу, которую никто, кроме «класса Б», практически не в силах ни занять, ни освоить. Сохранение «класса Б» в социальной структуре играет важную социальную роль, свертывание которой чревато весьма ощутимыми потрясениями, в том числе дальнейшим отчуждением населения от государства. Это роль социального стабилизатора, которую средние слои играют практически во всех хотя бы относительно устойчивых обществах. В конкретных специфических условиях переживающей всеобъемлющий кризис России эта роль почти целиком выпадает на долю «класса Б».

Как показывают результаты социологических исследованиях, основной потенциал социальной самоорганизации, а, может быть, и национальной мобилизации, сосредоточен в «классе Б». Респонденты, относящиеся к данной группе, обычно демонстрируют естественный органичный интерес к общественным проблемам, способность рассуждать на достаточно сложные политические темы (Россия и Запад, разнообразие моделей развития, состояние науки и культуры и др.) чего в «классе А» никогда не наблюдается.

Опираясь на эти наблюдения, А.Л. Андреев делает вывод о том, что самочувствие и позиция «класса Б» будет в ближайшей перспективе определять настроения и политическое поведение основной массы россиян невысокого достатка, составляющих ныне подавляющее большинство населения. Демонстрирующий же успех на почве адаптации к рыночным правилам игры «класс А» в силу своей мировоззренческой бесформенности окажется в относительной социальной изоляции, Скорее всего, он будет выступать в роли некоего пассивного «социального тела», не способного сыграть роль субъекта общественного развития. Поэтому ставка каких-либо политических сил на эту социальную группировку при ближайшем рассмотрении выглядит весьма рискованной. В настоящее время в российском обществе происходит определенный возврат к его традиционным ценностям» носителем которых является «класс Б». Его социально-политические перспективы представляются более предпочтительными, хотя экономические позиции «класса А» этим вряд ли будут затронуты.

О том, что в России в настоящее время существуют два средних класса, свидетельствует проведенной БЭА социологическое исследование, которое выявило расколотость среднего класса в отношении к различным реалиям современной жизни, в частности, в отношении понимания перспектив развития российского общества.

Исследования показывают, что средний класс разделяется примерно поровну в отношении к итогам приватизации: 54,0% против передела собственности, 46,0% - за. Если взять население в целом, то, согласно опросам, большинство (64,9%) поддерживают идею передела собственности в форме конфискации в пользу государства «неправедно нажитых состояний».

Опросы также показывают расколотость среднего класса в отношении к власти 51,3% высказались за то, что нынешняя власть (1999г.) все-таки заслуживает поддержки, 48,7% считают, что власть должна быть заменена. При этом 45,4% высказались за то, что в стране необходимо установить режим твердой власти, a 54,6% считают, что демократическими правами.нельзя поступаться ни в коем случае.

Безусловными сторонниками нынешнего политического режима, демократических ценностей и противниками пересмотра итогов приватизации выступают, в основном, те группы, которые относят себя к верхнему слою среднего класса и выиграли в ходе реформ. Это так называемый «новый средний класс». За радикальную смену нынешней власти, авторитарный ре-

жим и коммунистическую идеологию выступают, главным образом, проигравшие от реформ, бедные слои общества. Значительная часть среднего класса (так называемый «старый средний класс») отвергает и ту и другую позицию.

Социологические исследования показывают, что основой поддержки нынешнего режима стали аутсайдеры позднесоциалистической эпохи, что противоречит, по-видимому, распространенному взгляду о сохранении позиций прежней «номенклатуры», хотя и в слегка закамуфлированном виде. К власти пришла дореформенная контрэлита, имевшая невысокие статусные позиции, тогда как старая элита в массе своей статус (и соответствующие статусу материальные возможности) потеряла.

Почти поровну средний класс разделен на тех, кто ориентирован на «западные» ценности и тех, кто предпочитает собственный путь развития. Если в верхнем и среднем слоях среднего класса доля тех, кто ориентирован на западные ценности, больше доли сторонников самостоятельного российского пути развития, то в нижнем слое среднего класса, равно как и среди бедных, ориентация меняется на противоположную (см. рис.).

Исследования смысложизненных ценностей российского среднего класса показывают» что они являются в значительной степени ценностями традиционного общества. Так подавляющее большинство (71-90%) всех слоев среднего класса считают, что главное в жизни - хорошие семейные и дружеские отношения, Большинство также отдали предпочтение интересной работе перед высокооплачиваемой. Предпочтения «жить как все» или «выделяться среди других» разделились примерно поровну. Российский средний класс не только не однороден, но мировоззренчески разделен на, условно говоря, «западников» и «почвенников», которые с трудом понимают друг друга. Именно противостояние этих двух ориентации, на наш взгляд» и определяет характер социальных изменений. Они же определяют жизненные стратегии представителей среднего класса, которые также значительно различаются.

Значительно выше, чем в обществе в целом, среди представителей среднего класса число тех, кто предпочитает общество индивидуальной свободы (45,0%). Отдали предпочтение обществу социального равенства 26,0%, а 29,0% затруднились с ответом.

Исследования идеологических предпочтений среднего класса показывают, что «либеральная идея» пользуется поддержкой 22,9% представителей верхнего слоя среднего класса, 12,9% - среднего и только 8% - нижнего. При этом в среднем классе невелико число сторонников коммунистической идеологии (ок. 5-6%) и русского национального возрождения (ок. 6%). Сторонники сочетания различных идей составляют около 22%. В то же время, около трети всех опрошенных составляют те, кто вообще себя идеологически ни с каким политическим течением не идентифицируют.

Нам важно выяснить отношение представителей «среднего класса» к либеральной идее, которая была и остается идеологией реформ. Социологические исследования показывают, что привepжeннocть либеральной идее определяется, прежде всего, тем как изменился социальный статус индивида за годы реформ.

Так, группы, имевшие относительно высокий социальный статус до начала реформ, демонстрируют умеренно почвеннические ценности. В то же время наиболее «западнические» взгляды демонстрируют прежние «аутсайдеры». Действительно, «западничество» было за прошедшее десятилетие формой «идеологии успеха», являясь в определенной степени парадной идеологией наиболее социально и материально продвинутых слоев общества.

В то же время с ростом статуса растет число приверженцев либеральной экономики. Это означает, что идеологическую культуру нынешней элиты среднего класса можно охарактеризовать как «либерально-антизападническую».

Выводы социологов относительно формирующейся в российском социуме «либерально-антизападнической идеологии» подтверждают концепцию институциональных матриц, согласно которой в России доминирующими являются социальные институты восточного типа («антизападничество»), которые дополняются социальными институтами западного типа. Разделенность среднего класса на «западников» и «почвенников» - отражение процессов изменения социальных институтов, логика которых не соответствует замыслам реформаторов и остается в значительной степени загадочной для социальных теоретиков, работающих в рамках западноцентристской парадигмы.

Исследования социологов показывают, что средний массиве является активной политической силой. Его участие в политике выражается формулой: «внимательно слежу, изредка обсуждаю, но лично не участвую», при этом около 25% представителей среднего класса политикой вообще не интересуются. Очевидно, это связано с тем, что политическая деятельность профессионализируется и становится делом немногочисленного слоя политической элиты. На массовом же уровне политические действия не стали способом отставания собственных интересов. Преобладают индивидуальные формы отстаивания собственных интересов, среди которых лишь обращение в суд и в соответствующие государственные органы являются формальными процедурами. Большинство представителей среднего класса предпочитает использование неформальных механизмов - личных связей и знакомств. Весьма распространенными являются и откровенно криминальные способы (взятка) борьбы «за место под солнцем».

Это говорит о том, что в настоящее время не существует механизма активного влияния общества на власть. Политические партии как выразители интересов определенных социальных групп не сложились. Участие в политических акциях не рассматривается как способ решения проблем. Тем самым демократия в России является в значительной степени имитативной, а политическая активность сосредотачивается вокруг выборов в органы власти различного уровня.

Парадоксом российской жизни является то, что значительные материальные трудности, которые испытывают представители среднего класса и низшие слои населения, не ведут к росту политической активности и протестных акций. Более половины опрошенных ответили, что в случае ухудшения материального положения будут искать дополнительные источники дохода и только около 3% представителей среднего класса готовы принять участие в митингах демонстрациях или в профсоюзных акциях.

На наш взгляд, это свидетельствует о том, что общество сложившаяся в стране ситуация, в общем, устраивает. Устраивает, прежде всего, потому что возникли новые возможности, позволяющие повысить свой социальный статус благодаря личной активности, возросла степень социальной свободы. В то же время, социально-пассивные индивиды испытавшие падение жизненного уровня и избравшие стратегию выживания, не проявляют политической активности, поскольку бедность в России никогда не была позором, а, наоборот, всегда была привычным состоянием достаточно больших социальных групп. Кроме того, православие, оказавшее значительное влияние на формирование российской ментальности, высоко оценивает бедность и, наоборот, отрицательно относится к богатству.

Нужно учитывать также, что значительные социальные спои низшего класса в результате реформ хотя и испытали падение жизненного уровня, но получили взамен нечто важное - исчезло давление государства, которое принуждало веек принимать участие в общественно полезном труде, повышать квалификацию, следило за моральным обликом граждан, контролировало бытовую сферу и т.д. Многие обрели то, о чем в России всегда мечтали ~ волю, свободу от принуждающей силы государства. И эту волю одни используют для личностного роста, для других она - путь в деградацию. Очевидно, российский социум должен пройти это испытание свободой, чтобы достичь качественно новой ступени развития. В этой ситуации особую роль приобретает средний класс. Он становится источником конструктивной социальной активности, позволяющей обществу не только выживать, но и развиваться. Поэтому средний класс в России - это, прежде всего, те социальные слои, группы, индивиды, которые избрали стратегию развития.

Исследования показывают, что индивидуальную свободу предпочитают социальному равенству 70% верхнего слоя среднего класса, 55% - среднего слоя и только 31% - нижнего слоя среднего класса. В среднем классе выше процент тех, кто считает, что каждый сам должен отвечать за свое благополучие. Он возрастает от 38% в нижнем слое среднего класса до 61% в верхнем слое среднего класса. Среди бедных только 29% тех, кто считает, что каждый сам должен отвечать за свое благополучие, а 71% уверены, что о благополучии людей должно заботиться государство.

Предпочтение свободы представителями среднего класса означает готовность и умение жить в условиях конкурентной рыночной экономики. Социологические исследования показывают, что средний класс отличается от слоя бедных прежде всего своей энергетикой, индивидуальной активностью, готовностью брать на себя ответственность за свое положение и положение своей семьи. Мы уже отмечали, что эта активность в специфических условиях трансформирующегося социума зачастую пренебрегает правовыми и нравственными ограничениями ради достижения успехов и материального благополучия. Согласно социологическим опросам, готовность нарушать моральные и правовые нормы тем выше, чем выше статус индивида по шкале материального положения. Среди верхнего слоя среднего класса 55% готовы ради успеха перешагнуть через некоторые моральные нормы, в то время как среди нижнего слоя среднего класса таких только 27%, а среди бедных -13,6%.

Означает ли это» что чем беднее человек» тем выше его моральный уровень? Следуя представленным социологами данным, с этим можно согласиться с оговоркой, что все же здесь речь идет о социологических опросах, о неких вербальных утверждениях, которые могут расходиться с реальной практикой.

И все же, на наш взгляд, есть основания говорить о том, что в российском социуме происходит разделение жизненных стратегий. Появился значительный социальный слой «новых богатых», относящийся к высшему классу и верхнему слою среднего класса, ориентированный на материальный успех. Это стратегия целерационального действия (по классификации М. Вебера), направляемого целью и отбрасывающего как нечто несущественное моральные ограничения. Но сохраняется и другая стратегия - действия ценностнорационального, для которого действия, ценностноориентированные - самоценны, независимо от того, к какому результату они приведут. Опросы показывают, что готовность к ценностнорациональным действиям выше среди бедных слоев и основной части среднего класса. Можно сделать вывод, что эти две стратегии в определенном смысле уравновешивают друг друга, сохраняя целостность общества. Преобладание целевой рациональности приводит к разрушению общественных связей, когда индивиды выступают в качестве средства достижения чьих-то целей.

Сохранение действия ценностнорационального сохраняет социум, поскольку данная стратегия предполагает сохранение морали как особой формы общественной связи, предполагающей готовность поступиться своими интересами ради другого. Это означает, что цель как таковая, успех, измеряемый величиной капитала, не является для определенной части общества главным стимулом действия. Преобладает этика «служения», мотивы творческой самореализации, сохранение солидарных связей в социуме, Отсюда вывод: наиболее активные, ориентированные на материальный успех социальные группы хотя и являются источником социального развития, но одновременно, их активность разрушительна для социума, она разрушает солидарные связи. Если эта активность превышает некий допустимый предел и захватывает основную часть общества, в обществе складывается ситуация, напоминающая «войну всех против всех». Сохранение социума и его нормальное функционирование предполагает сохранение определенного уровня нравственности, сохранения солидарных связей.

Исследования среднего класса показывают, что российский средний класс представляет собой двойственное образование. Он состоит из различных слоев, различающихся не только количественными показателями -уровнем дохода, уровнем образования и т.д. - но и качественно различных. В данном случае под качественными различиями мы понимаем различия в избранной стратегии поведения, в ментальное, в мировоззрении, в представлениях о том, какие цели в жизни являются наиболее важными и какими способами они достигаются.

По сути мы должны отдавать себе отчет в том, что в настоящее время в России существуют два «народа», которые имеют разную ментальность и с трудом понимают друг друга.

С одной стороны, это те, кто ориентирован на денежный успех и власть, a все остальное рассматривает в качестве средства его достижения. Это наиболее активная часть общества, готовая ради успеха и денег пренебречь многим - моралью, правом, близкими, даже собственной жизнью. Они являются главной движущей силой реформ, прозападно ориентированы.

С другой - те, кто стремится к достойной жизни без излишеств, ориентированы на общественные цели, семью и интересную работу, выше денег ценят нормальные отношения в семье и на работе. Они со стороны наблюдают за играми политиков и «бизнесменов», занимаясь своим делом» видят достоинства и недостатки прежней социальной системы и системы нынешней, не хотят возврата к прежнему, но и нынешнюю систему толькотерпят как неизбежное зло. Либеральную идею и западные ценности они воспринимают как словесный камуфляж, прикрывающий разворовывание национального богатства страны. Но сами изменить ситуацию в стране не могут, поэтому надеются HajB0jHOjripa3yM Президента.

Социологические исследования показывают, что большая часть среднего класса - это те кто принадлежит ко второй группе, хотя и первая группа в нем представлена достаточно широко, Средний класс поэтому выступает как двойственное образование: в нем есть верхний слой, который является как бы резервом для пополнения высшего класса. Это те, кто стремятся на-верх, но в силу различных причин пока остаются в среднем классе. Большая же часть среднего класса в высший класс построится в силу иных ценност-ньшпщелдачтений, о которых мы уже говорили. Они и являются стабилизирующим элементом, удерживающим обществ о в относи тельном ра вновесии. Причем угроза дестабилизации исходит не столько«шизу», сколькошзер-ху». Ситуация последних лет свидетельствует о том, что «низы» реагируют на ухудшение условий существования в соответствии с российской социокультурной традицией - терпением и приспособлением. «Верхи» же, наоборот, постоянно дестабилизировали ситуацию, преследуя свои корпоративные и узкокорыстные интересы. Об этом свидетельствует, в частности пирамида ГКО, финансовый кризис 1998г., разворовывание западных кредитов и бюджетных средств.

Специалисты отмечают, что именно ^Р^тт^пошшшстя и эконо- шщк&в^жшп п^ттшт_к^юсшшьй мaтeJgИJЛJь^нJЙ_i-^ШИiiecJKJrt! и мо-panbj«i|jBgejj3paHe, из-за чего рушится вера в демократию, в проводимые

экономические и политические реформы, подрывается доверие к масти и государству. Об этом, в частности, говорит заведующий сектором уголовного права и криминологии Института государства и права РАН, профессор В.В.Лунеев.¹

В этих условиях с редний к ласс - наиболее констру ктивно действую-щий субъект российского трансформационного процесса. Если «верхи» - источник деструкции и дестабилизации, поскольку ориентированы, в основном, на присвоение национального богатства, а «низы» пассивно приспосабливаются к ситуации, TojcgejHHe_cjiOH сохраняют прежние и формируют новые практики^те^^^ Они co-j/

храняют традиционные основы российского социума, одновременно форми-| руя новые социальные институты западного типа.

На наш взгляд, о сновной недое даток проведенных социологами исследований среднего класса, в частности, исследования РНИСиНП, состоит в том, что в нем не нашла свое отражение специфическая природа российского^ среднего класса. Исследова лись, в основном, его количественж^сарактери-стики, его мнения относительно различных сторон общественной жизни, оценки социальных изменений. В «Заключении» исследования РНИСиНП говорится: «Итак, на центральный вопрос нашего исследования - есть ли в России средний класс? - Мы имеем достаточные основания ответить утвердительно: да есть]». Далее отмечаются сложности в процессе формирования среднего класса, такие его качества, как высокая «живучесть», сопротивляемость неблагоприятным условиям, высокая адаптированность к рыночной экономике, высокая социальная мобильность и т.д. Отмечается гетерогенность среднего класса по социальному происхождению и по месту в современной системе разделения труда. Но, на наш взгляд, не акц ешироваио важнейшее^кшшшю^^ - erojvwjsa^^ колотость, расхождения на уровне базовых ценностей.

Со циологи РНИС иНП, исследовавшие средний класс в постсоветской Росси и, оче видно» работают в рамках з ападиоцентристско й парадигмы. Они не видят специфики российского социума, по сравнению с западным, видят только его «недоразвитост ь», обусловленную советским прошлым. Нам представляется, что специфика эта гораздо глубже. Она_связана, как уже отмечалось с различием инстагувд ональных матр иц. Отсюда и специфические особенности среднего класса, который разделе н по базовым ценностям. Социологи видят в этом влияние социалистического прошлого, которое может быть преодолено в процессе смены поколений. На наш взгляд, российская базовая институциональная матрица сохранится в смене поколений, что определить социокультурную специфику российского социума по сравнению с западным. Российский средний кл асс как субъект трансформационного процесса выполняет важную функцию сохранения российской базовой институ-цщ[штной_да1риць1. Он также сосредотачивает в себе потенциал развития, наращивая собственный социальный капитал. Российский средний класс проявляет качеств а субъекта т рансформационного процесса, в основном, j*a__ мезо- и микроуровне социума.

Проведен ное^шми исследование показывает, что формирующийся средний класс российского общества в настоящее время не составляет единого субъекта трансформационного процесса. Он pa3^JiejLJiQj6a3ojBilJieiiHO-стям: часть среднего класса («новый» средний_класс) ориентирована на материальный успех, конкуренцию, рынок, прозападно ориентирована; другая часть (<<стар_ ьщ средни й класс) ориентирована на традиционные российские ценности - этику служения и творческой самореализации. При этом общем является ориентация на индивидуальную свободу и тттщтг-5щгыт_сфя ответственность за свое положение в обществе и положе ние своей семьи.

Все это говорит о том, что российский средний класс как субъект социальных изменений в России выполняет двойств енную функ цию: с табилиза- ции и развития. Эта функция проявляется, прежде всего, на^мезо- и микроуровне социума, что приводит к формированию новых социальных ииститу-

тов, Значительный потенциал сохранившихся в российском социуме «постматериальных» ценностей, сосредоточенных в средних и низших слоях среднего класса, а также в низшем классе является не только наследием прошлого, но и залогом успешного будущего развития. В том случае, если мы сумеем по настоящему оценить это наследие и с умом им распорядиться.

Заключение

Если совсем недавно основным вопросом российской социологии был вопрос «Куда идет Россия?», то теперь он сменился вопросом «Куда пришла Россия?». Именно так была обозначена тема десятого юбилейного междуна-"родного симпозиума, посвященного проблемам трансформации российского социума. Если привести короткие выдержки из выступлений ведущих социологов, они не слишком оптимистичны: «осталась так и не решена проблема власти и собственности», «сложилась квазимонопольная система: вроде бы все демократические институты в наличии, но действуют, как машина с отжатым сцеплением: мотор работает, а машина никуда не едет», «у нас нет гражданского общества, есть только гражданская толпа» (О.Лацис); «нынешняя российская власть сидит на нефтяной игле и практически не располагает никакой социальной базой. Прочность, устойчивость ее положения - иллюзия», «Сверху донизу идет имитация: имитация силы, борьбы с преступностью, борьбы с коррупцией и т.д.» (Ю.Левада); «Я думаю, трансформация общества далеко не завершена, переходный период слишком затянулся, за что все общество заплатило дорогую цену и продолжает ее платить» (Т.Заславская); «ситуация внутренне нестабильна. Но подобная нестабильность в М ексике продолжалась 70 л ет; мне кажется, мы проваливаемся]вта-кую «мексжа]нс|ддо_дь!ру>> - это наиболее возможная для нас сегодня перспектива» (В.Шейнис); «Что с нами происходит? Стагнация индустриализма. Чрезмерная сила государства и чрезмерная слабость гражданского общества,.. Расслоение общества на богатых и бедных. Увеличение разрыва между

столицами и провинцией. Раскол между западниками и традиционалистами. Ухудшение здоровья нации» (В.Ядов); «Демократический проект, с которым входила в постсоветскую эпоху интеллигенция, не удался» (А.Левинсон); «самое главное, на мой взгляд, состоит в том, что реформы требуют денег, больших денег, их нет и взять их негде» (Ю.Васильчук),¹

Все это можно резюмировать несколькими фразами: власть сильна, но ничего хорошего мы от него не ждем; гражданское общество слабое, поэтому сделать ничего не может; «мы проживем при этой системе всю жизнь и при ней умрем» (О.Лацис).

Нам представляется, что российская социология оказалась в теоретическом тупике. Она ограничивается ролью наблюдателя за происходящими процессами. Естественно, что стихийно протекающая трансформация ни к чему хорошему привести не может. Все хорошее надо создавать с помощью ума и воли. Достаточно почитать работы М.Вебера и В.Зомбарта, чтобы понять, насколько целенаправленно создавался в протестантских сектах на заре капитализма индивид, сочетающий в себе способность у порно трудить ся, аскетизм и стремление к приумножению капитала. Это и было началом модернизации Запада. Нынешние же теоретики и практики российской модернизации увидели только результат этого процесса: эф фективну ю^шщшищу, гражданское общество, демократию. Сейчас приходит осознание того, что лю бая мод ернизац ия начинается с чел овека. Без изменения его личностных качеств, ментальности, отношения к миру» к себе, к другим, никакие новые социальные институты работать не будут. Социолога должны исследовать реальные практики, действующих индивидов, их мотивы, цели, ценностные ориешадш_и т.д., т.е. то, что составляет соц иокультурную сферу общества. Проведенное исследование - попытка уйти от абстрактных схем современных концепций модернизации, делящих все общества на «традиционные» и «современные», отождествляющих современное общество с обществом за-

падного типа. Мы опирались ш^онцегщию инстит унионапт,нь^ту мятрнн, которая позволяет понять специфику российского социума.

П роведенное_ иссждпйпиие показывает, что в настоящее время в российской социологии определились две главные парадигмы, на основе которых проводится исследование процессов трансформации российского социума: западноцентрш шжая и социокультурная. Они различаются, прежде всего, видением перспективы исторического процесса, того будущего, которое создается и которое необходимо создавать. Эти парадигмы различаются также своим представлением о том, как именно это будущее надо создавать. Запад-ноценстристская парадигма, на первый взгляд, кажется более реалистичной, поскольку не предлагает никаких «утопий», а исходит из того, что есть - современного западного общества - которое принимает в качестве «образца» для всех остальных обществ незападного типа. На самом деле этот «реализм» и есть утопия, поскольку сейчас совершенно очевидно, что большинство так называемых развивающихся стран в обозримом будущем не смогут приблизиться к данному эталону.

Как уже было сказано, концепция институционапьны хматриц позволяет переосмыслить проблему социальных изменений, и, в частности, проблему трансформации российского социума. С точки зрения данной концепции, в основе российского социума лежит институциональная ма трица восточн ого типа, в которой базовымиявляются институты нещночной (редистрибутив-иой) экономики, централизованной политической системы и коммунитар-ность в сфере идеологии. Эти институты не могут быть устранены или замещены институташушститущональной мат рицы западного ти па, на что на-правлены1шбе]9алъний_5еформы 90-х годов. Но и, в свою очередь, доминирующие в России институты восточного типа не могут нормально функционировать, если социальная система не включает в себя, наряду с базовыми, дополняющие их институты ^^шяпип^утггцууц1лпчяпиипй мйтрнпы. Тогда реформы 90-х должны рассматриваться как стремление установить равновесие социальной системы, которое было нарушено практически полным вы-

теснением в России институтов рыночной экономики в период госсоциализ-ма. Это говорит о том, что социальные изменения всегда происходят в рамках определен ного «к оридора», задав аемого институц иональными матрица-ми. Попытка изменить базовые социальные институты, т.е. изменить саму институциональную матрицу, скорее всего приведет к разрушению данной социальной системы или последующему восстановлению базовых институтов социума.

На наш взгляд, проведенные в последние годы социологические исследования российского среднего класса подтверждают концепцию институциональных матриц. Они свидетельствуют, прежде всего, о том, что в России в настоящее время существуют два «средних класса», один из которых является опорой базовых социальных институтов российского социума, второй же -альтернативных рыночных институтов. При этом российский социум может нормально развиваться только в том случае, если сохраняется равновесие традиционных и рыночных социальных институтов при доминировании первых. Это означает, что альтернативные рыночные институты надо вводить сознательно и целенаправленно, не разрушая институты традиционные. В этом случае наличие в российском социуме двух «средних классов» - «рыночного» и «традиционного» - не является признаком его отсталости, как считают приверженцы западноцентристского подхода. Наоборот, два «средних класса» необходимо дополняют друг друга, сдерживая процессы распада, спровоцированные внедрением в российский социум запад ных ценностей индивидуализма и стремления к обогащению, а также механизма конкуренции. На наш взгляд, российский «средний класс» не только не имеет характеристик единого субъекта, но и в ближайшей и даже отдаленной персп ективе не будет их иметь.

Его.нельз я считать «протоклассом» в том смысле, что из него в будущем должен получиться_аналог западн ого среднего кл асса. На наш взгляд, формирующийся рыночный «средний класс» (мелкие и средние предприниматели, менеджеры, управленцы и их «обслуга») не_станут значимой соци-

апьной политической силой, поскольку в России денежный успех никогда не был однозначно связан с высоким социальным статусом

Социологи отмечают* что российский «средний класс» является некой неструктурированной и аморфной социальной массой, еще не осознавшей себя средним классом, не выработавшей ни собственной идеологии, ни собственной программы, ни собственной тактики действий в условиях перманентного системного кризиса. Эта масса продолжает оставаться простым объектом манипулирования политиками, особенно в периоды избирательных кампаний, а не субъектом самостоятельного исторического творчества, каковым является средний класс в западноевропейских странах. Такое состояние, как это ни парадоксально звучит, выгодно современным политикам, часть которых, хотя бы на теоретическом уровне, осознает, что, став субъектом исторического творчества, средний класс вытеснит с политической арены современную политическую элиту, приведшую страну на грань национальной катастрофы.

Исторический опыт показывает, что средний класс, как правило, ориентирован на развитие собственной национальной экономики, тысячами нитей связан с внутренним рынком, поддерживает развитие национальной культуры, отстаивает национальные геополитические и геостратегические интересы. Логика формирования среднего класса на Западе убедительно и уже давно раскрыла эту истину. Поэтому противоречие между современной политической элитой и новыми социальными стратами, связанными с этими рыночными отношениями, будут возрастать. Средний класс, являющийся экономической и социальной основой национальной экономики, рано или поздно с логической неизбежностью вступит в непримиримое противоречие с проводимым политическим курсом. Тем, кто не усваивает исторических уроков процесса формирования среднего класса на Западе, который во имя утверждения своего политического господства совершил цикл-буржуазных революций, следовало бы об этом помнить.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: